Бродячий бордель

      Никогда-никогда у Гермионы Грейнджер не было проблем с зубами. За исключением случая на четвертом курсе, когда Драко Малфой наслал на нее Дантисимус. Верхние резцы тогда доросли почти до воротника мантии, но мадам Помфри легко вернула все как было — Гермиона даже не успела толком расплакаться. В остальном же для дочери дантистов, да еще и волшебницы, кариес был всего лишь словом, которым маглы пугали сладкоежек.       — Все в полном порядке, — стоматологическое зеркало звякнуло, когда мистер Грейнджер отложил его в эмалированный лоток для использованных инструментов.       Гермиона закрыла рот и перевела взгляд с потолка на лицо отца. В таких же карих, как у нее, глазах плавало ее собственное отражение. Губы, скрытые под тканью стерильной маски, улыбались. Она это точно знала. Видела по лучикам морщин, разбегающимся к вискам. За прошедший год морщинок стало чуть больше.       — Спасибо… — проглотив слово «папа» вместе со скопившейся во рту слюной, сказала Гермиона.       — Можно вставать, — мистер Грейнджер с резиновыми хлопками стянул одну перчатку за другой и пересел за рабочий стол.       Больше года родители провели в Австралии. Когда Гермиона стерла им память и отправила в другое полушарие, старую работу, конечно, пришлось оставить, но папа прихватил с собой кое-что на новую. Это было абсолютно естественно, люди ведь часто так делали: таскали с места на место горшочек с кактусом, или любимую авторучку, или вышитую вручную подушечку. Но едва ли все это способно было зародить в горле наблюдателя колючий ком.       На рабочем столе мистера Грейнджера стояли часы. Старые, в зеленом металлическом корпусе, на уголках которого облезла краска. Сзади у них снималась крышка, а под ней, рядом с механизмом, в специальном пазу хранился ключ для подзаводки. С обратной стороны крышки был приклеен лейкопластырь. На нем шариковой ручкой папа когда-то написал дату — «19.09.1981». В этот день часы завели впервые. Прямо на второй день рождения Гермионы.       Что теперь эта дата значила для папы? Как он самому себе объяснял ее наличие всякий раз, когда заводил часы?       А что он думал про вечный календарь, стоящий рядом?       Грейнджер сделала его сама из детских деревянных кубиков: обклеила грани картоном, написала маркером цифры и названия месяцев и презентовала отцу на рождество восемьдесят седьмого.       А вот радиоприемник на углу стола вопросов не вызывал. На стареньком «Робертсе» с потертой кожаной ручкой и чуть загнутой антенной не имелось никаких свидетельств тому, что когда-то он стоял в гостиной и Гермиона слушала на нем детскую радиопередачу «Большой палец»…       Тяжело сглотнув, она переключила внимание на отца. С волшебной палочкой подделка магловских документов была не сложнее Люмоса, а потому он заполнял медицинскую карту для Эрин Смит. Кисть правой руки темнела загаром — еще в начале лета чета Грейнджер ездила отдыхать к морю. Подобно старому радиоприемнику, папа что-то напевал себе под нос и вообще, кажется, пребывал в чудесном настроении. Закончив с картой, он вытянул из подставки для бумаг чистый бланк. Гермиона безмолвно стояла позади, наблюдала, как строчка за строчкой на белый лист ложатся аккуратные буковки, и тщетно пыталась проглотить и переварить чертов колючий ком или хотя бы сдвинуть его поглубже в глотку, чтобы он застрял там и не смел вырываться наружу.       Наконец кончик авторучки клюнул лист, ставя завершающую точку. Папа крутанулся на кресле, стянул маску на подбородок и одарил Гермиону еще одной улыбкой. Протянул бланк:       — Пожалуйста, отдайте это администратору на ресепшен, она поставит печать.       Грейнджер взяла. Прижала к груди ладонью и, дрогнув нижней губой, снова сказала:       — Спасибо.       А хотелось сказать «прости», вот только… Какой смысл? Никакого. Пустое, как ржавая бочка, слово, способное лишь напрасно греметь в голове.       За что ей просить прощения? За необходимость, продиктованную начавшейся войной? Она не смогла бы сражаться, искать и уничтожать крестражи, помогать Гарри, не будучи уверенной, что родители в безопасности. Уж если школьная сова отыскала их дом, чтобы доставить Гермионе письмо о зачислении в Хогвартс, то и Пожиратели смерти нашли бы. И вот тогда любых слов оказалось бы недостаточно.       У кого ей просить прощения? Мистер и миссис Грейнджер забыли, что у них есть дочь, но их это нисколько не тревожило. В конце концов, кто сказал, что люди не могут быть счастливы без детей? Просто друг с другом. Мама и папа были, и Гермиона почти ненавидела себя за досаду, которая подтачивала ее изнутри, как маленький, но живучий короед.       Это напоминало глупое и эгоистичное желание посетить собственные похороны, чтобы посмотреть, кто расплачется над могилой, а кто просто равнодушно уронит одинокую розу на земляной холм и отправится жить дальше, уже без тебя. Гермиона не хотела, чтобы ее родители страдали. Но вместе с тем ей было горько наблюдать, что после исчезновения дочери их жизнь течет как прежде.       Это неправильно. Совершенно иррационально. Она ведь не пропала на самом деле. Не умерла. Родители просто ее забыли. Она их заставила.       — Всего хорошего, мисс Смит, будьте здоровы, — сказал папа, а затем снова развернулся в кресле к рабочему столу и крутанул ручку «Робертса».       Под хрипящий джаз, полившийся из динамика, Гермиона тихо попрощалась и вышла из кабинета. В глазах щипало. Она открыла их пошире и подняла лицо в надежде, что потолочный вентилятор, который бодро вращал лопастями в коридоре, высушит непрошенные слезы. Не хватало еще разрыдаться прямо здесь…       Зачем она вообще пришла сюда?       Администратор на ресепшн разговаривала по телефону, поэтому Грейнджер положила на стойку свой бланк и принялась покорно ждать, когда ей уделят внимание. На бланке в столбик были выписаны стандартные рекомендации: чистка зубов дважды в день, полоскание после еды, зубная паста без абразивных частиц, плановый осмотр через полгода… Она прекрасно знала все это с детства, а папин почерк лишь усиливал давление на плотину слез, которая и так уже дала слабину. Треснула по основанию, и соленая жидкость плавно просачивалась и жгла веки.       Гермиона снова задрала голову и старательно моргнула несколько раз.       Зачем она стоит тут и ждет? Ей не нужна печать. И осмотр дантиста ей не нужен. Она просто пришла повидаться с папой. Не так, как обычно — проходя мимо по улице, а чуть ближе и чуть дольше. Была уверена, что станет легче после вчерашней размолвки с Тео. Не стало.       По правде говоря, размолвка — ничто по сравнению со всем этим.       Гермиона почувствовала, как в уголке глаза набухает предательская слеза, и отвернулась от администратора, сделав вид, что ее очень интересует телевизионная передача.       Телевизор висел на стене напротив стойки ресепшн. Важный усатый ведущий представлял статистику пропавших без вести. На экране периодически мелькали цветные диаграммы. Грейнджер невольно отметила, что столбец за тысяча девятьсот девяносто восьмой год выше остальных. В отличие от усатого ведущего, она точно знала, почему…       — Слушаю вас, — администратор положила трубку и щелкнула пультом дистанционного управления.       Передачу о пропавших сменил музыкальный канал, и вместо диаграмм на экране возник рыжий парень с гитарой. Если бы не меланхолично-сонное выражение лица, он напомнил бы Гермионе одного из братьев Уизли, которого по страшному недоразумению в младенчестве отлучили от семьи.       Вздохнув, она незаметно смахнула слезу и пододвинула свой бланк администратору.       — Печать, пожалуйста, — а затем, получив требуемое, тихо побрела к выходу.       Лето продолжало плавить Лондон. Клиника, где теперь работал папа, располагалась на тенистой улице, но даже это обстоятельство не спасало от жары, а потому горожане обнажились до максимально допустимой правилами приличия степени. В пестрящей шортами и футболками толпе Гермиона прошла с десяток шагов и лишь потом запоздало стащила бахилы. Кинула их в ближайшую урну, а бланк с рекомендациями аккуратно сложила пополам и убрала в сумочку. Задумчиво закусила губу.       Следовало решить, что делать дальше, ведь раз уж ее выгнали в отпуск, делать что-то было необходимо. Даже без Нотта.       Что ему нужно в Отделе тайн? Неважно, потому что она не поведет его туда ни за какие пряники. Но все равно крайне любопытно. Он рассказал бы, наверное, если бы не получил отказ. Или Гермиона сама обязательно выпытала, если б согласилась.       Нет-нет, ни в коем случае. Об этом даже помышлять нельзя. Слишком опасно.       Перед мысленным взором тут же возникло обрамленное кудрями лицо Теодора с таким саркастичным выражением, будто Грейнджер читала ему лекцию о вреде алкоголя, попутно нагревая ложку с героином.       Лезть в Отдел тайн опасно. Конечно. Разумеется! Если их поймают, то Гермиона как минимум вылетит с работы. Возможно, ее еще и крупно оштрафуют, а уж допросов и разбирательств с невыразимцами точно не избежать.       А вот залезть в Бродячий бордель вполне себе можно. За это наверняка только отругают, а то и вовсе посмеются над подобной дерзостью.       Вы хотели сдать всю нашу организацию аврорам? Бывает. Больше так не делайте, юная леди. Выход там.       От этих мыслей Грейнджер довольно громко хмыкнула, заставив нескольких прохожих удивленно обернуться.       Они с Ноттом еще не начали толком действовать, а его уже пытались схватить, к нему уже вламывались в дом, и теперь Гермиона просто обязана была со всей ответственностью признать — риск был несопоставим. Организаторы борделя, конечно, не уволят ее с работы. Скорее, просто и незатейливо прибьют. И Теодора заодно. Вот только он еще ни разу не заикнулся о том, чего ему может стоить их маленькое расследование. Ни разу не пожаловался, например, на то, что стал фактически бездомным на несколько дней. Он просто попросил ответную услугу. Они обговаривали это ранее, и Гермиона выразила готовность ее оказать, но вчера испугалась последствий и пошла на попятную.       А ведь Нотт наверняка обратился к ней не просто так. Грейнджер понимала, что знает его всего ничего, но при этом готова была поспорить: он не стал бы просить о помощи кого бы то ни было, если мог справиться сам. А уж тем более он не стал бы просить о помощи Гермиону Грейнджер, гриффиндорскую зубрилу, с его точки зрения, правильную до кончиков ногтей…       Внезапная мысль, как нахальная ворона, клюнула в темечко. Гермиона непроизвольно почесала макушку, а затем развернулась на каблуках и решительно двинулась к небольшому кафе через дорогу. Оттуда, предварительно втиснувшись в тесное пространство туалетной кабинки, она аппарировала на Тотхилл.

***

      Сегодня на посту дежурного мага сидел Дональд Элфорд, что можно было счесть удачей. Он трудился в Министерстве не так давно, а потому не успел пока вдоволь насытиться бумажной волокитой, сонмом правил и прочей каждодневной рутиной. Работа все еще вызывала у него неподдельный энтузиазм, и Элфорд горел желанием помочь каждому, пусть в его обязанности пока входила лишь регистрация посетителей и выдача пропусков.       Гермиона стояла в дальнем конце Атриума, чуть в стороне от поста дежурного. Пряталась от него за колонной и собиралась с духом. Не то чтобы журнал посещений содержал в себе конфиденциальную информацию, однако просто взять и пролистать его кто попало не мог. По-хорошему, следовало составить служебный запрос, но ведь отпуск же… Дональд про него, разумеется, не знает. Но зачем бы старшему специалисту отдела магического правопорядка могла потребоваться информация из журнала? Грейнджер как раз очень старалась придумать ответ на данный вопрос, но он не придумывался. В голове вертелись совсем другие мысли, творческая жилка не билась, а фантазия очень невовремя впала в кому.       Гермиона устало привалилась к колонне и прикрыла глаза. Похоже, чтобы добиться желаемого, придется прибегнуть к не совсем честной уловке. Ну почему, когда дело касается Нотта, ей приходится нарушать правила и делать пакости? Наверное, стоит задать ему этот вопрос при встрече.       Невесело усмехнувшись своим мыслям, Грейнджер снова выглянула из-за колонны.       Элфорд как раз регистрировал очередного посетителя — низенького и худенького мага, который каким-то чудом удерживал под мышкой большой круглый аквариум с головастиками. Головастики носились в мутноватой воде веселым вихрем, отчего из аквариума то и дело летели брызги. Маг был уже изрядно мокрым. Его некогда пышные бакенбарды свисали с лица унылыми сосульками.       Сперва Дональд вооружился длинным золотым прутом и обвел им фигуру посетителя от верхушки остроконечной шляпы до подола мантии, а затем указал на магический прибор, напоминавший магловские весы.       — Вашу палочку, сэр, — попросил он.       Маг, неловко перехватив аквариум одной рукой, выложил древко на единственную латунную чашу. Прибор завибрировал, из щели в его основании проворно выползла узкая полоска пергамента, а Гермиона решила, что пришло время действовать.       Достав палочку, она аккуратно высунулась из своего укрытия и послала невербальное заклинание прямо в аквариум. Эти чары Грейнджер подсмотрела когда-то давно у миссис Уизли, которая с их помощью ловко намылила целую гору грязных тарелок.       Аквариум ожидаемо выскользнул из хватки мага и грохнулся на пол, но не разбился. Очевидно, его хозяин оказался весьма предусмотрительным и наложил защитное заклятие. Не учел только одно: сферическую форму.       — Разорви меня горгулья! — завопил он, когда емкость завалилась на бок и бодро покатилась по Атриуму, расплескивая воду и головастиков. — Держи его! Держи!       На счастье Гермионы, другие посетители и сотрудники Министерства проявили отзывчивость: практически все, кто находился поблизости, кинулись на помощь. Дональд тоже не остался в стороне, и это, безусловно, радовало.       Головастики, которым посчастливилось выбраться из аквариума, задорно скакали по мрамору, и отсутствие лапок им не мешало: они уверенно работали хвостами и придерживались общего курса — фонтана Магического братства.       — Хватайте их! — разорялся волшебник. — Хватайте! Это редкий подвид пурпурной жабы!       И люди хватали. Точнее, пытались, но головастики проворно выскальзывали из рук, а ноги разъезжались на мокром полу. Аквариум катился, преследователи падали, а хозяин рвал на себе бакенбарды и, чуть не рыдая, умолял не топтать его драгоценный выводок.       Суматоха поднялась такая, что Гермиона беспрепятственно прошла к посту дежурного мага и прибрала к рукам лежавший там журнал. Создав копию, она сунула ее под мышку, оригинал вернула на стол и спокойно удалилась с места событий в сторону служебного выхода. Ну, как спокойно? На самом деле ее весьма неприятно грызла совесть. Да, в своих проделках она уже скатилась до уровня Нотта, но вот высот его пофигизма пока не достигла.       Изучить свою добычу Грейнджер решилась, только когда убралась подальше от Министерства. Присев на скамейку в первом попавшемся сквере, она раскрыла журнал на коленях и заскользила взглядом по строчкам.       Элфорд был не единственным, кто сидел на посту дежурного мага, конечно, но его легко можно было узнать по старательному, по-детски округлому почерку. А еще он раскрашивал записи о посетителях в разные цвета в зависимости от цели визита. Этой привычкой Дональд напомнил Гермионе ее саму. Она ведь тоже на каждое занятие в Хогвартсе таскала чернила трех цветов, пока не освоила специальное заклинание.       Сдержанно улыбнувшись столь забавному сходству, Грейнджер приступила к чтению.       Имеющийся журнал содержал в себе сведения только за текущий год, но, несмотря на это, она наткнулась на фамилию «Нотт» одиннадцать раз! Он стабильно являлся в Министерство каждые две недели и… пытался устроиться на работу. Причину «собеседование» Элфорд выделял желтым цветом. Больше всего поражала самая свежая запись. После войны отдел выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов, которым руководил мистер Уизли, упразднили за ненадобностью, и Артур возглавил сектор борьбы с незаконным использованием магловских изобретений. Именно туда Теодор подавал последнее из своих ходатайств. И дата была почти знаменательной. Двенадцатое июля — день, когда в телефонной будке появился злополучный коробок.       Гермиона была не совсем права, утверждая, что Пожиратели смерти никак в этом не замешаны, ведь дурацкий розыгрыш был учинен сыном одного из них. И мотив поступка теперь стал совершенно очевиден.       Нотт в который раз не получил желаемого и разозлился. Как разозлился ночью, получив отказ от Грейнджер.       Не зная, что и думать, она развеяла копию журнала и встала со скамейки. Отчего-то было до ужаса противно, словно ей только что довелось порыться в чужом грязном белье. Услышав это сравнение, Тео наверняка отпустил бы какую-нибудь пошлую шутку, включающую в себя насмешку над чистоплюйством некоторых и завуалированное предложение перейти от слов к делу.       И самое ужасное, что Гермиона даже не обиделась бы. Просто по своему обыкновению зарделась бы до корней волос и постаралась не опускать взгляд ниже его пояса. Возможно, ей бы это даже удалось…       В любом случае, строить домыслы и гадать без кофейной гущи не хотелось. Они же взрослые люди, в конце концов, и могут нормально поговорить.       Подбадривая себя такими мыслями, Грейнджер отыскала в сквере беседку потенистее и аппарировала в Косой переулок.

***

      Витрина «Всевозможных волшебных вредилок» уже издалека привлекала внимание, но не потому что ее наконец украсили яркой вывеской и движущимися плакатами, а потому что за стеклами мерцал непроницаемый разноцветный туман.       Гермиона быстрым шагом приблизилась ко входу и не без опаски толкнула дверь. Часть тумана тут же вырвалась наружу, теплом обволакивая лицо, а в нос ударила едкая смесь запахов. Грейнджер незамедлительно чихнула и пару раз взмахнула рукой, разгоняя густые клубы, а затем полезла за палочкой, осознав, что если не принять волшебные меры, дышать внутри магазина будет непросто, если вообще возможно. Наколдовав головной пузырь, она шагнула за порог.       Видимость в торговом зале оказалась почти нулевой, тем не менее Гермиона сделала еще один осторожный шаг, на всякий случай вытянув перед собой руку. Туман был настолько плотным, что конечность тут же исчезла в нем по локоть. А еще вокруг раздавалось тиканье, отовсюду сразу, как будто в цветных клубах пряталось не меньше полусотни белых кроликов, поглядывающих на карманные часы в ожидании Алисы.       — Есть кто? Ау! — позвала Грейнджер. — Джордж?       — Я здесь, — чуть приглушенный голос Уизли донесся откуда-то из дальней части зала. — Один момент.       Что-то затрещало, словно попкорн на сковороде, в недрах тумана полыхнуло красным, а затем он, завихряясь, начал оседать вниз. Вскоре взору открылись многочисленные котлы, которыми был заставлен практически весь пол. Они кипели, булькали, разбрызгивали вокруг себя капли зелий и пускали радужный пар. На боку каждого котла, приклеенный волшебным скотчем, висел и тикал механический таймер, а у оснований были разложены мешочки, коробочки и колбочки с ингредиентами.       — Привет, — из остатков тумана показался Джордж. Вокруг его головы колыхался точно такой же, как у Гермионы, пузырь, из-за чего перепачканное сажей лицо забавно расплывалось, как в кривом зеркале из комнаты смеха.       — Привет, — Грейнджер с любопытством заглянула в ближайшую емкость. В ней, завиваясь красивыми спиралями, плескалось густое темно-лиловое зелье. — Ничего себе, да у вас тут целая лаборатория.       — Это все Теодор, — пожаловался Уизли и палочкой лопнул свой пузырь. Тут же с явным удовольствием почесал нос. — Примчался с утра пораньше и давай греметь котлами, словно его Слизнорт ужалил в задницу. Потом выгреб все, что было в кладовке и вот, — он широким жестом обвел помещение, — теперь у меня не магазин, а класс зельеварения. А самое ужасное, что я один должен за всем этим следить, пока наш аристократ совершает шоппинг.       Жалоба прозвучала бы как жалоба, если бы голос Джорджа не был таким веселым, а на губах не играла привычная озорная улыбка.       — То есть Теодора здесь нет, — заключила Гермиона, стараясь, чтобы разочарование не вырвалось наружу вместе со словами.       — Как видишь, — Уизли развел перепачканными сажей руками и с надеждой спросил: — Дождешься его? Заодно составишь мне компанию. Если тебя не пугает перспектива насквозь пропитаться зельями, конечно.       — Не пугает, — заверила его Грейнджер, тоже избавившись от пузыря. — Я могу чем-то помочь?       — Вот это было бы кстати, — пробормотал Джордж, поспешно кидаясь к маленькому пузатому котелку, на котором сработал таймер.       Пока он палочкой помешивал зелье, булькающее мелкими пузыриками, как газировка, Гермиона засучила рукава и склонилась над другой посудиной, таймер на которой тоже зазвенел, громко и требовательно.       — Что нужно делать? — деловито осведомилась она.       — Так, дай-ка подумать… — Джордж вытянул шею и всмотрелся в содержимое. — Помешай восемь раз против часовой, а затем добавь мяту. Вообще, где-то там должна быть инструкция…       Грейнджер осмотрела закопченные медные бока и действительно обнаружила клочок пергамента, исписанный угловатым почерком Нотта. В качестве заголовка красовалось название — «Болтливое зелье», а выполненные пункты инструкции были педантично вычеркнуты. Уже начав помешивать варево в указанном направлении, Гермиона запоздало восхитилась масштабом происходящего и недоверчиво поинтересовалась:       — Теодор подготовил все это один?       — Говорю ж, как с цепи сорвался, — подтвердил Уизли. — Прискакал с утра — кудри дыбом, в глазах огонь, дымом из ноздрей пышет… Ну ладно, про ноздри я присочинил. Но все остальное так и было, клянусь луковым супом моей матушки. В какой-то момент я даже запутался, кто из нас кому помощник, настолько он горазд раздавать указания. Да меня даже в драконьем заповеднике так не драконили, — он хохотнул над собственным каламбуром и сместился к очередному котлу, на котором звякнул таймер. — Не посвятишь меня в причины, кстати?       — Причины? — Гермиона нахмурилась, распутывая тесемки на мешочке с мятой.       — Мне помнится, Теодор был в несколько ином настроении, когда мы расстались накануне, — пустился в пояснения Джордж. — Вы ушли вдвоем. В магазине я ночевал в гордом одиночестве, — он многозначительно поиграл бровями, — а утром Нотт примчался мрачнее тучи и задумчивее садового гнома, которому вместо репки подсунули ананас. У вас что-то не сложилось?       — Ох, нет… — Гермиона кинула в кипящее зелье несколько засушенных листиков мяты, и оно посветлело до полной прозрачности. — Он просто проводил меня, ничего такого, — торопливо пробормотала она и склонилась над котлом пониже, делая вид, что тщательно изучает инструкцию, хотя по факту просто пыталась спрятать заалевшие щеки.       Намеки Джорджа, не менее прозрачные, чем зелье, всколыхнули воспоминания о вчерашнем… Что это было, кстати? Поцелуем точно уже не назовешь. Тут больше подошел бы магловский термин, который Грейнджер только в мыслях и согласна была произнести. Никак не вслух. Нетушки.       Петтинг.       Какое нелепое словечко.       — Абсолютно нелепое, — она одними губами продублировала собственные мысли и, судя по ощущениям, залилась краской еще сильнее. Как хорошо, что разноцветный пар вновь начал постепенно наполнять помещение.       — Как бы то ни было, ты последняя, кто видел Теодора в хорошем расположении духа, — непринужденно отметил Уизли, — и я подумал, может, ты в курсе, где он это расположение обронил.       — Мы повздорили, — призналась Грейнджер, в душе радуясь, что они ушли от скользкой темы разговора.       — Вот как? Это прискорбно, — Джордж щедрой рукой сыпанул какого-то порошка в свое зелье, отчего оно заискрилось, как бенгальский огонь. — Ой! Кажется, переусердствовал, — забормотал он, поспешно утыкаясь носом в клочок пергамента с инструкцией.       — Убавь пламя, — посоветовала Гермиона и сместилась к соседнему котлу.       Здесь оставалось выполнить всего два пункта — добавить веточку розмарина, а затем мешать пару минут до загустевания. И таймер вот-вот должен был прозвенеть.       Она уселась прямо на пол и заправила за ухо прядь. От окружающего пара выбившиеся из прически волосы намокли и противно липли к щекам. Грейнджер могла бы высушить их магией, но прекрасно знала, что в таком случае станет похожа на золотое руно. Или на пуделя, которого тряхнуло током. Или на взрыв на макаронной фабрике.       У Тео кудри были крупными и упругими, она не отказалась бы от таких. Но, к сожалению, ее собственные волосы под воздействием влаги вились мелким бесом. Ох, сколько насмешек и нелестных эпитетов она выслушала в школе. Парочку даже от Рона еще до того, как они успели подружиться. Благо, на четвертом курсе в ее жизни появился «Простоблекс», а поскольку магический прогресс не стоял на месте, возни с этим снадобьем теперь было куда меньше, чем с магловскими приборами для укладки…       — Мы остановились на том, что вы повздорили, — подал голос Джордж, которому удалось наконец совладать с заискрившим зельем. Он заново завел таймер и сместился к соседнему котлу.       О, так тема еще не закрыта?       Досадно…       — А Тео сам ничего не рассказывал? — попробовала увильнуть Гермиона.       Вышло совершенно бездарно, но что еще ей оставалось делать? Тайны-тайны-тайны… Она так устала от всего этого. С самого детства ей приходилось утаивать кучу всего. Скрывать, что она волшебница, от сверстников-маглов, никому не рассказывать про маховик времени и банку с Ритой Скиттер, держать в секрете свои чувства к Рону, отбиваться от расспросов всех и каждого по поводу того, что им завещал сделать Дамблдор, потому что каждый был уверен, что уж ему-то можно поведать, ведь он мать, отец, брат, сват или еще кто-то, в собственных глазах абсолютно исключительный и заслуживающий всестороннего доверия. И, разумеется, недомолвки влекли за собой обиды, огорчения и злость…       — Знаешь, если Теодор не желает что-либо обсуждать, то из него слова и клещами не вытянешь, — посетовал Джордж, — так что в этот раз я даже не пытался.       Ох, ну конечно! Нотт заделался молчуном, как удобно! А из нее, значит, можно вытягивать слова и клещами, и другими способами. Например, обезоруживающей улыбкой и невинно-просящими глазами.       Грейнджер вздохнула и опустила взгляд в котел. Зелье уже приобрело консистенцию кленового сиропа, и пора было гасить пламя.       — У нас с Тео нечто вроде соглашения, — сказала она, твердо решив, что с нее хватит.       В конце концов, она ничего не рассказала даже близким друзьям. Это и к лучшему, наверное. У Гарри и Джинни в преддверии свадьбы своих забот хватает, а Рон по уши в новых отношениях и квиддиче и вообще вскоре после торжества вернется в Ирландию. Но с Джорджем ведь можно поделиться? Он и так в курсе про бордель и уже согласился участвовать во всем этом. Почему бы не поведать ему про Отдел тайн? Может, Уизли отговорит Нотта, раз уж Гермиона ему не авторитет? Они же прекрасно ладят, почти друзья. Устраивают взаимные розыгрыши и договаривают друг за другом фразы, в то время как она сама иной раз ни сном, ни духом не ведает, что творится в голове Теодора.       — Продолжай, — поощрил ее Джордж, взмахивая палочкой. Туман, который успел расстелиться по полу, начал плавно втягиваться в кончик древка.       — Он, видишь ли, никоим образом не заинтересован в разрешении ситуации с борделем и занимается этим только потому, что я обещала ответную услугу, — покорно озвучила Грейнджер.       — Протащить его в Министерство, — Уизли произнес эту фразу таким скучающим тоном… Даром что не зевнул.       — Погоди, — растерялась Гермиона, — так ты в курсе?       — Если ты про горячее стремление Теодора пахать в вашем мрачном подземелье, то да, я в курсе. Собственно, это отчасти и привело его ко мне, ведь в Министерстве он не снискал успеха.       — Не снискал, — невесть зачем подтвердила Грейнджер, вспоминая записи о собеседованиях из журнала посещений.       — В его защиту скажу, что он пытался. Много раз.       — Именно. И я выяснила это только сегодня.       — А я еще в день нашего знакомства, — наигранно похвастался Джордж и тут же вполне искренне опечалился: — Эх, придется мне искать нового помощника, старый-то скоро… тю-тю.       — Тю-тю? — Гермиона немного опешила от такой прямоты. Во-первых, она еще не соглашалась вести Нотта куда бы то ни было. А во-вторых, Уизли что, заранее поставил на Тео крест? Настолько был уверен в их провале?       Это даже как-то уязвляло. Уж если она, Гермиона Грейнджер, и примет на себя роль провожатой, то подготовится как надо, и пикси носа не подточит! Может, в итоге ей и не удастся проникнуть в Отдел тайн по объективным причинам, но уж точно она не позволит поймать ни себя, ни Нотта!       — Конечно, тю-тю, — уверенно кивнул Джордж. — Нарлу ясно, что министерские ребята не жалуют сына Пожирателя, но вот с протекцией героини войны — это уже совсем другое дело, правда?       После этих слов до Гермионы дошло, что дело и впрямь другое. Кажется, Уизли понятия не имел, зачем в действительности Теодор протоптал дорожку в Министерство магии, и прямодушно считал, что тот просто хочет устроиться на работу. Несколько более перспективную, нежели торговля волшебными приколами, да не в обиду Джорджу будет сказано.       Трель еще одного таймера стала для Грейнджер звоном в дребезги лопнувшего терпения.       — Никуда твой драгоценный помощник от тебя не денется, — заявила она, воинственно скрестив на груди руки.       — Что, не подсобишь ему с трудоустройством? — изумился Уизли.       — Не подсоблю. И знаешь, почему?       — Потому что вы повздорили?       — Потому что Теодору не нужна работа в Министерстве! Ему и в твоем магазине работа не нужна!       — Я бы на твоем месте не был столь категоричен… — возразил было Джордж, но Гермиона без колебаний его перебила.       — Твой младший брат тоже герой войны, — напомнила она. — А старший — помощник Министра магии.       Котел слева от Джорджа, не дождавшись внимания, вспенился, как маленький вулкан, и лавового цвета зелье устремилось через край.       — Герм, давай не будем… — вместо извергающегося котла Уизли стрельнул глазами куда-то поверх ее головы.       — Я не договорила! — снова перебила она. — Мистер Уизли тоже трудится в Министерстве. Мы все ниточки, ведущие туда, и Нотт, как паук, плетет из нас паутину, но не для того, чтобы выстроить успешную карьеру, вовсе нет. На самом деле ему нужно попасть в Отдел тайн.       — Герм…       — Я не знаю, зачем, — Гермиона предвосхитила вопрос и устало прикрыла веки. — Он не хочет мне говорить.       — И правильно делаю, что не хочу.       Голос Тео за спиной, минуя слух, шандарахнул сразу по затылку, так что Грейнджер даже дернулась, задев коленом ближайший котелок. Он опасно качнулся на горелке, но, слава Мерлину, устоял.       Джордж виновато наморщил испачканный в саже нос и резко поднялся с пола. Потоптался немного, словно не знал, что делать: идти и спасать закипевшее зелье или остаться на месте и спасать Гермиону, из ушей которой тоже едва не валил пар.       Каким еще образом объяснить тот факт, что она совсем не слышала, как вернулся Теодор, было неясно.       Хотя… Тут же тикали дурацкие таймеры и булькали дурацкие котлы. Гвалт стоял такой, что и горный тролль имел шансы подкрасться незамеченным.       Но вот каким веслом выгребать из этой воистину неловкой ситуации, точно было совершенно неясно.       Для начала Грейнджер обернулась.       Нотт стоял у прилавка и не спеша выкладывал на него коробочки и свертки с логотипом аптеки «Слизень и Джиггер». За ухом торчала волшебная палочка. Кудри свесились на лицо, слегка покачивались, вторя каждому движению, и казались злыми.       Гермиона тоже разозлилась, потому что поймала себя на том, что рада его видеть. Несмотря на. Вопреки. Это было сродни давно забытому чувству, будто она загулялась допоздна, заблудилась в чужом районе, а потом наконец вышла к дому. И испытала гигантское облегчение, невзирая на то, что в родных стенах ее ожидает хорошая трепка.       Интересно, что ее ожидает сейчас?       Джордж натужно кашлянул, видимо, чтобы хоть как-то нарушить затянувшееся молчание. Наверное, он бы с удовольствием покинул собственный магазин, чтобы не становиться невольным свидетелем чужой распри, но таймеры продолжали звякать, а зелья продолжали кипеть. Уйди он — весь немалый труд Теодора отправится кентавру под хвост.       — Я пришла поговорить, — наконец отмерла Грейнджер, стараясь, чтобы голос звучал твердо и уверенно.       — Да, я слышал, — Тео смахнул пряди со лба и посмотрел на нее впервые за разговор и впервые так: пристально и остро. — Про паука очень мило, мне понравилось. Меня чаще сравнивают со скользкой змеей. Как-то приелось.       — Считаешь, я погорячилась? — она воинственно задрала подбородок в ответ на его кинжальный взгляд. — Тогда опровергни мои слова.       — Еще чего, — выгнул бровь Нотт. — Разве я не сказал тебе сразу, что стану помогать только в обмен на твою помощь?       — Речь не обо мне, — сидя на полу, Гермиона вдруг почувствовала себя в заранее проигрышном положении. Будто прав непременно тот, кто выше ростом. Так глупо. — Со мной ты был честен. А с Джорджем? — она, тем не менее, все равно поднялась на ноги и вновь упрямо задрала подбородок.       — Ребята… — подал голос Уизли.       — Помолчи! — прозвучало в ответ слаженным дуэтом. — Пожалуйста, — от себя добавила Грейнджер.       — Ну точно как мои старики, — закатив глаза, пробормотал он и протопал в дальний угол зала укрощать очередное зелье.       — Никак не вникну в суть твоих претензий, — прищурился Теодор. — Ты отказалась от нашей сделки, а я не стал настаивать.       — Конечно, ведь у тебя есть запасной вариант, — Гермиона проявила нетипичную для себя бесцеремонность и ткнула в Джорджа пальцем. — Знаешь, это очень мерзко — использовать человека в своих заведомо незаконных манипуляциях.       — А не ты ли позвала его на предстоящую прогулку в бордель? — Нотт повторил ее жест. — Это ведь без сомнения законно и до кучи охереть как весело.       — Он сам вызвался помочь! — Грейнджер повысила голос, до глубины души возмутившись сопоставлению столь несопоставимых вещей.       — И работу мне он тоже предложил сам, представляешь? — хмыкнул Теодор. — Не знаю, заметила ли ты, но у него своя голова на плечах, — каждое новое слово он сопровождал очередным тычком в Уизли. — Как бы, по-твоему, я его использовал?       — Втерся бы в доверие, например, — прищурилась Гермиона, непроизвольно делая шаг вперед, как будто так ее фразы могли долетать быстрее и бить сильнее. — Как ко мне!       — Что за бред? — Нотт тоже шагнул ближе и навис над ней своими чертовыми кудрями.       — Это не бред! — Грейнджер задрала голову и даже привстала на носочки, почти ткнувшись носом в его подбородок. — Это совершенно очевидный факт! Почему ты не сказал про Отдел тайн сразу? Дождался, пока я… — она споткнулась о следующее слово, подавилась им и беспомощно схватила губами воздух.       — Пока ты что, Грейнджер? — вкрадчиво спросил Теодор и склонился еще чуточку ближе, обжигая дыханием скулу.       — Неважно, — она на секунду прикрыла веки, втягивая в легкие его выдох. Увела взгляд в сторону, сдавая позиции, и, чтобы не молчать, сказала: — Перестань тыкать в него пальцем.       — А ты перестань за него решать, — отбрил Нотт, но руку опустил, правда, тут же зарылся ею в свои волосы.       Видимо, захотел добить окончательно.       — Мам, пап, — плаксиво протянул из своего угла Уизли. — Заканчивайте, а? Я кушать хочу.       — Иди-ка в свою комнату, Джордж, — в тон ему ответил Тео.       — Пожалуйста, — от себя добавила Гермиона.       — А как же… — Джордж обвел руками зелья.       — Забей, я сам, — Теодор вытянул палочку из-за уха и обошел Грейнджер по дуге.       Почему-то ей стало чуточку холоднее — странное чувство для помещения, уставленного кипящими котлами. А еще чуточку легче. Дышать. Думать. Подбирать слова.       Она развернулась вслед за Ноттом, намереваясь продолжить разговор, но он вдруг остановился посреди зала и сказал в спину уже ступившему на лестницу Уизли:       — Мне на самом деле не нужна работа в Министерстве, мне нужен Отдел тайн. И работа в этом магазине мне не нужна, я просто счел, что дружба с тобой в перспективе может быть полезна. Но потом появилась Грейнджер и…       — Показалась тебе куда более перспективной, — закончил за него Джордж. — Понимаю.       — Мне нравится работать с тобой, — добавил Тео.       Уизли оглянулся через плечо, озаряя затуманенный зал ироничной улыбкой. Подмигнул опешившей Гермионе. Спросил у Нотта:       — Вдружился в меня по уши?       — Не перегибай, — поморщился тот.       — Я не собираюсь устраивать тебя на работу в Министерство. Так, для справки, — продолжал веселиться Джордж.       — Я и не рассчитывал. Просто покаялся, восстановил справедливость, а то Грейнджер ночами спать бы не смогла. Ты довольна, надеюсь? — обратился к ней Теодор.       Сухо. Даже немного надменно.       Гермиона открыла было рот, чтобы ответить, но с ответом так и не нашлась. Разговор сложился совершенно по-дурацки, словно она пришла сюда с целью рассорить двух лучших друзей, а ее жестко обломали. Она ведь вовсе не желала вбивать клин между этими двумя. Планировала только разобраться во всем до конца, устранить все недомолвки… А в итоге ощущала себя мерзкой интриганкой, которая бросила яблоко раздора, а оно, как в дурной комедии, отскочило ей прямо в лоб.       — Эй, Гермиона хотела как лучше, — вступился за нее Джордж, и она наградила его благодарным взглядом. — Лезть в Отдел тайн — идиотизм чистой воды, и на твоем месте я бы к ней прислушался, потому что она знает, о чем говорит.       — Я обратился к ней не за тем, чтобы мне читали нотации, — на губах Нотта заиграла безмятежная улыбка. — Не хочешь помогать, — повернулся он к Грейнджер, — твое право. Обойдусь.       Кажется, Джордж собирался еще что-то возразить или спросить, но входная дверь открылась, и в дурной комедии появилось новое действующее лицо.       — Фу, ну и жара, — возмутилась замершая в дверном проеме Джинни. Ее взгляд скользнул по запотевшей витрине и многочисленным котлам, а затем напоролся на Гермиону. — Так вот ты где! — пуще прежнего возмутилась она. — Безобразие! Я полдня убила, разыскивая тебя!       — Я понятия не имела, что ты меня ищешь, — попыталась отбиться Грейнджер, но урезонить Джинни было не так-то просто.       — Я посылала тебе сову, — она гневно взмахнула рукой, отгоняя от себя особенно густое облако цветного тумана. — Ни ответа, ни привета. На работе тебя нет, дома тоже. Я уже не знала, куда еще податься. А ты, оказывается, прохлаждаешься здесь.       Последнее заявление прозвучало несколько абсурдно, учитывая царящую в зале духоту, и вызвало едкий смешок у Нотта.       Пронзительный взгляд Джинни сместился на него так резко, что воображение Гермионы непроизвольно дорисовало звук лазера: вжик! Теодор качнул головой, отбросив со лба кудри, и смерил сестру Джорджа ответным оценивающим взглядом, словно прикидывал, чего от нее можно ожидать. Грейнджер же испытала жгучее желание отступить из пространства между этими двумя. Вообще убраться подальше от обоих. Ишь, вздумали ее виноватить!       — Здравствуй, Джин, — Джордж, непринужденно сунув руки в карманы, спрыгнул с лестничной ступеньки. — Знакомься, это Тео. Мой помощник.       По всем правилам Джинни должна была сказать нечто вроде «Приятно познакомиться» или хотя бы «Привет», но она сказала лишь:       — Так.       И полезла в болтавшуюся на плече сумку.       В четком соответствии с заявленным жанром повисла немая пауза. У Гермионы от дурного предчувствия заныли зубы. Точно от предчувствия, других причин быть не могло, иначе папа заметил бы. Джордж и Тео, переглянувшись, синхронно вытянули шеи, как дети перед Сантой в ожидании гостинцев. Снова звякнул таймер, но на это никто не обратил внимания.       — Так, — повторила Джинни, выдернув из сумки помятый «Пророк».       С бумажным шорохом она развернула газету и подняла ее на уровень лица. Пару секунд рассматривала титульный лист, а затем перевела взгляд на Теодора. Прищурилась. Снова уставилась в газету, потом снова на него, будто сверяла.       Уизли и Нотт опять переглянулись. Брови обоих удивленно взлетели вверх.       — Вот черт, — одними губами шепнула Грейнджер.       Догадаться о сути этой «сверки» было несложно. Дураку понятно, что фото Тео очутилось на первой полосе, но по какому поводу? Подсознательно Гермиона ничего хорошего не ожидала. Гадать не хотелось, поэтому она шагнула ближе к подруге и бесцеремонно вырвала газету из ее рук.       — Вот черт, — повторила она. Уже куда громче.       — Ты права, — дыхание Тео защекотало левую скулу, — ужасный ракурс, на самом деле у меня не настолько косой нос.       — Тебя только это заботит? — Грейнджер передернула плечами, раздраженная тем, что он снова незаметно подкрался к ней и нахально вторгся в личное пространство.       А еще тем, что пространство между ними все равно оставалось, и эта недоблизость волновала больше, чем идиотская статейка.       — Позвольте полюбопытствовать, — Джордж пристроился справа и тоже сунулся в газету. — Да не, Тео, ты зря переживаешь насчет носа.       — Правда?       — Конечно. Он у тебя и в жизни именно такой — косой, как переулок.       — У тебя не лучше. Смотри, не проткни газету.       — Немедленно прекратите! — рявкнула Гермиона, потому что парни за ее спиной затеяли шуточную потасовку. — Это не смешно!       — А по-моему, очень даже, — не согласился Уизли. — Смотри, у тебя волос на макушке торчит, как антенна. В жизни не видел столь забавных колдо.       — Кошмар, — простонала Грейнджер, потрясая «Пророком».       — Согласен, — поддакнул Нотт, вытянув газету из ее пальцев, — фотограф совершенно бесталанен.       — Кхе-кхе, — напомнила о себе Джинни. — Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?       — Нет, — три голоса прозвучали в унисон.       — Просто «Пророк» сделал очередной информационный повод из ничего… — начал Джордж.       — … поэтому и объяснять тут нечего, — закончил Теодор.       Джинни ошарашенно моргнула, как будто в лицо ей плеснули воды, но тут же сощурилась до опасной остроты нарисованных на веках стрелок.       — По правде говоря, — процедила она, — сейчас у меня нет времени. Но мы к этому обязательно вернемся. Ты, — наманикюренный палец уставился Нотту в грудь, — поведаешь мне, откуда свалился на наши головы такой красивый.       Тео прищурился в ответ и открыл рот, чтобы ответить, но Грейнджер в излюбленной манере ткнула его локтем под ребра и пронзила умоляющим взглядом. У Джинни сейчас было такое мрачное лицо… Того и гляди шарахнет летуче-мышиным сглазом. Гермионе вовсе не улыбалось, будучи окруженной кипящими котлами, еще и отбиваться от крылатых тварей.       — Герм, ты идешь со мной, — не дождавшись возражений, продолжила подруга.       — Куда?       Самое интересное, что вопрос задала не Грейнджер. И даже не Джордж.       — У нас примерка платьев для подружек невесты, — тон Джинни сделался таким приторным, что захотелось запить, и только глаза все еще метали молнии в Теодора. Хорошо хоть, что не зубастых нетопырей. — Хочешь присоединиться?       — Я хочу, — шагнув вперед и заслонив собой помощника, вызвался Джордж. — Обожаю пайетки и всякое такое.       — Ха-ха, — сухо выдала его сестра. — Очень смешно, не магазин, а цирк…       Продолжая ворчать себе под нос, она ухватила Гермиону за локоть и потянула прочь из туманного зала. Измятый «Пророк» остался в руке у Тео. На колдо с первой полосы он ловил Грейнджер в объятия.       Снова и снова.