Cloud Meadow: Reborn

      На этот раз я не отшатнулся. «Позорохранилище» давно переполнилось и из него текло через край, как текла смазка из бычьих хуёв, как текла она и из моего собственного члена. А «генератор стыда» так вообще сгорел к ебеням — мягкий тычок хуем в щеку я воспринял уже словно данность, не до конца даже понимая, что приключилось.       Качнулся лишь от силы самого толчка и наткнулся спиной на чью-то спину. Коротко вздрогнул, повернул рывком голову и увидел, что с той стороны два бугая прижали Дашу хуями, как копьями!       Девчонка — «да как она сюда влезла-то?» — готова была разрыдаться, перепуганная натиском гротескно громадных детородных елдовин. Пара мокрых залуп тыкала её в мягкие титьки, оставляя сырые пятна на майке и приводя девушку в ужас. Даша часто дышала, на ощупь и немо трогала меня, будто поддержки искала.       Если свалится в панику и разразится истерикой, кто знает, во что это выльется? Быки могут рассвирепеть, внезапно лишенные наслаждения.       — Дашка!.. — кричащим шепотом позвал я.       Она оглянулась с надеждой, с умоляющим взглядом. По взгляду кристально понятно: осознаёт, насколько сглупила.       — Не бойся, — прошептал я. — Ты… ты очень красивая, ты просто им нравишься. Они не обидят. Просто… просто делай, как я. Поняла?       — Но…       — Ты же хотела стать настоящей коровой?!       Даша аж вздрогнула от неосторожного вскрика, судорожно сглотнула и часто покивала — будто опомнилась, что это именно её желание и стремление, а не моё. Отвернулась, дрожащей ладонью касаясь горячего члена. Она ниже меня ростом и тугая головка маячила прямо у неё перед лицом.       Я заметил, как один из быков вздёрнул на взвизгнувшей Даше футболку и сунул толстый хуй под тонкую тряпку, с радостным гоготом загоняя елду промеж упитанных титечек — залупа выскочила сверху, над ложбинкой, в вырез футболки, толкнув девушку в подбородок… А затем меня снова отвлёк настойчивый тычок членом — четвертый бычий хуище настырно протискивался под правой подмышкой.       Четверо великанов обступили меня, окончательно отгородив от спасения. Нетерпеливо толкались со всех сторон, требуя больше внимания к себе и своим причиндалам. У меня же попросту не хватало рук, чтобы дрочить четверым сразу и ублажать сразу четыре ствола. Я метался меж ними, тиская липкими пальцами то один, то другой бычий хуй. Понемногу шалел от густой вони смазки, наполнявшей тесноту между телами, в которой меня запер этот квартет, и упускал посреди безумия дрочки какой-то очень важный момент. Но что именно — вспомнить не мог, это напрочь вылетело из головы, выбитое пульсом грохочущего сердца.       Впрочем, нелогго пришлось оставаться в неведении. Бык Ивашка услужливо напомнил о том, о чём я умудрился сдуру забыть: он сладостно взвыл, напрягая хуй до каменной твердости, и в экстазе оргазма окатил меня долгим фонтаном из спермы!       Комковатые всплеск вонючей «кончи» толстой «верёвкой» ударил прямо в лицо, заливая глаза и залетая в рот. Я аж закашлялся, когда эта дрянь метко плюхнула в глубину горла. Фыркая в панике, беспомощно жмурился, ощущая щедрые всплески детородного крема, что летели пошлой пульсацией на лицо и стекали на грудь.       Вонь свежего семени взвилась до небес, и я лишь порадовался, что меня не стошнило немедленно. Поцелуи со страстной Шанией и вкус моей собственной спермы у неё на губах закалили, помогли пережить эпичный «камшот». Хуже не стало бы, если б меня начало рвать немедленно, но подобное унижение оказалось бы финальным аккордом в целой плеяде позора.       Я кое-как смахнул с лица комковатую слизь — «бля, да он как будто спермой нассал!» — и вскинул голову.       «Их всего трое осталось!..» — радостно понял. — «Еще три раза и…»       На место довольного Ивашки, нехотя отвалившего прочь с осоловевшей от удовольствия физиономией, встал новый бык! Его член, уже напряженный и крепкий, звучно плюхнулся о мою грудь, разбрызгивая во все стороны потеки спермы на ней. Деловито потянулся залупой к лицу. Его сосед, яростно зарычал, недовольный наглостью «внеочередника» и таким положением дел. Верзилы подступили вплотную, не желая уступать, даже в такой момент готовые учинить драку. Их горячие пенисы обожали меня со всех сторон, нетерпеливо тыча головками в подбородок и шею, в щёки и губы. Ещё мгновение — и нелепый эксперимент взорвался бы яростным мордобоем!       Свою гордость я мог заглушить только тем, что как только дал маху и согласно покивал в ответ Юле, то с той самой поры не осталось у меня альтернатив. Либо встретить незавидную долю встрявшего промеж рогатых «огней», либо.       За ошибки придется расплачиваться, а потому губы уже сами собой распахнулись, и я мягко цапнул зубами одну из ближайших залуп. Эти багровые шляпки тянулись ко мне со всех сторон, и даже наклоняться к ним не пришлось, чтобы звучно и сочно чмокнуть мокрый мясистый «грибок».       Обе руки дрочили два члена — по одному каждой ладонью, — развозя по стволам сперму того, что кончил на меня первым. Третий хуй я ласкал ртом, неумело целуясь с залупой и толкаясь языком в её тугую уретру. С какого-то дуру представил, что ласкаю губами девичьи губы и не прогадал, встречая одобрительный стон бугая. А четвертый верзила обрел своё счастье под моей правой подмышкой, энергично ёрзая взад и вперёд…       Гневные ворчания быков поутихли — у меня начало получаться, и они отвлеклись друг от друга. Кто-то даже принялся мять и тискать мою мокрую грудь, спутав её с женскими титьками. Не знаю, что они там нашли, на фоне нормальных коров-то, но тут уж мой собственный член встал тугим колом. Если игры с бычьим хуем просто будоражили фактом разврата, то щипки за соски и крепкие пальцы верзилы, что теребили жирок у меня на груди, подарили истинное наслаждение и возбуждение! Тело окончательно выпало из-под контроля, откликаясь позорной эрекцией и промочив смазкой джинсу на промежности.       Позади взвизгнула Даша и спустя миг мне на плечи каскадом упали горячие брызги, орошая абсурдно обильной волной. Белоруска уж тем более не посрамила женское племя и даже под вуалью застенчивой робости произвела красивый залп спермой из бычьего хуя.       Я коротко на нее оглянулся, увидел девичий взгляд, полный ужаса пополам с восхищением и обращенный к залупе, истекающей спермой. Головка торчала у неё между сисек, прижатая к груди нещадно растянутой майкой, и густыми комками изгоняла пошлые «соки» на титьки перепуганной Дашке. Она была очень напугана, но я догадался — почуял, — что паника бедняге пока не грозит и вернулся к залупе, что ждала продолжения оральных забот. Обжимая губами горячие, вонючие складки и елозя по ней языком, кусал, целовал и лизал, мстительно измываясь над сладко сопящим быком — хоть в чём-то лучше них оказался…       Очередной залп — на этот раз из-под моих губ — снова застигнул врасплох. Я вновь не уследил за моментом, уже разочек насильно «напоенный» семенем — из-за его привкуса не ощутил, как на язык хлынула новая порция терпкой смазки, как символа символ скорой разрядки. В самый неловкий момент широко распахнул рот, злорадно пытаясь заглотить всю головку и унизить быка только сильнее. А спустя миг чуть не захлебнёлся к ёбаной матери, когда в горло хлынуло, как из садового шланга!       Плюхнуло до того обильно и сильно, что даже Ивашка немного померк. Я закашлялся, густо брызгая спермой из носу и хватая ртом воздух, но теперь уже на голом упрямстве не собирался отступать и проигрывать, ведь во всём остальном проиграл. Заливаясь слезами удушья и кашляя, плюясь сгустками отвратительно воняющей слизи, вцепился руками в поганый хуище, яростно дергая крайнюю плоть по стволу. Выжимал из него всю липкую дрянь себе на лицо и доил, как покорную корову.       Хуй оказался хорош и всё-таки переплюнул «Ивашкин» — переплюнул во всех смыслах. Брызнул ещё два раза, до абсурда обильно заливая меня густыми «веревками» спермы и кончая на волосы и на лицо. А затем уже лишь слабо сочился, вяло выталкивая большие комки, впрочем, которых хватило бы на добрый глоток. Я на какой-то миг испугался, что этому пошлому скоту даже подобного не хватило, и старательно высосал из уретры всё, что из неё вытекало, сплевывая на подбородок вонючую, липкую слизь.       И этот бык отвалил: на кой-то чёрт вытер мокрый член о мою мокрую грудь и, довольно отдуваясь, уступил место следующему. Только что друг дружке по ладоням не ударили, «эстафету» передавая, дуболомы рогатые! Но я не стал дожидаться, пока в меня снова тыкать начнут — «если проигрывать, то на собственных правилах!» — и сам переключился на член по соседству, с ходу запуская в уретру язык и причмокивая мясистой залупой.       «Ну, как тебе? По роже вижу, что нравится!.. Получи ещё!..»       Эта головка оказалась пока самой большой и такую если только бурёнка могла бы в рот уместить. Но раз уж гордость мою растоптали — я сам её растоптал ради «фактора», — то хотя бы играть начнём так, как хочется мне. Это не они, эти хуищи рогатые, а я буду решать, кому из них и как именно подарить оргазм следующим. И нравится мне именно вот этот толстый член с темным пигментным пятном на стволе…

* * *

      После пятого, кажется, хуя я сбился со счёта — просто ласкал ртом и губами очередной вонючий елдак, который подносили к губам, елозил руками по мясистым «поленьям», массируя тугие стволы, увитые толстыми венами. Не мог уже даже припомнить, сколько их прошло через меня, прежде чем поток страждущих пенисов внезапно иссяк, а рядом возникла, словно облитая спермой пастушка Юлия.       В голове моей будто клубился паскудный розоватый туман, отнимающий место у любой другой мысли, но я тому только порадовался, не способный думать о том, чем занимался. Дрочил толстый член и кусал стекавшую спермой залупу, слыша довольные сторны верзилы…       Опомнился от прикосновения Юли. Она выглядела так, как даже в самой фальшивой порнухе не изображали актрис эротичного жанра — прекрасную женщину будто ведрами семени окатили. С неё текло, густо, много и, нужно признать, невероятно красиво. Волосы слиплись, словно бальзамом натёртые, одежда до пояса почти насквозь промокла, а над образом похотливой красавицы жирную точку проставляла «текстура» — комковатые хлопья «кончи» в волосах, на лице, на рука, на груди и плечах не оставляли и тени сомнения в том, что нихрена это не йогурт. Благородный и немного холодный образ Юлии, опороченный множественной эякуляцией ей на лицо, лишь дополнял бесподобную картину разврата.       А ещё от нее так спермой смердело, что…       Я с усмешкой мотнул головой, сгребая с физиономии бычье семя. Сплюнул на землю то, что перекатывалось на языке — даже не помню, глотал или нет. Видно, память отшибло от шока перед собственной смелостью. Так что не мне о запахах рассуждать — от самого ж прёт, как от шлюхи после «гангбанга». Воняет семенем и позором… но на душе отчего-то легко.       Права, что ли, Юля была? У страха оказались глаза велики, и по итогу бесчестия я не сгорел от стыда, не провалился под землю, не умер от тяжелейших ранений в области «самолюбия». Тяжко было в том признаваться даже себе самому, но в чём-то «Лисица» оказалась права — после крещения в бычьей сперме я взглянул под совершенно новым углом на понятия «стыд» и «позор»…       Мысли о «шоковой терапии» напомнили о возможной утрате и я запоздало заозирался в поисках Даши. Хорош пастушок, нечего сказать — так струхнул, настолько забылся, что потерял подопечную. Но тревога оказалась напрасной: я с облегчением увидел зареванную, но абсолютно целую и здоровую Дашу. Глянул на неё и с облегчением вздохнул: страх был при ней, но дикий ужас покинул девчонку. Она на зависть лучше меня приспосабливалась к ситуации и в этот самый момент с энтузиазмом пытливого молодого ученого размазывала по своим титькам липкую сперму. Слизывала её с пальцев, с заметным усилием, но всё же глотая. Словно спешила, торопилась успеть за утекавшим задором и впитать до остатка весь полученный опыт.       Юля отвлекла, навалилась на меня, обнимая и снова без предупреждения проталкивая язык в рот. Теперь на нем не осталось той восхитительной девичьей сладости, что так очаровала меня, его сменил вкус бычьей спермы. Но это всё ещё был её язычок, горячий и нежный, сладкий сам по себе, не взирая на посторонние вкусы, а потому я не смог отказаться от удовольствия ещё раз засосать эту бесподобную роскошь. Раздумал робеть и смущаться — теперь уже поздно — обхватил Юлю за талию и тут же стиснул её бесподобные, крепкие ягодицы, прижимая страстное тело к себе. Встряхнул их, млея от чудесной вибрации. В конце концов, заработал, чёрт побери!       Её попа уступала задницам даже обычных коров, не говоря уж о породистых «матриархах», вроде Снежаны. Но таких идеально очерченных, упругих и нежных долек, как у этой пастушки, я никогда не встречал. Тискал их в своё удовольствие…       Разумеется, спустя миг именно Юля все равно что трахнула меня в рот своим языком, беспардонно окунаясь в самую глотку и проникая глубоко в пищевод. Но таким меня уже было не взять — «стреляный воробей!» — и я лишь охотно расслабился, на малую долю даже ликуя, что по какой-то прихоти случая больше не ощущаю рвотных рефлексов. Как смог, расслабил мышцы, позволяя удивительно длинной ленте проникать в меня глубже, до предела наполняя горло и растягивая ткани на шее. Обхватил затылок пастушки, помогая и придерживая её голову.       Язык женщины двинулся обратно — «да он, наверное, длиной в добрые полметра!» — и спрятался между её сочных губ.       — Спасибо, Сашенька, — тепло улыбнулась Юлия. — Ты невероятно мне помогла.       — Хватит уже меня девкой звать, — вздохнул я. — Нет же никого, быки твои ушли.       — Но тебе ведь идёт, — женщина покачала бровями. — Хотя я бы очень хотела, что бы ты пошел в моё стадо, бычком. Сашенька, соглашайся: я одарю тебя самыми внушительными гениталиями — у меня большой опыт по этой части. Ты научишься извергать семя литрами, станешь великолепным быком-производителем и утопишь меня в своей сперме…       Я усмехнулся: а ведь ещё в самом начале «чуйка» зашевелилась. Подсказывала, что тут чего-то не чисто.       — Так ты ради этого всё затевала? — наконец-то догадался я. — Чтобы быки твои спермой струячили, как из шлангов?       Дорога ложка к обеду, а после драки кулаками не машут. Но мне просто любопытно стало, ссориться же я не помышлял.       Юля просто кивнула:       — Прости, — спокойно ответила она. — Я — ранимая, слабая женщина со своими скромными вкусами. Я много трудилась и имею право на слабости, ведь так? Тем более, никто не остался в накладе.       — Ага, кроме меня.       — Наоборот, ты больше всех выиграл, Сашенька. Ты получил удивительный опыт и обзавелся крепкой защитой от чужого разврата. А ещё у тебя теперь есть моё покровительство.       Она наклонилась поближе и продолжила едва слышно:       — Для тебя это может прозвучать странно, но на ферме никто до сих пор не догадывается об истинных мотивах моего эксперимента.       — Но как же?..       — Авторитет Юлии настолько абсолютен, — улыбнулась «Лисица», — что ни другие пастухи, ни мои девочки, ни даже сам Иван не подозревают, что я задумала это в первую очередь ради себя.       — И зачем мне об этом сказала? — попытался я пошутить. — Убьёшь теперь, как свидетеля?       — Сказала затем, что хочу открыться перед тем, кто готов на такие свершения. Иван не станет с меня взыскивать, даже если обо всём узнает, но пусть это останется в тайне, лишь между нами девочками, — она усмехнулась. — Согласен?       Я задумался.       — То есть ты меня хочешь подельником сделать, чтобы иметь ещё один рычаг давления?       «Снежная Королева» улыбнулась в ответ.       — И это тоже, — сказала она. — Но я бы хотела, чтобы мы стали товарищами, без принуждения с моей стороны. Ответь: так ли уж сложно и впредь мне помогать после всего того, что ты сейчас делал?       Ответ очевидный, так что я промолчал.