Бродячий бордель

      — Теодор, — голос прозвучал настолько тихо, словно Кантанкерус еще не решил, чего хочет больше: разбудить правнука или ненавязчиво внедриться в его сон, чтобы заготовленная мораль лучше въелась в подкорку. — Теодор…       Нотт, который вот уже минут пять как не спал, не посчитал нужным реагировать на призывы и продолжил лежать неподвижно. Хотелось перевернуться на живот и зарыться лицом в подушку, чтобы утреннее солнце не прожигало веки, но он терпел и старался не подавать признаков жизни.       Интересно, куда девались чертовы шторы? Кажется, в списке похищенного из мэнора не было «парчовых портьер с ламбрекеном из красного дерева и посеребренными люверсами». Но и на окнах спальни их отчего-то не было тоже.       — Теодор, просыпайся.       Лучше бы Флетчер прихватил с собой натюрморт со стены. Рожа прадеда сейчас торчала там, между вазой с фруктами и пышным букетом пионов. Нотт не видел, конечно, но знал. Единственная причина, по которой он сам не избавился от картины, заключалась в том, что Кантанкерус редко позволял себе заглядывать в опочивальню. Видимо, случилось нечто из ряда вон.       — Теодор, немедленно проснись. Это важно.       — Отвали, — буркнул Тео и перекатился на другую половину постели. Простынь здесь была нагрета лучами. Он сладко растянулся на ней и вообразил себя маленькой змейкой, которая просто выползла на камушек погреться.       Вот солнце ласково припекает спину, вокруг тишина, высокая трава недвижима, ибо в воздухе царит блаженный штиль, и ничей надоедливый голос не ввинчивается в уши…       — Теодор.       Никакого Теодора здесь нет. Только миниатюрный аспид на теплом валуне. Он свернулся в неподвижную спираль и тихо дремлет, согретый солнцем. У него нет забот, проблем и печалей, и ему не надо в бордель, или в Отдел тайн, или на работу в магазин Уизли…       — Теодор, у нас гости.       Так.       А вот с этого места поподробнее.       — Я никого не приглашал, — Тео оторвал лицо от подушки и взглянул на натюрморт, но прадеда уже и след простыл, только нарисованный шмель выводил неспешные круги над кистью винограда.       Прелестно.       Интересно, кому в голову взбрело почтить своим присутствием Нотт-мэнор? В последний раз, помимо Флетчера и его шайки, здесь гостили авроры. И не то чтобы Теодор приглашал их, но министерские псы хотя бы уведомили его о своем прибытии письмом, а потом любезно ткнули носом в ордер на обыск.       Выругавшись сквозь зубы, Тео сполз с кровати и принялся одеваться, старательно прогоняя мысли о том, что сюда могла заявиться Грейнджер, но мысли не прогонялись.       Нет, не могла. Хотя теоретически… Но очень вряд ли, будний день за окном. Она что-то говорила про отпуск. Теодор не сообщал ей адреса. Выяснить — дело пяти минут. Это же Грейнджер, она не стала бы являться без приглашения. Ну хоть сову прислала бы. Или свою дурацкую выдру. Он запретил так делать. Салазар, даже в мыслях звучит смешно. С чего вдруг ей соблюдать запреты? А приходить сюда? Грейнджер вздумает бегать за Теодором-самонадеянным-мальчиком-Ноттом? Едва ли. Это ведь не она вчера психанула и свалила, не попрощавшись…       Продолжая вести внутренние дебаты, Нотт аппарировал в парадный холл. Прадед на своем холсте церемонно сложил руки и держал горделивую осанку. Ни прибавить, ни отнять — представитель великого рода.       — Что? — спросил он, поймав саркастичный взгляд Тео.       Тот не потрудился ответить, лишь раздраженно качнул кудрявой головой, однако Кантанкерус все равно счел своим долгом дать пояснения.       — Давненько к нам не захаживали гости, которые умеют стучаться в дверь, — стряхивая невидимые пылинки с рукава, сказал он. — Может, ты уже откроешь?       Словно услышав его слова, некто по ту сторону массивных створок трижды воспользовался дверным молотком: тук-тук-тук.       — Невежливо заставлять гостя ждать, — будто невзначай проронил прадед.       Тео и эту реплику оставил без ответа. Причина, по которой он «заставлял гостя ждать», заключалась вовсе не в отсутствии вежливости, просто он банально запамятовал, какими чарами запирал парадный вход, потому что не пользовался им уже очень давно. Пришлось хорошенько порыться в памяти.       Наконец замок щелкнул. Нотт ухватился за витую, покрытую жирным слоем пыли ручку и приоткрыл дверь не шире, чем на полфута. Образовавшейся щели было достаточно, чтобы в первую очередь нацелить на незваного визитера палочку, а уже во вторую — рассмотреть его.       Высокий, темнокожий, в изумрудной мантии гость не сразу, кажется, заметил направленное на него древко. А когда заметил, немедленно расплылся в улыбке:       — Вау! Ты меня смущаешь, детка. Вот так сразу? Без прелюдий?       — Блейз? — Нотт растерянно опустил палочку. — Что ты здесь…       — Делаю? — еще шире оскалился тот. — Зашел тебя проведать.       — Проведать? — как слабоумный переспросил Тео.       — Да, — снисходительно кивнул Забини. — Это значит узнать, как у тебя дела, жив ли ты вообще и все такое прочее. Выглядишь, кстати, паршиво. Примерно как мой предпоследний отчим на смертном одре, — несмотря на белозубую улыбку, взгляд у него был цепким и пристальным. Он медленно просканировал Нотта сверху донизу, задержался на магловской толстовке, а на разукрашенных Джорджем кроссовках вообще споткнулся и рывком вернулся к лицу. — Где ты раздобыл эти шмотки? Подрался за них с каким-нибудь клошаром? Ну, точно. Вон и кровь…       Нотт, нахмурившись, осмотрел свою толстовку и действительно обнаружил бурый, засохший мазок на рукаве. Маленький, но все равно не укрывшийся от темных глаз Забини.       Какого дьявола он вообще тут делает? Зашел проведать? Серьезно? Они, конечно, неплохо ладили в школе, но только и всего. Друзьями не были, просто Тео всегда подкупала независимость Блейза. Он не созерцал с содроганием нутро малфоевского рта, как добрая половина факультета, и не вел себя, будто эльф-домовик подле коронованной особы. Что его самого подкупало в Теодоре, тот понятия не имел. Может, то же самое. А может, врожденный талант влезть куда угодно и достать что угодно.       Они не раз устраивали совместные авантюры. Мелкие, разумеется, до калибра близнецов Уизли им было далеко. Просто стащить бутылку хереса у Трелони или ответы на контрольный тест у Макгонагалл. Пробраться в спальню когтевранок и унести оттуда ворох лифчиков, выигранных в карты. Влезть в каморку Филча в поисках интересного конфиската… Но как бы то ни было, все приключения не вышли за пределы Хогвартса. Более того, Забини не пожелал вернуться на седьмой курс и пропал из поля зрения на последующие три года. Иными словами, Нотт не ждал от бывшего сокурсника даже открытки на Рождество, не говоря уж о личном визите в мэнор.       Но Блейз явился, и это вызывало определенные вопросы.       Приличия ради Тео еще немного послушал, как он разоряется на тему современной моды, а затем решительно перебил:       — Что тебе нужно?       — Салазар, — Забини закатил глаза, — ты в зеркало себя видел, детка? Ну что мне может быть от тебя нужно? Адрес твоего портного. Жажду рассекать по Лондону в таких же портках, как у тебя, и чтобы флер неотесанного деревенщины непременно тянулся следом. А стриг тебя кто? Молчи-молчи, сам вижу, что виртуоз своего дела, золотые руки! Добился такого невероятного эффекта. Словно ты сверзился с метлы, и она еще сотню ярдов волокла тебя за собой…       — Очень остроумно, — Нотт машинально пригладил свои кудри, — но я хотел бы услышать настоящую причину.       — Я и назвал тебе настоящую причину, балда, — Блейз постучал себя кулаком по лбу. — Говорю ж, обеспокоился твоим агрегатным состоянием и, как вижу, не зря, — он обвел рукой и Теодора, и фасад мэнора, намекая на царящее вокруг запустение. — Надеялся, что ты огурцом, а ты похож на огородное пугало.       М-да…       Что-то в последние дни слишком много народу обеспокоилось вдруг состоянием Тео. Такими темпами к концу недели сам Министр магии заявится на порог и поинтересуется, как дела.       — Почему сейчас? — продолжил расспросы Нотт.       — Потому что, дорогой мой, я только на днях вернулся в Англию. И буквально вчера получил тревожный звоночек.       — Какой еще звоночек?       — Тебе прямо здесь рассказать? — Блейз недовольно постучал ботинком из драконьей кожи по мрамору крыльца. Звук вышел глухим из-за толстого слоя палой листвы, — или ты все же вспомнишь о манерах и пригласишь старого приятеля войти?       Теодор хотел было отметить, что приверженцы хороших манер не припираются в гости без предупреждения с утра пораньше, но не стал, иначе это замечание могло вызвать у Забини новый виток стенаний и укоров. Ей-Мерлин, с промыванием мозгов и Кантанкерус справлялся на «Превосходно», не стоило отбирать у него хлеб.       — Милости прошу, — Тео навесил на лицо псевдолюбезную улыбку и открыл дверь шире.       В отличие от того барахла, по которому убивался прадед, книги Теодор считал неоспоримой ценностью, а потому библиотека мэнора была единственным помещением, которое он защитил от чужих вторжений, влажности и пожаров, очистил от пыли и освободил от портретов предков. Коротко говоря, это место как нельзя лучше подходило для беседы. В зачет шел еще тот факт, что в письменном столе завалялась бутылка вина. Блейз мог гарантированно оскорбиться, пожалуй, в двух случаях: если пытаться его заткнуть и если не предложить ему выпить.       — Присаживайся, — Тео выдвинул ящик и извлек на свет початую бутылку эльфийского.       Забини при виде вина одобрительно цокнул языком и с удобством устроился в кресле.       — Что это у тебя тут? — полюбопытствовал он, наугад вытянув со стола один из вороха свитков. — Чарами балуешься?       — Не твое дело, — Нотт перегнулся через спинку кресла и вырвал пергамент у него из рук.       — Ты же в курсе, что все новые заклинания должны проходить регистрацию в Министерстве? — Блейз нацелился цапнуть еще что-нибудь: темные глаза забегали по столешнице так, словно он выбирал подходящую закуску к вину.       Тео достал палочку, и мгновение спустя все свитки скрылись в ящике, а ящик был демонстративно заперт заклинанием. Забини, впрочем, ничуть не смутился и переключил внимание на тянущиеся по стенам книжные полки. К Трелони не ходи, отмечал пустоты в некогда плотных рядах корешков. Авроры, не будь дураки, тоже сочли здешние фолианты весьма и весьма ценными и конфисковали изрядную их часть, мотивируя свои действия тем, что в мэноре не должно оставаться ничего, связанного с темной магией. И даже записей о ней оставаться не должно.       По этому поводу Теодор ощущал лишь тень былого раздражения. Гораздо больше его сейчас бесил Блейз: явился без предупреждения и разыгрывает заботливую мамашу, а глазки бегают, как у Филча в поисках припрятанных студентами навозных бомб.       — Не подумай дурного, детка, — Забини, кинув на Нотта мимолетный взгляд, проявил чудеса проницательности, — я просто переживаю за тебя. Твой дом и снаружи, и внутри выглядит так, словно здесь обитают лишь призраки, — он демонстративно загнул палец, — ты сам выглядишь так, словно возглавляешь их призрачную шайку, — загнул второй, — твой отец…       — Ты упоминал что-то про тревожный звоночек, — устроившись в кресле напротив, перебил Нотт.       — К этому я и веду, Тедди, — Блейз загнул еще два пальца так, что остался только средний. Им он провел по переносице, поправляя воображаемые очки, — а ты меня прерываешь.       — Если твой рассказ стартует с сотворения мира, — Тео вернул «любезность», почесав средним пальцем бровь, — то давай промотаем вступление и опустим лирику.       — Ты куда-то торопишься?       — Да.       — Куда?       — Салазар всемогущий… — Теодор откинул голову на спинку и прикрыл веки. — Откуда ты вернулся в Англию, Забини? Уж не из тех ли мест, где тебя пытали молчанием? Взяли в плен и держали взаперти с членом во рту.       — Чей бы гиппогриф крыльями хлопал, — прищурился Блейз. — Ты, малыш, с членом во рту родился. Вечно себе на уме, молчун, каких поискать… — его брови строго сошлись на переносице, а у рта пролегли укоризненные складки. — До добра это не доведет. Сдохнешь — никто и не заметит. И если уж мы заговорили о членах… — его лицо мигом просветлело и приняло мечтательное выражение, — знавал я одну чревовещательницу. Мой орган в ротовой полости ничуть ей не мешал, представляешь? В процессе она исполняла арию мадам Баттерфляй. Практически оперным сопрано, между прочим. Было весьма недурно. Это я про арию, если что. А минет вообще выше всяких похвал…       Нотт безвольно обмяк в кресле. Прикрыл веки, мысленно извинившись перед Джорджем за то, что считал того болтуном. Ей-Мерлин, рыжий и в подметки не годился Забини, который заливался соловьем, будучи полностью уверенным, что его истории про отсосы — это интересно, познавательно, а местами даже назидательно. За несколько лет тот факт, что вместо рта у него незатыкающийся фонтан, как-то подзабылся, а ведь иной раз Блейз трепался даже во сне, и Тео, который в Хогвартсе делил с ним спальню, изрядно поднаторел в применении Силенцио. Сейчас ему очень хотелось задействовать свою сноровку, но он терпел и не задействовал. И дело было не в том, что Забини обидится и свалит. Дело было в том, что он обидится и свалит, не рассказав о причине своего визита.       Каким-то непонятным внутренним нюхом Нотт чуял, что в ней кроется нечто любопытное. Гораздо более любопытное, нежели рассуждения об оральных утехах. Пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что вино — самый верный способ если не заткнуть Блейза вовсе, то хотя бы добиться пауз в его словесном поносе и задать вопрос. На глаза при этом очень кстати попалась пустая чернильница. Тео подманил ее чарами и трансфигурировал в бокал.       — А я и говорю: держи его крепче, крошка, это тебе не чайная чашка, чтобы оттопыривать мизинец, — Забини сложил пальцы так, словно сжимал черенок невидимой метлы. — А она в ответ что-то на французском. Ох уж мне эти шармбатонки… Я запомнил лишь «мон шер» и «гроссе бит». Не знаешь, что это значит, кстати?       — Нет, — соврал Тео, торопливо наполняя бокал. — Держи.       — Не стоит, — покачал головой Забини и прежде, чем Нотт выразил изумление по поводу отказа, продолжил: — Предпочитаю из своей посуды.       — Если бы я хотел тебя отравить, выбрал бы более изящный способ, — фыркнул Теодор.       — Ты прав, малыш. Яд в вине — жутчайшая пошлость, и я всем сердцем верю, что ты до такого не докатился бы. Но дело не в этом. Просто я обзавелся набором чудных изделий гоблинской работы, и мне не терпится похвастаться, — с этими словами Блейз жестом фокусника извлек из-под мантии кубок и гордо брякнул на стол ровно так, чтобы лучи утреннего солнца выгодно осветили фамильный герб Ноттов на резном боку.       К своей чести Теодор сохранил лицо. Лишь слегка приподнял брови, а затем непринужденно улыбнулся и наполнил предложенный сосуд вином.       Причина визита стала прозрачной, словно горный хрусталь, из которого гоблинские мастера выточили кубок. Теперь благородный багрянец плескался в нем, как плескалось недоумение в глазах Забини.       — И ты никак это не прокомментируешь? — с нотками возмущения уточнил он.       — Никак не прокомментирую, — подтвердил Тео.       — Твое фамильное барахло толкают с молотка на третьесортном аукционе, — Забини проговорил эту фразу чуть громче и паузы делал между словами такие, что можно было бы вставить еще парочку коротких фраз.       — Угу, — Нотт взял бывшую чернильницу и поднес к лицу. Вдохнул тонкий букет: Каберне совиньон, Мерло, Пти вердо… Тысяча девятьсот шестьдесят пятый. Удачный был год. По крайней мере, для винограда.       — Твой мэнор похож на помойку, — не унимался Блейз.       — Угу, — Теодор отпил немного и покатал вино во рту, про себя отмечая дивный купаж.       — А сам ты похож на бродягу! — Забини начал терять терпение: выпучил глаза и всплеснул руками, чуть не опрокинув кубок.       — Угу, — кивнул Нотт и сделал уже более основательный глоток. Довольно сощурился, наслаждаясь послевкусием и ожидая, когда бурлящие в бывшем однокашнике эмоции окончательно вырвутся наружу, как забродившее вино из деревянной бочки.       — Ну-ка, посмотри на меня, — потребовал Блейз, сердито пристукивая ногой по полу.       — Зачем? — флегматично осведомился Тео, покачивая в руке бокал и любуясь, как эльфийское обагряет прозрачные стенки. — Я на тебя еще в школе насмотрелся.       — В глаза смотри, я сказал! — прорычал Забини, резко подаваясь через стол. — Салазар, да что с тобой, Нотт? Ты во что-то влип? Что-то серьезное? Мерлином тебя прошу, вынь член изо рта и поведай мне, как докатился до жизни такой.       После этих слов Тео наконец взглянул на него поверх бокала. Улыбнулся и невинным голосом уточнил:       — Какой?       — Издеваешься, — констатировал Блейз, а затем взял кубок и осушил его в два глотка. — Мне еще раз повторить все то, что я талдычил последние десять минут?       — Не стоит.       — Тогда объясни мне, будь так добр, какого черта ты распродаешь фамильное имущество. У тебя проблемы с деньгами? Уже успел просадить наследство? На что, а? Ставки? Шлюхи? Эйфоричные зелья? Колись, детка. Дядюшка Блейз тебя не осудит и ругать не станет. Особенно, — он подмигнул, — если в следующий раз возьмешь его с собой.       — Это как, по-твоему, я должен был кутить, — с неподдельным интересом протянул Теодор, — чтобы просадить все свое наследство?       — О-о-о, с чего бы начать? — Забини отставил пустой кубок и откашлялся в кулак. — Выжрать дюжину бочек огневиски и набить их галлеонами, — он вновь принялся загибать пальцы, — закупиться облигациями Гринготтса и прикуривать от них. Эм… принимать ванны из Феликса Фелициса! Ставить в тотализаторе исключительно на «Пушек Педдл», но даже ты не настолько чокнутый, конечно… Нанять армию шлюх и каждой вставить золотые зубы! Хотя у беззубых шлюх есть свои преимущества, ты уж мне поверь… Эй! — его нога под столом легонько пнула Нотта в голень. — Я для кого тут распинаюсь? Бери пергамент и записывай.       — Придержи фестралов, Забини, — Теодор плеснул еще вина ему в кубок. — И слюни подбери. Лестно, что ты считаешь меня способным на столь безудержный кутеж, чтобы на него ушло все мое состояние, но я ничего не просаживал и фамильное барахло не распродавал. Меня просто и незатейливо обокрали.       — И только-то? — саркастично усмехнулся Блейз, вновь обводя взглядом книжные полки. — Я-то думал… Ладно, а если серьезно, что случилось?       — Обокрали, — с нажимом повторил Нотт. — Серьезно. А что такого случилось у тебя, что ты шляешься по третьесортным аукционам, на которых торгуют краденым?       — А… — Забини мигом поскучнел. Обмяк в кресле и задумчиво покосился на кубок. — Возникла некая необходимость… Кстати! — он снова приободрился и задорно прищелкнул пальцами, словно поймал ими за хвост пролетавшую мимо идею, — раз уж мы об этом заговорили… Почему ты не обратился к Драко?       При упоминании Малфоя Тео невольно скривился. Захотелось поинтересоваться, когда это он вообще обращался «к Драко» за чем бы то ни было, но у Блейза от осознания собственной гениальности рожа засветилась, как неоновая вывеска. Он хлебнул еще вина и вопросительно уставился на Нотта. Тот скупо улыбнулся в ответ и навел на почти опустевшую бутылку чары Подзаправки. Бутылка послушно наполнилась эльфийским.       — С какой стати мне к нему обращаться? — Теодор щедрой рукой вновь разлил вино.       — Так он же у нас, вроде как, аврор, — поиграл бровями Блейз. — А тебя обокрали. Улавливаешь связь?       Тео уловил. Наверняка совсем не ту связь, которую имел в виду Забини, но тем не менее в голову закралась крамольная мысль: Грейнджер — все еще не единственная, кто может помочь с Отделом тайн. Есть еще Малфой, который тоже протирает штаны на министерской должности, и, в отличие от Золотой девочки, его не нужно уговаривать. В связи с недавно открывшимися обстоятельствами у него можно требовать взамен на обещание хранить в тайне информацию про бордель…       Вот только идея скатиться до шантажа претила, почти вызывала тошноту. Нотт еще никогда не решал свои проблемы подобным образом.       С другой стороны, в случае успеха все это будет уже неважно…       — Слушай, так дело не пойдет, — Забини скроил серьезное лицо, что выглядело весьма забавно, примерно как если бы Трелони признала вдруг, что все ее предсказания — горячечный бред, сдобренный хересом. — С этим надо разобраться, обратиться в аврорат.       Тео криво усмехнулся, проглотив замечание о том, что стараниями авроров из мэнора пропало куда больше имущества, чем смог упереть Наземникус. И куда более ценного имущества, кстати.       — Не думаю, что им есть до меня дело, — сказал он. — Я, знаешь ли, с некоторых пор в немилости у Министерства.       Блейз непонимающе нахмурился и открыл было рот, чтобы возразить, но Нотт лишь вяло отмахнулся:       — Забей.       Желания посвящать Забини в свои жизненные перипетии не было. Одно дело рассказать Джорджу. Это было необходимо для успешной манипуляции. Более чем успешной, ведь благодаря ей Тео наконец сдвинулся с мертвой точки. Да и рыжий быстро просек положение дел, стоило лишь намекнуть. Но едва ли можно ожидать подобной проницательности от Блейза. Он свалил из страны на несколько лет, вернулся только вчера. Вероятно, из монастыря, потому что на уме у него одни шлюхи. Хотя, если задуматься, когда было иначе? В любом случае, клал он с прибором на все последствия войны в общем и на чужие проблемы в частности. А сюда, Нотт готов был поспорить, притащился из чистого любопытства.       — Знаешь, что, малыш? — лицо у Забини сделалось загадочным, предоставляющим богатые возможности для трактовки, — забей — плохое слово, и оно у тебя на носу написано. Кто тебя так, а?       — Неважно, — Теодор машинально потер переносицу.       У лечебной мази, которую вчера использовала Грейнджер, вероятно, истек срок годности, раз ссадина так и не зажила полностью, и Нотт подумал, что надо бы засесть в подвальчике «Вредилок» и сделать новую. Зря, что ли, он в свое время отрабатывал наказания в больничном крыле? Помфри в обмен на пару любезных улыбок всегда охотно делилась рецептами и всяческими хитростями по изготовлению целебных снадобий. А если вспомнить ассортимент Уизли, можно смело предположить, что у покупателей некоторых товаров велик будет шанс отхватить по морде за свои шалости…       — Эй! — Блейз снова щелкнул пальцами, на этот раз прямо перед лицом Теодора. — Не смей витать в облаках, когда я с тобой разговариваю!       — А долго еще?       — В смысле?       — Долго еще ты собрался со мной разговаривать? — конкретизировал Нотт.       — Мама мия! — Забини схватился за сердце и обморочно закатил глаза. — Тедди, ты что, не рад меня видеть?!       — Не особо, — поднявшись на ноги, честно признался Теодор. — Ко всему прочему, это ты у нас праздный аристократ, а мне на работу пора, — он демонстративно взглянул на запястье, хотя часов там отродясь не носил. — Спасибо, что заскочил, конечно, но…       — Ну-ка, сядь! — Блейз решительно хлопнул ладонью по столу.       Нотт взглянул на него сверху вниз и выгнул бровь, без слов спрашивая: «Ты серьезно?». Забини совершенно не стушевался под этим взглядом, даже наоборот: набрал побольше воздуха, отчего грудь выпятилась колесом, и затараторил:       — Что ты на меня уставился, как лукотрус на дровосека? Я о тебе беспокоюсь, между прочим! Побитый, бледный, как плесень. Витаминчиков бы попил, у меня есть рецепт чудного тонизирующего зелья. Несколько приемов, и станешь снова походить на человека. Бери пергамент и записывай. Адрес портного тоже. Хотя нет, не надо, сам тебя отведу, сейчас как раз удачное время. Если сегодня снимем мерки, он управится до субботы. Полагаю, ткань…       — Забини, — предупреждающе протянул Тео, — начни делать паузы в предложениях, иначе, Салазаром клянусь, я наложу на тебя Силенцио.       В подтверждение угрозы с кончика его палочки сорвалась голубая искра и с шипением потонула в кубке Блейза. Тот незамедлительно глотнул вина, причмокнул губами, а потом неожиданно вскочил на ноги. Под недовольным взглядом Тео прошелся вдоль книжных полок в глубь помещения, туда, где в простенке между окнами висел богато вышитый гобелен с фамильным древом Ноттов.       — Я поперся на тот аукцион сугубо от безысходности, — неожиданно сообщил он, колупнув ногтем одинокое яблочко в самом низу внушительной кроны. — Малфой у нас заделался не только аврором, но и меценатом — по старинной семейной традиции метет хвостом перед власть имущими. Короче говоря, вчера я получил это.       Теодор непонимающе уставился на плотный зеленый конверт, извлеченный на свет из внутреннего кармана мантии Забини.       — Это приглашение, — тот не стал тянуть с пояснениями, — на благотворительный бал. Там будет свой аукцион, и все вырученные средства пойдут на финансирование министерских программ. Драко у нас такой заботливый, правда?       — Угу, — Тео медленно убрал палочку за ухо, ощущая, как где-то под ребрами разгорается огонек интереса. Кажется, внутренний нюх его не подвел.       Он не понаслышке знал о подобных балах. На них охотно звали всех толстосумов, и вопрос с чистотой крови и благородным происхождением отходил на второй план. Его просто-напросто заглушало громким звоном галлеонов, потому что приглашение имело свою, обычно немалую, цену. Гости либо платили ее сразу, получая взамен красивую карточку, либо выкладывали позже, на аукционах. И все были в плюсе: хозяин мероприятия купался в почете, участники кутили напропалую, преисполняясь чувством собственного великодушия, а министерские крысы снимали золотые сливки в виде неподотчетного финансирования своей бумажно-волокитной деятельности.       — Драко просил подсобить с лотами для аукциона, — продолжил Забини, водя пальцем по серебряной нити, соединяющей имена и даты жизни почивших Ноттов, — а как ты понимаешь, чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сперва купить что-нибудь ненужное. И при этом желательно особо не тратиться.       — Щедрость никогда не была твоей сильной стороной, — машинально отметил Тео.       Он следил за темными пальцами Блейза, скользящими по гобелену, и размышлял. О том, о чем не должен был, да и не хотел… Или хотел?       Разве бал — это не удачная возможность озвучить Малфою свои требования? Он будет куда сговорчивее в окружении гостей: ему точно не захочется, чтобы Нотт взял слово и поведал в качестве тоста занятную историю про бордель. И пусть нет никаких доказательств, общественный резонанс не заставит себя ждать, ведь неужели в числе приглашенных не найдется парочки писак из «Пророка»?       Салазар, как же мерзко даже размышлять о подобном…       — Я с удовольствием трачу деньги, — обиженно возразил Забини. — Ну… или на удовольствия. Как правильно выразиться?       — На себя любимого, — неохотно подсказал Теодор.       Вот именно. Ты сделаешь это ради себя, как делал всегда. И на хер все угрызения совести и моральные терзания, на хер сомнения. Если… Когда все получится, об этом никто и не вспомнит.       — Звучит как укор, — Блейз показательно надул губы, продолжая выводить линии на гобелене. — Будто ты кого-то другого любишь настолько, чтобы отвалить пару сотен галлеонов. Или, — он оторвался от своего занятия и задорно подмигнул, -… любишь? Она хороша, м-м-м? Адресок не подскажешь? Я бы тоже раскошелился.       Размышления, несмотря на полное нежелание Теодора, свернули с намеченного маршрута совсем в другую сторону.       Благотворительный бал в Малфой-мэноре. Толпы народа, реки шампанского, шум и веселье. Идеальная среда, под которую легко будет мимикрировать. Грейнджер свято верит, что Тео под силу подобраться к Малфою, и вот он — прямой путь, устланный ковровой дорожкой. Ох, сколько всего можно провернуть и разведать, пока Хорек, обласканный лизоблюдским вниманием публики, блистает в свете канделябров…       Вот только с чего вдруг Нотт станет заниматься этим? Вчера вечером после отказа заучки все это лишилось смысла, а потому идет на хер огроменными шагами. Она посоветовала ему найти другой путь. Вот пусть и сама другой путь поищет.       — Иди-ка ты в жопу, Забини, — за неимением в библиотеке Гермионы, Нотт малодушно отыгрался на школьном приятеле.       — Малыш, я уже здесь! — Блейз расплылся в совершенно счастливой улыбке и обвел руками полупустые книжные полки. — Ты только полюбуйся, какая жопа!       — Угу, — Тео вытянул палочку из-за уха и манящими чарами вырвал конверт из пальцев Забини. — Я взгляну.       — Эй! — возмутился было тот, но потом обреченно махнул рукой. — А, ладно… Но не забудь вернуть, не то я перепутаю дату. Хотя Драко еще не раз напомнит…       Пока Забини разглагольствовал о том, как сильно Малфой жаждет лицезреть его холеную задницу на своем пороге, Теодор вскрыл конверт и внимательно изучил содержимое.       Время, место, повод, лестные эпитеты гостю… Приглашение было безымянным, что лишь утвердило Нотта в его уверенности: рады будут любому, готовому отвалить денег. И это, несомненно, только на руку. Остается разжиться аналогичной картонкой.       Тео скосил оценивающий взгляд на Блейза. Увести его приглашение — самый простой и очевидный вариант. Забини еще со школы слыл страшным раздолбаем, просто Мэри-ни-дня-без-потери. Чего он только не терял за годы учебы: книжки, тетради, перья, галстуки… Однажды даже умудрился неведомым образом проебать целый котел с зельем, которое они в паре готовили к контрольному зачету у Снейпа. Два месяца работы ушли кентавру под хвост, а Нотт схлопотал единственное в своей жизни «Отвратительно», и ему пришлось перебрать гору флоббер-червей и исписать двадцать дюймов пергамента сочинением о свойствах лирного корня.       Наверное, Забини и член бы свой потерял, если бы тот был на застежке, так что пропаже приглашения вряд ли удивится…       Воровать у бывших приятелей, как и шантажировать бывших однокашников, Теодору еще не приходилось, но конечная цель оправдает все средства.       Наверное.       «У тебя гораздо больше шансов подобраться к Малфою, Тео. Ты умнее, и, я уверена, сможешь его облапошить».       Он сможет. Он уже знает, как.       Осталось выбрать, зачем.