Back to you (extended cut)

      Га Он открыл верхний ящик прикроватной тумбочки в поисках зарядного устройства для телефона. Его там не было (он запоздало сообразил, что оставил его в кабинете), но зато там были беспроводные наушники, небольшая упаковка салфеток, полупустой пузырёк с мелатонином, нераспечатанные упаковки таблеток, которые дала ему доктор Ли, и листок бумаги.              Он развернул листок и увидел аккуратный почерк Ё Хана: Уронил свой телефон в чёртову реку, пытаясь сфотографировать её. Поехал в город за новым. Привезу домой ужин. Люблю тебя.              Га Он почувствовал себя странно подавленным. Он помахал запиской перед лицом наподобие веера, чтобы остудить лицо, прежде чем сложить листок и убрать обратно в ящик. Это не впервые, когда он ловил себя на мысли о том, какая тихая, будничная любовь, казалось, была у них с Ё Ханом. Несмотря на непривычную (и слегка мозго-взрывательную) обстановку, при которой они познакомились, и на события, о которых ему рассказывали, он забыл каково это: жить милую приземлённую жизнь в Швейцарии.              Он никогда по-настоящему не исследовал спальню. Так долго это казалось ему вторжением, поскольку он считал себя чужаком. Он всё ещё не совсем чувствовал себя как дома, но знал, что имеет право рыться в своих вещах.              Он соскользнул с кровати и вытащил корзинку, стоящую на нижней полке тумбочки.              Она была набита секс-игрушками.              Он узнал лубрикант, дилдо и набор анальных пробок, но о применении некоторых предметов мог только догадываться. Поэтому зашёл в магазин секс-игрушек на своём телефоне (что-то ему подсказывает, что это не совсем рациональное использования 5% зарядки) и определил остальные товары как кольца для члена и стимулятор простаты. Напрашивается вопрос: зачем так много анальных пробок в отношениях, где у каждого по одному отверстию? Ответ прост: они были для разогрева.              Но что его по-настоящему поразило, так это игрушка, которая оказалась на самом дне корзинки: невероятно тяжёлая штука из цельного хромированного металла. Га Ону пришлось рассмотреть её с нескольких сторон, прежде чем он понял, в чём дело. Предполагалось, что основание войдёт в него и надавит на простату. А наконечник с продолговатой насадкой, украшенной драгоценным камнем, будет располагаться между его ягодиц.              Га Он бросил игрушку обратно в корзину, сел и на некоторое время уставился немигающим взглядом в стену.              На полу было жарко. Мужчина огляделся в поисках чего-нибудь охлаждающего, прежде чем до него дошло, что это из-за собственного дискомфорта ему стало жарко.              Он отказывался это принять.              Он запихнул корзину обратно в ящик и продолжил осмотр спальни.              В шкафу не было ничего шокирующего: запасное постельное белье, одеяла, костюмы, рубашки Ё Хана, слаксы, пальто, пуховики, обувь. Что-то из этого скоро им понадобится. Очевидно, Га Он запланировал свою операцию на осень, чтобы основная работа в саду была выполнена за год и у него было меньше соблазна злоупотреблять своей трапециевидной мышцей.              С тех пор как Ё Хан поселился в гостевой комнате, его часть комода была практически пуста, не считая пары футболок и толстых шерстяных носков.              На дне другого ящика Га Он нашёл бельё. Два комплекта бюстгальтеров и стринги: один белый с кружевами, другой пыльно-розовый с вышитыми по бокам тюльпанами, оба прозрачные.              Они не принадлежали Элии. Га Он это понял сразу. Он прожил с Су Хён бок о бок практически всю свою жизнь: он кое-что знал о женском нижнем белье. Чашечки на бюстгальтерах были огромными, но плоскими, а спереди на стрингах было больше мест, чем сзади. Он проверил бирку: Joie Secrète: La Lingerie Pour Homme.              Это было его бельё.              Га Он открыл ящик с нижним бельем Ё Хана. Как и на остальной части его комода, там почти ничего не осталось, но под комплектом шелкового термобелья лежал ещё один комплект Joie Secrète из чёрного швейцарского кружева в горошек.              Га Он пылал. Он сидел, скрестив ноги, перед комодом, который делил со своим мужем. Он был смущён. Он был невероятно возбуждён.              Мужчина видел Ё Хана лишь по пояс раздетым, и то это было лишь однажды. Он был так поражён обширными шрамами на спине, что с трудом мог вспомнить, как выглядела его грудная клетка и пресс, поэтому у него были расплывчатые представления о том, как Ё Хан выглядел бы в чёрном швейцарском кружевном белье в горошек.              Но было ужасно просто представить, как Га Он бы выглядел в одном из комплектов.              Нет. Абсолютно точно нет.              Га Он подтянул колени и уткнулся лицом в них. Его пах заныл.              Кстати, для чего они могли это надевать? Для игры? Надевали ли они это под одежду для вечернего свидания и сидели ли среди женевской знати, потягивая вино и поедая стейк? Хотели ли они удивить друг друга?              Ох. Га Он вздрогнул. Ох, вероятно так и было. Мысль о том, чтобы надеть одно из комплектов белья, накинув поверх домашнюю одежду… а после ощутить на себе блуждающие руки Ё Хана…              Га Он убежал в ванную комнату и запер за собой дверь, прислонившись спиной к ней для пущей убедительности. Он спустил штаны до колен и, засунув в рот подол рубашки, принялся быстро водить рукой вверх-вниз по члену.              За двадцать девять – нет, нет, ему ведь тридцать три, верно? – за тридцать три года своей жизни Га Он никогда прежде не дрочил на само существование человека. Он думал, что это что-то, что происходит в фильмах или книгах. У него вставало редко – он заботился об этом. Иногда по вечерам он возбуждался и тогда тоже дрочил. Казалось, член ни на что не отзывался. Это было в основном случайно: таинственная работа гормонов. Иногда он смотрел порно, и это тоже возбуждало его, но когда он ощущал тяжесть в руке, то просто закрывал глаза и наслаждался ощущениями. Он никогда раньше не фантазировал ни о ком, и ни в какой ситуации.              До сих пор это не казалось странным. Он действительно не задумывался об этом: это было просто составляющей его жизни.              Но теперь он всё переосмыслил. Он никогда не фантазировал, потому и никогда даже не предполагал, что может фантазировать о ком-то, кроме женщины. С чего бы это мог быть кто-то другой? Он ведь был натуралом! Но фантазировать о Су Хён – девушке, на которой, как все ожидали, он женится, – казалось странным. Трансгрессивным. Жутким. Раньше он думал, что это из-за уважения или чего-то в этом роде, но теперь сам факт того, что это было странно, казался странным. Фантазии – это нормально. Не было ничего необычного в том, чтобы думать о ком-то, кто тебе якобы нравился, когда ты был возбуждён.              Но если он вас на самом деле не привлекал…              Его следующий сеанс с доктором Ли обещал быть интересным.                     Следующую неделю Га Он провёл в состоянии постоянного слабого возбуждения, внимательно следя за каждым движением Ё Хана.              Однажды вечером, готовя ужин, он трижды оступился из-за мужчины. Он уронил лопатку, когда Ё Хан потянулся, чтобы достать что-то с верхней полки, и Га Он увидел кусочек его живота, а именно рельефно очерченные кубики пресса. Он чуть не перевернул горячую сковороду с едой, когда бывший судья задел его бедром, чтобы залезть в шкафчик под раковиной. А потом он чуть не порезался, увидев предплечья старшего, когда тот закатал рукава, чтобы вымыть руки.              Элия, наблюдавшая за этим зрелищем из-за стола, поверх своего ноутбука, крикнула:              — Эй, Га Он-и, ты заболел?              Когда он повернулся, чтобы заверить её, что с ним всё в порядке, по её ухмылке стало понятно, что она точно знает, что с ним не так.                     Поздней ночью, когда Га Он осознавал, что намеренно откладывает сон, и чувствовал, что Ё Хан поступает так же. Возможно, просто из любопытства, чем тот занят, Га Он, преодолел себя и, наконец, решился заговорить.              Дрожь в руках не прекращалась.              — Как это было? — он быстро выпалил. — Когда мы… когда мы занимались сексом?              Мужчина постарше впал в ступор. На мгновение Га Ону показалось, что он наконец нашёл что-то, что обидело Ё Хана. Был ли он одним из тех безнадёжных романтиков, которые настаивали на том, чтобы говорить «занимались любовью»? Неужели Га Он оттолкнул его, когда тот попытался сблизиться?              Но его смятение длилось всего секунду, потому что Ё Хан придвинулся к нему практически вплотную: так, что одна рука лежала на спинке дивана, почти касаясь младшего.              — Тебе нравятся, когда тебя трахают, — сказал он тихим, срывающимся на рокот голосом. — А мне нравится трахать тебя, — Га Он наблюдал, как взгляд мужчины ласкал его горло. — Иногда мы идём другим путем, но это только напоминает нам, почему нам нравится, что мы делаем, — Ё Хан вернулся к распахнутым глазам напротив. — Я сильный, а ты гибкий. Ты любишь, когда я слегка тебя придушиваю.              Придушиваю?              У Га Она во рту целая пустыня Сахара, из-за чего его следующие слова прозвучали хрипло.              — А что нравится тебе?              — Мне нравится заставлять тебя кончать. Иногда даже до слёз.              Га Он благодарен мужчине, что тот смотрел на его губы, иначе, если бы его глаза опустились ниже, то он увидел бы трясущиеся руки младшего. Или палатку между его ног.              — Никогда не думал, что буду таким… покорным.              Улыбка Ё Хана стала хищной.              — Может, ты и ведомый, но покорный – это не то слово, которым я бы описал тебя, Га Он-а. В постели или вне неё.                     Га Он в браке с мужчиной. Они знали друг друга и прожили рука об руку более трёх лет. Правда младший из этого ничего не помнил, поэтому невероятно нервничал, прося Ё Хан прикоснуться к нему так, как делал это раньше. Это было не то, что он когда-либо мог обсудить с кем-то, не говоря уже о мужчине. О пугающем, притягательном мужчине. Для Га Она это была неизведанная территория, причём вдвойне: неплатоническая близость и близость с мужчиной.              Не имея возможности попросить или намекнуть на это, Га Он сам проявлял инициативу.              Он не хотел спешить, поэтому решил начать с прикосновений, которые можно было бы расценить как случайные, но его собственная чрезмерная реакция на каждое касание их тел выдавала его с потрохами.              Первые несколько прикосновений, в безопасности их дома, вызывали у Ё Хана одну из самых обворожительных улыбок: нежный изгиб удовлетворенного восхищения.              Когда Га Он с замиранием сердца взял Ё Хана за руку в тихом углу азиатского магазина, бывший судья поднёс их соединённые ладони к губам и поцеловал каждую костяшку пальцев младшего, не сводя с него горящих глаз.              Что сказала Элия, когда Га Он впервые очнулся после операции? Гомес и Мортиша?              Какое-то время всё было в порядке, потому что Га Он был осторожен и прикасался к Ё Хану только мимоходом, или кухонную стойку перед собой, или в какой-то другой ситуации, из-за которой старший не мог видеть, что каждый раз, когда они соприкасались лицом к лицу, Га Он возбуждался как минимум наполовину.              Но однажды ночью Ё Хан выступил инициатором. Это было всего лишь лёгкое прикосновение руки к затылку Га Она, когда они читали на диване, но младший вздрогнул, что заставило старшего проанализировать ситуацию. Га Он недостаточно быстро прикрылся книгой, и внезапно почувствовал дыхание на своём ухе.              — Ты всё такой же, как раньше, — промурлыкал он. — Жаждущий прикосновений. Чувствительный, — рука с затылка перешла на шею, начиная разминать её, посылая маленькие искры под кожу. — Однажды, я заставил тебя кончить в штаны, просто поиграв с твоими сосками. Хочешь посмотреть, сможем ли мы это повторить?              Га Он вскочил с дивана и почти бегом бросился в свою комнату. Он услышал, как Ё Хан что-то говорит об оленёнке у себя за спиной.                     Га Он не мог не только смотреть Ё Хану в глаза – он не мог вообще видеть старшего. Младший сосредоточился на своих тапочках, произнося вслух заученную фразу:              — Думаю, я готов к твоему возвращению в нашу спальню.              Он не знал, какое выражение лица было у мужчины, но в его словах чувствовался едва сдерживаемый смех:              — Ты уверен? Не думаю, что тебе удастся поспать.              Га Он было открыл рот, чтобы сказать что-то в стиле «как здорово, по его мнению, они выспятся, если утомят друг друга», но не смог заставить себя произнести это даже в шутку.              Вместо этого он пробормотал:              — Что ж, если передумаешь… — что в данной ситуации даже не имело смысла, всё равно, что ответить другу «И тебя!» на поздравление с днём рождения, вместо «Спасибо».       Он повернулся, чтоб уйти, но Ё Хан остановил его, позвав по имени так мягко, что Га Он почувствовал тепло в груди.              Ё Хан потянулся, чтобы закрыть дверь спальни.              — Закрой глаза, — он произнёс.              Га Он не думал. Он просто подчинился.              Он ожидал всё, но только не прикосновение губ Ё Хана к своим. Ему казалось, что мужчина ждёт, когда Га Он сам сделает первый шаг. Но, видимо, старший явно осознавал, что у того не хватит смелости на это.              Га Он не должен был быть удивлён. Но он был. Его рот приоткрылся, впуская Ё Хана. Язык мужчины был обжигающим, скользким и дразнящим, а губы пухлыми и мягкими, какими и казались на вид.              Старший взял его запястья в свои руки и закинул себе на шею. Он обхватил затылок Га Она одной рукой, заставляя того пробормотать что-то себе под нос, а другой надавил на поясницу, усаживая его верхом на своё бедро. Это вызвало стон младшего, заставив Ё Хана сжать руки на теле второго, благодаря чему изо рта Га Она раздался писк, из-за чего старший прижал того к двери, соединяя их бёдра.              — Ох, блять! — выпалил Га Он. — Подожди! Остановись!              Ё Хан подчинился, но только для того, чтобы отодвинуться на долю дюйма и спросить:              — Зачем?              Хороший вопрос. Они были трезвы. Были готовы. Они вне поля видимости. Они были замужем друг за друга, черт возьми. И Га Он не знал, была ли хоть капля правды в грязных разговорчиках Ё Хана, но, по правде говоря, он не собирался кончать в штаны.              Но Га Он подумал, к чему это приведет…              — Я не готов.              — К чему? Поцелуям? Прикосновениям? Я не собираюсь трахать тебя сегодня, если ты беспокоишься из-за этого.       — Разве это не то, чего ты…              — Не то чтобы я не отдал за это свою правую руку, но ты ведь не помнишь на что это похоже. Это наш первый раз, и мы никуда не торопимся.              — Но… — Га Он не был уверен, как сказать Ё Хану, что, по его мнению, его член взорвётся, если мужчина к нему не прикоснется. Это было смешно, но именно так он себя чувствовал. Его собственных прикосновений было совершенно недостаточно теперь, когда касания Ё Хана единственное, что хочется ощущать. — Я хочу... чтобы ты сказал, что тебе нравится заставлять меня... заставлять меня кончать.              Рука Ё Хана, лежащая позади Га Она, скользнула вперёд и обхватила его бедро, прижимая его к своему.              — Ты хочешь, чтобы я помог тебе кончить, джагия?              Га Он кивнул, униженный стоном, вырвавшимся из его горла.              — К тому времени, как мы поженились, в постели ты был властным мальчишкой: ты практически держал меня на поводке. Мне нравилось быть к твоим услугам, но, должен признаться, я скучаю по тебе такому: заводящемуся от поцелуев, дрожащему от макушки до пят.              Ё Хан наклонил голову и поцеловал Га Она в шею. Его кожа то становилась горячей от обжигающих прикосновений губ Ё Хана, то холодных от его испаряющейся слюны, когда он опускался всё ниже, ниже, ниже. Он потянул Га Она за воротник и задел зубами его ключицу.              Га Он держался изо всех сил.              — Позволь мне показать тебе, как это может быть просто, — пробормотал Ё Хан.              Он практически тащил Га Она до кровати: ноги младшего были словно желе. Ё Хан обвил рукой талию Га Она и без особых усилий поддержал неуклюжие попытки вернуть самостоятельность, прежде чем опустить на матрас.              Он развязал свой халат, позволив ему распахнуться, и задрал рубашку Га Она, обнажив его живот. Ещё дюйм, и соски младшего показались бы наружу, и он запротестовал бы. Но тот будто не замечал этого, находясь в напряженном ожидании продолжения.              Ё Хан упёрся коленом сбоку от младшего и положил руку на его голову.              — Расслабься, — приказал он. — Для остального у тебя есть я. Тебе даже не нужно смотреть.              Га Он не смотрел, но по движению плеча Ё Хана понял, что тот спустил свои пижамные штаны.              Он проделал то же самое с Га Оном, медленно, дюйм за дюймом, позволяя его члену выскользнуть из штанов. Га Он издал звук, в котором было что-то наполовину испуганное, наполовину возбуждённое. Он схватил Ё Хана за руку.              Ё Хан наклонился, согнув руку в локте, и их тела оказались совсем близко.              — Вот и я, — сказал он тихо. Он взял их обоих в одну руку. — Я рядом, Га Он-а. Я рядом.              Га Ону казалось, что он сейчас растечётся по матрасу, словно сливочное масло на солнце. Он снова обвил шею Ё Хана, чтобы не ускользнуть от пытливых рук. Старший просто держал их, удерживая эрекцию в одной руке, не двигаясь, но Га Он уже чувствовал себя на грани, у него кружилась голова, он был разгорячённым и потным.              Он уткнулся лицом в плечо Ё Хана, когда тот начал медленно, нежно двигаться. Мужчина провёл рукой вниз, чтобы размазать предэякулят, от которого у одного из них или у обоих текли слюни, а затем с железным терпением начал плавно и неторопливо двигать ими, приближаясь к головке, как раз туда, где Га Ону нравилось больше всего.              Младший выгнулся и прерывисто застонал, как от сладостного трения о его ноющий член, так и от осознания того, что он был с мужчиной, который знал о его теле больше, чем он сам. Ё Хан точно знал, где, когда и как к нему прикасаться. Га Он не сомневался, что он касался и целовал каждый сантиметр тела младшего.              Это был либо первый сексуальный опыт Га Она в его жизни, либо первый после нескольких месяцев без регулярных и частых занятий любовью. В любом случае, как ни крути, прошло много времени. Это и обещание облегчения заставили Га Она забыть о своей застенчивости, когда оргазм обрушился на него. Его даже не волновало, насколько быстрым он был.              Он кончил.              Он кончил в руку Ё Хана, прямо напротив члена старшего.              Это было в тысячу раз лучше, чем дрочить в одиночестве.              Вес Ё Хана, лежащего на нём; жар его тела, нежные слова, шепчущие младшему на ухо. Его губы на коже Га Она, его рука на члене младшего, его член напротив члена Га Она. Влажное месиво и запах их секса, витающий в воздухе между ними – мир сузился до этого, и Га Он понял, что зря оттягивал этот момент.              Младший, разжимая кулаки с краем халата Ё Хана на спине старшего, понял, что его трясло сильнее, чем когда-либо. Раньше это были возбуждение и нервы. Теперь это были эндорфины и изнеможение.              — Вставай, — приказал Ё Хан, стаскивая Га Она с кровати.              Га Он заскулил в знак протеста, и Ё Хан рассмеялся над ним.              — Поверь мне, ты не захочешь так спать, — сказал он.              Старший затащил его в ванную и прислонил к раковине. Он намочил полотенце и вытер их обоих, целуя Га Она, пока вытирал его и приводил в порядок одежду.              — Умойся, — сказал он. — Я сейчас вернусь.              К тому времени, как Га Он вытирал лицо, Ё Хан вернулся со своей зубной щёткой. Пока Ё Хан мыл лицо, он почистил зубы, чувствуя себя окрылённым.              Эта домашняя обстановка, простой ритуал подготовки ко сну в маленькой гостевой ванной комнате, был таким же интимным, как и то, чем они только что занимались на кровати.              Га Он позволил отвести себя обратно к кровати, где теперь были откинуты одеяла, и с благодарностью забрался под них, чувствуя, что вот-вот заснёт.              Ё Хан прижался к Га Ону сзади. Тот в ответ обеими руками держался за руку, прижатую к его груди.              — Хочу, чтобы завтра ты трахнул меня, — пробормотал он.              Матрас содрогнулся от беззвучного смеха Ё Хана.              — Извините, босс, но этот график меня не устраивает.              Га Он раздражённо фыркнул.              — Я трахну тебя, джагия. Но я хочу сделать все как следует. Просто наберись терпения.