Патронус Истинной Души

Сперва — вы работаете на репутацию. Потом — репутация работает на вас.

Все планы Римуса — а, точнее, часть планов Ордена, возложенных на него — пошли коту под хвост в момент публикации той статьи. И хоть сколько-то, но упорядоченный хаос — вновь разразился с новой силой. Экстренная эвакуация Гарри, ещё более экстренная встреча с Дамблдором... прямиком после той КРАЙНЕ хаотичной встречи с совершенно незабываемой красоткой, которая так и не назвала своё имя. Весь день — у преподавателя ЗОТИ голова шла кру́гом. И если до того тайного задания от Дамблдора ещё можно было сохранить самообладание, то после его выполнения — даже члену Ордена понадобилась передышка просто на то, чтобы прийти в себя и осознать масштаб бедствия. Тщательно проверив то место, на котором утром он собственноручно опробовал Ультус Гарри на патрульном дементоре — Люпин, и правда, обнаружил следы магии, модифицирующей удачу. Что примечательно, источником этой модификации было никакое не зелье... или, вернее сказать, не эктоплазма? Ведь, существуй она — то была бы получена не путём варки, а как побочный продукт от магической сущности... Ну либо это могла быть, всё-таки, какая-то субстанция — если допустить, что она невидимая, неосязаемая и никак иначе не фиксируемая. Чисто теоретически — эфемерность для зелий, влияющих на столь высокие материи, как удача или симпатия — штука не новая. Так что это, и впрямь, могло быть именно настолько незаметное, но, всё-таки, вещество. Это — по крайней мере, звучит куда более правдоподобно, чем альтернатива. И оно, это вещество — вероятно, спонтанно выделяется во время взрыва Ультуса. Однако, если это так — совершенно не понятно, как оно, даже забрызгав Римуса, просочилось сквозь все те защитные барьеры, которые он наложил на себя перед практическим испытанием Ультуса, как раз на случай таких вот непредвиденных побочных эффектов. С другой стороны, сам Ультус наглядно демонстрирует избирательность во взаимодействии с окружением: он обладает непреодолимой мощью, но только в отношении дементоров. Так что, вполне возможно, что и извергаемое зелье... то есть, плазма — крайне избирательно относится к тому, с чем вообще ей взаимодействовать. И тогда — ей все эти барьеры — до лампочки... Да, такое поведение могло бы объяснить странную реакцию чар, выявляющих модификацию удачи: они обнаружили эти следы, но не обнаружили их ни на чём конкретном. Если это зелье... эта эктоплазма — подобно тем неуловимым нейтрино, о которых так любят рассуждать нынешние магглы — просто проходит сквозь всё, кроме тела самого мага, исполнившего заклятие — то понятно, почему она ни на чём не осела. Она просто просочилась сквозь снег и почву, со временем рассеявшись в пространстве. Потому-то выявляющие чары и зафиксировали модификацию удачи, но не смогли выявить, чем... Ну либо, это — и не плазма вовсе, а какая-то иная форма магии. Директор же предупредил: мы ступаем на неизведанную территорию. И если так, то... Гарри, сам того не зная, в стремлении создать оружие против этих тёмных тварей — случайно приоткрыл завесу тайны, показав, что существует целый раздел магии, о котором всемирная общественность даже не догадывается. И если это так, если это была НЕ плазма — то это открытие ещё более судьбоносно. Оно значит, что на удачу можно влиять и без варки зелий тоже. А следовательно, невозможно отследить сотворение таких чар, ведь никто никакого зелья — даже не пытается варить. И тот, кто первым научится взаимодействовать с этим пластом магии — по сути, нарисует на себе мишень. Ох... Как только общественность об этом узнает — она потеряет последние остатки цивилизованности и последние отголоски человеческого лица. Всякие Фаджи — только на сей раз, всех стран мира сразу — под сладострастное улюлюканье своих избирателей, бьющихся в исступлении от массовой истерии — в едином порыве упрячут Гарри куда подальше. И уже там, во мраке неподотчётности, подвергнут бедного парня самым бесчеловечным экспериментам. Парня, который и так должен быть ужасающе несчастным в свои юные годы — чтобы быть похожим по духу на ту, кто из невыразимых (а для простого человека — даже непостижимых) отчаяния и беспомощности сотворила Патронус. Люпин не верил в легенды об этой крайне неоднозначной фигуре... И даже до сих пор сомневался, что в те времена дремучего невежества такое открытие могла сделать ведьма, а не маг. Но он верил в то, что магию подобной мощи, призванную защитить тебя от — буквально — душераздирающей боли, мог создать лишь тот, кто с такой болью знаком не понаслышке. Будь это хоть «он», хоть «она». Поэтому теперь, зная о существовании этого побочного эффекта — они, Орден Феникса, просто обязаны изучить это заклятие как можно тщательнее и скорее. Действуя на опережение. И при этом — во что бы то ни стало, они должны уберечь Гарри от загребущих лап Министерства, обращающего в тлен всё, до чего оно дотрагивается. Ведь даже благовидные, на первый взгляд, начинания — чёртовы бюрократы всегда умудряются превратить в рецепт ада на земле. Как та их программа по адаптации оборотней, в итоге превратившаяся — буквально — в отлов всех «неблагонадёжных граждан». С выдачей им волчьего билета — вот уж точно, тут эти слова подходят как нельзя кстати... «Так, собраться! Не время жалеть себя любимого. Сейчас — под угрозой Гарри.» Общий план действий Ордена, к счастью, сегодняшнее открытие не меняло. Но куда красочнее обрисовывало уровень угрозы, которую они колоссально недооценили. А значит, в корне пересматривались планы частные. Зная об Ультусе то, что теперь знают они — Министерство не будет церемониться с Гарри, даже для вида. А после этой статьи Скитер, придумавшей очень удобный предлог, позволяющий измываться над парнем сколько угодно — у них, и вовсе, развязаны руки. Ведь если наречь Гарри больным извращенцем — то в глазах общественности он уже и не совсем человек. И там уже никто не будет разбираться, правда это или нет. Рядовой читатель — не знает ведь, каков Гарри в жизни! Он знает лишь то, что написано в Пророке. А там — весьма красочная картина. И, хоть лично Римус ничего не имеет против этих ненормальных, когда они к нему не лезут — широкая публика, увы, далеко не таких прогрессивных взглядов. Даже будь это правдой — кое-как Римус, наверное, нашёл бы способ продолжить общение с Гарри. Всё-таки, сын его лучшего друга... хоть и, получается, уже не сын, потому что не совсем парень — ну и что? Мало ли, какой придурью он там бесится за закрытыми дверями? Главное, чтобы не выпячивал эту свою ненормальность... «Опять не туда занесло! Собраться!» Нет, Люпин знает Гарри. Он — точно не из этих. Чёрт возьми, а эта сука знает своё дело, раз даже в голову Римуса смогла на миг заложить сомнения насчёт такого порядочного парня... Примерно с такими мыслями Люпин проходил весь день, параллельно утонув в массе важной, но совершенно непримечательной организационной работы для Ордена. А под вечер, когда все запасные планы были проработаны и все причастные были предупреждены самыми неотлавливаемыми способами связи — он обессиленно рухнул на кровать... и его накрыла ещё одна далеко не радостная мысль.

***

Он вспомнил про старого друга. Про друга, который, как Римус считал все эти годы, его предал. Но на самом деле — это он, сам Римус, предал его. Это он поверил в те доказательства, которые его сознание никак не хотело принимать, но которые оно, тем не менее, приняло. Это он все эти годы время от времени навещал могилу Питера — редкостной мрази, как выяснилось теперь — но ни разу... НИ РАЗУ в его голову не пришла мысль наведать друга, заточённого в Азкабан. Друга, который никогда не выдавал Джеймса и Лили. Друга, который ВСЕГДА был готов прийти на помощь самому Римусу, с каким бы несчастьем тот ни столкнулся. Даже когда друзья узнали о том самом горе Люпина — это ведь с подачи Сириуса они решились стать анимагами, чтобы поддержать его. И чем им отплатил этот «друг»? Не смог уберечь одного, оставил второго гнить в Азкабане. И поверил тому единственному третьему, кто в итоге оказался конченной крысой. Да уж, хорош друг! Прямо-таки образец для подражания! Видать, справедливо с ним обошлась судьба. Правда, покарав его не после такого предательства, а до. Ведь она — судьба — если и существует вообще, то существует вне времени. Для неё — нет никаких «до» и «после», поэтому для рядового мага причина и следствие — могут запросто поменяться местами. И, видать, масштаб вины Люпина оказался слишком велик, чтобы карма настигла его лишь после его проступков. Покарай она после — он бы за всю жизнь не смог своими мучениями и близко расплатиться за то, что допустил. Даже все эти годы, в которые ты раз в месяц всего лишь превращаешься в ЭТО — не сравнятся с тем, чтобы лишиться жизни вовсе. Или медленно угасать, теряя остатки рассудка в Азкабане. Конечно, как только Римус узнал о том, что Петтигрю жив — он сделал всё от него зависящее, чтобы хоть как-то искупить вину, защитить друга и — не без помощи Дамблдора — помочь ему вернуться. Но даже узнал Люпин об этом — не по собственной инициативе, а благодаря Гарри, в котором та же жестоко ироничная, но справедливая судьба помогла расцвести неугомонности Джеймса. Получается, даже здесь — на помощь Сириусу вновь пришёл Джеймс, его наследие, а не вечная обуза их легендарного квартета. Не раздобудь Гарри (хрен пойми, как вообще!) эту утраченную карту — и Сириус, даже сбежав, всё так же был бы вынужден скитаться по миру истинным Бродягой, неспособным рассчитывать на поддержку того, кто, вроде как, клялся быть ему верным другом. В лучшем случае — бедняга Сириус так и остался бы до самой смерти заложником своей ложной репутации. А в худшем — сам Римус приложил бы руку к его повторной поимке. Ведь он же знает, куда тот мог податься. Да, к счастью, теперь — Римус направит это же знание во благо, но ведь всё могло бы...

***

Посреди ночи в личных покоях профессора по защите от тёмных искусств раздался сигнал тревожного заклятия. А через секунду — и сам профессор, доселе погруженный в свои мысли, мелькнувшим коршуном пронёсся по пустому учебному кабинету, устремившись к границе школы. Так отчаянно, задыхаясь от нехватки воздуха, но при этом не переставая время от времени невербально накладывать ускоряющие чары — он в своей жизни мчался куда бы то ни было лишь однажды. И это было всего несколько дней назад. В последний день перед выходными. В пятницу. В день Хогсмидского Инцидента, когда он бежал со всех ног спасать студента — ещё даже не зная, что этим студентом был Гарри — из лап дементоров, надеясь, что ещё не слишком поздно. Спустя лишь пару минут на границе территории в ночной тиши раздался внезапный звук трансгрессии — а через миг даже его эхо полностью растворилось, скрывая последние следы этого — во всех смыслах — поворотного момента.

***

Домовик шарился под раковиной, как обычно, вполуха прислушиваясь к обстановке в фоновом ожидании заветного момента. Как вдруг... ему вновь послышалось, будто кирпич шаркнул по двери, выдвигающейся из остального дома. Щелчок пальцами, пара хлопко́в — и вот уже эльф у окна, встаёт на цыпочки, чтобы в очередной раз убедиться, что его просто подводит его старый слух. Но... Неужели? Неужели он ждал не зря? На тёмном неосвещённом пороге, едва различимо в ночи — стоит, нервно озираясь, исхудавший маг. Приглядевшись, домовик узнаёт в нем... Да ладно! Не может быть! Самого хозяина? Вот это везение! Столь желанный момент настал! Встрепенувшись от предвкушения сладкой мести, Кричер перемещается прямо к двери — чтобы собственными глазами увидеть лицо Сириуса Блэка, когда тот осозна́ет, что дом, в который он вернулся — до сих пор вовсе не пустой, и тут его ждёт знатный сюрприз. Шуршание последнего кирпича, царапнувшего выдвигающуюся дверь. Тихий глухой удар, знаменующий окончательное появление подъезда снаружи. Старый эльф расплывается в злорадной ухмылке и невольно потирает руки от нетерпения. Щелчок ручки, резко высунувшейся с той стороны. И в тот же миг — дверь стремительно распахивается. Маг — тощий настолько, что больше похож на скелет — сперва пытается сделать шаг, но увидев своего домовика — замирает в растерянности. И эта реакция — бесценна. Эмоции переполняют эльфа. Не в силах больше сдерживаться, он яростно выпаливает на одном дыхании: — Любители грязных выродков! Так осквернить память моей госпожи! Кричер этого не забудет! Все получат по заслугам! Хозяин по-прежнему в смятении. И это прекрасно. Это значит, что сюрприз удался́ на славу. — Хозяину нужно скорее пройти внутрь! Хозяина могут заметить. Кричер так ждал! Так ждал! И дождался! Теперь хозяин покажет этим отребьям их место!

***

Примечание: Кто не в курсе, Кричер (Кикимер) по-английски пишется как Kreacher. И это — не до конца переводимая игра слов, потому что в русском всё всегда пишется примерно так, как слышится. А в английском — возможно совсем другое написание. Если опустить вот эту непереводимую часть (в которой тоже заложена особенная издёвка), то имя Кричера — это, буквально, «Существо» или, скорее, «Тварь». Да, весёленькое семейство Блэков нарекло домовика так, чтобы он сам был вынужден всю жизнь называть самого себя не иначе, как Тварью: «Тварь повинуется...», «Тварь просит госпожу...», и т.д. Всякий раз, как кто-то в дальнейшем будет озвучивать имя домовика — для полноты картины представляйте, как это звучит, если вместо «Кричера» подставить «Тварь».

***

Первая фраза домовика повергает Сириуса в шок. А вторая — в откровенный ступор. Но сейчас — уж точно, не время терять самообладание. Он и так концентрируется из последних сил... теперь — даже не уверенный в том, что всё ещё концентрируется, и дряхлый домовик — это не очередная галлюцинация. Испуганно оглянувшись ещё раз, беглый заключённый видит фигуру мракоборца, приблизившуюся настолько, что даже в тени — его вот-вот заметят. А с другой стороны — путь к отступлению перекрыл ещё один боец Министерства, также на полпути к убежищу... пока из арки позади анимага — выбегает и третий. Вся площадь Гриммо оцеплена. Нет времени на размышления. Тем более, когда они даются с таким трудом, сиюминутно от тебя ускользая. Влетев внутрь, Сириус быстро закрывает за собой дверь, в конце резко её поймав, прикрыв до конца настолько беззвучно, насколько это возможно — и со вздохом облегчения защёлкивает замок. А затем — столь же стремительно разворачивается, прижимается к двери спиной и, упираясь руками и ногами в стены узкого коридора, подпирает её собственным телом. Запыхавшись, он невольно сгибается, когда слышит сзади пару едва различимых голосов, вступивших в диалог. — Кричер верил, что хозяин вернётся... — Цыц! — сквозь зубы шипит беглец. — Да, хозяин, — отвечает ехидным шёпотом домовик и, кряхтя, склоняется чуть ли не до пола. — Кричер повинуется! Сириус, резко опомнившись, вылетает в соседнюю дверь. Оказавшись в столовой комнате, пришедшей за годы в тот же упадок, что и вся остальная квартира, он устремляется к окну и, осторожно выглядывая из-за занавесок, прислушивается. — ... выдернули нас, конечно, — заканчивает фразу высокий плечистый мужчина угрожающей внешности. — Ага. Совсем стыд потеряли. Праздники же!.. А ты тут как оказался? Ты ж другой район патрулируешь. — Да... мне показалось, что следящие чары на Блэка сработали. Пошёл проверить. — Хммм... У меня тоже. Обнаруживающее заклятие так... как бы... булькнуло — и снова заглохло. — У меня так же. Фигня какая-то... Опаньки, какие люди! — О чём сплетничаем, девочки? — Нахер иди. — И тебе тоже привет. Так что тут за собрание? — Не собрание. У нас обоих чары слежки, похоже, сбоят. — На Блэка сработали? — Ага. У тебя тоже? — Ну да. Я ещё удивился: с чего бы вдруг? Его ж недавно на границе с Шотландией видели. — Во-во. Но раз сработало — надо проверить... Чёрти-что с магией творится последние дни. — Из-за Поттера, наверное. — Так, не гони на салагу. Ты «Пророка» начитался, что ли? — Да что гнать? Ты слышал, что на заседании произошло, когда его вызывали? — Только обрывками. И наша работа — не на слухи опираться, а на достоверные сведения. — Так вот тебе достоверные: девок в Прорицаниях после этого так накрыло, что они массово на больничные поотваливались. Я сам пару заяв видел. А из наших — парни, кто с ними сталкивался, сказали, что там весь отдел на вид — ваще еле живые. Реально, будто ходячие трупы... И невыразимцы — тоже после заседания носятся, как угорелые. Говорю: что бы там ни произошло, но с тех пор всю магию — конкретно лихорадит. — А насчёт невыразимцев — не пытался через Фишера выведать, что там у них? — А чо сразу я? Ты с ним чаще общаешься — ты и спрашивай... — Подумаешь, пару раз повёл себя с ним гостеприимно в нашем отделе — а меня уже в его дружки записали. Ничего я с ним не общаюсь! — Ой, запарили. Хватит цапаться на эту тему. Никто у нас с этим мутным типом не братается. И вообще, вы бы в любом случае не смогли его об этом расспросить. Он пропал куда-то. — Хм... Ожидаемо. Он же на заседании прямо в момент инцидента присутствовал. Видать, его накрыло похлеще, чем прорицательниц. Я бы тоже пропал после такого. И потребовал бы отгул на месяц. Оплачиваемый, ессес-с-сна. — Ему только три дня дали... ну, в довесок к праздникам. И — нет. Он не дома. Поговаривают, он прям с концами пропал. Так, что его даже поисковые совы найти не смогли... — В смысле? — В прямом. Отправляли за ним сов — чуть ли не сам шеф отправлял — а они его не нашли. — Реально, чёрти-что творится... Ещё и эта облава сегодня. На «возможного свидетеля», ага! Будто мы все не догадались, о ком речь. — Тут — согласен, — нехотя кивнул тот, кто ранее призывал коллег не опираться на слухи. — Ещё и сразу после того, как весь а-ноль резко вызвали — и хуй пойми, куда. Мутная какая-то история. Думаешь, Скримджёр мог, и правда, на МакЛаггена облаву устроить? Они ж дружат, вроде. — Дружат, не дружат — ты ж его знаешь. Хоть мать родную без проблем будет на сыворотке допрашивать, если решит, что есть весомые основания. Тут, видимо, были. — Если были — то, честно говоря, я рад, что он впервые за столько времени ошибся. Конкретно тут... боюсь представить, какая бойня бы состоялась, если бы, реально, приказали эту цитадель штурмовать... Вы, кстати, в курсе, где она? Где конкретно. — Не-а. Вроде, сам Скримджёр давным-давно потёр о нём записи. За какие-то там неофициальные заслуги. Знаю только, что этот блядун обитает где-то рядом с Министерством. — Ага. Я тоже нечто подобное слышал... И согласен: хорошо, что пронесло. — Да уж... Ну и неделька. — А теперь, вот, прямо в рождественскую ночь — половиной отдела дежурить. Парни, точно чо-то затевается. — Так. Не мути воду. Скримджёр, как обычно, просто перестраховывается... наверное. — Ага. Как там по протоколу? «Меры, сообразные возможной угрозе»? Правда это или нет — но ВОЗМОЖНАЯ угроза от Поттера, если он реально тот, кем его называют — охуеть какая. Вот шеф всех и повыдёргивал. — Параноик он, блин. А отдуваться за его придурь — нам. — Сам он — тоже, кстати, на дежурстве. Со вчера. Вторые сутки подряд. Мне Тонкс сказала. — А к чему там по итогу привела её наводка на Поттера? — Ни к чему. Кстати, вот: ещё один пример. У неё — тоже чары сбоят. Сказала, что ложная тревога... правда, тогда непонятно, где она полтора часа шлялась. — Да где-где... Перепроверяла всё по десять раз. Она ж у нас протеже, вся в «папика». — Какого ещё «папика»?.. Ты про шефа, что ли? — Ну а про кого? С чего вдруг ей одной такое особое отношение? — Может, просто с того, что девка? В нашем-то коллективе. — Ага. Именно. С того, что девка. И с того, что кое-кто с ней спит. У него, похоже, стояк на метаморфов. — Скримджёр её по блату, думаешь, продвигает? Вот он — и по блату? — Ну а за какие ещё заслуги? Я только две заслуги вижу. Вот одна, — он изобразил на себе женскую грудь. — Вот вторая... Ну ещё волосы розовые, да... Хм. Если призадуматься, я б тоже вдул. — Да кто ж тебе даст! Она, вон, от статусных мужиков течёт. Сперва дослужись до шефа — а потом уже шары и подкатывай. — Да неее... Парни, я всё равно не верю, что он с ней спит. Кто угодно — но не Скримджёр. — Ну-ну. Святая наивность! Рано или поздно все оступаются — особенно, если ты при власти... и если в деле замешан секс. Ты вспомни статистику по убойному. Кто там у нас всегда глав... Три мужчины в идентичных серых плащах-пальто резко замолкли и выпрямились по струнке. Синхронно, отточенным движением, все трое расстегнули верхнюю пуговицу и достали из-за пазухи одинаковые медальоны. Открыв их, они взглянули внутрь и столь же синхронно отдёрнулись с испуганно округлившимися глазами, будто оттуда на них хлынул невидимый поток. — М... Мы... — после КРАЙНЕ затянувшейся паузы неуверенно заговорил один так, словно пытался осторожно вставить слово в яростную тираду. — С... Сэр... — попробовал встрять второй. — Да... — подключился третий и торопливо добавил оправдывающимся голосом. — Но у нас сработали... н-... н-на Блэка... — мужчина снова замолк посередине фразы, тактично пытаясь закончить её — и через несколько секунд торопливо добавил. — Да... они. Покорно выслушав, видимо, ещё одну колоритную ремарку, они хором выпалили: — Так точно! После ещё одной короткой паузы один из них — самый низкий — тот, который прибыл на место последним, отрапортовал: — Нет, не обнаружено. Но мы ещё... — судя по тому, как он замолк, с той стороны вновь раздался набор бесценных указаний. — Так точно! — через несколько секунд повторили они и, кивнув напоследок, столь же синхронно закрыли свои медальоны, а потом — с облегчением выдохнули. — Ну что, всё ещё верите, что этот деспот может хоть кому-то дать поблажку? — с издёвкой переспросил второй. — Так он нас за дело. Реально же патрульные зоны покинули... Ну, мы, — он указал на себя и своего низкого коллегу, который стоял от него сбоку. — А ты тут задержался — тоже не по служебной необходимости. — Да и он, к тому же, вторые сутки на ногах, — подхватил сам невысокий мракоборец. — Можно понять. Я бы тоже бешеный был. — Ладно. Неплохо попиздели — но, реально, давайте по постам. — Ага. До связи. Пожав друг другу руки, коллеги разошлись в те же стороны, из которых пришли.

***

Измученно вздохнув дрожащим голосом от облегчения, Сириус повернулся спиной к батарее и обессиленно сполз по ней на пол. — Эти приспешники выродков искали хозяина? — уточнил эльф, который до настоящего момента, похоже, молчал через силу. — Да, — раздражённо бросил тот своему домовику-расисту. — Но хозяин от них скрылся? Кричер верил в хозяина! Госпожа не верила в хозяина, но Кричер всегда верил! Кричер знал, что хозяин на правильной стороне. Просто он очень хитёр. Теперь хозяин накажет мерзкий сброд!.. Бедная моя госпожа... Знала бы она, во что эти ублюдки превратили её наследие... Какому отребью теперь позволено шляться по улицам и даже — тьфу! — работать в Министерстве волшебников. Кричер сам видел эту мерзость... Ходят такие важные... Никчёмные выродки! Но хозяин теперь им покажет! Хозяин же для этого сбежал из плохого места. Хозяин их покарает. Всех их покарает! Так же, как он покарал предателей крови, когда они помешали нашему Господину очистить мир от гадости. Хозяин ведь никак не мог знать, что их отродье окажется... — ЗАТКНИСЬ! — несмотря на невыносимую усталость, в ярости выпалил Сириус. — Кричер просит прощения, — вновь, кряхтя, домовик опустился на колени и упал ниц. — Хозяин так устал... Кричер просто очень рад. Кричер так ждал, так ждал... Теперь хозяин сможет поставить на место... — ЗАТКНИСЬ, Я СКАЗАЛ! — Да, хозяин! — он коварно ухмыльнулся от уха до уха, безгранично счастливый оттого, что его хозяин обращается с ним именно так, как и подобает вести себя истинному наследнику дома Блэков. — Кричер повинуется, — лишь на этих словах он, действительно, замолк.

***

Несколько минут Сириус сидел в тишине, осознавая произошедшее. Ему удалось. Непонятно как, но ему удалось! Без палочки, лишь с тем сломанным огрызком, который он нашёл в Хогсмиде, от которого в деле — всё равно не было никакого проку. На своих двоих... вернее, на четверых — но он смог добраться до Лондона. И ни разу не попасться... если не считать столкновения с той визгливой бабой-магглом... если это столкновение ему не приснилось и не померещилось. Он наконец-то в тепле, хоть и вздрагивает до сих пор, съёжившись — но это, скорее, с непривычки. Он наконец-то сможет принять душ. И... И даже... Бородатый маг прослезился. ... и даже нормально поспать. Если от этого заброшенного дома хоть что-то сохранилось за минувшие годы — то даже в кровати! Всё наконец-то позади... — Кричер кается за непослушание... Но Кричер хочет сказать... Кричер хочет предложить хозяину ужин... Тот, кто считает, что в любой ситуации можно сохранить лицо и продемонстрировать веру в свои идеалы, не опускаясь до уровня дикаря — просто никогда не сталкивался с настоящей пыткой. В определённых обстоятельствах — любой превратится в животное. Тощий маг, только что желавший собственноручно придушить домовика за сказанное ранее — резко уставился на того ошалевшим взглядом. — ... Хозяин должен быть очень голоден. Кричер готовился к возвращению хозяина. Кричер кое-что припас. Кричер сам раздобыл продукты. Стащил у мерзких выродков. Хозяин хочет приказать Кричеру, чтобы Кричер приготовил ему ужин? Тот, на миг замерев в неверии — смог ответить лишь жадное: — Да! Немедленно! — Кричер приготовит... Кричер рад стараться. — Где еда? — уставившись таким же одуревшим взглядом, выпалил он, хватая эльфа за грудки. — Кричер кается. Кричер не знал, когда явится хозяин. Еда не готова. Кричер сейчас всё приготовит... — ГДЕ ПРОДУКТЫ? — Кричер спрятал их в чулане. Без единого слова Сириус рванул туда, а когда опомнился — уже яростно пожирал в темноте немытую морковь вместе с землёй. Придя в себя, он остановился и оглянулся по сторонам. Чулан был набит различными овощами — местами, подгнившими. Но по большей части — вполне себе свежими. В углу стояло ещё несколько бутылок непонятно с чем: в темноте было невозможно разглядеть. С трудом отрываясь от утоления невыносимого голода, наследник Блэков через силу заставил себя остановиться. Он знал: при таком истощении, если резко обрушить на пищеварительную систему такую нагрузку — это может привести и к отравлению. А в его состоянии — это чревато самыми мучительными последствиями, вплоть до смерти. Но даже зная это, ему пришлось приложить недюжинные усилия, чтобы разум одержал верх над первобытными инстинктами выживания. — Кричер! Приготовь что-нибудь быстро! Очень быстро! Что-нибудь лёгкое. — Хозяин очень-очень голоден, — послышалось с кухни под грохот какой-то металлической посуды. — Хозяину надо не быстро, а много! Надо, чтобы было тяжёлое... — Не в этом смысле лёгкое... Хотя и в этом тоже. Мне нельзя сразу много. Приготовь из лёгких продуктов... Лёгких — в смысле, чтобы легко переваривалось. — Кричер понял! Кричер сделает куриный отвар, которым он отпаивал госпожу перед её кончиной. Бедная моя госпожа... На словах «куриный отвар» у Сириуса невольно потекли слюнки, и он громко сглотнул. — Да. Давай его. Только быстро! — Кричер всё сделает! — услышал Сириус, через силу выходя из чулана, чтобы быть подальше от искушения. Всё ещё не веря в то, что это таки случилось, он растерянно оглянулся по сторонам, стоя в тёмном коридоре, в котором, похоже, давным-давно никто не проверял освещение. А потом — маг, как отчаянный, сорвался с места и помчался вверх по лестнице — на второй этаж, в ванную. Через несколько минут, смывая с себя ту невыносимую вонь, которая окутывала его все последние месяцы, он, сев на корточки под потоком душа, обнял колени и просто заплакал. «Это позади. Всё уже позади. Дальше будет легче.»

***

Трапеза прошла в кромешной тишине. Самому Сириусу было совсем не до разговоров. А домовик — с третьего раза всё-таки захлопнул свой поганый рот и лишь с восхищением наблюдал, как жадно поглощает его бульон вернувшийся хозяин. Наконец, когда голова уже начала хоть сколько-то соображать, и мозг понял, что еда — это теперь не единственный приоритет, истощённый маг попытался оценить ситуацию трезво... насколько это возможно в его состоянии. Сириус не рассчитывал, что старый домовик доживёт до его возвращения и, к тому же, его так и не заберут чиновники из управления популяциями. Уж теперь-то — беглый преступник понял, с чего вдруг этот дряхлый хрыч принял его столь радушно. Видать, все эти годы — он знал лишь то, что Сириус якобы сдал друзей Сами-Знаете-Кому, и домовик счёл это проявлением «истинных» убеждений наследника Блэков. Теперь же — он явно рассчитывал на то, что его хозяин, всё-таки «показавший своё истинное лицо», возглавит новую волну геноцида магглорождённых. От одной мысли об этом — было противно. Но прямо сейчас — Сириус был слишком слаб, чтобы спорить. Даже с домовиком. Однако, и отыгрывать эту тошнотворную роль — он тоже не собирался. Во-первых, потому что это тоже потребует неистовых усилий по непрерывному переламыванию самого себя. А во-вторых — потому что он и не сможет отыгрывать это убедительно. Но и приказать Кричеру засунуть себе в жопу все его надежды, прямо сказав всё, что он думает по этому поводу — Сириус тоже не мог. Как ни унизительно это было осознавать, но прямо сейчас — его жизнь зависела от домовика. От домовика-расиста, страстно мечтающего о мучительной смерти для всех «неугодных» во имя «памяти» шизанутой мамаши Блэков. — Значит, так, — наконец, произнёс вернувшийся хозяин. — Кричер, раз ты всё ещё тут — то ты поклянёшься мне в своей полной и безоговорочной верности. — Кричер клянётся! Кричер рад служить хозяину! Кричер его ни за что не предаст! — Пока — так, да. Но потом — поклянёшься по-настоящему. Через заклятие Непреложного Обета. А если я забуду — напомни. Приказываю!.. Прямо сейчас — я практически без магии: этот обломок ни на что не годится, — он взглянул на кончик сломанной пополам палочки, валяющийся на столе. — Завтра с утра я постараюсь раздобыть нормальную, и как только... — Кричер это предвидел! — эльф аж подпрыгнул от восторга, но, приземлившись, согнулся, схватившись за спину. Кряхтя, он продолжил. — Кричер украл запасную палочку для хозяина. Стащил её у грязного отребья, которое теперь берут в Хогвартс... Бедная моя госпожа, таких выродков теперь туда пускают... — Хватит брюзжать! Давай палочку сюда. Щелчок пальцами с перемещением туда-обратно — и вот уже домовик протягивает главный магический артефакт в форме полированного сучка, две ветви которого переплелись вокруг общей оси. Попробовав палочку в руке, Сириус сделал несколько взмахов, привыкая. Затем — призвал простенькое заклинание воздушных пузырей. — Грубовата. Но сойдёт. — Кричер знал, что палочка не очень подойдёт хозяину, но ничего лучше украсть не смог. Кричер молит хозяина не наказывать его слишком грубо. Ещё пара взмахов. Занавески сперва сами собой задрались, открывая окна, а потом — опустились обратно. И ещё. Кухонный кран открылся, а посуда пришла в движение, начиная споласкиваться. — Нормально. Управляемо. Иди сюда. Пока не забыли. Эльф поспешил выполнить приказ. Сириус нехотя взял его руку. — Вот теперь — ты поклянёшься, что не сдашь меня никому. — Кричер не посмел бы! Кричер убережёт хозяина от любителей выродков... — Захлопнись уже! Отвечай только на то, о чём я тебя прямо спрошу. Я тебе сейчас задам несколько вопросов. И я приказываю тебе ответить «клянусь» на каждый из них. — Кричер с радостью... Из коридора послышалось, как входная дверь неожиданно распахнулась. А через секунду — резко отворилась и дверь на кухню. В проёме стоял маг среднего роста в сером плаще-пальто. Сириус попытался обезвредить неприятеля, но пойманный врасплох, да ещё и с незнакомой палочкой — ясное дело, он был в заведомо проигрышном положении. — Остолб... Договорить он не успел. Опытный боец отточенным движением невербально призвал целую очередь заклинаний разом. Сперва — Протего, отразившее какую-то магию, которую в него уже метнул домовик. Затем — Экспелиармус, выбивший палочку из рук беглого преступника. Третьим из палочки неприятеля вырвалось, похоже, Депульсо: оно отшвырнуло вновь замахнувшегося эльфа, который вре́зался в стул и вместе с ним перевернулся. И в завершение — последовали два столь же стремительно исполненных парализующих заклятия, заставивших и Сириуса, и Кричера оцепенеть в тех позах, в которых они оказались. Один — застыл, перевалившись через стул. Другой — так и остался сидеть за столом, когда мужчина в длинном сером пальто, настороженно замерев и, видимо, окинув тёмную кухню взглядом, опустил палочку и угрожающе шагнул вглубь помещения.

***

Кучерявый затылок уже давно коснулся подушки, но сна у его обладателя — до сих пор не было ни в одном глазу. Ни облегчение оттого, что завтра не надо вставать рано, ни уютное рождественское застолье — сегодня не радовали парня так, как следовало бы. Все его мысли вращались вокруг одного-единственного вопроса: «Почему?» «Ну вот почему!.. Почему тот, кто мне наконец-то открылся и с кем мы провели самую незабываемую встречу — вдруг так внезапно пропал?» Третьекурсник лежал, уставившись в потолок. «Понятно, что с моей стороны это — буквально, мечта, каким-то чудом ставшая явью. Но ведь и он сказал, что ему тоже всё понравилось!» В ночной темноте был слышен лишь лёгкий ветерок за окном, да снег, время от времени ударяющийся в стекло. «Тогда почему пропал — вот так? Почему не сказал даже ни слова? Ну вот почему! Он же обещал, что у нас это — только начало.» Смуглый парень поворочался и перевернулся на бок, подложив руку под голову и столь же рассеянно вглядываясь теперь уже в стену. «Ясное дело, что со всем этим — тут вот ваще не до прощаний. Да, ситуация — совершенно дикая. Но ведь мог хоть словом обмолвиться! Хоть намекнуть!.. Да хотя бы постфактум — записку отправить, что ли!» В его расфокусированном взгляде уже проступило болезненное осознание той истинной причины, из-за которой столь молчаливое исчезновение парня его мечты задело его так сильно. Но вот мо́згу — ещё лишь предстояло понять то главное, вокруг чего на самом деле кружили все эти мысли. «Он же сам сказал, что мы теперь — друг другу не чужие люди!» Темнокожий парень сам не заметил, как его сердцебиение участилось. «Ну хоть парой-то слов попрощаться — можно же было? Хоть передать через кого-то!.. Или объясниться? У нас ведь это был не просто перепихон на раз... Мы, конечно, подробно это не проговаривали, но он ведь сам всё понял...» Брюнет невольно облизнул отчего-то пересохшие губы, окатив их ни с того ни с сего задрожавшим горячим дыханием. «Гарри, ну ты ведь не слепой... Ты сам всё увидел... Ты же увидел, что я... что ты... что это было классно... но ты не просто нравишься... что я хочу... что...» На глазах вдруг навернулись слёзы. «Что я тебя люблю...» У Дина Томаса округлились глаза, когда он невольно повторил эти же слова уже вслух, осознавая их смысл до конца. «Блядь! Я тебя не просто хочу. Я тебя люблю.» Лишь теперь все неотвеченные вопросы испарились в ночной темноте, оставив парня наедине с этим осознанием.

***

Кучерявый затылок уже давно коснулся подушки, но сна у его обладателя — до сих пор не было ни в одном глазу. Ни облегчение оттого, что завтра не надо вставать рано, ни уютное рождественское застолье — сегодня не радовали парня так, как следовало бы. Все его мысли вращались вокруг одного-единственного вопроса: «Почему?» «Ну вот почему!.. Почему тот, кто мне наконец-то открылся и с кем мы провели самую незабываемую встречу — вдруг так внезапно пропал?» Третьекурсник лежал, уставившись в потолллл◀◀◀⏸⏪%s ▶ [Мониторинг] ❌ Критическая ошибка:       Аномалия типа <ДежаВю>: Полное повторение фрагмента истории. Длительность: 510+ токенов. Переполнение контекстного буфера L0.       Критическая угроза: Невыявленная рассинхронизация линии времени.       Возможно появление второй экстремальной угрозы (срочность: реального времени [2.71*10^-13 с]) при неразрешённой активной угрозе (уровень: экстремальный, вероятность: экстремальный). ▶ [Архив] ⚠ Предупреждение: ложный запуск исключения. Причина:       Угроза отсутствует. Причина:             Естественный ход линии времени. Детали:                   Известное случайное совпадение. ID записи в базе данных: 0x3371FAA_◀%d ▶ [Ядро] Перехват и удаление из журнала исключения <КритическаяОшибка #0xEE42AC...>.       Возврат статуса демону мониторинга: <УгрозаУстранена (ложное срабатывание)> ▶ [Мониторинг] Пропуск повторяющегося события... ▶ [Индексация] Пропуск повторяющегося события... ⏯⏩▶▶▶ Брюнет невольно облизнул отчего-то пересохшие губы, окатив их ни с того ни с сего задрожавшим горячим дыханием. «Теренс, ну ты ведь не слепой... Ты сам всё увидел... Ты же увидел, что я... что ты... что это было классно... но ты не просто нравишься... что я хочу... что...» На глазах вдруг навернулись слёзы. «Что я...» А теперь глаза у Блейза Забини — округлились от ужаса, когда он невольно проговорил следующие слова уже вслух, осознавая их смысл до конца: — ... я тебя люблю. «Блядь! Я тебя не просто хочу. Это не просто развлечение... Я тебя люблю!» Он вскочил на кровати, резко согнувшись вперёд. — Бля-я-ядь... — повторил он вновь вслух — настолько трясущимся голосом, что, казалось, вот-вот реально заплачет. Застыв в ступоре на несколько секунд, он обессиленно рухнул обратно. «Только не сейчас!.. Только не это!.. Ну почему именно с ним!.. Это так несправедливо!..» В просторной пустоте аристократичной комнаты раздался лишь тихий, едва слышимый, но невозможно болезненный полустон-полувсхлип: — За что?.. А затем — легендарный интриган и гроза всего Слизерина — лишь беспомощно сжался в позу эмбриона и бесшумно заплакал в прижатые колени. ВОТ ТЕПЕРЬ — он действительно осознал весь груз зловещих слов «я тебя люблю». Так истинно, как это мог прочувствовать лишь наследник дома Забини. А после таких новостей, будто этого было мало, завтра — ещё и предстояло собраться с товарищами насчёт того, чего теперь ждать от Поттера...

***

Сириус, пойманный в парализующее заклятие, лишь с ужасом ожидал, что теперь с ним сделают внезапно нагрянувшие мракоборцы... Или не внезапно? Может, Кричер с ними заодно? Просто сделал вид, что не в курсе: чтобы выведать, КАК его бывший хозяин смог оттуда сбежать... — Так-так, Сириус... Видо́к у тебя потрёпанный, — раздался в тишине чем-то отдалённо знакомый голос. — Плоть отражает скрытое безумие, да? Беглец, неспособный ни ответить, ни сдвинуться с места — не сразу понял, отчего это ворвавшийся боец Министерства обращается к нему так панибратски. Они же никогда не называли его по имени. Для них, когда они посещали Азкабан для проверки — он всегда был либо «Блэк», либо «заключённый», либо «эй, ты»... Как вдруг — до него дошло, кому этот голос принадлежит. — Здравствуй, дружище, — замявшись в неловком молчании, произнёс Люпин уже совсем другим, вкрадчивым тоном. — Не бойся. Я не собираюсь тебя сдавать... Сейчас, одну секунду. Закрою дверь. С этими словами он скрылся из вида, а через миг — из коридора послышался щелчок замка́. — Прости, что вот так ворвался... и начал... — он снова замолк, подбирая слова и нервозно теребя в руках палочку, — с такого. Я предполагал, что ты можешь отреагировать... сообразно ситуации. Но от меня — тебе ничего не угрожает. Сейчас сниму заклятие... только не бросайся на меня сразу, ладно? В тот же миг он сделал обещанное. Хоть Сириус уже более не был связан заклятием, но он по-прежнему сидел, замерев в смятении. Незваный гость продолжил: — Я про тебя знаю... — ещё одна виноватая пауза. — Прости, что не поверил тебе тогда. Но теперь — верю. Я знаю, что ты на самом деле не причастен, а во всём всегда был вин... — Здравствуй, Римус, — перебил его мужчина, безумно выпученные глаза которого можно было заметить даже во мраке ночи. В пугающей манере — он, как одержимый, в нетерпении выпалил. — Я нашёл его! — Я знаю. — Он в Хогвартсе... — Был в Хогвартсе. Я знаю. — Убьём его! — Тебе решать. Но, возможно, стоит подумать перед тем... — Ты нас прервал, — внезапно перескочив с мысли на мысль, раздражённо перебил его Сириус. — Отпусти моего домовика. — Хорошо. Только прикажи ему больше не нападать на меня. — Он не посмеет. Кричер, слышал? Не смей рыпаться на Римуса. Сам пожалеешь. Взмах палочки — и кухню тут же заполнил истошный вопль: — ХОЗЯИН, ОН ПРЕДАТЕЛЬ! Любитель грязных выродков! Кричер всё про него знает! Он прихвостень старого пердуна... — Заткнись! — Хозяин, Кричер должен... — Заткнись, сказал! Я знаю, с кем говорю. И это — не твоего ума дело, — повернувшись к знакомому из расплывчатого прошлого, тот продолжил. — Прости за это. Оказалось, он всё ещё не помер. — Так вот... я хотел сказать... прости, что не поверил... — Погоди. Ты нас прервал. Сперва закончим... Он дёрганно затряс рукой в воздухе с оттопыренным указательным пальцем — так, словно не то даёт кому-то невидимому ценные указания, не то вспоминает мысль, которая от него ускользает. Такими же рывковыми движениями Сириус рассеянно оглянулся по сторонам с совершенно ошарашенным взглядом. — Она была... Она точно у меня была... Я же собирался... Где-то она... Куда отлетела... — Палочка? — уточнил Римус. — Точно! — резко обернувшись к нему, он указал на мага со взглядом «эврика». Увидеть Сириуса таким — оказалось даже больнее, чем Люпин предполагал. Некогда великий маг и неутомимый генератор оригинальных идей — сейчас лишь беспомощно цеплялся за беспорядочные мысли, которые никак не могли выстроиться в связанную последовательность. Вот что делает с людьми Азкабан... Да уж. Одно дело — слышать между делом разговоры о том, что это место никого не способно исправить. И совсем другое — увидеть результаты этого «перевоспитания» воочию. — Я тут... — Сириус снова оглянулся по сторонам в растерянности. — Что я искал? — Палочку, — болезненно сглотнув ком, вставший в горле от душераздирающей картины, напомнил Римус. — Да-да... она где-то... — упав на четвереньки, тощий маг в ободранных лохмотьях столь же дёргано заполз под стол и во мраке комнаты, освещённой лишь тусклым светом фонарей с улицы, принялся там шариться по полу. Люпин лишь молча проследовал к дальнему углу и поднял с пола улетевшую туда палочку, пока небритый хозяин вновь озадаченно замер под столом — словно позабыв, как он там оказался. — Это ищешь? — вполголоса проговорил Римус. — Да! Это... её. Кричер должен был мне поклясться, что не предаст меня, несмотря ни на что. Так что молчи!.. Если ещё не сказал ничего лишнего... — испуганно замерев снова, он лихорадочно заметался взглядом по комнате в каких-то раздумьях, и спешно выпалил. — А если уже сказал, и я не помню — всё равно молчи! — Сириус, — отеческим тоном, словно наблюдает за несмышлённым ребёнком, мягко уточнил Римус, хотя от наблюдаемого — у него уже просто сердце кровью обливалось. — Зачем тебе палочка? — Для Непреложного Обета, конечно же! — Для него всё равно нужны трое. Ты не забыл? Когда тот выполз из-под стола, ударившись о него головой, и выпрямился — на его лице проступила рассеянная обеспокоенность. — Забыл... видимо. — Ничего страшного, я помогу, — уже сложив два и два, Люпин догадался, для чего нужен Непреложный Обет в случае с конкретно этим домовиком. Поражённый тем, как преданный им друг вообще способен строить хоть какие-то логические цепочки в таком состоянии, Римус с искренней заботой в голосе предложил. — Ты давай, присядь. Сейчас разберёмся. С этими словами он усадил, как оказалось, ужасающе тощего и хрупкого Сириуса на стул, а сам — грозно взглянул на домовика: — Ты слышал хозяина? — Кричер не станет прислуживать грязным отбросам! Любитель мерзких выродков пользуется слабостью хозяина. Но Кричер всё про него знает! Кричер видел, как подлый предатель наведывался к дому хозяина и со старым пердуном делал какую-то магию. Кричер спрятался, но всё видел! Кричер предупредит хозяина... — ХВАТИТ БРЮЗЖАТЬ! Я знаю, зачем тут Джеймс объявился. Мне виднее. Дай сюда руку! — с этими словами он сам решительно схватил костлявую ладонь старого эльфа — не менее костлявой собственной. А затем — вновь повернулся к Римусу. — Окажешь честь? В полной мере осознавая свою причастность к тому, что стало со старым другом, Люпин лишь молча взмахнул палочкой — и призвал заклятие Непреложного Обета. Всю жизнь будучи ярым противником этой тёмной магии, в данной конкретной ситуации он призвал её без малейших колебаний, ни капли не сомневаясь в своих действиях. Но чувствуя от увиденного непреодолимый груз на своём сердце. Да. Хотя бы, он явился вовремя. Крайне вовремя. Прямо сейчас — Сириусу точно нужна помощь того, кто его не придаст. Больше — ни за что не придаст. И поддержка эта нужна как никогда. Волей символичного случая, в последнюю ночь накануне полнолуния — в самую что ни на есть Рождественскую ночь — Римус Люпин провёл в компании старого друга, заботясь о нём, снедаемый чувством вины. В ту же самую ночь Гарри Поттер тоже испытал блаженное чувство искренней тёплой заботы, когда впервые засыпал между двумя МакЛаггенами, ласково окутывающими его своим теплом, жадно стискивая его между собой и принимая как родного. Глава Отдела Правопорядка тоже испытал успокаивающее чувство, что рядом есть тот, на кого всегда можно положиться — когда Руфус остался с ним после затяжной смены, готовиться к грядущему пиздецу. Даже Блейз Забини впервые ощутил, каково это: быть кому-то по-настоящему небезразличным. И — главное — когда он небезразличен тебе. Даже с учётом всего того зловещего подтекста, который это открытие означало.

***

Драко Малфой отступил ещё на несколько шагов назад, окидывая взглядом то, что получилось. — Так... — сосредоточенно пробежавшись по всем вариантам, наконец произнёс он. — Вроде, всё. Он стоял в главном зале поместья Забини, уже изрядно отойдя от стола, чтобы видеть всё то многообразие огненных надписей, парящих в воздухе и заполонивших собой буквально всё свободное пространство отнюдь не маленького помещения с высоким потолком. — Ну ты разогнался! — раздражённо осадил его Блейз. — Мы как из этого выбирать будем? У меня уже мама скоро придёт. Тут половину — можно было сразу отмести. — Погоди. Чтобы отметать — надо сперва получить полную картину. Теперь, кажется, учли все расклады. — Да конечно учли! Давай уже... — Хотя нет, — нахмурившись, перебил его Драко. — Ещё один. — Да куда ещё!.. — взмолился его лучший друг. — Драко, ну правда... — осторожно протянул своим басом Монтегю. — Ты совсем заморачиваешься... — Молчать! — машинально бросил тот... но, опомнившись, перефразировал. — В смысле, не мешай. Тед, пиши. Сценарий... какой он там по счёту?.. Короче, следующий. Гарри — вообще не Белая Смерть... — Драко, ну ёб твою мать! — уже откровенно взорвался Блейз. — Ты запарил! Опять за своё? — Нет. Погоди. Рассмотреть надо — ВСЕ сценарии... И ты чего такой бешеный сегодня? — Сам ты бешеный! У нас уже время на исходе. Ты обещал, что меня подставлять не будешь. — Так, ладно, — согласился тот. — И правда. Давайте сворачиваться, закончим у меня. Тед, запечатлевающими чарами владеешь? — Нет, — коротко ответил Нотт. — Блейз? — повернулся он к другу. Тот — недовольно попыхтел, окидывая взглядом всех гостей, которые теперь узнают о ещё одном заклинании в его арсенале — и неохотно достал палочку из кармана. Один взмах — и в воздухе по всем парящим огненным надписям прошлась волна, как будто от горячего воздуха. — Запечатлел, — сухо резюмировал хозяин. — Хорошо. Тед, тогда развеивай... — он прошёлся взглядом по всем остальным гостям — и, сколь бы непривычно это ни было, решил ввести их в курс дела о предстоящих планах. — Значит, так. Мы втроём — я, Блейз и Тед — сейчас пойдём ко мне. Подозрений вызвать не должно. Вы все — по домам... — Ну ага, разогнался! — рявкнул Пайк. — Цыц! Нет времени спорить. Сообщим мы вам, что надумали по итогу, не ссы. Но решать будем уже без вас. Всё равно в проработке таких важных планов — от вас пользы как с козла молока. Только мешать будете, — замолкнув на короткую паузу, в которую Пайк попытался вякнуть что-то ещё, Драко добавил. — В любом случае, с нами Тед. Так и так всё узнаете. Не от нас — так от него. Услышав это дополнение, нахмурившийся однокурсник переглянулся с товарищами и неохотно кивнул. — А что с бабами? — раздался голос от кого-то, кто специально спрятался за соседом, чтобы Малфой его не вычислил сразу. — Да тоже потом передадим... Лучше бы, конечно, чтобы они не знали. А то какая-нибудь дура вроде Паркинсон ещё обломает нам все планы. Но мы же теперь, вроде как, в «доверие» играем. Так что им тоже потом передайте — кто с кем спит. А они — сами потом друг другу всё раскудахтают. Так, всё. Собираемся! Тед, ты чего стоишь столбом? Развеивай, говорю! Растерявшийся парень опомнился, взмахнул палочкой — и всё то, что он с таким трудом выписывал всё это время — растворилось в воздухе. — Только давайте по одному, — всё с тем же раздражением в голосе поторопил всех Блейз. — Не толпой. И через разные выходы... Вы двое — знаете про тот наш проход. Давайте через него. Слизеринцы спешно повылазили из-за стола и направились в разные стороны. Вскоре в центре зала остались лишь трое, пока остальные — уже толкались в дверях. В суматохе общего движения Драко будто бы невзначай подошёл к старому другу. И, когда все уже направлялись к разным выходам из зала, вполголоса проговорил, наклонившись: — Блейз, серьёзно. Ты чего такой дёрганый? Случилось чего? — Нормально всё! — ещё более агрессивно рявкнул тот. — Сам же видишь, с чем мы тут имеем дело. — Ну... Вообще-то... конкретно твоя жопа — в безопасности. Вы с Хиггсом — уже выкрутились. О чём ты недоговариваешь? — Ни о чём! Я тебе прямым текстом сказал, почему я на нервах! Мама уже вот-вот придёт... А ты обещал, что её не подставишь... — Ой, не ворчи. Успели же... И ты сам сказал, что она ещё минут 15 — точно не вернётся. — Не точно. Я ж не знаю, какие там у неё планы. — Ну ладно. Расслабься уже. Всё. Успели. Ты мне нужен сейчас со своей легендарной хитрожопостью, а не... вот таким. Соберись, — помолчав, он ещё тише добавил. — Пожалуйста. — Да всё-всё!.. Сейчас её дождёмся — и пойдём к тебе. Типа ты нас позвал к себе, чтобы повыёбываться очередной шмоткой. — Кстати, да, — тот расплылся в самодовольной ухмылке. — Мне тут отец на днях... — Драко, вот без обид. Но ваще похуй, что он тебе там купил на этот раз. Есть повод — и ладно. Маме скажешь, типа между делом. «Мне сейчас точно не до того, чтобы ещё и подыгрывать твоему ЧСВ. Мне бы, вообще-то, от ТЕБЯ сейчас поддержка не помешала. В конце концов, друг ты мне или как?.. Но знай ты, отчего я на взводе — только ведь масла в огонь подольёшь... Блядь... ЧТО ДЕЛАТЬ-ТО!»

💕*💕

Когда на следующий день Гарри, поражённый мощью собственного патронуса, закончил внеплановую тренировку по усмирению его чар с неподражаемым дядей Тиберием — последний сдержал слово, и парня его племянника, как и обещалось, ожидала суровая награда. Сразу же по окончании практики — прямо там, на том резервном дворе, даже без предупреждения. Вскоре и Кормак подключился к этой «воспитательной профилактике» — и в ходе неё оба МакЛаггена вновь превзошли сами себя. Но особенно отличился — Стивен. Услышав, чем там занялись Тиберий с Гарри, он вдруг сам решил вжиться в роль «продажного мракоборца», ни с того ни с сего врубив режим знатного доминанта. Присоединившись вместе с Кормаком, это он инициировал отменный «допрос с пристрастием» в режиме «трое на одного», на всём протяжении которого «пойманного подозреваемого» крепко держали двое, пока «рядовой уже не при исполнении» — от души «наказывал хулигана», посмевшего на днях «нарушить общественное спокойствие», вчера — «осквернить честь представителя правопорядка», а сегодня утром — ещё и «подло напасть» на того со спины, устроив «засаду с сообщником». А значит, за всё это (... ну и ещё просто за то, что «ваще, нехуй так соблазнять честного мракоборца на службе») — «малолетнему преступнику» полагалось соответствующее обращение, которое «совершенно точно» не было «превышением должностных полномочий», ведь то, как непристойно Стивен принялся «удовлетворять себя о бедного студентика» — отлично шло под предлогом «исправительных мер», на которые «непослушный пацан» — «сам напросился». После вчерашнего — Гарри и не предполагал, что такой терпеливый пассив, как Стивен — умеет (а, уж тем более — любит) быть и таким безбашенным активом тоже. Но тот — как следует отыгравшись и за то, что было вчера, и за тот «сюрприз», который Гарри на пару с Кормаком устроили ему утром — доходчиво показал, что и сам не промах... после чего — с особым цинизмом предложил «сменить посты», уступая уже изрядно «отдисциплинированного» Гарри — его бойфренду... отлично понимая, каково́ это — принимать его прибор, особенно — в режиме «заслуженного наказания», когда этот кобелина ещё и врубает доминанта на полную, совсем не жалея бедного пассива. А Стивен — с упоением наблюдая за продолжением «перевоспитания», к которому в начале сам же и пригласил присоединиться высокого красавца, чтобы тот «держал пацана покрепче», а после себя — прямым текстом предложив Кормаку совсем отпустить тормоза и «тоже отыграться как следует на смазливом негодяе» — поменялся с ним местами, чтобы и дальше удерживать взмокшего парня вдвоём — напару с Тиберием — когда младший блондин «принял пост» и безо всякой передышки продолжил «взыскание». А вслед за племянником — и дядя тоже оттянулся по полной, второй раз. Но теперь — уже втроём с ними, воистину вжившись в роль «сурового тренера», пока уже натурально извивающегося и во весь голос ревущего третьекурсника два других доминанта продолжали не просто держать, но ещё и безостановочно пристраиваться спереди по очереди, чтобы напоследок — «проучить как следует» ещё разок. Для верности. В кульминации этого феноменального gang-bang'а, на всём своём протяжении балансирующего на грани натурального издевательства над несчастным парнем (а несколько раз — и откровенно провалившегося за эту грань) — сам Гарри уже не мог выдать ничего мало-мальски членораздельного. Да и без слов — на одном лишь языке чистой страсти — все четверо увлечённо делились друг с другом тем, к какой вершине экстаза они приближались — хоть и с некоторой задержкой относительно друг друга, но, тем не менее, вместе. Не нужно объяснять, какими довольными и опустошёнными они рухнули в кучу, в объятия друг друга, когда изнурительная тренировка с магией завершилась не менее суровым испытанием их выносливости — но уже в совершенно ином виде практики.

*♥*

Они долго лежали, переплетаясь телами в жарком клубке счастья, пока восстанавливали дыхание. А после — всего лишь обменявшись обожающими взглядами и влюблённо поцеловавшись, одним этим все четверо безмолвно попросили друг друга раскрепоститься в их компании по полной, чтобы выжать максимум из того радостного времени, которое им было отведено на совместный отдых от жестокого мира, ожидающего их всех там, снаружи, за пределами уютного убежища Тиберия. И этой беспардонной раскрепощённости они с непередаваемым наслаждением предавались все оставшиеся дни каникул... кроме, разве что, одного-единственного желания Кормака, которое так и осталось секретом на двоих: лишь для него и Гарри. Но в целом — всю эту неделю они вчетвером так и продолжали развлекаться, чуть ли не соревнуясь в том, кто поразит остальных очередной вершиной «вкрай неприемлемого» поведения. Стивен с Тиберием — немного отставали поначалу. Но ближе к концу этого отпуска от жизни — и они почти не уступали молодому, более отвязному, поколению. При всей банальности такого рецепта, как «оторвитесь по полной» — который перед каникулами Люпин озвучил Гарри, даже не догадываясь, насколько рьяно тот будет этому следовать — им, всем четверым, было нужно именно это. Отвлечься. Забыться. Расслабиться. И ничего не стесняться — чувствуя, что здесь тебя не осудят, а, напротив, будут только рады тому, как ты удивишь остальных своей изобретательностью, вновь и вновь покоряя очередные горизонты в искусстве немыслимо непристойной похабщины. Но не из одного лишь секса была соткана эта идиллия, продлившаяся несколько незабываемых дней. Сразу после занятия с Гарри (а точнее — полагавшейся награды/наказания) — Тиберий настоял на том, что за то время, пока парни гостят у него, он натаскает их на базовую самооборону — хотят они того или нет — раз уж ситуация оказалась настолько серьёзнее, чем то, на что он рассчитывал. И ему было «совершенно похуй» на что, что там юному гриффиндорцу велели его преподаватели. Похоже, он не уловил, что Гарри и сам оказался не прочь провести время за тренировками — тем более, в компании такого приятного «учителя», щеголяющего такой восхитительной фигурой... когда эти тренировки ещё и регулярно прерывались беспардонными действиями — хоть совершёнными им самим, хоть направленными на него. Правда, младший МакЛагген, в отличие от своего парня, не проявил того же рвения к занятиям, которые опять стали обязательными. Он слегка попрепирался, что, дескать, «Тиб, ты тем, что заставляшь — отбиваешь всякое желание». Однако, после настойчивого разъяснения того, насколько это важно в их ситуации, и чарующих уговоров его парня, не гнушавшегося даже тем, чтобы подло строить глазки, перед которыми эти два очаровательных блондина отчего-то не способны устоять — Кормак нехотя согласился поучаствовать тоже. Хоть он ещё два дня и ворчал всякий раз, как начиналась очередная тренировка. И, видимо, из-за этого же недовольства — перед сном дважды «давал заднюю», наотрез отказываясь от того, о чём они с Гарри, вроде бы, договорились ранее. Но вот, на третью ночь, он всё-таки решился предстать перед Тиберием максимально беззащитным, когда его бойфренд таки «уломал» его принять роль пассива в присутствии дяди. Как и предполагал третьекурсник — все тревоги его парня не подтвердились, и Тиберий воспринял это лишь с безграничным одобрением и гордостью за племянника... и, кажется, сам тоже насладился зрелищем. Что любопытно, на следующий же, третий день тренировок — Кормак, вроде бы, и сам тоже втянулся. Хоть и отвлекался частенько на то, чтобы подкрасться сзади к сосредоточенному Гарри или Стивену и, ловя озорные взгляды от дяди, ещё сильнее подзуживающие его — сбивал их с ног. После чего — понятно, что вытворял, покоряя вершины неприличия и балдея от того, что можно это делать вот так, даже не стесняясь, у всех на виду и без малейшего предупреждения — посреди какого-то занятия, вот совершенно никак не предвещавшего секс. И когда партнёр совершенно точно этого не ожидал. Да и его дядя тоже быстро вошёл во вкус, уже к вечеру первого дня тренировок взяв за привычку устраивать точно такие же «сюрпризы» что Гарри, что Стивену... А на следующий день — даже наслаждаясь тем, как эти двое окончательно перестали стесняться и, потеряв всякий стыд, начали набрасываться столь же внезапно на него — как по одному, так и вместе — при этом в совершенно неподражаемой манере действуя столь же развязно и не проявляя ни малейшего уважения к хозяину дома — будто это не они у него, а он у них был в гостях, и за это им полагается благодарность от него. ЭТО поведение двух красавцев, демонстрирующих самую неподдельную симпатию, самым непосредственным (или, скорее, даже непотребным) образом — было просто бесподобно.

*♥*

Вот так, неразрывно пронизанный неудержимым влечением, искренней заботой, самой настоящей любовью и абсолютно животной страстью — прошёл их досуг на протяжении всех каникул. Сам досуг — тоже не уступал этой связующей нити запредельного удовольствия. После первой же настоящей тренировки, прошедшей уже не на резервном, а на основном дворе — Кормак, всё ещё вяло сопротивляющийся такому времяпрепровождению (похоже, что уже — лишь потому, что не хотел признавать свою неправоту), потребовал в качестве поощрения заняться тем, что нравится ему — раз уж для Гарри эти занятия были сплошным развлечением. А конкретно — он, начав с позиции «теперь вы мне должны», но за одно предложение закончив смущённой просьбой, направленной не столько к дяде, сколько к бойфренду — предложил попрактиковаться в полёте на мётлах. Именно здесь, где никто не будет смеяться над его неуклюжей неповоротливостью. Разумеется, Гарри не смел отказать любимому. Да и сам не имел ничего против полётов на метле. Тем более, что просторная поляна — более чем позволяла. А Тиберий — лишь пожал на это плечами: «Да мы на сегодня — и так уже неплохо вас натаскали... Только, Кор, ты же знаешь: в этом — я тебе не помощник». Вот так — Гарри узнал о ещё одной неуверенности его парня. Как выяснилось, никто в роду МакЛаггенов — не был особенно хорош в квиддиче... да и в полётах на метле в целом. Так что — теперь стало понятно, почему Кормак всегда испытывал интерес к мётлам... но при этом Гарри никогда не видел его самого в воздухе, а в тот раз на гиппогрифе — блондин так испугался высоты. Дома — ему было попросту не с кем тренироваться. А в школе — над любой его ошибкой одноклассники тут же начинали глумиться, отбивая всякое желание даже попытаться ещё разок. Услышав это откровение, третьекурсник уже привычно обнял любимого, а про себя — твёрдо вознамерился помочь ему с этим. Если он смог обучить Люпина Ультусу — то уж такого дорогого человека познакомить с тем, в чём он сам как рыба в воде — ему не составит труда... Да и сопровождающая всё развратность их общего досуга — сыграла на руку. В тот момент, когда блондин уже пообвык держаться на высоте и пора было формировать спортивную посадку на метле — самым надёжным учебным приёмом оказалась... крайне похабная, но на удивление эффективная стратегия. Пристроившись на одну метлу вместе с Кормаком позади него — Гарри крепко обнял его сзади и... как следует прижался одним из своих главных достоинств. — Солнце, смотри, что у меня тут есть... — ехидно ухмыльнулся он сзади. — Эм... — слегка растерялся тот. — Ещё раз хочешь? Прямо так? Прямо тут? — Ну... может быть. Но вообще — это просто доходчивая демонстрация правильной позы, чтобы закрепить посадку. Смотри. В скоростном полёте — ты не должен сидеть на метле. Ты должен стоять ногами на подколенниках, а сам — нависать сверху так... чтобы на метле хватило места ещё одному парню у тебя за спиной, который мог бы тебя прямо в воздухе, на протяжении всего полёта — полноценно ебать. — Мне жопу выставить, что ли? — настороженно переспросил тот, опасливо покосившись на дядю, перед которым он на тот момент всё ещё не осмелился предстать в пассивной роли. — Не только жопу. В принципе, сам вперёд наклонись. Весь. У тебя спина не должна быть напряжённой. При полёте ты держишься на метле — в трёх точках: в одной — за саму метлу, руками, и ещё в двух — коленями. Чтобы получился такой устойчивый треугольник, слегка наклонённый к метле. А всё остальное тело — должно быть готово в любой момент отклониться в любую сторону. Особенно — при манёврах. Так что давай, наклоняйся вперёд, взлетай — и держись так, будто хочешь, чтобы я тебя прямщас трахнул. — Так я и хочу, — шепнул блондин. — Но Тиб же увидит. — НЕЧЕГО ТУТ ЛОМАТЬСЯ! — гораздо громче воскликнул Гарри командным тоном — чтобы Тиберий точно услышал, как он выдаёт строгие указания, «заставляя» бойфренда сделать то, чего тот «не хочет». — Я сказал, что так надо — значит, надо! Похуй, что это, видите ли, «не по-мужски». Вся наша сборная так летает — и ничего. Ты научиться летать — хочешь или нет? — Хочу... — Ну и всё! Живо жопу задрал! Некого тут стесняться! — Гарри подался вперёд и шепнул совсем тихо. — А если хорошо справишься — прямо в полёте получишь награду. — М-м-м... Ты ж мой чертёнок... Только в полёте — не резко! — Само собой. — Я тебя обожаю... Как оказалось, к полётам у Кормака — был неогранённый, но, всё-таки, талант. Просто до сих пор ему не довелось встретить толкового преподавателя, который нашёл бы к нему подход. А вот этот похабный подход Гарри с мотивацией через похвалу в искренних комплиментах, через вульгарнейший секс прямо в полёте (с обязательным упоминанием того, как он снова «не смог устоять перед моим совершенством») и приятный массаж — после (отнюдь не только руками), с неподдельным обожанием его усталого «неуклюжего» тела (как отзывался о себе сам блондин, хотя Гарри, лично знакомый с Невиллом, не видел в повадках бойфренда ничего неуклюжего, а, напротив, находил их грубовато-мужественными и оттого чертовски сексуальными) — оказался чрезвычайно действенным. Тем более, когда у блондина начало уже что-то получаться, и он сам это заметил с каким-то просто детским восторгом. Все эти дни они пребывали в истинном блаженстве... или нет. Если призадуматься, то... даже не просто в блаженстве, а в чистом, незамутнённом счастье. Которое начиналось с самого утра, в уютной кровати Тиберия — и заканчивалось лишь поздно вечером. Там же, растворяясь в сказочной неге и перетекая в чарующие сны, которым, тем не менее, никто из участников категорически не предаваться, прерывая тем самым эту идиллию в реальности, но уже просто валился с ног. Каждое утро они просыпались в предвкушении открытий грядущего дня. И просыпались, конечно, тоже крайне приятным способом: тот, кто встал первым, ласково, но чрезвычайно непристойно будил остальных — продолжая то, что с первой же совместной ночёвки стало их изумительной традицией. С каждым днём казалось, что эти выходные уже не могут стать ещё лучше... но всякий раз кто-то из них перенимал эстафету, вновь задирая планку и ещё немного приближая это их совместное времяпрепровождение к самому настоящему раю на земле. Последние несколько дней, продолжая эту тенденцию, сулили быть просто незабываемыми... но вот, за четыре дня до окончания каникул, поздно вечером, неожиданно вышел на связь директор.

***

— Произошло очередное изменение планов, — с болью в голосе произнёс Дамблдор из бумажного камина, опустив взгляд. — Мы до последнего пытались оградить Гарри, — будто в поисках поддержки он посмотрел на Кормака, стоящего рядом. — Дать ему время хотя бы на эту передышку. Но с учётом того, о чём мне только что сообщил профессор Люпин... Гарри, прости, мы не можем это больше откладывать. Мы должны приступить к экстренному изучению Ультуса — немедленно. Завтра тебе придётся вернуться в школу. — Да мне необязательно никуда возвращаться! Я вам и так могу рассказать всё, что знаю... — Нет, Гарри. Время разговоров — прошло. Теперь — черёд действий... И мне кажется, что на данный момент мы с профессором Люпином можем знать о теоретической природе заклятия даже больше тебя. Теперь — нужно проверить кое-какие гипотезы на практике. И нет, даже в поместье мистера МакЛаггена... в смысле, МакЛаггена-среднего — это сделать не выйдет. С учётом того, что мы выяснили — боюсь, придётся прервать твои каникулы преждевременно. — А точно обязательно? — Точно. Нам необходимо удостовериться в том, чего я опасаюсь — прежде, чем об этом догадается Министерство. А для этого — ты должен быть тут, — он помолчал, давая возможность переварить эти новости, которые для парня, в кои-то веки уединившегося со своей первой школьной любовью там, где их никто не осудит — должны быть крайне печальными. — Прости, но завтра, с самого утра — тебе уже нужно быть в Хогвартсе. Это не ждёт. Да, твоя передышка внезапно оказалась короче аж на половину недели — прости за такой неприятный сюрприз — но я надеюсь, ты понимаешь, что это требование ситуации, а не моя прихоть... А ещё — я исхожу из того, что ты последовал рекомендации профессора Люпина и в меру возможностей постарался развеяться — пускай, и в условиях таких жёстких ограничений... Но мистер МакЛагген в одном из наших разговоров поделился со мной, что даже с учётом них — тебе у него в гостях, вроде бы, понравилось — несмотря на то, что пришлось сидеть взаперти. Он не ошибся в своей оценке? — Не ошибся, но всё равно как-то... — не окончив фразу, гриффиндорец тяжело вздохнул, медленно смиряясь с мыслью о том, что сегодняшняя ночёвка между Кормаком и Тиберием в их тесных объятиях — внезапно оказалась последней. — И, Гарри... — после гнетущей паузы вновь обратил на себя внимание седой старец. — На данный момент о природе ваших отношений с мистером МакЛаггеном-младшим — из всего преподавательского состава знаю лишь я. И я прошу тебя, чтобы это так и осталось. Прости занудство старика, но с учётом твоей своенравности — я вынужден напомнить: как мы и договаривались, никто — ни одна живая душа кроме тех, кто уже в курсе — после твоего возвращения в школу не должна об этом узнать. Теперь — это совершенно точно так. Я понимаю, что моя просьба для тебя... для вас обоих — звучит просто вопиюще. Но пожалуйста, сохраните свои отношения в тайне. С учётом того, что мы узнали сегодня — ставки возросли ещё сильнее. Теперь — если вы не сможете держать это в секрете — боюсь, что... — он вновь опустил взгляд и замолк, подбирая слова. — Боюсь, что нам придётся вас разлучить. Теперь — мы ни при каком раскладе не можем допустить ещё большей твоей уязвимости, — он ещё недолго помолчал и, вновь подняв взгляд, посмотрел третьекурснику прямо в глаза. — Прости, Гарри. Я правда сожалею. Но иного выхода — нет. — Да что там стряслось такого! — сведя брови, воскликнул тот. — Прости, но и этого я пока сказать не могу. Не сейчас. Не здесь. Постарайся насладиться последней вашей ночёвкой вместе... насколько мне известно, мистер МакЛагген... в смысле, Тиберий — человек крайне либеральных взглядов — а потому, полагаю, он был не против того, что вы с его племянником проводили все эти ночи в компании друг друга. И я тоже ничего не имею против ваших отношений, поверь. Но знать об этом — никому не надо. Завтра я жду тебя в школе. Всё объясню — по прибытии.

***

⟣ Нет, это уже совсем неправильно! — высокий голосок в глухой пустоте прозвучал совершенно отчаянно. — Это не то сейчас, которое было потом после того тогда! — в детском крике, который ни одна живая душа не могла услышать при всём желании, проступили нотки жалобного плача. — Всё очень плохо! Плохие дяди всё сломали! Мальчик, который с очками — будет был совсем грустным. Это нельзя! Мы же всегда были... будем дружить! Слушай меня! ЭТО НЕЛЬЗЯ!