Бродячий бордель

      Выходные у Гермионы начались довольно нервно. Она встретила их в своей маленькой гостиной, сидя на диване и сверля взглядом настенные часы. Когда они, знаменуя наступление субботы, пробили полночь, с момента возвращения домой прошло два часа. Ответа на сообщение, отправленное с Патронусом, не было. Желания спать не было. Мыслей о чем-то, кроме Нотта, не было тоже.       Кто-то вломился к нему в дом, а он поступил как-то совершенно не по-слизерински: помчался туда в гордом одиночестве, хотя они вроде как собирались действовать вместе. Собственные слова теперь крутились в голове, как заевшая пластинка.       «Я могу помочь, если расскажешь мне все».       Нет, Грейнджер, не можешь. Ты даже не знаешь, где он живет. Вообще практически ничего о нем не знаешь.       Только воспитание не позволяло ей поставить на уши друзей. Гарри, хоть и младший, но аврор, наверняка у него есть возможность выяснить адрес. Правда, произошло бы это все равно не раньше утра, так что стоит ли беспокоить друга прямо сейчас? Джордж нанял Нотта на работу и, вполне вероятно, имеет с ним дополнительные способы связи. Однако сам Теодор не захотел вмешивать Уизли. Скорее всего, не без причины. Джинни просто умеет наградить таким взглядом, что глупые мысли тут же трусливо покидают голову… Впрочем, с последним неплохо справился и Живоглот. Он коротко мяукнул и беспокойно зыркнул на хозяйку, словно спрашивал: «Ты как, двуногое? В своем уме?». Тогда Гермиона наконец обратила внимание, что все это время машинально навивала шерсть кота на кончик палочки. Начала с головы и добралась почти до хвоста. Накрутила столько завитушек, что Живоглот стал напоминать пуделя.       В час ночи она строго приказала себе идти спать. В конце концов, сделать хоть что-то раньше утра все равно не получится, а утром понадобится свежая голова. Кучерявый кот улегся рядом, успокаивающе затарахтел, и Грейнджер смогла провалиться в беспокойный сон, но и там был чертов Нотт. Смотрел пронзительно, криво ухмылялся и орудовал огромными ножницами, состригая пряди ее волос, но волосы все росли и росли, опутывали Гермиону, словно кокон. Она задергалась, пытаясь высвободить руки, и проснулась, потная, встревоженная и спеленутая одеялом.       Живоглота рядом не было. Судя по шуму, он бесновался в гостиной. Миссис Уишоу просто не могла не проснуться от того, как шестнадцать фунтов кота топотали у нее над головой, так что Гермиона, предвкушая скорый визит домовладелицы, выпуталась из одеяла и пошла усмирять своего питомца.       Бамс!       Фигурка домовика, задетая внушительными телесами Живоглота, свалилась с журнального столика. У миссис Уишоу в этот момент, вполне вероятно, приключился микроинфаркт, но Грейнджер о ней и думать забыла. Замерла в дверях и вытаращила глаза.       Оказывается, кот бесился не просто так. Он гонял по всей гостиной юркого серебристого енота, а тот успешно удирал, бесшумно перескакивая с одного предмета мебели на другой, и… дразнился? Как еще интерпретировать откровенно издевательское виляние полосатого хвоста, Гермиона не знала. Она в жизни не видела, чтобы Патронус вел себя подобным образом.       Енот тем временем заметил ее, вскочил на ближайшее кресло и голосом Нотта изрек:       — Привет, Грейнджер.       Бум!       Живоглот совершил отчаянный прыжок, но пролетел сквозь бестелесную фигуру Патронуса и врубился башкой в стойку торшера. Торшер благополучно обвалился на пол, давая миссис Уишоу еще один веский повод найти для квартиры другого жильца.       — У меня для тебя три новости, — как ни в чем не бывало продолжил енот. — Во-первых, от волнений неплохо помогает Умиротворяющий бальзам. Накати пару ложек, раз уж виски тебя не прельщает. Во-вторых, поводов дергаться больше нет… — поразмыслил немного и добавил: — Пока, по крайней мере. И в-третьих, я свяжусь с тобой позже. Сам! Не смей больше присылать свою гребаную выдру, поняла меня?       От накатившего облегчения Гермиона выдохнула так громко, что спугнула Живоглота, который, припав к полу, готовился к новой атаке. Он подскочил как ошпаренный и стреканул прочь из гостиной, задев по дороге держатель для каминных принадлежностей.       Бздынь!       Кочерга и совок разлетелись в разные стороны.       — Ты поняла меня, Грейнджер? — вкрадчиво повторил енот.       Гермиона прекрасно осознавала, что Патронус не ведет с ней диалог, а просто передает записанное сообщение, но все равно проблеяла в ответ:       — Поняла, ага…       — Вот и умница, — похвалил ее енот. — Сладких снов, зубрила. Не шали без меня. — И, послав на прощание воздушный поцелуй, растворился в воздухе серебристыми искорками.       Хлоп-хлоп.       Гермиона пару раз моргнула, смахивая с сетчатки отпечатавшийся силуэт Патронуса, и отправилась наводить порядок и успокаивать кота. Снова лечь спать ей удалось только в три часа ночи.       В восемь ее разбудила миссис Уишоу. На этот раз домовладелица колошматила дверь скалкой, потом долго ругалась и краснела, а после пила чай, сдобренный по наущению Нотта капелькой Умиротворяющего бальзама. Цвет ее лица постепенно приходил в норму, выселение Гермионы откладывалось на неопределенный срок.       Мягко выпроводив раздобревшую старушку восвояси, Гермиона решила, что ей тоже не мешает немного расслабиться. Она сварила себе чашечку кофе, наполнила ванну и опустила в горячую воду подарок Джорджа. Бомбочка весело запузырилась, растворяясь, по комнате поплыл приятный аромат спелой груши.       В дверь постучали.       — Я помню, что мы планировали поход позже, но там сейчас гигантская распродажа! — возвестила Джинни, рыжим вихрем влетая в квартиру. — Давай собирайся, пока все не расхватали!       — Что? Куда? — растерялась Грейнджер, отставляя кофе и поплотнее запахивая халат.       — Как это, куда?! — сделав большие глаза, возмутилась подруга. — В свадебный салон мадемуазель Сатин, конечно! Шевелись, Герм! Это мой единственный шанс заполучить ее авторское платье!       Пока Грейнджер, спотыкаясь, носилась по квартире, пытаясь привести себя в божеский вид, Джинни мечтательно стрекотала о подолах, корсетах, лентах и кружевах, попутно прихлебывая кофе. Самой Гермионе пришлось взбодриться мятной зубной пастой.       Двадцать минут спустя она оказалась в аду. Черт его знает, откуда в Британии взялось такое количество желающих выйти замуж волшебниц, но толкучка в салоне превосходила даже шествия фанатов на чемпионате мира по квиддичу. При этом девицы вели себя едва ли не хуже пьяных болельщиков: они кричали, пищали, отталкивали друг друга от примерочных и явно готовы были подраться со всеми и сразу за приглянувшееся платье. И это несмотря на то, что каждый свадебный наряд в этом магазине стоил баснословных денег — хватило бы на покупку дракона. И седла для него в придачу.       Как хорошо, что Гермиона и Джинни пришли сюда не одни. С ними напросилась Эмили, и только ее навыки загонщика позволили девушкам выжить в этом кошмаре. Она, работая локтями и зычно покрикивая на других посетительниц, проторила путь до белоснежного дивана, усадила на него своих спутниц и со словами «щас все будет» исчезла в толпе. Вернулась быстро и не одна, а в компании самой мадемуазель Сатин. По крайне мере, Джинни, обморочно закатив глаза, именно это прошептала Гермионе на ухо.       — Короче, так, — со знанием дела взяла быка за рога Эмили. — Это у нас мисс Гермиона Грейнджер, героиня войны. А это пока-еще-мисс Джинни Уизли, невеста Гарри Поттера. Мы пришли за платьем. Надеюсь, мне не нужно объяснять, какую шикарную рекламу получит ваш салон?       Гермионе стало жутко неловко за подобную спекуляцию. А еще, с ее точки зрения, салон ни в какой рекламе не нуждался. Девицы на выданье и так рвались сюда охотнее, чем дети к рождественской ели. Однако мадемуазель Сатин была иного мнения. Она восторженно охнула, тут же прикрыла рот наманикюренной рукой и быстро-быстро закивала.       Обстоятельства выбора платья разительно переменились. Для начала девушек проводили в отдельный зал, где не бесновалась толпа невест, а было тихо, прохладно и играла легкая музыка. Затем подали шампанское и торт.       — А ну, не трожь! — строго приказала Эмили, когда Джинни потянулась за кусочком. — Или хочешь к свадьбе отрастить задницу размером с Гринготтс?       Будущая миссис Поттер скуксилась, но согласно кивнула, и примерка началась.       Мадемуазель Сатин лично таскала одно платье за другим, сама напяливала их на Джинни и тут же магией подгоняла по фигуре. Голодная Гермиона, которой в ближайшем будущем бракосочетание не грозило, беззастенчиво уминала восхитительно вкусный шоколадный торт, а Эмили налегала на шампанское и вскоре потребовала новую бутылку.       Платья, одно затейливее другого, сменялись бесконечной вереницей, и в каждом из них Джинни напоминала сказочную принцессу, так что Грейнджер сама для себя не могла определить, какое краше. После второго десятка она устала восторженно охать всякий раз, как подруга дефилировала по комнате, и начала откровенно клевать носом — бессонная ночь давала о себе знать.       Кажется, на каком-то этапе примерки она все-таки задремала, потому что Эмили толкнула ее в бок и торжественно объявила:       — Теперь туфли!       И все началось сначала.       Домой Гермиону отпустили, когда полдень давно минул. На прощание счастливая до небес Джинни чмокнула ее в щеку и сказала:       — Огромное спасибо! Ты так помогла мне с выбором!       — Ну что ты, — смутилась Грейнджер, которая хоть убей не помнила, что же они в итоге выбрали. — Тебе надо благодарить Эмили.       — Я умею козырнуть громким именем, — без тени смущения подмигнула та. — Плюшки спортивной карьеры. И неважно, что «Пушки» вечно в аутсайдерах. Слава есть слава, и мы на слуху.       Погода радовала теплом. Расставшись с девчонками, Гермиона уговорила себя пробежаться по магазинам и закупила недельный запас продуктов. С пакетом наперевес прошлась по Норт-Энд и смогла целую минуту полюбоваться, как папа подстригает газон, а мама сидит на крыльце с рукоделием. Пусть она была для них всего лишь случайной прохожей. Они были для нее самыми родными и любимыми людьми в мире, и даже от такой мимолетной встречи в душе становилось теплее. И вообще, небольшая прогулка пошла на пользу невыспавшейся голове.       Неладное Грейнджер заподозрила на лестнице. Когда она поднималась на свой этаж, навстречу ей прошаркала по ступеням миссис Уишоу. Действие Умиротворяющего бальзама, конечно, уже прошло, и у старушки отчетливо дергался левый глаз.       — Мисс Грейнджер! — просипела она сорванным еще во время утреннего скандала голосом. — Вы не оставляете мне выбора!       «Вы тоже не оставляете мне выбора», — подумала Гермиона, вынимая палочку и колдуя Обливиэйт.       Зрачки старушки на мгновение сбежались к переносице, а морщинистое лицо приобрело недоуменное выражение.       — Добрый день, миссис Уишоу! — громко и четко сказала Грейнджер. — Сегодня жарковато. Рекомендую надеть головной убор.       — Ч-что?       — Вы собирались прогуляться. Спросили, как там погода. Довольно жаркая. Солнце так и печет.       — А-а-а, — растерянно моргая, протянула домовладелица. — Ага… — И, протиснувшись мимо, зашаркала вниз.       Гермиона же, несмотря на довольно тяжелый пакет, в два прыжка преодолела оставшиеся ступени. Гадая, что же случилось на этот раз, Алохоморой распахнула дверь…       И обалдела.       Все стены и потолок гостиной были сплошь покрыты мыльными пузырями, которые радужно переливались в солнечном свете. По полу, перескакивая разбросанные тут и там книги, диванные подушки, листы пергамента и прочую утварь, носились единороги и гиппогрифы. Не живые, само собой, а состоящие все из тех же пузырей. Вокруг люстры летал дракон и вместо пламени выдыхал мыльную пену. Она разлеталась во все стороны и повисала на мебели, как лягушачья икра. Пузыри были повсюду, Грейнджер словно очутилась внутри губки для мытья посуды.       Удушающе пахло спелой грушей.       — Вот черт! — Она грохнула пакет с продуктами прямо у двери и, оскальзываясь на мыльном полу, рванула в ванную.       Дура-дура-дура!       Ну разве подарок Джорджа мог быть лишен подвоха? Три раза «ха»! Нет-нет, конечно, Уизли не планировал устраивать розыгрыш. Откуда вообще ему было знать, что Гермиона швырнет бомбочку в воду и просто уйдет из дома на несколько часов, совершенно про нее забыв?       Дура!       В ванной комнате творилось нечто невообразимое. Свободного от мыльных пузырей пространства почти не осталось, от концентрированного запаха груши закружилась голова, а под ноги так и лезли пузырчатые грифоны, низзлы, саламандры и прочие твари, сталкивались друг с другом и слипались в гротескных многоголовых-лапых-хвостых-рогих чудовищ. Воды в ванной оставалось едва ли на треть.       Отфыркиваясь от мыльной пены, которая заползала в нос и рот, Гермиона взмахнула палочкой. Пробка с хлопком вылетела из слива, и в него тут же засосало парочку морских змиев. Остальные твари будто бы запаниковали и с усиленным энтузиазмом рванули на выход. Выбегая следом за ними, Грейнджер заметила в зеркале, что на ее волосы тоже налипла пена, и на голове теперь красовались кроличьи ушки.       В гостиной развернулось полномасштабное мыльное сражение. Животные скакали, летали, ползали и бегали по комнате, а взмыленная во всех смыслах Гермиона размахивала палочкой, стремясь их уничтожить. На то, что ей поможет банальное Фините Инкантатем, она, зная Джорджа, особо не рассчитывала, но все равно попробовала. Не сработало, как и множество других отменяющих и уничтожающих чар. Трансфигурировать тварей во что-то другое ей не удалось. Лопнуть, оглушить или хотя бы обездвижить тоже. За окном занимался закат. Пенная вечеринка была в самом разгаре. Очень хотелось открыть окно, чтобы вдохнуть немного свежего, не пропитанного грушей воздуха, но Гермиона боялась, что часть зверинца в таком случае просочится на улицу. Получать штраф за нарушение Статута о Секретности не хотелось. Радовало одно: лишившись источника влаги, твари перестали размножаться…       Почему-то впервые с самого утра в мыслях всплыл Нотт. Улыбнулся одними уголками губ, сокрушенно покачал головой — «Ох, Грейнджер…» — и кудри рассыпались по бледному лбу.       Следом внезапно пришло решение. Гермиона направила древко на пузырчатого дракона, который облюбовал себе люстру и уже отложил там пенное яйцо, и вычертила в воздухе нужную руну.       Хлюп!       Осушающее заклинание сработало. Дракон послушно всосался в кончик палочки.       «Молодец, зубрила», — похвалил Гермиону воображаемый Нотт.       Она громко фыркнула и даже поворчала на себя для порядка. Сразу-то не додумалась, что пузыри — это пусть и зачарованная, но всего лишь жидкость.       На то, чтобы осушить весь волшебный зоопарк, ушел час, потому что зверушки не сидели на месте, а проворно убегали и улетали от расправы, но Грейнджер настигла их всех. Потом она наконец-то открыла настежь окна в эркере и принялась подбирать с пола разбросанные вещи. Расставила книги по полкам, вернула фигурку домовика на столик, разложила на диване подушки, взялась за опрокинутый торшер и впервые задумалась о том, кто же его опрокинул. Ведь не мыльные же зверушки, верно?       — Глотик! — крикнула тогда Гермиона, роняя торшер обратно. — Глотик, ты где?!       Кот не отзывался, и она кинулась искать его по всей квартире.       Обнаружился он на кухне. Спал в раковине, свернувшись клубком. Рядом валялась опрокинутая чашка. Кажется, Живоглот соблазнился недопитым чаем миссис Уишоу и умиротворился содержавшимся там бальзамом. Жаль, что перед этим успел навести бедлам в квартире и снова взбесить домовладелицу.       Подхватив кота на руки и охнув от натуги, Грейнджер наконец поковыляла спать.       Ей снова приснился Нотт. Вместо кудрей на голове у него были мыльные пузыри.

***

      — Вот, — Тери грохнула стопку папок Гермионе на стол.       Грейнджер вздрогнула и выронила перо, которым делала пометки в списке африканских стран, поставляющих в Британию шкуры бумсланга. После принятия нового законопроекта все они изрядно огорчатся, узнав, что ввоз данного ингредиента отныне подлежит строгому контролю Министерства.       — Что это? — рассеяно спросила она, оглядывая стопку.       — Перечень зелий, — Тери прошла к своему рабочему месту, плюхнулась на стул и принялась обмахиваться свежим номером «Пророка». — Из аврората.       — Аврората? — Гермиона пошарила взглядом по верхней папке, отмечая наличие соответствующего штампа.       — Ага. Встретила в коридоре мистера Малфоя, — газета зашуршала активнее, обдувая порозовевшие вдруг щеки стажерки. — Он просил передать.       Грейнджер отметила блеск в глазах Куивер, еще раз окинула взглядом высокую и наверняка тяжелую стопку и сердито поджала губы. Разумеется, Хорек был в своем репертуаре. Куда проще пофлиртовать с наивной девушкой, чем самому таскать документы, а то вдруг его высочество слизеринский принц надорвется!       — Я запрашивала эти материалы еще неделю назад, — недовольно буркнула она, снимая верхнюю папку.       — Слава о твоей скрупулезности бежит впереди тебя, — хихикнула Куивер, — так что мистер Малфой подошел к задаче основательно. Здесь списки зелий из аврорского арсенала, подшивка протоколов всех операций, где они использовались, инвентаризационные отчеты за последний год, данные по зельеварам на министерских заказах…       — Ясно-ясно, — перебила Гермиона. — Очень исчерпывающе, спасибо большое.       Свои подозрения о том, что Хорек, скорее всего, целую неделю плевал в потолок, а потом просто сгреб в одну кучу все подряд, она, руководствуясь деловой этикой, решила не озвучивать, только брови нахмурила. Тери мигом отложила газету и взволнованно поинтересовалась:       — Все в порядке?       — Да. В полном.       — Ты какая-то пасмурная сегодня. Плохо отдохнула? Опять все выходные корпела над законопроектом?       Ох, лучше бы Гермиона корпела над законопроектом, тогда это были бы чудесные выходные. Но, к сожалению, она провела их иначе. Про субботу со свадебными платьями и мыльными баталиями даже вспоминать не хотелось. Воскресенье могло бы пройти вполне неплохо, если бы в гости не заявились Рон и Гарри. Нет, она была очень рада видеть их обоих. Ровно до того момента, как Рональд сообщил, что они идут выбирать смокинг для жениха.       — Удачных покупок, мальчики, — ответила тогда Грейнджер.       — Ты идешь с нами, — огорошил ее Уизли. — Золотое трио! Как в старые добрые времена!       Все аргументы о том, что Гермиона совершенно не разбирается в смокингах, были проигнорированы, а Гарри скроил жалобную физиономию и сказал, что ни за что не справился бы без нее с Волдемортом, что уж говорить о покупке костюма.       Это были долгие несколько часов, проведенных не где-нибудь, а снова в салоне мадемуазель Сатин, которая, оказывается, не ограничивалась исключительно пошивом женских платьев.       «Ну уж в отделе мужской одежды наверняка не будет толпы обезумевших дамочек», — подумала тогда Гермиона и чертовски сильно ошиблась, потому что будущих женихов за покупками водили их мамочки.       На этот раз ситуацию разрешил Рон. Он усадил Гарри и Гермиону на угольно-черный диван, потом привел мадемуазель Сатин и в красках представил ей Мальчика, Который Выжил. Пять минут спустя они очутились в отдельном зале и получили традиционные в этом салоне угощения. А потом Гарри примерял костюмы, Рональд уплетал медовый торт и налегал на шампанское, а Гермиона томилась…       — Это, кажется, для тебя.       — Прости, что? — Грейнджер вынырнула из воспоминаний и напоролась на внимательный взгляд Тери.       — Точно все в порядке? — снова спросила та.       — Задумалась просто. Так что ты говорила?       — Служебка, — Куивер указала на ее стол, на уголке которого примостился фиолетовый самолетик. — Только что влетела.       Гермиона ухватила бумажное крылышко кончиками пальцев и прочла подпись. Отправитель был ей незнаком, как и адресат, но поверх имени последнего красными чернилами жирно значилось: «Зубриле».       Гермиона задумчиво пожевала нижнюю губу, но затем все же развернула самолетик.       «Жду тебя в Атриуме», — знакомым размашистым почерком вместо заголовка.       «Не могу больше ждать! С первой же совой вышли колдо, как ты медленно спускаешь свои кружевные панталончики», — служебными черными чернилами чуть ниже.       Грейнджер вспыхнула как маков цвет, быстро скомкала чужую записку и сунула в карман. Ее реакция, конечно же, не укрылась от Куивер. Та вытянула шею и жадно спросила:       — Что там?       — Ничего, — пискнула Гермиона, подхватываясь с рабочего места. — Я уйду на обед чуть пораньше.       — Уйдешь на обед? — вдобавок к вытянутой шее Тери удивленно вытаращила глаза.       — Буду к двум! — заверила Грейнджер, выскакивая из кабинета.       Она летела к лифту, не чуя под собой ног. В голове крутилась на повторе одна-единственная фраза.       Нотт в Министерстве.       Нет, не так.       НОТТ В МИНИСТЕРСТВЕ!       И это после того, как сам признался, что обокрал мистера Флипса! И после того, как кто-то вломился к нему в дом. На него идет охота, а этот дурень явился туда, где благодаря реформам Кингсли авроров и патрульных больше, чем свадебных платьев в салоне мадемуазель Сатин.       Верх идиотизма!       У лифта успела образоваться очередь из желающих пообедать, и Гермиона, вспомнив Эмили, вынужденно пошла на штурм. Непрестанно ойкая и извиняясь, она протиснулась в кабину, отдавив десятка полтора чужих ног, и схватилась за потолочный держатель, хотя упасть здесь было нереально: со всех сторон ее плотно стискивали другие волшебники. Благо в это время дня почти все они ехали в Атриум.       На восьмом уровне она вылетела из лифта, как пробка из бутылки шампанского, пронеслась мимо служебных каминов и замерла у фонтана Магического Братства, крутя головой в поисках Нотта.       — Мисс Грейнджер, — чужая рука мягко тронула ее за локоть.       — М-мистер Флипс? — обернулась Гермиона. — Э-э-э… Добрый день.       — В кои-то веки собрались на обед? — улыбнулся волшебник. — Я могу составить вам компанию?       — Нет, — она излишне поспешно мотнула головой и тут же попыталась исправиться: — То есть… Я хотела сказать, что у меня уже назначена встреча… в том смысле, что я иду обедать… с другом.       — Ох, вот как? — несмотря на отказ, улыбка мистера Флипса стала шире. — Тогда в другой раз?       В его серо-зеленых глазах Гермионе вдруг почудился какой-то сальный блеск. Да и выражение лица… Кажется, раньше она принимала его за дружелюбное, но сегодня впечатление было иным. Возможно, потому что в памяти всплыл загадочный бордель, а еще слова Нотта:       «Твои министерские крысы ходят туда развлекаться».       — В другой раз, — осторожно кивнула она, — как-нибудь, непременно.       Когда соплохвосты научатся летать, а Рон начнет жевать с закрытым ртом.       — Однажды я украду вас, мисс Грейнджер, у вашего друга, — подмигнул мистер Флипс, — и мы знатно… отобедаем.       Он уже удалялся по Атриуму в сторону каминов, на ходу потирая лысину, а Гермиона все стояла и смотрела ему вслед. Теперь она понимала, что его нервозность в прошлый четверг была связана с Ноттом. Но сегодня Флипс снова был доброжелателен и весел, а это значило… Что?       — Тоже гадаешь, отчего этот лысый хрен так и светится?       — Мерлин! — Грейнджер подскочила, как ужаленная, и развернулась на каблуках.       — Можно просто Тео, — Нотт скромно шаркнул ножкой.       Он стоял перед ней, засунув руки в карманы магловских джинсов. На губах играла вечная ухмылочка, глаза прятались за красными стеклами солнечных очков. И никаких кудрей — на голове бейсболка.       Ага. Типа замаскировался.       С виду магл маглом, даром что торчит в министерском подземелье вместо того, чтобы прогуливаться по раскаленным от летней жары улицам Лондона и поедать мороженое, притягивая взгляды всех встречных девчонок.       — Зачем ты пришел сюда? — прошипела Гермиона и заозиралась по сторонам. Атриум, как и всегда, был полон народу, но на них двоих вроде бы пока никто не обращал внимания.       — А почему нет? — Нотт склонил голову к плечу и вопросительно приподнял над очками брови.       — Это правда нужно объяснять? — утомленно закатила глаза Грейнджер. — Ко мне только что подходил Флипс!       — И-и-и? — брови Теодора поползли выше. — Он меня не узнал, как видишь. А даже если бы и да, то что он сделает? Это же Министерство. Оплот магической безопасности.       От концентрации сарказма в его голосе у Гермионы защипало кончик языка, как от лимона. Она невольно сглотнула и почти взмолилась:       — Ты не мог бы говорить потише? И вообще, нам лучше уйти отсюда и поискать другое место для беседы.       — Ладно, — неожиданно покладисто отозвался Нотт. — И куда направимся?       — Мы вполне можем аппарировать ко мне. Там нам точно никто не помешает.       — О-у-у. Зовешь меня в гости? Вот так сразу?       Кажется, в этом вопросе содержался какой-то подтекст, почти наверняка пошлый, в стиле Нотта, но Грейнджер решила не обращать внимания. На обед полагался всего час, глупо было тратить его на препирательства.       Они воспользовались служебным выходом в почтовое отделение на Тотхилл, и, когда уже покинули телефонную кабинку и отошли в сторону, чтобы не мешать другим, Гермиона вдруг осознала, что для парной аппарации ей придется взять Теодора за руку.       Ха-ха, казалось бы, такая мелочь, а она вдруг замялась. Сотни раз делала это, держала за руки других парней: Гарри, Рона, Виктора Крама, Кормака-прости-Мерлин-Маклаггена, но… Это же Нотт.       И что?       Не стой, как идиотка, просто протяни ему ладонь. В конце концов, в этом нет ничего такого. Он ведь уже тебя касался.       Грейнджер неосознанно переступила с ноги на ногу, ощутив на коленке эфемерное тепло. Синяк от удара об угол стола все еще не сошел, а она и не сводила. Ей-Мерлин, кто станет тратить магию на подобную ерунду?       Синяк Нотта, кстати, тоже был на месте: темнел на тыльной стороне ладони.       — Так и будем стоять? — он опустил голову, и солнечные очки съехали по переносице, обнажая глаза. Медовые, светлые и чуть менее колючие, чем пару дней назад в магазине Джорджа. Пытливые, словно ему не терпелось услышать ответ.       — Нет, не будем, — она отвела взгляд и наконец протянула руку.       Вот видишь, Гермиона. Все просто.       Сегодня на кончиках пальцев Теодора были красные чернила, и она подумала, что он сжимает перо слишком близко к острию, когда пишет. Ее ладонь он сжал близко к запястью, оставляя на коже едва заметные алые отпечатки. А потом аппарация, словно тугие обручи, привычно сдавила со всех сторон разом, унося их обоих в Камден.       Очутившись на месте, Грейнджер первым делом высвободила свою руку из ладони Нотта, спрятала палочку и осторожно изучила улицу из-за увитой плющом садовой решетки. Она присмотрела эту точку для аппарации относительно недавно: небольшой закуток между двумя домами, тенистый и тихий. Здесь стояли пластиковые баки на колесиках, по средам в них сваливали скошенную с газонов траву. В любой другой день сюда можно было переноситься без страха попасться маглам на глаза.       — Придется немного пройтись, — убедившись, что поблизости никого, Гермиона обернулась к Нотту.       Он стащил кепку и взъерошил примятые волосы с нескрываемым удовольствием, словно не любил долго держать их в плену головного убора. Поймал взгляд Грейнджер. Ухмыльнулся:       — Веди.       И она повела. Точнее, просто пошагала вдоль улицы в сторону своего дома. Сегодня жара достигла исторического максимума, солнце нещадно пекло, блузка липла к спине. Теодор держался позади, вне поля зрения, и в совокупности с его бесшумной манерой ходьбы это слега нервировало. Постоянно хотелось обернуться и проверить, здесь ли он еще. Или убедиться, что он не собирается снова увлечь ее в принудительную аппарацию, хотя сейчас едва перевалило за полдень и бары были закрыты. Можно не опасаться.       Наверное.       — Расскажи мне, кто вломился к тебе в пятницу, — попросила Гермиона, потому что идти молча было как-то неловко, как будто они заговорщики какие, спешащие взорвать Парламент.       — Какие-то пьянчуги, которых нанял Флипс, — лениво отозвался Теодор. — Успеха в моей поимке они не снискали, однако этот министерский боров жизнерадостен, словно нюхль, пробравшийся в ювелирную лавку. Ты что, в лысину его поцеловала?       — Фу! — Грейнджер скривилась при одной только мысли о подобном. — Нет, конечно!       — Не в лысину? — не унимался Нотт. — Куда-то еще?       — Я не целовала его, ясно? Он просто пригласил меня на обед.       — Очень смело. Я бы на его месте лишний раз не попадался тебе на глаза, пока свидетель моих похождений гуляет на свободе.       — Может, он еще не знает о провале? — предположила Гермиона. — Те люди… Что ты с ними сделал?       — Сложил их хладные трупы в моем подвале, что ж еще. Заглядывай как-нибудь, покажу.       — А если серьезно?       — Если серьезно, они сбежали, — в голосе Теодора отчетливо зазвенело недовольство, — и за прошедшие дни наверняка потрудились отчитаться Флипсу о своей неудаче. И я хоть убей не понимаю причину его радужного настроения.       — Это странно, — согласилась Грейнджер. — Может, он нашел другое решение проблемы? Тебе стоит быть настороже…       — Да ну? А сам-то я не догадался, — язвительно перебил ее Нотт.       — …и не возвращаться пока домой, — упорно закончила она свою мысль.       Ну что за человек? Ему помочь пытаются, а он то в остроумии упражняется, то огрызается в ответ на разумные советы. А Гермиона-то уже начала прикидывать, где бы подыскать для него ночлег. Нет уж, фигушки теперь, пусть крутится сам, как хочет!       — Я на время перебрался к Джорджу, — словно подслушав ее мысли, сообщил Нотт, — но тебе не стоит трепаться об этом.       — А сама-то я не догадалась, — не менее язвительно, как она надеялась, отзеркалила Грейнджер.       — Кто тебя знает с твоей выдрой. Меня чуть по стенке из-за нее не размазали.       — Твой енот тоже доставил мне проблем, знаешь ли.       — Значит, мы квиты.       Вот и поговорили.       Всю неловкость как рукой сняло, правда? Так и хочется теперь пригласить этого милого молодого человека к себе, приготовить чай с валерьянкой и вылить на кудрявую голову, а потом позвать Живоглота.       Оставшийся путь прошел в молчании, благо продлился недолго. Через пару минут Гермиона остановилась у подъезда и решительно развернулась лицом к своему спутнику.       — Я арендую квартиру, — строго предупредила она, — и моя домовладелица не разрешает мне водить парней, так что, прошу, веди себя потише.       — Со мной проблем не будет, — заверил ее Теодор, и только она собралась благодарно кивнуть, как он продолжил: — За себя волнуйся, Грейнджер. Когда я рядом, девушки крайне редко соблюдают тишину.       За стеклами солнечных очков, конечно, не было видно, но Гермиона могла поклясться, что этот нахал подмигнул. Опять гадкий, скабрезный подтекст. Или он имеет в виду, что не ей одной хочется вопить от злобы в его присутствии? Так и тянуло задать этот вопрос вслух, но она не стала. Пожалуй, урезонивать Нотта в его желании сыпать пошлостями было так же бесполезно, как прививать светские манеры соплохвосту: сколько ни долбись с нравоучениями к нему в панцирь — все равно будет пыхать в тебя огнем.       — Идем уже, — велела Грейнджер собственному отражению в стеклах очков.       Мимо квартиры миссис Уишоу она прокралась на цыпочках, чтобы не цокать каблуками, и быстро взбежала по лестнице. Теодор следовал за ней беззвучной тенью, и это был первый раз, когда он делал то, о чем она его попросила. Стоит запомнить, пожалуй. Когда еще такое повторится?       Зажимая рукой связку, чтобы не звенела, Гермиона вставила нужный ключ в замочную скважину и попыталась повернуть.       Ключ не поддался.       — Странно… — пробормотала она себе под нос, вынимая его обратно и внимательно осматривая.       Перепутала? Нет…       — Не заперто, — предположил Нотт, тут же потянулся и нажал на ручку.       Дверь приоткрылась.       — Но я запирала, — непонятно зачем оправдалась Грейнджер, — точно помню…       — Конечно, ты запирала, — неожиданно поддержал Теодор. В длинных пальцах мелькнула палочка.       — Что ты…       — Т-с-с, — его шепот обжег ухо, вызвав россыпь мурашек по шее. — Ты сама призывала меня быть настороже.       Ох, если бы не обстоятельства, Гермиона была бы польщена тем, что он запомнил ее слова.       Она нервно сглотнула и хотела сказать, что именно из соображений осторожности не стоит заходить в квартиру, а лучше для начала хотя бы просканировать чарами, но Нотт, слегка задев ее плечом, уже скользнул внутрь, и ей ничего не оставалось, как войти следом.       В гостиной было чуть светлее, чем на лестничной площадке, но все равно царил полумрак. В последние дни из-за жаркой погоды Грейнджер задергивала плотные шторы на эркере, чтобы Живоглот не страдал от духоты в раскаленном солнцем помещении. Правда, сегодня она, непрестанно каясь и прося прощения, заперла кота в ванной, чтобы он не устроил очередной погром: бедной миссис Уишоу требовался хотя бы небольшой перерыв.       Тем временем Теодор медленно прошел в центр комнаты, деловито огляделся, и Грейнджер последовала его примеру. Кому как не ей искать следы чужого присутствия в собственной квартире? Следов, впрочем, никаких не было. Может, она и вправду забыла запереть дверь? Тогда у Нотта появится прекрасный повод над ней позубоскалить. Небось, ждет не дождется.       Гермиона скосила глаза, ожидая узреть расцветающую на губах усмешку, но Теодор был серьезен. Стащил очки, повесил на ворот футболки. Раздул точеные ноздри. Принюхивался?       Грейнджер принюхалась тоже и не учуяла ничего, кроме злополучной груши, которая навечно, кажется, пропитала мебель и стены после субботней пенной баталии.       — Вроде бы все в порядке, — шепнула она.       Нотт приложил палец к губам, призывая ее к молчанию, и слегка склонил голову. Прислушивался?       Откуда-то из недр квартиры донесся приглушенный «бум!», а затем раздался кошачий вой.       Гермиона открыла рот, чтобы сообщить, что это Живоглот атакует дверь ванной, тщетно пытаясь выбраться на свободу, но не успела сказать ни слова. Теодор сместился к ней одним плавным, но быстрым движением, сгреб в охапку и потащил в сторону эркера. Она едва успевала переставлять ноги, поэтому вцепилась в его футболку, чтобы не упасть, и сердито зашипела. Секунда, другая — в глаза ударил яркий солнечный свет, а за спиной Нотта сомкнулись тяжелые шторы. Он прожег Грейнджер красноречивым взглядом и развернулся, телом придавливая ее к горячему стеклу. Сунул палочку за ухо. Замер.       Гермиона неловко поерзала, утыкаясь носом промеж Ноттовских лопаток. Вдохнула, и ноздри залил запах. Не чернила и пергамент, а что-то едва уловимое. Понадобилось мгновение, чтобы понять — это просто согретая летними лучами ткань футболки и кожа под ней.       Теодор Нотт пах солнцем.       Мерлин, Гермиона… Нашла время. Что за мысли у тебя в голове? И что вы оба делаете здесь, в тесной выемке эркера?       Ответ на последний вопрос был до крайности очевиден — они прятались. Вот только от кого?       Грейнджер ткнула Нотта пальцем и удачно попала между ребер. Он дернулся, обернулся и сжал губы в тонкую, недовольную линию. Она взглядом указала ему на узкую щель между шторами, намекая, что тоже не прочь взглянуть на того, кто проник в ее жилище. Если кто-то проник, конечно, ведь кому оно надо? Может, это домушник? Район-то приличный, но всякое бывает. В любом случае хочется выяснить это побыстрее, потому что здесь чертовски жарко и чертовски много Нотта, и если он прижмется к ней еще чуточку ближе — обязан будет потом как приличный человек предложить руку и сердце.       Мечтай.       Гермиона сама не знала, от чего ей стало смешно: от эпитета «приличный» в адрес Теодора или просто от нервов. Она закусила щеку изнутри, чтобы не захихикать, и снова ткнула его в ребра. Это помогло. Он сместился немного в сторону, развернулся боком. Они одновременно склонились к просвету в шторах…       Бам!       Случилось закономерное столкновение.       Грейнджер отшатнулась, потирая лоб. Нотт схватился за подбородок и закатил глаза так, что на секунду стали видны лишь белки, а потом внезапно опустился на колени.       Вау.       Все-таки сделает предложение?       Да что ж такое…       Уймись, Гермиона, и взгляни наконец в чертову щель.       Обзор был скудным, но сдвигать шторы явно не стоило, так что она довольствовалась созерцанием части дивана и журнального столика и очень старалась игнорировать кудри Нотта, которые были прямо тут, перед ней — лишь опусти взгляд — и щекотали ей руку. От этого ощущения, несмотря на жару, по телу рассыпались мурашки, а еще совершенно иррационально захотелось протянуть палец и накрутить на него пару прядей. Интересно, какие они на ощупь? Жесткие, как проволока, или мягкие и гладкие, как шелк? Отливают медью на солнце, почти пуская слепящих зайчиков в глаза…       Знакомое шарканье, раздавшееся из-за штор, мгновенно вырвало Грейнджер из идиотских фантазий. Она не поверила своим ушам и отлепилась от кудрей Теодора, чтобы не поверить еще и глазам.       В пространстве между диваном и журнальным столиком показалась миссис Уишоу: под мышкой была зажата скалка, седую голову венчали бигуди. Подслеповато щурясь, она наклонилась и подняла с полированной столешницы расческу, которую Гермиона оставила там утром. Вопрос «зачем?» отпал сам собой, когда старушка крючковатыми пальцами сняла с зубцов длинный волос и бережно завернула его в носовой платок.       В ванной снова завыл и забился кот, а в живот Гермионе ткнулось что-то тяжелое и… вибрирующее? Она опустила взгляд и обнаружила, что это Нотт. Уперся в нее аристократичным лбом и трясется от беззвучного хохота.       Это что еще такое?       Грейнджер невольно задержала дыхание, кожей ощущая сквозь тонкую блузку его горячий лоб. Кудри мелко подрагивали от смеха, как живые, каждая словно хихикала сама по себе, и это зрелище отчего-то посылало по телу колкое электричество.       Живоглот орал и бросался на дверь, миссис Уишоу медленно шаркала к выходу, а Гермиона Грейнджер отчаянно кусала губы, не зная, что делать: гневно пихнуть Нотта в плечо, чтобы прекратил утыкаться в нее, или зарыться рукой в его волосы, чтобы не прекращал, потому что ей и не хотелось этого на самом деле. Потому что она получала от него кривые усмешки и язвительные комментарии, сальные намеки и пошлые шуточки, но еще ни разу — искреннее веселье, которым он делился через это странное, почти интимное прикосновение, словно призывал повеселиться вместе с ним, хоть она и не понимала причины.       Хлопнула, обрывая звук шаркающих шагов, входная дверь, заворочался в замочной скважине ключ. Гермиона вздрогнула и отшатнулась от Теодора, путаясь в шторах.       — Что смешного? — прошептала она, раздергивая их по сторонам.       Нотт все еще стоял на коленях, склонив голову, кудри заслоняли лицо.       — Флипс чертов гений, — сквозь смех простонал он. — В пятницу я гонял по мэнору трех бродяг, а сегодня прячусь от дряхлой старухи, которая того и гляди рассыплется в труху. Боюсь представить, каких кадров он понабрал в свой отдел.       — Это была миссис Уишоу, моя домовладелица, — Грейнджер робко улыбнулась. Просто не смогла сохранять постную физиономию, глядя на то, как покатывается Теодор. — У нее есть ключ.       А еще она вовсе не дряхлая, а довольно крепкая леди: почти выносит дверь ударом скалки, но это, пожалуй, лишняя информация.       — Вот оно что, — Нотт наконец поднялся на ноги, вынул палочку из-за уха. — Тогда умно. Готов поспорить, что Флипс навесил на нее Империус.       — Думаешь, это он? — усомнилась Гермиона.       — Старушка приходила за твоим волосом. Надеюсь, не надо объяснять, для чего? Ладно-ладно, объясню. Для Оборотного зелья. Толстяк снова собрался пойти и трахнуть тебя, Грейнджер.       — Вряд ли, — Гермиона поморщилась от грубого слова, но решила не делать замечаний, ведь они наконец-то не грызлись, а вели конструктивный диалог. — Мистер Флипс — клиент борделя, так? Он платит деньги и получает… обслуживание. С чего бы ему заморачиваться, добывая мои волосы?       Нотт призадумался. Возвел очи к потолку и побарабанил пальцами по губам.       — Пожалуй, на этот раз я с тобой согласен, — в итоге кивнул он, — но за старухой в любом случае надо проследить. Чтобы некто в борделе, глотнув Оборотного, принял твой облик и вилял потом перед Флипсом голой задницей, волос сперва нужно передать.       — А можно без мерзких подробностей? — все-таки не выдержала Гермиона.       — Нельзя, — категорично отказал Теодор, направляясь к входной двери. — Шевелись, Грейнджер, пока старушенция от нас не улизнула.       — Можешь не спешить. На ней были бигуди. Она не выйдет в таком виде из дома.       — Бигуди? — Нотт притормозил и обернулся. В медовых глазах зажегся искренний интерес.       — Ну-у-у, такие штуки на голове, — любезно пояснила Грейнджер, — чтобы волосы завивались.       — Как у меня? — лукаво прищурился он, пятерней зарываясь в свою шевелюру.       Вы посмотрите, какая кокетка!       А вот фиг тебе!       — Например, как у тебя, — кивнула Гермиона, демонстративно уставившись куда-то мимо.       — Занятно. Где тут у тебя ванная?       — Вот эта дверь, а затем налево…       — Угу.       Как только он вышел из гостиной, Грейнджер снова задернула шторы и наложила на комнату охлаждающие чары — ей-Мерлин, сегодняшняя жара кого угодно доконает. Взглянула на часы: до конца обеденного перерыва оставалось сорок минут, но на слежку за миссис Уишоу могло уйти гораздо больше времени. Виновато покусывая губы, Гермиона призвала Патронуса и велела передать сообщение о том, что ей нездоровится. Пусть Тери предупредит мистера Линдена. Вряд ли он заподозрит одну из самых ответственных и обязательных сотрудниц во лжи, так что заткнись, совесть, это для дела!       Серебристая выдра сжалась в крохотную искорку и вылетела на улицу прямо сквозь шторы и оконное стекло. Грейнджер проводила ее взглядом и мысленно отметила, что Нотт все не возвращается, но не идти же за ним в ванную, верно?       О, идти, Гермиона. Еще как идти и даже бежать! Забыла, дурная твоя голова, что там сейчас сидит Живоглот? Наверняка злющий, как дюжина голодных оборотней.       Конечно, она не слышала ни звуков разрываемой плоти, ни предсмертных хрипов Нотта, но все равно помчалась на выручку так быстро, как только могла. Дверь в ванную оказалась распахнута. Теодор стоял у раковины, и Гермиона в который раз за день растерялась, не зная, чему поражаться больше: своему розовому махровому халату на плечах Нотта или коту на его руках, который не вгрызался ему в горло и не выцарапывал глаза, а, наоборот, тарахтел, как газонокосилка, и блаженно жмурился.       — Вот так, приятель, — приговаривал Теодор, наглаживая кошачью голову. — Кому тут почесать животик?       — Мур-р-р-мяу, — кот боднул его в подбородок, а затем совершенно бесстыдно подставил пузо.       Нотт зарылся пальцами в густую шерсть, а Гермиона уронила челюсть себе на туфли.       Почесать животик?!       До сего момента подобные фамильярности не позволялись никому, даже ей. Ни разу за все семь лет совместного существования!       — Глотик! — то ли с обидой, то ли с укоризной воскликнула она.       Ноль внимания, фунт презрения.       — Зачем ты заперла его здесь? — спросил Теодор. Точно с укоризной.       — Я была вынуждена, — невесть зачем принялась оправдываться Гермиона. — Он в последнее время ведет себя несколько агрессивно. Пару раз даже пробирался к миссис Уишоу. Так ее невзлюбил…       — Конечно, он ее невзлюбил, — Нотт закатил глаза, не прекращая начесывать кошачье пузо. — Она шастала сюда в твое отсутствие, чтобы спереть главный ингредиент для Оборотного. Кот тебя предупреждал, а ты не прислушалась. Ох, Грейнджер… Уж ты-то должна знать, насколько умен этот рыжий проныра.       Живоглот осуждающе уставился на хозяйку своими желтыми глазищами. Наверняка лапой бы у виска покрутил, если бы умел, и Гермиона потупилась, ощущая себя непроходимой дурой. Теодор прав: Глотик все это время пытался предостеречь, а она… Придется в ближайшее время купить очень-очень много креветок.       Погодите-ка…       — А ты откуда знаешь про умственные способности моего кота? — Грейнджер выдала самый подозрительный прищур, на который была способна.       — Мы с ним знакомы со школы, — невозмутимости Нотта позавидовала бы статуя кентавра из министерского Атриума. — Он иногда забегал к нам в подземелья. Однажды я помог ему сойтись с миссис Норрис, а он потом помогал мне. Правда, приятель? Ну какая девчонка устоит перед этой мордахой? — засюсюкал он и — о, пресвятой Мерлин! — потрепал Живоглота за щеку.       — Мряу, — довольно подтвердил Живоглот вместо того, чтобы оттяпать ноттовские пальцы.       Господин пресвятой Мерлин, остановите землю…       — Молчите оба! Я не желаю это слушать! — взмолилась Гермиона, но внезапная догадка беспощадно осенила голову. — Тогда, в школе, ты знал, что это мой кот?       — Разумеется.       — Ты ужасный человек.       — Спасибо, я в курсе. Есть, что добавить?       — Я бы добавила тебе еще один синяк, — беспощадно отчеканила Грейнджер, кивнув на его руку, — только на этот раз чуть пониже спины.       — Не терпится добраться до моей задницы? — выгнул бровь Теодор.       — Да! То есть, нет! — она сердито зашипела сквозь зубы, потому что вновь купилась на очередную пошлость. Попыталась сменить тему: — Зачем ты напялил мой халат?       — Где у тебя кухня? — проигнорировал вопрос Нотт.       — Из гостиной направо, — Гермиона просто не смогла отплатить ему той же монетой, потому что годы учебы вбили в нее привычку отвечать на поставленные вопросы быстро, четко и правильно.       — Угу.       Теодор прошел мимо нее, сгрузил на кровать разомлевшего Живоглота и покинул спальню.       — Подожди! — Грейнджер метнула в кота обиженно-виноватый взгляд и поспешила следом. — Что ты собрался делать?       — Спущусь к старухе на разведку. — Нотт деловито прошагал в кухню, обшарил глазами стол и схватил сахарницу.       — А халат? — продолжала допытываться Гермиона, пристально наблюдая за его манипуляциями.       — Маскировка. — Он открыл шкафчик под раковиной, наклонился и принялся вытряхивать рафинад в мусорное ведро.       — А сахарница?       — Повод.       И сразу стало все понятно.       Грейнджер до боли закусила губу. Вспомнила вдруг про палочку. Достала и прицелилась в рисунок из зайчиков, вышитый на халате. Один из ушастых, тот, что с розочкой в лапах, расположился аккурат промеж ноттовских лопаток. Так и хотелось влепить в умильную мордочку какое-нибудь безвредное, но доставучее проклятие. Слизняковую рвоту, например. Она минут на пять лишит этого нахала дара речи, ну так ведь он и так ни черта не говорит! Словно истратил суточный запас реплик на идиотские шуточки и теперь вынужден экономить слова.       — Проклясть меня хочешь, Грейнджер? — не поворачивая головы, спросил Нотт.       — Очень, — честно призналась она.       — Придется подождать, пока вернусь, — он наконец выпрямился и обернулся. Улыбнулся мило и невинно, как фарфоровый херувимчик. — Сделаешь чай?       Гермиона безвольно уронила руку с палочкой, ощутив вдруг какую-то тупую беспомощность. Ни один человек никогда не вызывал в ней столько противоречивых чувств, и она просто не знала, как себя вести. Огрызалась и получала улыбку. Улыбалась и ловила едкую остроту. Теодор Нотт нагло вылезал за рамки всех известных ей моделей поведения. Впервые ей хотелось смотреть на человека, но при этом совершенно не хотелось его слушать.       Заткнуть уши и созерцать.       Чем не вариант?       — Ты выбросил сахар, — сказала она.       Больше сказать было нечего.       — Сейчас принесу новый, — бросил Теодор уже на ходу.       Грейнджер хотела кинуть ему вслед, что лучше бы он принес учебник хороших манер, да потолще, а она бы потом во всех смыслах вбила содержимое книги в его кудрявую голову, но сдержалась. Когда за ним захлопнулась дверь, она шумно выдохнула и сняла с плиты чайник, чтобы наполнить водой.       Ну и денек. Впервые прогуляла работу и узнала, что миссис Уишоу тайно воровала ее волосы, а Живоглот в Хогвартсе водил дружбу со слизеринским тихоней и участвовал в его сомнительных похождениях. Достойное продолжение сумасшедших выходных. Пожалуй, и вправду стоит выпить ромашкового чая, успокоиться немного. И для Нотта, так и быть, налить чашечку. Разведчик нашелся. Сейчас миссис Уишоу ему покажет, где русалки зимуют.       Теша себя этими мыслями, Грейнджер отправила полный чайник на плиту и достала заварку. Без особой надежды на успех позвала Живоглота. Он не откликнулся. Пришлось ждать Теодора в вынужденном одиночестве, болтая ложкой в несладком чае.       Он вернулся через десять минут — да, Гермиона засекала, — принес полную сахарницу и два куска яблочного пирога на цветастой тарелке. На ее вопросительный взгляд неожиданно любезно пояснил:       — Навесил на дверь старухи сигнальные чары. Теперь мы узнаем, если она решит выйти. Или если кто-то решит зайти к ней. Хотя она меня заверила, что никуда не собирается раньше вечера.       — То есть, вы с ней еще и поболтали? — как-то вяло поинтересовалась Грейнджер, кидая кубик сахара в свою чашку. — А я-то грешным делом подумала, что пирог ты украл.       — Чем-чем подумала? — Нотт недоуменно сдвинул брови, но она лишь отмахнулась. — Нет, не украл, меня угостили. И я, так и быть, с тобой поделюсь, — он пододвинул тарелку.       — Фантастика, — констатировала Гермиона. — Как ты это сделал? Миссис Уишоу страшно недоверчива. Она едва ли стала бы общаться с незнакомцем, что уж говорить про пирог.       — Полюбезничал с ней немного. — Теодор взял чашку и чопорно оттопырил мизинец. — Я же уже говорил тебе, что девушки крайне редко соблюдают тишину, когда я рядом. Даже если это древние и дряхлые девушки, — он задорно подмигнул и отпил немного чая. — Старуха просто не смогла устоять перед милым соседом, у которого закончился сахар.       — Она знает всех своих соседей в лицо.       — А я только вчера поселился на третьем этаже, где живет любовь всей моей жизни, — Теодор откинул пряди со лба и мечтательно закатил глаза.       Грейнджер выплюнула чай, который успела набрать в рот, прямо на стол, а потом покатилась со смеху. Под непонимающим взглядом Нотта она хваталась за ребра, попискивала и безудержно тряслась, даже не пытаясь утирать льющиеся по щекам слезы. Он выдержал с десяток секунд этого безобразия, а затем, подозрительно прищурившись, спросил:       — Что смешного?       — На третьем этаже живет пожилой джентльмен, — откинувшись на стуле, простонала Гермиона. — Он ходит играть в шахматы в ближайший парк по выходным, выращивает петуньи у себя на балконе и там же иногда курит трубку. А еще ухаживает за миссис Уишоу.       Она уже не удивилась, когда Теодор не смутился, не ужаснулся, а лишь сухо отметил:       — Понятно теперь, почему у старушенции так поменялось лицо. Что ж, Грейнджер, поздравляю. Теперь над тобой живет тот еще шалун.       Это было ужасно. Правда. Так подставить милого старичка… Но Гермиона снова рассмеялась. И Нотт рассмеялся вместе с ней.       И это было приятно.