Cloud Meadow: Reborn

      Девчонки торопливо расхватывали свои порции и рассаживались за столы, пока Игорь разносил еду беременным, неповоротливым «коровам», требовавшим к себе больше внимания. Как Валера и сказал, дамы не пользовались приборами и лишь некоторые из них держали ложки, как дети, всей пятерней. А остальные просто пили из блюд, как из больших чашек. Опорожняли их и возвращались за добавкой. А упитанная Снежинка умяла сразу три порции «супа» и только потом взялась за мясо, которое женщины также ели руками, не используя столовых приборов.       Игорь подсел со своей порцией и принялся есть. Явно торопился, чтобы опередить самых резвых девиц и не дать им своевольничать. Спустя мгновение за наш стол со своим подносом подсела и беременная Алёна из Игорева «стада». Пододвинула ко мне стул и вновь принялась щебетать, увлеченно рассказывая от том, как проводила этот день.       Мужчина вскинул на меня взгляд и коротко, без слов кивнул на девчонку.       «Чего он от меня хочет?» — не понял я.       Игорь снова кивнул, а затем красноречивым взглядом указал на еду девушки, к которой она ещё не притронулась.       «А, так вот оно что!» — догадался я. — «Но почему сам не скажет. Или это какой-то экспромт-элемент воспитания для «бурёнки»?»       Я кашлянул, прочищая горло, и спросил:       — Алёнка, ты уже покушала?       — Не-а!.. — весело отмахнулась она и продолжила тараторить о своём.       — То есть больше не хочешь стать большой, как Снежинка?       — К-конечно, хочу!       Она резво — насколько позволило её брюхо — развернулась на стуле и движением вызова указала на пышку Снежану, поглощавшую варёное мясо.       — Так как ты тогда вырастешь, если не будешь кушать? — спросил я       — Правда? — «корова» обернулась к столу и задумчиво протянула. — А ты обещаешь, что вырасту?       — Ну, — я пожал плечами, — обычно это именно так и работает. Чем больше ешь, тем больше становишься. Логично же? Снежинка, между прочим, три миски уже выпила, а сейчас и второй кусок мяса попросила, а ты?       — Слыхала? — Игорь подал голос наставительным тоном. — А я тебе о чем постоянно говорю, упрямая.       — Хорошо! — девчонка энергично кивнула и быстро выпила содержимое своей миски. Сыто рыгнула, забавно прикрывал рот ладошкой, и вскинула тонкопалую руку: — Дядя Валера, добавки, пожалуйста!..       — Вот умница, — заулыбался Игорь. — Ешь, моя хорошая…       Он потянулся к ней и, как ни в чем не бывало, почесал девушку за ухом. А та зажмурилась — от удовольствия, что ли? — и принимала из рук поварихи вторую миску «супо-каши».       — А я? — рядом послышался тихий голос. — Я стану тоже большой?       Я оглянулся и увидел, что та самая голубоглазая «шоколадка», на которую я так откровенно глазел, принесла добавку и подсела ко мне с другой стороны. И соски у неё под передником снова набухли.       — К-конечно, — ответил ей растерянно.       Мой педагогический талант, если и был таковой, мгновенно дал позорный сбой — я не нашелся, что ответить умного. Но девушке того как будто и не надобно было — она незатейливо навалилась на меня сбоку, скромно прильнув горячими сиськами.       Игорь усмехнулся:       — Если будешь послушной девочкой, дядя Саша тебя погладит, — с явным намеком сказал он.       — Я буду!.. — радостно кивнула девчонка и обернулась к Валере, который улыбался во все свои тридцать два, облокотившись за стойкой выдачи. — Правда, я буду послушной!..       Мужчина за стойкой мягко кивнул мне, будто бы без моего спросу подписал на страшное дело. А тут еще и Игорь пнул под столом босой ногой. Делать было нечего. Я принялся гладить голубоглазую красавицу по голове. Ждал чего угодно — даже того, что всё это в итоге окажется одним большим розыгрышем и вот-вот разразится гомерический хохот со всех сторон, — но никак не ожидал, что темнокожая рогатая прелестница захихикает и зажмурится. Ей и правда это нравилось!       «Но почему?» — мною овладевали смятенные мысли. — «Да разве ей не противно оказаться в роли зверушки?».       Бархатистые «коровьи» уши, которых оказалось так приятно касаться, увлекли и очаровали. Я и не заметил, как голубоглазая томно то ли замычала, то ли застонала и потянулась ко мне, ища поцелуя.       — Шания, ну-ка прекрати! — одернул её строгий голос Валеры. — Дай человеку пообедать спокойно.       Я в этот миг почуял себя так, словно безнадёжно тонул в беспощадных голубых омутах, и вдруг вцепился в чью-то крепкую руку: «Спасён!». А девчонка опомнилась, с досадой на лице вскочила и, воровато чмокнув меня в щёку, убежала на кухню, виляя и сотрясая сочной задницей да радостно настегивая по ляжкам хвостом.       Игорь рассмеялся, любуясь моей растерянной физиономией, пока я любовался убегающей на кухню бесподобной попой.       — Сань, не обижайся, конечно, но ты невысокий ростом, так что она, видно, подумала, что ты молодой бычок и в поисках самочки, — пояснил мне фермер.       — Да, наши девочки глупенькие, — сыто рыгая, подтвердила Алёна.       — А ты ярлыки не развешивай, профессор кислых щей, — с иронией ответил ей Игорь. — И вообще, корове молчать положено, когда люди разговаривают.       Я вздрогнул: по мне так это — уже явный перебор. Но Алёнка лишь усмехнулась и показала «пастуху» язык.       После обязательного обеда — помимо случайных перекусов, когда «бурёнки» сами в столовую заходили, — Игорь увел своё небольшое, шумное «стадо» обратно на пляж, отдыхать на шезлонгах в тени зонтов. С иронией предложил вместе с ним натереть девчонок увлажняющим маслом-реппелентом, но получил очевидный отказ и ушел за «коровами». А я, поймав на себе томный взгляд и услыхав печальный вздох голубоглазой «шоколадки», возвратился в общежитие, где и завалился спать, хотя было еще очень рано.

* * *

      Видно, ранняя поездка с Димой да моральные потрясения от знакомства с фермой «бурёнок» дали о себе знать, потому как продрых я до позднего утра, а проснулся в одежде — не заметил даже, как и вырубился. Поднялся дико голодный, будто зверь — вот уж и правда, воздух здесь бесподобный, аппетит пробуждает волчий, — но весьма посвежевший и здорово отдохнувший. А для прояснившейся головы все вчерашние невероятности и шокирующие откровения больше не казались такими уж сенсационными. В конце концов, сложные «ролевые игры» ради женского грудного молока — это не самое странное, что можно вообразить.       Впереди маячил еще целый день ничегонеделанья перед тем, как Дима приедет за бидонном со сливками и заберёт меня с собой. Но провести всё это время взаперти в комнате мне не улыбалось. Под рукой и смартфон есть — Игорь обещал, что прием уверенный — да и в комнате отдыха торчала солидная «плазма», на которой можно кино какое посмотреть или просто потупить в сети вещания, если её тут принимает. Но осознание того, что по улице толпами бродят обнаженные, беззаботные «булочки», немилосердно свербела в мозгу. Играть не хочется, но обидно, что не зовут — вроде и не хочется к ним, нет до них дела, но если упущу что-то и не догляжу… Присматривать не за чем — я ж просто гость, никто мне ничего не доверял, — но ощущение такое не отпускало. Да и время коротать в компании живого собеседника всё же намного приятнее, чем чахнуть в обнимку с электронным девайсом.       В душевой общежития, да и вообще во всём здании я пребывал в гордом одиночестве. То ли «фермеры» спозаранку вставали, как у селян заведено, то ли это здание отводилось лишь для гостей, вроде меня, но оно как будто пустовало, полнилось звенящей тишиной. И я, в одиночестве натираясь мыльной пеной, досуже размышлял над вопросом, откуда здесь, посреди леса, горячая вода и сам водопровод с неслабым напором? В этом мире развита индустрия? Или, как и сигнал мобильной сети, все удобства «ретранслируются» с той стороны?       Всё чудесатее и чудесатее, но мысли эти, зачатые под звуки журчащей воды, не более чем пустопорожние допущения из разряда «…если бы у бабушки были колеса, она была бы велосипедом». Взять ту же сантехнику в душевой: она вся старая — в том смысле, что устаревшая, чуть ли не советских времён, — но сохранности просто музейной и работает идеально. Вчера я на такое не обращал внимания, ошеломлённый и шокированный обилием ангельских лиц, откормленных женских жоп и мясистых молочных грудей, но этим утром вспоминал мелочи и припомнил, что так было и во всем остальном. Окружение на ферме довольно старое, хотя прекрасно сохранившееся. И только некоторые элементы выбивались из него своей новизной, как будто… Как будто этот «животноводческий» комплекс возводился на протяжении долгого времени? За один день знакомства со странным местом такое не охватить взглядом, не объять разумением, а потому я со спокойной душой отодвинул подобные мысли на задний план. Как вернусь домой, тогда и подумаю всласть над разгадкой Иваныча.       Что любопытней, буду ли бить тревогу, и звонить в полицию?       «Нет, не буду», — решил я, елозя полотенцем по мокрой спине.       С одной стороны, как бы гражданский долг и все дела, но с другой — Игорь тут уже шесть лет «коров пасёт», а за это время «праведников» вроде меня не могло не появиться. Но раз ферма до сих пор существует и процветает, то либо у Иваныча куда более внушительные связи, чем я себе представляю, либо, что даже вероятней, обитателей этого странного места и правда все устраивает.       Возможно, прав оказался Игорь: прежде чем делать поспешные выводы, стоит хотя б попытаться понять чужие взгляды на жизнь.       Забравшись в широченные джинсы, натянув майку и нахлобучив на голову панаму, я выбрался в жаркое утро.       По небу бежали-торопились рыхлые кучевые облака, как комья невесомой ваты. Они то и дело заслоняли ярое солнце и, похоже, темным подбрюшьем своим пророчили скорую грозу, на что намекала и духота в воздухе. Но именно этот воздух, влажный и душный, как бы говорил: даже футболка в местном климате лишняя. Хотя с моим-то «пещерным» загаром и никчемной физической формой весьма неловко разоблачаться. Как бы и наплевать, что подумают обо мне «бурёнки», но… всё же не хочется, чтобы даже случайные женщины видели, какой я доходяга на фоне местных «атлантов»…       — В атаку!.. — из кустов полетел внезапный, бравый девичий писк.