Бродячий бордель

      Если уж говорить о квартирах, в которых живут девушки, то Тео попадались разные: маленькие, ютящиеся в многоквартирных домах провинциальных трущоб, и большие, занимающие этаж высотки в центре Лондона. Некоторые были до потолка набиты чуждой ему жизнью: мебелью, вещами, фотографиями. По другим от пустоты гуляло эхо. Одни дышали в лицо калейдоскопом запахов и касались ладоней обилием текстур. Иные смотрелись строго и безлико, как номера отеля.       Девушки тоже встречались разные: болтушки и молчуньи, хохотушки и ворчуньи, блондинки, брюнетки, рыженькие… Неизменным оставалось одно: причина, по которой он оказывался в гостях. И не то чтобы жилище Грейнджер или она сама поражали своей уникальностью, но Тео пришел в квартиру заучки не для того, чтобы переспать с ней, и это было что-то новенькое. Именно поэтому он еще не решил, как себя вести. Сидел, развалившись на стуле, прихлебывал чай и перебирал своих внутренних мальчиков.       Что тебе нравится, Грейнджер?       Хоть намекни.       — Ты не работаешь сегодня? — вместо намека спросила она.       Пяти минут не прошло с того момента, как в кухне отзвучал ее смех, и карие глаза влажно поблескивали, а на скулах пылал румянец. Это тоже было что-то новенькое — рассмешить заучку. Наблюдать, как она хохочет, как запрокидывает свою умную голову, обнажая нежную, беззащитную шею. А потом ловит внимательный взгляд, смущается и с легким беспокойством спрашивает: «Что-то не так?»       Ну почему ты в первую очередь думаешь, что это с тобой что-то не так, Грейнджер? Кажется, на сей раз я не в порядке…       — Работал все выходные, — сморгнув воспоминания, ответил Нотт, — и сегодня Джордж дал мне отгул.       — Везет, — без тени зависти вздохнула она. — У тебя отгул, а у меня прогул. Как думаешь, миссис Уишоу и впрямь отправится передавать мой волос только вечером?       — Она просила вернуть тарелку до шести.       — И ты вернешь?       — После того, что наплел про ее соседа? — округлил глаза Тео. — П-ф-ф, нет, конечно. Подкину ему под дверь, чтобы отнес сам.       Грейнджер закусила улыбку и с наигранной укоризной покачала головой. Поинтересовалась:       — Чем займемся?       Это был вопрос на галлеон, и Нотт без раздумий раскошелился бы, чтобы не отвечать, потому что он понятия не имел, чем ему заниматься с Грейнджер.       У них тут наметилось нечто вроде партнерства, верно? Они должны проследить за старухой, выяснить, с кем она встретится, ухватиться за эту ниточку и размотать весь бордельный клубок. Должны делать дело, а не праздно проводить время вместе. Однако обстоятельства сложились иначе.       Ладно. Ничего страшного, Теодор, ты справишься. Сможешь высидеть несколько часов с ней, это не так уж сложно. Она всего лишь девчонка, помнишь? А девчонки никогда не скучали в твоей компании. Наоборот, они хихикали, флиртовали, кокетливо поправляли волосы, касались сперва случайно, потом намеренно, запускали руки под одежду, извивались, задыхались, просили еще.       Грейнджер тоже могла бы…       Так, блядь! Отставить!       Это же гриффиндорская зубрила, земное воплощение целомудрия. Она не заигрывает с тобой и делать грязные намеки вряд ли способна. Уймись и просто попытайся ее не бесить.       — А чем бы ты хотела заняться? — выкрутился Нотт и закинул ногу на ногу, потому что, несмотря на мысленную отповедь, образ заучки, выгибающейся на светлых простынях, слишком ярко встал перед глазами.       Теодор-воспитанный-мальчик-Нотт. Где ты, когда так нужен?       Давай, паскуда, работай!       — Для начала я бы хотела пойти переодеться, так жарко… — Грейнджер шумно выдохнула и кончиками пальцев оттянула блузку на груди. — А ты?       — Я? — Тео проследил, как влажная до полупрозрачности ткань нехотя отлипла от кожи заучки. Тяжело сглотнул.       Она издевается?       — Халат, — пояснила Грейнджер. — Очень душно, и я подумала, может, ты его уже снимешь?       Она издевается. Определенно.       Однажды, в гостях у очередной маглы, Тео видел фильм, который начинался точно с такого же диалога. Теперь он твердо знал, что халат снимать нельзя. Актер повелся на уговоры, и к чему это привело? Впрочем, магла так и не дала Нотту досмотреть, и ему до сих пор было любопытно, поженились ли герои в конце.       — Моя футболка осталась в ванной, — он скромно потупил взгляд и потуже затянул пояс халата. Так, на всякий случай.       — Тогда ты первый переоденься, — решила Грейнджер, — а я пока уберу со стола.       Она встала, собрала грязные чашки и понесла их к раковине, а Тео машинально проводил ее оценивающим взглядом. Девчонка как девчонка: прямая спина, узкая талия, серая ткань строгой юбки плотно обтягивает небольшие округлые ягодицы.       Задница как задница. Хорошенькая, пожалуй, но ничего выдающегося. Соответствует известному принципу «дамы вперед», но точно не заслуживает того, чтобы разглядывать ее дольше пяти секунд. Наверняка упругая и удобно ложится в ладонь, но не стоит того, чтобы Нотт проверял. Чем там заучка грозила за подобное любопытство, кстати? Щупальцами?       Не так уж страшно…       — Ты идешь? — не подозревающая о его мыслях Грейнджер сгрузила чашки в раковину и обернулась через плечо.       — Угу, — Тео отвел взгляд и сделал такое невозмутимое лицо, словно не на ее задницу только что пялился, а выстраивал в уме нумерологические диаграммы.       «В Хогвартсе никто не носил таких юбок, — отметил он, вставая со стула и выходя из кухни. — Сколько симпатичных попок было упущено из-за дурацкой школьной формы…»       Оказавшись в ванной, Нотт захлопнул дверь, привалился к ней спиной и сделал несколько глубоких вдохов. Права Грейнджер, хренова жара. Это из-за нее нутро кипит, а мысли в башке сплавились в один сплошной ком в форме женской задницы. Не осталось ни одной умной или хотя бы приличной… А еще халат. Давит на плечи и пахнет. Сука, пахнет заучкой. Конечно, кем же еще…       Теодор раздраженно стянул с себя тяжелую махру и швырнул на вешалку. Открыл кран, выкрутив холодную на максимум. Плеснул пару раз в лицо, а затем сунул голову под струю и держал там, пока от ледяной воды не начал неметь затылок.       Хренова жара, хренов Флипс и хренов бордель.       Хренова Грейнджер.       — Мяу, — кошачья лапа легонько царапнула голое плечо.       — Расслабься, — Тео выключил воду и выпрямился, ощущая, как холодные ручейки стекают вдоль позвоночника. Поймал опасливый взгляд Живоглота, — не утоплюсь.       Кот согласно мигнул, а затем спрыгнул с края раковины, уселся на пол и принялся демонстративно вылизываться.       — Нет, приятель, — Нотт присел рядом и ласково потрепал рыжий загривок, — если я возьму с тебя пример и начну вылизывать собственные яйца, меня неправильно поймут.       Несколько капель с волос упали на кота. Он, недовольно фыркнув, ретировался на бачок унитаза и уже там продолжил свои водные процедуры, изредка косясь на собеседника янтарным глазом. Тео же окончательно опустился на пол, прислонился голыми лопатками к божественно прохладному кафелю стены и вытянул ноги. Почти уперся ими в шкафчик под раковиной. Маленькая ванная, маленькая квартирка и слишком много маленькой заучки на каждый квадратный фут.       — Как ты с ней уживаешься, м-м-м? — спросил он у Живоглота. — Она тебя не бесит?       Кот отвлекся от своего занятия и будто-то бы призадумался на несколько секунд, но потом продолжил вылизывать толстую кривую лапу.       — Меня страшно бесила, — признался Теодор. — В школе. А сейчас даже не знаю… Я ее рассмешил, представляешь?       Живоглот снова прервался и окинул его таким взглядом, будто не представлял. Кажется, с кошачьей точки зрения полуголые и мокрые люди являли собой зрелище скорее жалкое, чем смешное.       Тео понимающе хмыкнул и обшарил глазами бортик ванны в поисках своей футболки, но обнаружилась она на дне — мятая и покрытая рыжей шерстью.       — Вот спасибо… — Пришлось вынимать палочку.       Едва он собрался заклинанием очистить одежду, как в дверь деликатно поскреблись.       — Извини, если помешала, — зазвучал из-за створки приглушенный голосок Грейнджер. — У тебя там все в порядке?       Да. Сижу на полу и болтаю с котом. Каждый понедельник так провожу, все как обычно…       — Я тут подумала, — не дождавшись ответа, продолжила она, — у нас нет никакой гарантии, что миссис Уишоу пойдет куда-то сегодня…       Ах да… Милая старушка, пекущая яблочные пироги и между делом проникающая в чужое жилище. Мы ж ради нее тут торчим, верно?       Нотт поднялся на ноги и закинул футболку на плечо. Спросил, распахнув дверь:       — Что ты имеешь в виду?       Заучка мелко вздрогнула от неожиданности и отступила на пару шагов. Секунда, вторая, и ее взгляд запутался в его мокрых волосах, а потом, минуя лицо, беспорядочными рывками устремился ниже. Третья секунда, четвертая, пятая… Это было почти осязаемо. Тео мог прикрыть веки и безошибочно определить, какой дюйм его кожи она рассматривала в каждую из этих секунд.       Она умела трогать одним ебаным взглядом.       Блядь, нет. Это уже шиза.       — Грейнджер, не могла бы ты смотреть мне в глаза, когда мы разговариваем? — попросил Тео, и вышло очень искренне, почти умоляюще.       Румянец на ее скулах вспыхнул так стремительно, словно его зажгли, как лампочку. Она развернулась на месте, подставляя Нотту спину, и он готов был поклясться, что заучка сейчас же аппарирует из собственной квартирки, чтобы не спалить здесь все своим смущением, но она осталась стоять на месте. Лишь сердито передернула плечами и справедливо возмутилась:       — А ты не мог сперва одеться, а уже потом открывать дверь?       — Был уверен, что ты с собой совладаешь, Грейнджер, — вкрадчиво шепнул Тео и укоризненно цокнул языком. — Рассчитывал на тебя.       — Оденься немедленно!       — А не то что?       Она растерялась, кажется. Немного повернула голову, так, что снова стало видно залитую краской скулу. Наверняка кожа на ней была горячей, захотелось проверить. Не коснуться, нет. Просто поднести руку поближе и ощутить жар на кончиках пальцев…       Салазар… Что за пиздец?       Уж лучше пялиться на ее задницу.       Нотт сдернул футболку с плеча, натянул на себя резко и раздраженно, до треска швов. Буркнул:       — Что ты там говорила про старуху?       — Мы не сможем караулить ее вечно. — Грейнджер повернулась медленно и опасливо, будто ожидала увидеть за плечом не бывшего сокурсника, а маньяка-эксгибициониста.       Браво!       Мы ведь такого эффекта добивались, да?       — Куда она обычно ходит по вечерам?       — Не знаю. Я всегда возвращаюсь гораздо позже шести, — лицо у заучки сделалось задумчивым. Румянец медленно таял, а карие глаза беспорядочно сновали по футболке Тео.       — Значит, будем уповать на удачу, — решил он. — Она ведь неспроста пришла сюда именно сегодня.       — Да… Наверное, ты прав.       — Обожаю слышать такое от девчонок. Скажешь еще раз?       — Ты прав, — послушно повторила Грейнджер, а затем подняла руку и сняла с груди Нотта длинный рыжий волос. Не дотронулась даже, лишь слегка задела складку ткани короткими ногтями, но у него неконтролируемо свело мышцы пресса, словно в живот шарахнули Петрификусом. — Что мне делать дальше? — спросила она. Ее пальцы ухватили новый волосок.       Прекрати это. Просто прекрати и отойди от меня.       Пожалуйста.       — Понятия не имею. — Тео на мгновение прикрыл глаза, но все равно ощущал эту гребаную цепную реакцию: пальцы Грейнджер — ткань футболки — голая и беззащитная кожа под ней. — Лично я хотел использовать Тергео, но ты можешь собрать всю шерсть руками и связать из нее носки для домовиков.       — Ой… Я не об этом, — она смешалась и тут же оставила его одежду в покое. — Что мне делать с миссис Уишоу? Она ведь наверняка еще не раз придет сюда.       — Скорее всего. Но если ты что-то сделаешь с этим, они поймут.       Пару секунд Грейнджер задумчиво жевала губу, а потом признала:       — И снова ты прав.       Только посмотрите, какая покладистая девочка. Стоит тут — глазки в пол — и соглашается, что ей ни скажи. Непременно хочется поощрить: погладить по голове и назвать умницей, чтобы, улыбнувшись, сморщила свой курносый нос. Она ведь улыбнется, да? Ей наверняка понравится это слово — «умница», хотя обычно девчонки гораздо больше радуются другим словам. Про красивые глаза, упругую задницу и классные сиськи.       Нотт умел делать такие комплименты не раскрывая рта, но…       — Я бы переоделась, — голосок заучки ворвался в мысли. — Пожалуйста, подожди меня в гостиной.       — Угу.       Тео покорно вышел из комнаты. Слух тут же царапнул щелчок закрывшейся двери — тихий, но такой отчетливый.       Правильно, Грейнджер. И Коллопортус не забудь. Для надежности. Кстати, у тебя классная задница, так что постарайся не поворачиваться ко мне спиной.       Будь умницей и впредь.

***

      Маг таращился на Нотта и широко улыбался неестественно белыми зубами. Жидкие усы над верхней губой торчали в разные стороны, напоминая тараканьи лапки, а непропорционально большая голова смотрелась на тщедушных плечах как тыква в цветочном горшке. Кажется, ее размер должен был намекать на недюжинный интеллект, но вид получился не умный, а скорее лихой и придурковатый. И даже название «Профессор Умникус», указанное на коробке, не спасало положения.       Грейнджер, впрочем, данное обстоятельство не смущало. Она пристроила викторину на журнальный столик и уселась в кресло, подобрав под себя ноги. Жадно спросила:       — Играл когда-нибудь?       Одна магла как-то предложила Нотту маленькую яркую таблетку и спросила «Пробовал когда-нибудь?» точно таким же тоном.       — Нет, — честно признался Тео. — А ты?       — Я тоже. Парни обычно предпочитают шахматы или взрыв-карты, — Грейнджер поморщилась так, словно речь шла о самых скучных в мире занятиях.       — Парни? — он присел в кресло напротив, откинулся на спинку и с любопытством взглянул на заучку. Один из внутренних мальчиков вкрадчивым шепотом предложил в красках поведать, чем на самом деле обычно предпочитают заниматься парни, но Нотт стоически проигнорировал это предложение.       — Гарри и Рон, — пояснила она. — Мы чаще собираемся в Норе, но иногда они заглядывают в гости.       Ну, конечно, Очкастый и Вислый — два члена Золотого трио. Приходят в эту квартирку по выходным, пьют чай и чинно двигают фигурки по доске. Или, прихлебывая пиво, подпаливают себе брови взрывающимися картами и попутно обсуждают какую-нибудь хрень вроде квиддича. И никто из них не желает сразиться с подругой на интеллектуальном поприще, ведь исход очевиден.       Вот оно, Грейнджер, горе от ума во всей красе.       Но только не со мной.       Теодор-умный-мальчик-Нотт, прошу на выход.       — Ладно. — Тео выпрямился в кресле и одарил заучку милой улыбкой. — Давай повеселимся?       Она в ответ наградила его одобрительным взглядом, а затем притянула к себе «Профессора Умникуса» и принялась нетерпеливо вскрывать коробку. Тридцать разных тематических категорий, больше тысячи вопросов и автоматический подсчет очков — настоящее веселье для Гермионы Грейнджер.       — Правила просты, — принялась объяснять она, раскладывая на журнальном столике игровое поле. — Кидаешь кубики и получаешь вопрос. Если ответишь правильно, твоя фишка сдвинется вперед на соответствующее количество шагов. Кто первым доберется до финиша, тот и выиграл. Выбирай, — она протянула Теодору небольшой холщовый мешочек.       — Не боишься? — он запустил туда руку и извлек наружу небольшую фигурку диринара. Птица тут же ожила на ладони и захлопала миниатюрными крылышками.       — Чего я должна бояться?       — Что я тебя сделаю, — Тео аккуратно выставил диринара на позицию «старт».       — Ха, мечтай! — Грейнджер тоже сунула руку в мешочек, и ей достался единорог. Оказавшись на игровом поле, он встал на дыбы и грозно заржал, напугав птичку Нотта. — Это и есть знаменитое слизеринское хвастовство?       — Оно самое, и я жду ответную порцию гриффиндорской отваги. Играем на желание?       — Мерлин… — она раздраженно закатила свои глазищи к потолку, словно на нем и вправду мог сидеть знаменитый волшебник. — Без этого никак нельзя? Это же просто викторина!       — То есть, гриффиндорской отваги мне не видать, да? — протянул Теодор, обиженно оттопырив нижнюю губу.       На игровые фишки «Профессора Умникуса», видимо, была наложена некая разновидность Протеевых чар, потому что диринар тоже изобразил обиду: заклокотал и спрятал хохлатую голову под крыло.       — Не путай отвагу с идиотизмом, — заучка фыркнула, а ее единорог категорично цокнул копытом. — Мало ли, какие у тебя могут быть желания.       — И что же хвастливый слизеринец может попросить у отважной гриффиндорской девочки по ее мнению? — Тео усмехнулся и подобрал со столика один из игральных кубиков. Принялся непринужденно перекатывать в пальцах.       — Какую-нибудь глупость? — предположила она. — Например, съесть дюжину яиц докси, или засунуть по бобу Берти Боттс в каждую ноздрю, или сделать несмываемыми чернилами надпись на лбу…       Заучка еще продолжала перечислять всякую чушь, а скулы вновь расцветали румянцем. Он разливался под кожей нежно-розовым, и Нотт, глядя на это, готов был поставить свое недельное жалование в магазине Уизли на то, что с трех попыток угадает, о каких желаниях на самом деле подумала Золотая девочка.       — В любом случае я не собираюсь делать ничего из этого, — закончила она, и щеки при этом пылали так по-гриффиндорски ярко, что наверняка от них получилось бы прикурить.       — Ох, Грейнджер… — Тео откинулся на спинку кресла и поднес игральную кость поближе к глазам, делая вид, что любуется бликами солнца на сглаженных гранях. — Сдалась, даже не начав.       — Вот еще! С чего бы?       — Ты рассуждаешь о моих желаниях, а могла бы поразмыслить о том, что попросишь сама. Что это будет, м-м-м? — Нотт большим пальцем прижал кость к нижней губе и принялся катать туда-сюда, от одного уголка рта до другого. — Ограбить Гринготтс? Освободить всех домовиков? Или сразу спасти мир? А может быть… — и он, не прекращая своего занятия, медленно перевел на нее взгляд, — это будет что-то простое, но вместе с тем… неправильное? Что-то, на что ты не решилась бы при обычных обстоятельствах.       — Конечно, я не решилась бы на поедание яиц докси при обычных обстоятельствах, — как-то слабо отбилась Грейнджер, пока ее глаза неотрывно следили за перемещениями кубика.       Это было похоже на гипноз, наверное. Ну, такая штука, которую маглы использовали вместо Империуса, Тео видел в кино. Карманные часы плавно раскачивались на цепочке, и человек кудахтал, как курица. Игральная кость перекатывалась по губам Нотта, и язычок Грейнджер на секунду мелькнул между ее губ, скользнул по нижней, оставляя после себя влажный блеск на нежной коже…       Месячное жалованье и одна попытка.       Думаешь, я попрошу у тебя поцелуй, Грейнджер?       Хочешь, чтобы я попросил?       Теодор мог бы проверить свою теорию на практике. Ему достаточно было всего лишь податься к ней через журнальный столик, упираясь в него руками, сминая картонное лицо профессора Умникуса, и посмотреть, что она будет делать: потянется навстречу или пустит заклинание ему в лоб. Он мог бы проверить, конечно, но уже решил, что побудет пока умным мальчиком.       — Обещаю, — сказал он, откинув кубик обратно на игровое поле, — что не стану заставлять тебя делать глупости. Только если ты сама не захочешь. Давай, зубрила, мы же собирались повеселиться.       — Ладно, — вдруг уступила Грейнджер. Снова облизала губы и прищурилась так, что от глаз остались лишь узкие щелки. — Хорошо, Нотт, вот мое первое условие: если я выиграю, ты перестанешь звать меня зубрилой.       — И всего-то? — Тео изумленно приподнял брови. С его точки зрения, она явно продешевила с желанием. — Не думал, что тебя это так задевает. Я ведь никогда не имел в виду ничего плохого.       — Зачем же называл меня так? — осознанно или нет, но она скопировала его мимику: изогнула брови, распахнула глаза и стала напоминать маленькую возмущенную сову.       — Потому что ты умная, — Нотт сдержал улыбку и пожал плечами, — и любишь учиться, разве не очевидно? Было бы лучше, если бы я звал тебя дурой?       — Было бы лучше по имени.       — Ладно. А какое второе условие?       — Ты заранее сообщишь мне свое желание, — категорично заявила Грейнджер. Подумала немного и строго добавила: — Оно должно быть в пределах разумного!       Единорог на игровой доске грозно всхрапнул и нацелил витой рог на диринара. Птичка в ответ на это вопросительно приподняла хохолок, явно не понимая причины таких нападок.       — Если я выиграю, ты научишь меня пользоваться вон той штукой, — недолго думая озвучил Тео и подбородком указал на ящик с движущимися картинками. Как там маглы его называют?       — Телевизор? — заучка не сдержала облегченного выдоха и даже робко улыбнулась столь невинной просьбе. — Хорошо. Но… Зачем, если не секрет?       — Да фильм один хочу досмотреть, — Нотт откинулся на спинку кресла и поводил коленями. — А вообще, какая тебе разница? Мы ведь договорились. Давай начнем.       Кажется, на сей раз он не смог скрыть нетерпения в голосе и получил за это еще одну улыбку. Губы Грейнджер растянулись и дрогнули, словно она была не прочь не только улыбнуться, но и рассмеяться, и Теодор понял, что все. Они даже не приступили к игре, а он уже доигрался.       Довыебывался.       Все началось еще в тот момент, когда она предложила, а он согласился. Волшебная викторина — что может быть безобиднее? В конце концов, он всегда был не прочь потягаться с ней один на один, утереть всезнайкин нос. Он приготовился как следует напрячься, чтобы кровь прилила куда положено, то есть к мозгам. Выбрал кресло подальше от нее, чтобы между ними был столик и как можно больше расстояния — роскоши, почти недоступной в этой тесной квартирке. Все предусмотрел и продумал!       Но было поздно.       Потому что в тот момент, когда Грейнджер, смущаясь и робея, вытянула с книжной полки «Профессора Умникуса», а Нотт одобрительно кивнул, она улыбнулась ему.       Не впервые, но почему-то именно в этот раз он обратил чуть больше внимания на ее губы, чуть дольше задержал на них взгляд. Непримечательные, бледные, лишенные намека на помаду, они влажно поблескивали в солнечном свете, потому что заучка вечно кусала их, и облизывала, и сжимала в тонкую укоризненную линию, и очень много болтала. Губы непрестанно двигались, пропуская сквозь себя слова, вдохи, выдохи и смех, соприкасались друг с другом и выражали даже больше, чем Грейнджер планировала выразить. И по какой-то неведомой причине Тео замечал все это, наблюдал, запоминал и успевал перекрутить в памяти в те моменты, когда, выдав себе мысленную оплеуху, все же отводил взгляд. Это бесило.       Он бы не сказал, что ебнулся на этой почве, нет. Но башня однозначно накренилась, держи крепче.       — Надо решить, кто начнет. Кинем кости? — Грейнджер взмахнула палочкой, и над круглым окошком в центре игрового поля возникло полупрозрачное, похожее на призрака лицо Профессора Умникуса.       — Уступаю тебе, зубрила, — расщедрился Тео. Напоролся на возмущенный взгляд. — Что? Не смотри на меня так. Ты еще не победила, и я отрываюсь по полной, пока могу.       — Ключевое слово «пока», — она снова поджала свои блядские губы и сгребла кости со стола.       Секунду спустя они с деревянным стуком прокатились по доске и замерли у края.       — Шесть очков! — радостно объявил Умникус. — И у нас первый вопрос! Готовы?       — Да, — предвкушающе потирая ладони, пискнула Грейнджер.       — Тема «Не только счетоводы». Этот хитроумный гоблин нашел способ перманентно сохранять человеческое обличье, но так никому и не продал свой секрет. Настолько богатых покупателей просто не нашлось. Назовите имя.       — Я знаю-знаю-знаю! — заучка подпрыгнула в своем кресле и вытянула руку почти до потолка, словно находилась не у себя дома, а в школьном кабинете, полном умников, каждый из которых мог украсть вопрос. — Это Талейран!       — Абсолютно верно! — призрачный профессор не поскупился на аплодисменты, и Грейнджер зарделась от удовольствия.       — Не звать тебя зубрилой, ага… — буркнул себе под нос Теодор, наблюдая, как единорог гордо цокает копытами, смещаясь на шесть позиций вперед.       Это было просто и невинно. Так могли развлекаться друзья, наверное, но откуда Тео было знать? Он просто убивал время, ожидая, когда старуха выползет из своей квартиры. Просто соревновался с заучкой в том, кто из них двоих знал больше всякой нужной и ненужной херни. Просто планировал сделать ее, а потом торжествовать и упиваться победой, но все шло вообще не по плану. Если и был там, наверху, какой-то сверхъестественный мужик, в которого верили маглы, то он вертел планы Нотта на своем огромном божественном члене, потому что Грейнджер вела себя не по правилам. Она не хотела соперничать и что-то кому-то доказывать. Она самым наглым и беспардонным образом получала удовольствие от происходящего.       Веселилась.       — В его состав входят настойка полыни, сок дремоносных бобов, корень валерианы и корень асфоделя. Что это за зелье? — спрашивал Умникус.       — Напиток живой смерти, — отвечала заучка.       Ее единорог шел вперед, и она забиралась с ногами на кресло, и вставала на мягкое сиденье, и покачивала бедрами, вытанцовывая свое ликование.       — Вампус, птица-гром, рогатый змей. Кто четвертый? — спрашивал Умникус.       Грейнджер прикусывала нижнюю губу, пронзая Теодора беспокойным взглядом, и почти подавалась к нему через стол, будто желала поделиться своей невидимой всезнайской аурой. Теодор непроизвольно вжимался в спинку кресла, отвечал:       — Пакваджи.       Диринар разлетался облачком пушинок, чтобы возникнуть вновь уже на другой клетке, а заучка радостно хлопала в ладоши и бессовестно улыбалась, как будто не соревновалась, а хотела дойти до финиша вместе, непременно рука об руку, как чертовы хоббиты с кольцом, и нахера только Теодор читал тот бред.       Грейнджер вызывала недоумение, раздражение и что-то еще, до конца непонятное. Хотелось призвать ее к порядку, сказать: «Ради Мерлина, прекрати это дерьмо. Мы тут что, по-твоему, в игры играем?» Блядь, да. Играем. Вместе. И нам весело. Вместе. Хотелось закатить глаза и рявкнуть, чтобы слезла с несчастного кресла, чтобы прекратила танцевать, и дышать, и смотреть, потому что хотелось, чтобы она танцевала, и дышала, и смотрела, вот так заправляла за ухо выбившуюся прядь и вот так потирала умный лоб, когда сразу не находилась с ответом.       Не умничай, Грейнджер, мне, блядь, так нравится, когда ты умничаешь. Нахера ты после каждого ответа рассказываешь ненужные детали, я все это знаю, пожалуйста, расскажи еще. Прекрати скакать по комнате, не двигайся, замри, исчезни, блядь, подойди поближе, ближе, и еще на шаг ближе, я хочу посмотреть на тебя и понять, как ты устроена, препарировать и разобраться, что движет тобой изнутри. Где у тебя кнопка, которая остановит весь этот механизм? А где моя такая? Подойди, найди и нажми, чтобы я просто отключился…       — Девять очков, — объявил Умникус. — Отличный бросок!       — Ура! — Грейнджер запустила руку в миску с цветными драже, выбрала красную и отправила в рот. — Я молодец!       Теодор плохо помнил момент, когда миска появилась на журнальном столике. Кажется, заучка ее принесла, почти наверняка она, Живоглот бы не снизошел и у него лапки. Зато то, как Грейнджер ела драже, накрепко отпечаталось в памяти, ведь Нотт наблюдал за этим не меньше получаса. Она клала конфетку на язык, катала во рту, растапливая шоколад внутри, а потом прикусывала, словно золотую монету, и яркая глазурь хрустела на зубах. На этом моменте у Тео неизменно сводило челюсти. Он сжимал кулаки и невольно напрягался всем телом, потому что ему казалось, что он сам сплавился изнутри и вот-вот тоже хрустнет и растечется по светлой обивке кресла уродливым темным пятном, а заучка потом просто всосет его в кончик своей палочки с помощью Экскуро…       — Если я сейчас отвечу правильно, тебе потребуется выбросить не меньше десятки, чтобы обойти меня в финале, — сообщила она, выискивая в миске еще одну красную конфетку.       «Зато этот кошмар наконец-то закончится», — подумал Теодор, наглаживая Живоглота. Интересно, давно кот сидит тут, на коленях? Мурлычет, а желтые глаза при этом пристально следят за фигурками на доске.       — Готов называть меня по имени? — Грейнджер лукаво прищурилась и положила драже на язык. — Может, потренируешься? Давай по слогам. Повторяй: Гер-ми-о-на.       — Зуб-ри-ла, — Тео потянулся к миске и тоже взял конфетку. Подбросил в воздух и поймал ртом. — Заучка, всезнайка, ботаничка, ходячая энциклопедия…       — Давай-давай, — хихикнула она, поощрив его жестом, — оттянись напоследок.       — Тема «Извольте яду», — напомнил о себе Умникус. — Внимание, вопрос! Именно этот волшебник, заранее проглотив безоаровый камень, пережил отравление одновременно цианистым калием и мышьяком. Увы, от свинца безоар не спас. Назовите имя.       — Григорий Распутин, сибирский крестьянин и друг семьи последнего русского царя. Был сперва отравлен, а потом застрелен во дворце князя Юсупова в тысяча девятьсот шестнадцатом году, — оттарабанила Грейнджер.       — И это правильный ответ! — обрадовался профессор Умникус.       — Разумеется, — она задрала подбородок и гордо расправила плечи, но тут же прыснула и согнулась пополам от смеха, ломая свою величественную осанку. Простонала: — Боже… Безоар против свинца… Нет, ты слышал? Слышал?       — Угу, — буркнул Нотт, наблюдая за тем, как мелко трясутся ее плечи. — Как остроумно, просто обхохочешься…       Диринар проворковал что-то нежное и бочком придвинулся к единорогу, который в свою очередь бухнулся на спину и катался теперь по доске, задрав копыта.       Идиотские фигурки.       Может, дать команду «Фас!» Живоглоту?       Как хорошо, что Грейнджер не наблюдала за поведением птички. Хохотала, утыкаясь в коленки, и джинса на них плавно темнела, намокая от слез.       — Завязывай, — попросил Теодор и взял игральные кости с доски. — Там, вообще-то, человека убили, а ты ржешь. Тебе не стыдно?       — Нет, — она наконец выпрямилась и принялась утирать щеки. — Говорят, он был не очень хорошим человеком.       — Это еще не повод палить в него из железной дудки.       — Она называется пистолет.       — Полуавтоматический «Соваж» девятнадцать ноль семь. — Тео кинул кости на стол и с удовольствием поймал изумленно-уважительный взгляд заучки. — Что? Мальчики любят оружие.       — Двенадцать очков! Феноменальный бросок! — профессор Умникус завопил так громко, что напугал Живоглота, который сердито зашипел и не преминул вонзить когти в колени Нотта. — Тема «Ох уж этот квиддич». Внимание, вопрос!       — Чтоб тебя!.. — Теодор зажмурился и сцепил зубы, пережидая боль.       — Я тоже почти ничего не знаю про квиддич, — распереживалась Грейнджер, явно по-своему истолковав его восклицание.       — В тысяча девятьсот девяносто третьем году этот волшебник стал самым молодым игроком, вошедшим в состав национальной сборной своей страны. — Умникус и не подозревал, насколько Нотт был близок к тому, чтобы сжечь чертову доску вместе с его полупрозрачной рожей. — Спустя полтора года он блестяще дебютировал на Чемпионате Мира по квиддичу. Назовите имя!       — Я не знаю, — заучка беспомощно развела руками, как будто вопрос адресовался ей. Закусила губу, и единорог на доске виновато склонил голову.       — Ох, Грейнджер… — не столько сказал, сколько выдохнул Тео. Тихо. Почти с нежностью.       Четвертый курс и Турнир Трех Волшебников. Голодное было время. Коридоры замка наводнили ученики из других школ, и многих хогвартских девчонок потянуло на свеженькое. Поттер снова умудрился выебнуться, и те девушки, что не соблазнились манерными шармбатонцами и брутальными дурмстранговцами, пускали слюни на очкастое фото в газете. Но большая часть студенток все равно увивалась за Виктором Крамом, который в свою очередь увивался за зубрилой, и Теодору было очень интересно, чем таким они занимались, что она умудрилась проебать столь важный факт его биографии.       Любишь отвечать на вопросы, Грейнджер? У меня тут назрел один.       — Ваш ответ! — поторопил Умникус.       «Иди на хер», — хотел сказать Нотт, но сдержался. А вот диринар заклокотал, сердито ероша перья.       Она, видите ли, хочет, чтобы он называл ее по имени. Гер-ми-о-на. Длинно, нелепо, язык не повернется, но ей будет приятно, разве нет? И разве она не встанет на кресло и не станцует снова свой маленький победный танец, если Теодор сделает вид, что просто забыл то, о чем шептались во всех школьных туалетах весь гребаный год?       — Ваш ответ! — вскукарекнул Умникус.       — Я не знаю, — глядя в карие глаза заучки, сказал Тео. — Ненавижу долбанный квиддич.       Диринар безвольно опустился на доску и распластал крылья. Простер их в сторону финишной клетки, до которой оставалось всего лишь четыре очка. Рожа профессора Умникуса над круглым окошком сменилась головой единорога, заиграли фанфары, полетели в воздух призрачные конфетти.       Заучка сидела в своем кресле неподвижно, как изваяние, только ладони прижала ко рту. Спрятала за ними свои чертовы губы, а могла бы и улыбнуться, между прочим, иначе зачем это все? Теодор Нотт, который до сего дня уступал только стулья дамам, уступил ей свою победу ради чего? Ради виноватого сожаления в глазах?       Брось, Грейнджер… Ведь это только игра.       Тео зарылся рукой в волосы и от души рассмеялся, потому что его диринар вдруг воспрял, расправил хохолок и беспечно зачирикал в четырех шагах от неважной победы. От такого зрелища у Живоглота окончательно сдали нервы, и он прыгнул-таки на доску в естественном желании поймать и сожрать глупую птицу. Игральные кости разлетелись в разные стороны, опрокинулась миска с драже.       — Эй, Герм, — сказал тогда Нотт. — Поздравляю с победой.       И в его безупречной памяти плохо отложилось то, что было дальше. Кажется, они ловили и успокаивали кота и собирали с пола цветные конфеты, зато потом… Моменты, четкие и яркие, как колдо на подкорке. Как Грейнджер танцевала. Забралась на кресло, прикрыла глаза и покачивала бедрами, словно маленькая фея на цветочном бутоне. Улыбалась и ликовала. Праздновала, а Тео смотрел, грел драже на языке и ломал хрупкую глазурь зубами. Так было вкуснее.

***

      Конечно, Грейнджер все равно взялась учить Нотта тонкостям обращения с телевизором, хоть он этого и не заслужил. Для начала она поставленным голосом прочла длинную теоретическую лекцию и обозначила основные термины: канал (а причем здесь река?), эфир (маглы заливают жидкость в этот ящик, серьезно?), передача (как в квиддиче?), трансляция (а это что вообще за жуткое словечко?). Потом все же догадалась, что Тео кривляется, и пожурила его за несерьезное отношение к учебному процессу, но хихикала при этом, так что весь назидательный эффект пошел насмарку.       Наверное, все это и многое другое рассказывали на Магловедении, но Теодор не посещал данный предмет и даже не заикался о намерении, стоило представить себе реакцию отца-Пожирателя на внезапную тягу сына к маглам. Тем не менее за прошедшее с окончания школы время он изрядно поднаторел в этом вопросе благодаря своим девчонкам, регулярным прогулкам и врожденной наблюдательности. Однако белых пятен оставалось много. Нельзя было попросить случайную маглу о паре уроков по использованию телевизора и не прослыть чудаком. А Грейнджер можно было. Она обожала отвечать на вопросы и давать пояснения, а Теодора очень интересовали всякие детали, так что в каком-то смысле они с заучкой нашли друг друга, как бы сопливо это ни звучало.       Самой интересной, конечно же, оказалась практика. Дистанционный пульт отдаленно напоминал палочку: его тоже следовало направлять и нажимать кнопки вместо заклинаний. Поначалу, чтобы переключить канал, Нотт под заливистый смех Грейнджер выписывал в воздухе руны, но потом она снова уличила его в шутовстве. Пришлось сесть на диван и смотреть телевизор «как положено».       Чего только не делали маглы в этом странном ящике: занимались спортом, готовили еду, наблюдали за животными, пели, танцевали, убивали и влюблялись. Нотт листал каналы, следил за происходящим на экране и комментировал, а Грейнджер молчала и следила за ним. Незаметно, как она думала. Украдкой, из-под полуопущенных ресниц. Он не возражал. Может, ей было занятно? Чистокровный слизеринец в ее откровенно магловской квартирке, с виду простак простаком в нарочито потертых джинсах, сидит рядом с ней и спорит с телевизором. Смотри на здоровье, Грейнджер. В зоопарке такого не покажут.       А может, у тебя иная причина.       Тео поломал бы над этим голову, но сработавшие сигнальные чары напрочь разрушили момент. Услышав мелодичный звон, Грейнджер тут же подобралась, вся сжалась, как пружина, и вытянула шею, чтобы рассмотреть палочку Нотта. Та лежала на журнальном столике и светилась бледно-зеленым, а это значило, что старуха навострила свои тапки прочь из дома.       Вот и все.       Еще несколько часов назад эта маленькая квартирка казалась почти тюрьмой, а теперь срок пребывания в ней вышел, но желанного облегчения не было. Совсем наоборот. Все здесь вдруг перестало раздражать, даже заучка. Она перестала особенно. Настолько не раздражала, что впору было ощутить раздражение уже по этому поводу.       Шиза…       — Нам стоит поторопиться? — Грейнджер нервно потерла ладони, словно ей претило то, чем предстояло заняться, и она заранее хотела вымыть руки.       — Угу. — Нотт встал с дивана, подхватил по пути свою палочку и прошел к эркеру. Раздвинул плотные шторы и выглянул в окно.       Старуха успела покинуть подъезд и теперь весьма бодро для своего возраста семенила по тротуару в сторону ближайшего перекрестка. Крупные кудри на голове смешно подпрыгивали от ходьбы, а худые плечи, несмотря на жару, укрывал пестрый палантин.       — Приоделась карга, — хмыкнул Тео и обернулся к Грейнджер. — Тебе тоже стоило бы.       — В смысле? — она бегло осмотрела свои джинсы и простую однотонную футболку. Непонимающе нахмурилась.       — Если старуха не слепа, как флоббер-червь, она может тебя узнать, — Теодор взмахнул палочкой и приманил к себе бейсболку и очки, — но времени мало, так что идем. Решим вопрос по дороге.       Вприпрыжку спускаясь по лестнице, он создал копию своей бейсболки. Уже на первом этаже поймал заучку за руку, притянул к себе и нахлобучил на нее головной убор, она и пикнуть не успела.       — Вот так, — Тео слегка потянул козырек, прикрывая ее лицо. Остался недоволен результатом, скопировал еще и очки. Посадил их на всезнайкин нос, впервые заметив на нем россыпь мелких веснушек. — Сойдет.       — Спасибо… — торопливо выдохнула Грейнджер, вылетая за ним из подъезда.       Старуха успела добраться до пересечения улиц. Тео, выскочив на перекресток, решил было, что ее потерял, но быстро заметил в текущей по тротуару толпе пестрый палантин. Время давно перевалило за шесть вечера, и на улицах стало людно. Маглы возвращались с работы, заглядывали в магазины и аптеки по пути, просто гуляли, радуясь ясной погоде. Тео не спеша брел вперед, стараясь не упускать из виду старуху, Грейнджер молчаливо плелась следом. Вот будет умора, если карга просто решила выгулять дряхлую задницу на свежем воздухе, а они потратили столько времени впустую, ожидая момента икс.       Впустую ли?       Чем бы занимался сегодня Теодор, если бы не вся эта ситуация с борделем? Скорее всего, торчал бы в магазине, впечатляя Джорджа своей работоспособностью. Хотя нет, без борделя и работы бы никакой не было. Сидел бы в мэноре, злился на весь мир и доебывал прадеда. Отличное занятие, дайте два.       — Знаешь район? — спросил Тео, кинув на Грейнджер быстрый взгляд через плечо. — Куда ведет эта улица?       — К другой улице, — многозначительно ответила та, но потом все же расщедрилась на пояснения: — Упирается в Хит, там кольцевая… Но миссис Уишоу вряд ли направляется туда. Она не может ходить пешком так долго, больные колени…       — Да-да, очень интересно, — перебил Теодор и, задев плечом встречного магла, буркнул: — Извините.       — Что ты делаешь?! — возмутилась Грейнджер.       — Собираюсь закурить, — Тео вынул из украденной у магла пачки сигарету и сунул в зубы. Легонько задел плечом еще одного и разжился зажигалкой.       — Немедленно прекрати!       — Уже прекратил, — он прикурил и с удовольствием выпустил первую струйку дыма в раскаленный воздух. — Не нуди, Грейнджер. Лучше займись делом и подумай, где у старухи может быть назначена встреча. Кафе, сквер, что есть поблизости?       — Автобусная остановка, — она удержала его за локоть, притормаживая.       Нотт покорно замер и отыскал взглядом знакомый палантин. Старуха Уишоу еще немного прошлась по тротуару и действительно свернула под козырек остановки, присела на скамейку и принялась копаться в своей сумке.       — Нам придется сесть на тот же автобус, — наблюдая за ней, сказала Грейнджер и поправила на носу солнечные очки. — Прошу, брось эту гадость, она страшно вредна для здоровья.       — Докурю и брошу, — пообещал Теодор, делая новую затяжку. — А ты будешь моей девушкой.       — Что?!       — Ненадолго. Только пока следим за бабулей.       Заучка хлопнула ртом. Стащила очки, видимо, чтобы не мешали как следует прожечь Нотта взглядом. Спросила:       — Ты офигел?       — Может быть, — Тео выдохнул дым, ощущая, как вместе с никотином в крови разливается веселье. — Но это поможет остаться незаметными, так что… Соглашайся.       — Ты офигел, — заключила она, тщетно сдерживая улыбку. — Но, справедливости ради, твое предложение не лишено смысла…       — Чудно. — Нотт швырнул окурок на асфальт и придавил подошвой, а затем без всякого предупреждения закинул руку на плечи Грейнджер и притянул ее к себе.       Она возмущенно пискнула, ткнувшись носом в его грудь, но отстраниться не попыталась, только недовольно пробухтела нечто вроде «Я еще не дала тебе своего согласия!»       — Позже дашь мне, — отмахнулся он, увлекая ее за собой, — свое согласие. Автобус приехал.       Пока старушенция чинно поднималась по ступенькам в салон, Нотт втащил заучку в задние двери.       — Куда едет эта штука? — спросил он, одной рукой цепляясь за поручень, а другой прижимая к себе Грейнджер. — Держись за меня.       — В центр, — она сперва напряглась, но потом неуверенно обвила его талию руками. Шумно выдохнула, словно только что вошла в ледяную воду, хотя в салоне царила духота. — Вон там висит схема маршрута.       — Угу. — Тео осторожно обернулся через плечо и нашарил глазами старуху.       Она присела у окна и поплотнее закуталась в свой палантин. Автобус тронулся, седые завитушки на ее голове принялись нелепо подрагивать от движения. Теперь можно было немного расслабиться. По крайней мере, до ближайшей остановки, ведь вряд ли бабуля на ходу сиганет из этого монстра на колесах.       Теодор прикрыл глаза и покрепче вцепился в поручень. Грейнджер жарко дышала ему в грудь, сжимала руками чуть сильнее на каждом повороте, и он вдруг подумал, что не знает, встречается ли она с кем-нибудь на самом деле и каково это вообще… Быть с кем-то. Постоянно. Не сбегать по прошествии ночи из чужой постели и не забывать имя по прошествии пары дней. Проводить вместе время. Возвращаться к кому-то, кто рад тебя видеть и спрашивает, как дела, а не разглагольствует про величие рода со своего портрета. Знать привычки друг друга… Как она морщит нос, когда улыбается. Как топит на языке шоколад. Как собирает тонкими пальцами шерсть своего кота. Знать ее ритуалы. Она загибает уголки страниц вместо закладки? Ест на завтрак тосты или овсянку? Поет, пока принимает душ? Сортирует вещи по цвету? Отводит взгляд влево или вправо, когда врет?       Автобус плавно катился по лондонским улицам, механический голос под потолком объявлял остановки, а Нотт с какой-то мрачной безысходностью осознавал, что знает слишком много этих маленьких, ничего не значащих деталей, которые на самом деле одна за одной вгрызались в память еще со школы, потому что, в отличие от всех девчонок, которых он трахал, Грейнджер никогда не была ему безразлична. Она раздражала, бесила, бросала вечный вызов своим всезнайством. Сама того не зная, была непременной константой его жизни с одиннадцати лет. И даже после школы не оставила в покое. А теперь и вовсе стояла на одном с ним квадратном футе, дышала тем же душным воздухом и тыкала пальцем ему под ребро…       Секунду, что?       — Нотт, проснись! — прошипела заучка и ткнула еще разок. — Миссис Уишоу собралась выходить.       — Риджентс-парк, — объявил механический голос.       Старуха, кряхтя, поднялась со своего места и стала пробираться к выходу.       — Идем, — Тео высвободился из объятий Грейнджер, взял ее за руку и потянул за собой.       После душного салона уличная жара показалась сущим раем, а легкий ветерок приятно охладил взмокшую спину. Нотт с удовольствием вдохнул городской воздух и, не выпуская ладонь заучки, следом за старухой и другими маглами свернул с оживленной улицы на аллею, ведущую к парку.       — Я тут подумала, — Грейнджер прищурилась на яркое солнце и снова надела очки, — с кем бы ни встречалась миссис Уишоу, нам придется дальше следить уже за ним.       — Угу. Придется.       — Это будет сложнее. Волшебник может аппарировать в любой момент.       — Здесь очень людно, — не согласился Теодор, окидывая взглядом толпу гуляющих горожан и туристов. — Ему придется найти местечко поукромнее. Там-то мы его и возьмем за жабры, хорошенько расспросим, а потом подотрем память.       — Звучит очень оптимистично. И слегка незаконно.       — Привыкай, раз уж имеешь дело со мной.       — Не хочу я к такому привыкать…       Вслед за старухой они по пешеходному мосту пересекли лодочное озерцо, обогнули внушительное здание колледжа и, немного углубившись в парк, свернули к летнему кафе. Бабуля немного полавировала между столиками и наконец присела за один. Уложила на колени сумку. И что-то сказала мужчине, сидящему напротив.       Нотт и Грейнджер нерешительно замерли неподалеку. Расслышать что-либо не представлялось возможным из-за окружающего шума: посетители кафе разговаривали, смеялись и звенели посудой, с близлежащей игровой площадки доносились детские визги и музыка.       — Нам тоже нужен столик, — заозиравшись по сторонам, шепнула заучка, — но здесь все занято…       — Это не проблема, только прикрой меня, — Теодор одной рукой притянул ее за талию к себе, а другой нащупал торчащую за поясом джинсов палочку.       Грейнджер неожиданно охотно подыграла: положила ладони ему на плечи и смущенно рассмеялась, словно только что услышала пикантную шутку. Тео не удержался. Прижал ее чуть ближе, склонился, скользнув кончиком носа по ушной раковине, и шепнул:       — Ты умница, Герм. Продолжай в том же духе.       Две маглы за ближайшим столиком изумленно замерли, сраженные невербальным Конфундусом, и уставились друг на друга, забыв про свой кофе.       — Уже уходите, дамы? — обратился к ним Нотт. — Не возражаете, если мы займем ваш столик?       Маглы не возражали. Синхронно поднялись на ноги и молча побрели куда-то в глубь парка, растерянно оглядываясь по сторонам, будто не совсем понимали, где находятся.       — Присаживайся. — Тео нехотя выпустил заучку из объятий и отодвинул для нее стул. Уселся рядом. Просверлил пристальным взглядом собеседника старухи Уишоу.       Это был мужчина средних лет, совершенно непримечательный. Многие волшебники, не сующие свой нос в магловский Лондон дальше вокзала Кингс-Кросс, частенько совершали промашки с одеждой, пытаясь сойти за маглов: напяливали на себя что-то излишне вычурное или сочетали несочетаемое. Однако этот мужик преуспел: серая рубашка с коротким рукавом, соломенная шляпа на голове и непроницаемо-черные солнечные очки. Из-за последних у Нотта создалось неуютное впечатление, что волшебник смотрит прямо на него.       — Узнаешь? — спросил он у Грейнджер, отводя взгляд.       — Нет. — Она досадливо наморщила нос. — Лица толком не видно.       — Что поделать. Не я один такой гений маскировки. Будем наблюдать по очереди, чтобы не привлекать лишнего внимания. И не пялься на него слишком долго.       — Хорошо.       Они замолчали на какое-то время, но продолжали отыгрывать роль наслаждающей отдыхом парочки. Грейнджер подтянула к себе чужую чашку с недопитым кофе и принялась помешивать ложечкой, а Тео достал украденную пачку сигарет и снова закурил.       Солнце успело опуститься на верхушки парковых деревьев и нещадно пекло затылок даже сквозь бейсболку, люди вокруг шумели. Шляпник что-то сказал старухе, и она полезла в сумку. Достала оттуда носовой платок, протянула ему. Он взял, бережно развернул ткань и удовлетворенно кивнул. На этом моменте Теодор отвел взгляд, предоставив дальнейшее наблюдение заучке.       — Он убрал платок в портфель, — улыбнувшись, прокомментировала она. — И достал оттуда конверт.       — Что за конверт? — Нотт зажал сигарету в зубах и, потянувшись, нежно заправил прядь волос ей за ухо. Задержал руку, замечая, что на скулах заучки вновь розовеет румянец.       — Не знаю. Обычный, белый. — Она опустила ресницы и чуть потерлась щекой о его ладонь.       Врать ты не умеешь, Грейнджер. Зато охуеть как хорошо притворяешься.       Тео стрельнул глазами в нужную сторону и как раз застал момент, когда старуха вскрыла конверт и извлекла оттуда купюры. Стала пересчитывать.       — Это деньги, — с улыбкой проворковал он, старательно корча из себя влюбленного идиота.       — Неужели? — Грейнджер удивленно приподняла брови и тут же наигранно захихикала, уткнувшись в плечо Нотта. — Зачем ей деньги, если на ней Империус?       — Если бы я только знал. Видимо, старушенция шляется к тебе домой по доброй воле и за хорошую оплату. — Теодор приобнял заучку за плечи и пристроил подбородок на ее макушку, ощущая, как пуговка на бейсболке царапает кожу. Вновь сосредоточился на наблюдении. — Она уходит.       — А он? — горячий шепот обжег ключицу.       — Сидит. Но мы должны быть готовы следовать за ним в любую минуту.       Шляпник, однако, никуда не спешил. К его столику подошла официантка с подносом, и следующие десять минут он с непринужденным видом попивал чай.       — Почему он не уходит? — Грейнджер продолжала прижиматься к плечу Нотта, только голову немного повернула, едва не заехав ему по носу козырьком бейсболки.       — Ждет кого-то.       — Кого?       — Не знаю. Ты несомненно главная звезда борделя, Грейнджер. Но помимо тебя там могут трахать и других. Может, у этого мужика целая команда таких вот бабушек, которые за прибавку к пенсии носят ему волосы для Оборотного, — Теодор проговорил все это медовым голосом, не забывая нежно поглаживать заучку по спине. И улыбался при этом, как дебил.       — Это ужасно. Кто вообще согласится на такое? Пить Оборотное, чтобы потом тебя…       — Трахали, — подсказал Тео. — Говори как есть, не стесняйся. И не забывай, что деньги творят чудеса не хуже волшебных палочек.       Грейнджер медленно отстранилась от него и наморщила нос. Немного опустила очки по переносице, прожгла нечитаемым взглядом. А затем приблизилась снова и, задевая блядскими губами мочку, смущенно зашептала на ухо:       — Я бы ни за какие деньги не согласилась пить Оборотное, чтобы потом меня… трахали.       Блядь…       Просто блядь.       Нотт судорожно сглотнул и прикрыл веки.       Он еще ни разу не слышал от нее подобных слов, и ему казалось, что это забавно — подначивать Золотую девочку произнести что-то грязное. Это было бы сродни тому, если бы Макгонагалл ругнулась на студентов посреди урока Трансфигурации. Но вот Грейнджер поддалась на подначку, и эффект вышел совсем иным.       От ее смущенного шепота что-то горячее стремительно стекло от шейных позвонков вниз к копчику, опаляя нервные окончания. Тео убрал руку с плечей Грейнджер и поднялся на ноги. Голова под бейсболкой вспотела, и капля пота противно щекотала висок. Он стер ее резким движением, осознав вдруг, что взмок еще сильнее, футболка прилипла к спине, а ладони стали отвратительно влажными.       Заучка посмотрела на него снизу вверх. Непонимающе хлопнула ресницами.       — Я на минутку, — прохрипел Теодор и заставил себя улыбнуться. Наверняка получилось фальшиво и вымученно. — Глаз с него не спускай, ладно?       Она кивнула. Перевела взгляд на Шляпника и снова взялась помешивать кофе.       Народу в кафе не убывало. Взмыленные официанты носились туда-сюда с подносами наперевес и улыбались посетителям не менее фальшиво и вымученно. Тео пробрался к бару и пошарил по карманам в поисках магловских денег. Хотелось виски, чтобы выжгло глотку и прочистило мозги, но он попросил воды со льдом и холодный чай для Грейнджер. Стал ждать.       На стойке веером лежали глянцевые буклеты, и Тео машинально вытянул один. Это оказался путеводитель по Риджентс с кратким описанием всех достопримечательностей, обозначением фудкортов, входов-выходов и, главное, со схемой парка.       — Ваш заказ.       — Спасибо.       Нотт сунул буклет под мышку, взял два запотевших бокала и собрался было возвращаться к Грейнджер, но взгляд вдруг выхватил из толпы знакомую фигуру…       Две знакомых фигуры.       — Охереть…       Он передумал пить воду, вместо этого под изумленным взглядом бармена опрокинул себе за шиворот все содержимое бокала вместе с кубиками льда, а затем поспешил к Грейнджер, которая все так же сидела за столиком и не подозревала, сколь одиозная личность нарисовались за ее спиной.       Просто злоебучая встреча одноклассников.       — Мне кажется, ты прав, он кого-то ждет, — отчиталась она, как только Тео опустился на стул рядом. — Ой, это мне? Спасибо.       — Он ждет Флипса, — ответил Нотт, наблюдая, как она глотает чай, жадно, до дна, плавно задирая подбородок и обнажая шею, а потом отставляет бокал и смотрит на него недоверчиво.       — Откуда ты знаешь?       — Лысый хрен у нас за спиной. И не один. С ним Малфой.       — Что?!       — Тише… — Тео обхватил ее за плечи, не давая обернуться, и покрепче притиснул к себе. — Веди себя естественно. Количество людей, которые могут нас узнать, только что увеличилось втрое.       — Там Хорек?!       — Да.       — Серьезно?!       — Да!       — Черт!       — Нет, Забини он с собой не прихватил, — тихо хмыкнул Тео, наблюдая, как Шляпник машет рукой и широко улыбается.       Секунду спустя мимо их столика проплыл Мейсон Флипс. Его лысина ярко бликовала в закатном солнце, а гавайская рубашка с попугаями грозилась вот-вот лопнуть на внушительном брюхе. Тощие и бледные ноги торчали из коротеньких шорт поросячье-розового цвета. Истинный образец волшебника, который знает о магловской одежде только то, что она существует. Сразу за Флипсом следовал Драко Малфой. Этот, несмотря на жару, вырядился в костюм-тройку и, обходя других посетителей кафе, брезгливо кривил рот, словно его по недоразумению занесло на скотный двор.       Под боком у Теодора раздалось шипение рассерженной змеи. Он даже не сразу понял, что это Грейнджер: сцепила зубы и со свистом выдыхала сквозь них, сжимая бокал из-под чая до побелевших пальцев.       Ничего себе, какая страсть, и глаза за очками мечут молнии. Этак старина-Драко разлетится ошметками, как тыква, в которую воткнули петарду.       — Герм… — Нотт мягко забрал бокал и накрыл ладонью ее холодную руку.       — Я в порядке, — процедила она, сверля взглядом белобрысую голову школьного недруга. — Давай просто посмотрим, что они будут делать.       — Ладно. Только как договаривались, по очереди. — Теодор выцепил из чайного бокала кубик льда и закинул в рот.       Ситуация начинала его откровенно забавлять. Интересно, кто еще посещает сей чудный бордельчик? Сколько бывших однокашников успело там побывать? Или приглашения получают лишь избранные? В таком случае, расспросить бы Поттера, он эксперт по этой части.       И самое главное — кого там трахает Малфой? Неужели нашелся некто, способный сдвинуть ноги перед слизеринским принцем?       Вопросы-вопросы… Грейнджер так любит на них отвечать, лучшего союзника для выяснения истины и не сыщешь…       Так, стоп! Какого хера, Нотт?! Тебе-то что до всего этого, кроме того, что заучка в обмен на помощь проведет тебя в Отдел тайн? Она ведь даже согласия еще не дала, а ты уже впрягся по полной…       — Пока разговаривают, — шепнула Грейнджер и перевернула руку ладонью вверх. Сжала пальцы Тео.       Он воспринял это как сигнал и перевел взгляд на троицу за столиком. Флипс что-то вещал, активно жестикулируя, все такой же довольный жизнью, как и днем в Министерстве. Шляпник слушал его с вежливым интересом, а Малфой с мрачной рожей изучал свой маникюр.       — Все еще трепятся. — Нотт разгрыз кубик льда и достал себе новый. — Твоя очередь, а я пока кое-что сделаю.       Карта парка в буклете была очень условной. Не карта даже, а схема, вместо кафе — небольшой прямоугольник, но попытаться стоило. Тео, действуя одной рукой, раскрыл нужную страницу у себя на коленях, аккуратно вытянул палочку и навел на буклет Гомункуловы чары. Схема тут же зарябила множеством точек. Подписи над ними налезали одна на другую и были совершенно нечитаемыми. Оставалось надеяться, что Шляпник рано или поздно переместится в менее людную часть парка, не покидая при этом его пределов.       — Что это у тебя? — заинтересовалась Грейнджер, вновь сжимая его ладонь.       — Да так… Надеюсь выяснить имя нашего сутенера.       — Дай посмотреть, — попросила она и вытянула буклет из его пальцев. — Твоя очередь пялиться на Хорька.       Нотт послушно поднял голову.       Флипс наконец заткнулся и сосредоточенно писал что-то вычурным павлиньим пером. Идиот. Малфой, кстати, занимался тем же самым, но в руке у него была магловская ручка. Наверняка сделанная из золота и со слезами девственниц вместо чернил, но магловская. Старина-Драко явно хорошо подготовился к этой встрече.       — Как здорово! — шепотом восхитилась Грейнджер. Она сложила буклет и пристроила голову у Тео на плече. Так непринужденно, словно они и вправду были влюбленной парочкой. — Остается подождать, пока он пойдет в местечко побезлюднее, и мы узнаем имя! Ты просто гений!       — И это я тоже обожаю слышать от девчонок. Повторишь?       — Не раньше, чем твоя идея сработает.       — Годится.       События за столиком продолжали развиваться. Малфой закончил писать, спрятал ручку во внутренний карман пиджака и вырвал листок. Протянул Шляпнику. Тот кивнул и выудил из своего портфеля небольшой конверт, но на этот раз не белый, а лиловый. И они обменялись.       Ага. Вот и волшебное приглашение. А Малфой, очевидно, только что выписал чек на кругленькую сумму.       Все это Нотт тихо шептал куда-то в макушку Грейнджер. Процедура повторилась, и Флипс тоже обзавелся конвертом. Интересно, они и в бордель вдвоем отправятся? Сперва глотнут огневиски в «Дырявом котле», поделятся своими фетишами, а затем под ручку двинут в Косой переулок…       Фу, блядь.       Тео отвел взгляд от троицы и сообщил:       — Пожимают руки. Собрались расходиться.       — Отлично, — отозвалась Грейнджер. — Идем за Малфоем.       — Что? Зачем?       — Хорек только что получил приглашение в бордель, — она нетерпеливо сжала пальцы Нотта. — Проследим за ним!       — Сильно сомневаюсь, что он отправится туда прямо сейчас. Почти уверен, они назначают конкретное время. Когда я попал туда, они ждали Флипса, твоя копия должна была встретить его в вестибюле. И я прекрасно понимаю твое желание взять Малфоя за его аристократичную задницу, но забудь на время про личную неприязнь, хорошо? — каким-то неведомым чувством Теодор ощущал сомнения Грейнджер и старался говорить убедительно. У них не было времени на споры, и второго шанса принять правильное решение не было тоже. — Мы хотели выяснить имя Шляпника, помнишь? Он не просто клиент, он один из организаторов всего этого и знает куда больше. Давай, Герм. Доверься мне.       Едва он договорил, мимо них прошел Малфой, очень близко, на расстоянии в жалкий фут, и шлейф его горьковатого парфюма перебил все прочие запахи.       Плечи Грейнджер напряглись на мгновение, но потом расслабились.       — Хорошо, — выдохнула она. — Идем за Шляпником.       Начинало темнеть, и на парковых газонах зажглись фонарики, а людей, кажется, еще прибавилось, что не могло не бесить. Нотт на ходу почти неотрывно пялился в буклет, но среди бесконечного роя черных точек все еще не мог разглядеть нужную. Грейнджер шагала рядом, мрачная и молчаливая. То ли сосредоточилась на слежке, то ли все еще думала про гребаного Малфоя. Это тоже бесило. То, как она смотрела на Хорька, будто собиралась сожрать его без соли. Он такого не заслужил. Не быть сожранным, разумеется, а получать от заучки шквал столь ярких, почти первобытных эмоций.       Тео никогда не был равнодушен к Грейнджер, а ее неравнодушие доставалось Малфою.       И это, черт возьми, несправедливо…       — Я близок к тому, чтобы достать палочку, — буркнул он, просверливая взглядом спину впереди идущего Шляпника.       — И что ты будешь с ней делать? — как-то отстраненно спросила заучка.       — Еще не придумал. Наколдую нечто эффектное, чтобы маглы в ужасе разбежались на хер отсюда.       — И тебя повяжет министерский патруль.       — А что ты предлагаешь?       — Есть одна идея… Смотри, он свернул с аллеи.       Шляпник действительно не замедляя шага нырнул вдруг в узкий проход между зелеными зарослями и скрылся из виду. Нотт тут же уставился в буклет, ожидая момента, когда заветная точка отделится от массы других и удастся прочитать подписанное над ней имя.       — Кажется, ищет укромное место для аппарации, — Грейнджер достала палочку и схватила Теодора за руку. — Скорее, а то упустим!       Дальше события стали развиваться куда стремительнее. Они повторили маневр Шляпника и продрались сквозь кусты на узкую, почти заросшую тропинку. Тео старался смотреть на схему, а заучка волокла его за собой, как буксир, словно они не крались за мужиком, а догоняли его, чтобы скрутить и хорошенько наподдать самым магловским методом.       — Он нас заметит, — попытался протестовать Нотт, — и тут же аппарирует!       — Нет, — категорично отрезала она и подняла палочку в небо.       Какой-то беззвучный и невидимый ветер вырвался из древка и взлетел ввысь, прокатился по деревьям, всколыхнув листву, и растворился в вечернем воздухе, словно и не бывало.       — Что это?       — Антиаппарационный барьер.       — Охереть, Грейнджер, — впечатлился Тео, замечая наконец на схеме одинокую точку, которая плавно сдвигалась к границе парка. — Это же…       — Очень продвинутый уровень магии, — отмахнулась она, — я в курсе. Но продержится недолго, да и радиус небольшой. Надеюсь, достал до шоссе…       Отныне таиться было бессмысленно, Шляпник просто не мог не заметить проявления магии. Аппарировать ему не удастся, конечно, но он все еще способен ходить…       Тео выдернул свою руку из пальцев заучки и сорвался на бег, выхватывая палочку. Буклет шлепнулся куда-то на землю, но было похер. Этот мужик сам назовет свое имя. Назовет вообще все, что захочет узнать Нотт, нужно только его догнать…       Некошеная трава скользила под подошвами, мелкие ветки били в лицо. Кажется, за этой частью парка не ухаживали, туристы здесь не гуляли и выхода поблизости не было — Теодор помнил схему. Он бежал, спешно навешивал на себя щитовые чары и упорно вглядывался в сгустившиеся сумерки.       Впереди и левее мелькнул силуэт, но тут же скрылся среди деревьев. Тео ускорился, насколько позволяли окружающие заросли, и на удачу швырнул Оглушающее. Красный луч беззвучно исчез в листве. Еще несколько секунд бега, и тропинка резко свернула, справа потянулся высокий сетчатый забор. За ним, рассеивая темноту автомобильными фарами, шумело шоссе.       Шляпника нигде не было.       Нотт затормозил, оскальзываясь на траве, метнулся к забору, вцепился пальцами в прохладную проволоку и заметил таки знакомую серую рубашку в толпе пешеходов у перекрестка.       — Блядь…       Просунул палочку сквозь одну из ячеек, прицелился, но быстро понял, что это не лучшая идея: заклинание почти наверняка попадет в кого-нибудь не того. Привет, министерский патруль и штраф за нарушение Статута о секретности. Закрутил головой, пытаясь понять, как Шляпник умудрился перебраться на ту сторону, и увидел неподалеку небольшое строение, в которое упирался забор.       Дверь была распахнута.       Тео рванулся туда, взбежал по невысоким ступенькам, перескочил через неработающий турникет и вылетел на оживленную улицу. Рубашка Шляпника мелькнула через дорогу, но светофор на перекрестке как назло загорелся зеленым.       Нотт вылетел на шоссе прямо перед капотом какой-то машины, и автомобильный поток взорвался недовольными гудками. Послышались злобные возгласы, мат и обычные магловские проклятия по типу «чтоб ты, гребаный псих, сгорел в аду». В другой обстановке Теодор умилился бы, но сейчас просто не обратил внимания. Оттолкнулся от бампера, нырнул в просвет между кэбом и небольшим грузовичком, едва не угодив под колеса последнего, и практически вывалился на тротуар.       — Больной придурок! — донеслось ему вслед. — Жить надоело?!       Серой рубашки не было. Нотт заметался из стороны в сторону, сворачивая шею в попытках снова ее заметить, но тщетно. Исчезла. Возможно, барьер Грейнджер сюда не дотянулся, и Шляпник, спасаясь от погони, аппарировал на глазах у маглов. Ну а херли ему? В бордель ходят трахаться министерские шишки. Если что, отмажут.       — Блядь! — Нотт в сердцах пнул светофорный столб, заслужив от прохожих несколько осуждающе-опасливых взглядов. — Сука…       От досады хотелось выть и рвать волосы на голове, но он согнулся, упираясь ладонями в колени, и резко выдохнул, тщетно стараясь унять бешено колотящееся сердце. Люди шли мимо, огибая его по дуге, косились и переговаривались. Сквозь шум крови в ушах Тео вылавливал отдельные фразы:       — Псих?..       — Больной…       — Да просто пьяный придурок…       — …или укурок. Что за палка у него? Какая-то новая дурь? Эй, придурок, дашь дунуть?       — Пошел на хуй, — как мог вежливо отказал Теодор, выпрямляясь и пряча палочку в карман.       В следующее мгновение что-то врезалось в него, едва не сбив с ног. Он по инерции попятился на несколько шагов и приложился лопатками о столб светофора.       — Какого черта?! — тонкая ладонь ощутимо пихнула в грудь.       Грейнджер. Стояла напротив, злая и растрепанная, напоминающая маленький ураган. Карие глаза, больше не скрытые стеклами очков, метали молнии, щеки пылали, на правом плече краснела царапина. Тео, нахмурившись, потянулся к ней пальцами:       — Где это ты так?       — Лезла за тобой сквозь хренов забор! — она сердито шлепнула его по руке. — Не меняй тему!       — Какую тему?       — Ты бросил меня! — заучка снова пихнула его в грудь. — Умчался, не сказав ни слова! И этот буклет… Я увидела имя, Нотт! Это был Генри, чтоб его, Куивер!       — Кто? — Тео никак не удавалось сосредоточиться на разговоре. Только что он несся сквозь поток машин за сраным Шляпником, а теперь Грейнджер стояла здесь и орала, такая возмущенная, раскрасневшаяся, с блестящими, будто от лихорадки, глазами…       Такая охуенная.       — Генри Куивер! — повторила она. — Я встречала его в Министерстве! Он был в кабинете Флипса! И Малфой там был! Я работаю с Тери, она его дочь! Мерлин, ты хоть понимаешь?!       — Я не…       — Мы упустили его! — и снова толчок в грудь. — У нас нет никаких доказательств! Что мы будем делать дальше, Теодор Нотт?! Скажи мне, ты же у нас чертов гений! Сделай что-нибудь!       И он сделал.       То, чего хотел с того самого момента, когда впервые заметил, как заучка кусает свои губы. Тоже захотел попробовать. Сам себе не признавался, но охуеть как захотел.       Она издала какой-то нечленораздельный звук — полу-протест, полу-стон, — когда Тео обхватил рукой ее талию и притянул к себе.       — Что ты…       — Заткнись, Грейнджер.       И заткнул ее сам. Накрыл ее рот своим, нежно прикусил нижнюю губу, потом провел языком по ровным зубам и замер.       Давай. Что ты мне обещала? Щупальца, рога и копыта, можно просто Оглушающее в лоб.       Грейнджер судорожно вздохнула и разомкнула зубы. Ее язык робко коснулся губ Тео, проскользил от одного уголка до другого. Нотт готов был поспорить — она поняла, что он улыбается.       А дальше все было так, как он себе и представлял: горячие скулы, прохладные губы и пальцы, которые нетерпеливо зарылись в его волосы, притягивая ближе, сжались на затылке, расслабились и снова сжались. Грейнджер пропускала сквозь них кудри и отвечала на поцелуй, а Тео обнимал ее, толкал язык к ней в рот, жадно вылизывал нёбо, задыхался и не мог надышаться чертовым клевером.       Обычная девчонка, да. Зубрила, всезнайка, гриффиндорская гордость, Гермиона-золотая-девочка-Грейнджер, такая умная и такая правильная…       Целовала слизеринца, выгибала спину и льнула всем телом, податливая и горячая, словно воск. Сумасшедшая.       Охуенная.       Так правильно запускала язык к нему в рот. Потрясающе правильно прикусывала губы, доводила каждый выдох и каждый вдох до ебаного совершенства, и Нотт плавился от этого, как шоколадное драже…       — Эй, детка! Не целуй его, он наркоман, — голос любителя дунуть ворвался в уши, и Тео, дезориентированный, почти оглушенный, с трудом вспомнил, что они на улице.       Грейнджер резко отстранилась от него, попятилась, и он разжал руки, выпуская стройное тело. Поднял веки.       Она стояла перед ним, тяжело дышала. Глаза в пол-лица и зрачок на всю радужку. Приоткрытые губы блестели от их общей слюны в свете городских огней. Во взгляде будто сквозил вопрос. Тот же самый, который задал себе Тео.       Что дальше?       — Меня не хочешь поцеловать, красотка? — надрывался голос у Нотта за спиной.       Красотка.       Грейнджер красотка.       Хули ты раньше этого не замечал?       Теодор раздраженно закатил глаза и почти до хруста сжал челюсти, раздумывая, каким бы заклинанием огреть орущего придурка, и похер на министерские штрафы, но она словно прочитала его мысли. Шепнула тихо:       — Не надо…       Зубрила. Правильная до мозга костей.       Что дальше? Что мы обычно делали дальше, мальчики? Умный, красивый, скромный, хоть какой-то? Где вы все? Почему я один в своей гребаной голове? Или из-за Грейнджер вам там не осталось места?       Тео ссутулил плечи и с силой потер лицо. Губы все еще покалывало, сердце долбилось в ребра и кровь сосредоточилась точно не в мозгах. Она растеклась под кожей и прилила к тем местам, где к телу прижималась Гермиона, блядь, почему ее имя больше не вызывает отторжения?       — Идем, — Нотт вздохнул и протянул ей руку. — Я провожу тебя домой.