Полдень

Прошлое продолжало настойчиво вторгаться в спокойную жизнь Сакуры, в ее, казалось бы, уже устоявшуюся повседневность. И не сказать, что возвращение былого являлось желанным для девушки или хотя бы мало-мальски приятным для нее. Хоть служба в Запретном городе и воспринималась бывшей рабыней как возвращение домой, но, как известно, дважды в одну реку не войдешь. Время бессердечно, оно меняет даже сами души людей, не говоря уже обо всем остальном, до чего могут дотянуться его бесконечно длинные руки. Поэтому и Сакура вернулась, конечно, не в тот «дом», из которого была вынуждена бежать когда-то, и порог западных врат прошлой весной пересекла не та же девчонка, что покинула Дворец. В буре страстей и ненастий, окружающих Сакуру в Запретном городе, благодаря законной матери девушке удалось спрятаться на маленьком островке безопасности, огородившись тонкими стенами от враждебного внешнего мира. Но хрупкие ростки благополучия в душе барышни Хатаке были вырваны с корнем, стоило только увидеть Его Высочество Наследного принца. Появление юноши разбередило старые раны, оставив после себя лишь кровоточащее сердце и кислый привкус ревности на языке. Благо, эта встреча осталась позади и вряд ли могла еще повториться, однако вихрь событий лишь начинал закручиваться. И если встреча с хозяином была неожиданным штормом, то постоянные визиты господина Кабуто больше походили на наступающую воду при потопе, когда стихия приходит медленно, но в одночасье отрывает тебя от всех путей к отступлению, оставляя наблюдать за приближением неизбежной погибели. Еще в детстве, будучи рабыней наследника трона, Сакура неосознанно избегала главного лекаря, буквально кожей ощущая угрозу, сокрытую на дне хищных глаз, тайно наблюдавших за ней. Не смотря на сладкие речи, на благородные поступки, о которых она знала лично или слышала от хозяина, барышня Хатаке не могла его раньше назвать добрым и всецело довериться. Сейчас же Кабуто, уподобившись назойливой мухе, преследовал юную служанку Зала умственного развития, почти каждую ночь приходя в ее скромную обитель и навязывая свою кампанию. Липкий страх опутывал Сакуру каждый раз, когда она обнаруживала мужчину в своей комнате. Невозможность избавиться от непрошенного гостя, ее бессилие заставляли подолгу оставаться в зале библиотеки, занимаясь бессмысленной работой, лишь бы оттянуть момент встречи с Кабуто. Письма госпоже Хатаке становились все короче, ибо трудно находить радость в написании письма, когда сердце скованно тревогой и страхом. Девушке так хотелось рассказать законной матери о своих переживаниях, поделиться опасениями и попросить совета, а может и помощи со стороны влиятельного клана, к которому теперь относилась. Но могла ли Сакура признаться, что каждую ночь проводит наедине с мужчиной? Могла ли молодая госпожа из благородной семьи без страха заявить о том, что опозорила имя своего законного отца, позволив постороннему переступить порог своей спальни, сидеть на своей кровати и дотрагиваться до своего тела? Эту ночь господин Кабуто опять проводил в комнате служанки Зала умственного развития. Отбросив все приличия, он сидел на высокой кровати Сакуры, играясь с кончиком локона длинных розовых волос девушки, пока она сама, также сидя на постели, разбирала выстиранное белье. Она неспешно складывала хэцзы (прим. автора: хэцзы – белье, прикрывающее грудь женщины, в виде топика или маечки с завязками так и без них), старательно, медленно приглаживая руками каждый сгиб, несколько раз, изображая недовольство результатом работы, переделывала все. Мужчина на ее кровати молчал. Шуршание ткани, ее неторопливые движения, аромат цветочных благовоний, перемешанный с запахом лекарственных трав, которым уже давно пропитался халат лекаря, тихий треск угольков в жаровне – все это доставляло Кабуто несравнимое ни с чем ощущение удовлетворения. Как зверь, предвкушающий крови своей добычи, он наблюдал за барышней Хатаке, с трудом сдерживая низменные порывы. Он вожделел ее. Ему нравилось следить за этим милым, невинным созданием, представляя, как он грубо прижмет ее хрупкое тельце к белоснежным хлопковым простыням, как раздвинет ее тонкие изящные ножки и бесцеремонно проникнет в ее нежное, податливое нутро. Прикрыв веки, он почти слышал ее крики мольбы и плач, что казались прекраснее пения даже самой дорогой куртизанки столицы. Ни одна жертва не смела так нагло сбегать от него, как то сделала Сакура, а потому в его глазах она заслуживала особого обращения. Словно ленивый, домашний кот, играющий с мышкой, дающий надежду на спасение и отнимающий её, лекарь вечерами игрался со служанкой, давая той веру в будущее в виде слов о покровительстве со стороны Наследного принца. Барышня тихо встала с места, прихватив одной рукой небольшую стопку белья, локон волос кокетливо выскользнул из слабой хватки пальцев, следуя за своей хозяйкой. Кабуто недовольно повернул голову, следуя взглядом за изящной фигурой удаляющейся девушки. Сакура встала у небольшого шкафа, открыла дверцу и начала медленно складывать в него вещи. Сегодня ей было больше нечем заняться. Оставалось только переодеться и идти спать, но раздеваться, а тем более засыпать в присутствии лекаря она бы не осмелилась. - Господин, уже поздно, - неуверенно произнесла служанка Зала умственного развития, предприняв слабую попытку выпроводить незваного гостя. Гробовая тишина пронзила пространство между ними. Она не смела обернуться, настолько было страшно увидеть гнев в глазах Кабуто. И он, разумеется, знал о ее страхах. При каждой их встрече большие зеленые глаза искрились от той бури, что он создавал в душе Сакуры, разве такое можно было не заметить? Мужчине нравилось осознавать то, какую власть он имел над бывшей рабыней, над драгоценной служанкой Его Высочества Наследного принца, что так надменно всегда вел себя с Главным лекарем. Цветок, что так бережно защищал наследник Учиха, а после надежно охранял глава клана Хатаке, наконец оказался в руках такого как он. Ему было хорошо известно, что барышня слишком хороша для такого низкого, мерзкого, погубившего столько девушек и юношей, человека, но от осознания данного факта желание лекаря лишь возрастало. Подобно тому, как белый лист бумаги хочется скорее запятнать мазками чернил, так и ясные глаза Сакуры Кабуто желал скорее вырвать, чтобы на их месте остались лишь две кровоточащие раны. Ее нежную кожу ему хотелось скорее «украсить» черными синяками и шрамами, раскаленным железом выжечь на ее груди свое имя, ее лоно осквернить своим семенем, зачать в ней своего ублюдка, опустить на самое дно, смешать со всей грязью этого мира, а потом, наконец утолив свою жажду крови, скормить собакам. Шумно выдохнув, мужчина с трудом сдержал, почти овладевший им, порыв начать воплощать свои планы. Он противно облизнул тонкие сухие губы и за несколько шагов оказался позади Сакуры, почти вжав ее к дверце деревянного шкафа, подойдя настолько неприлично близко, что девушка ясно ощутила тепло чужого тела. - Красавица, - тошнотворно липкий шепот коснулся ушей служанки, - ты так жестока, что гонишь в холодную ночь своего старого друга? – мужчина громко вдохнул аромат, исходивший от тела Сакуры, и, совсем обнаглев и осмелев от осознания беспомощности жертвы, положил ладони на плечи девушки. Трудно было ожидать нечто подобное от благородного мужчины по отношению пусть даже к приемной дочери главы влиятельного клана. Он мог мечтать о ней, представлять ее в самых постыдных и смущающих ситуациях, мог даже, уединившись в своих покоях, предаться рукоблудию, грезя о девушке, но не имел права так оскорбить барышню Хатаке. От страха все тело служанки вдруг будто онемело, сердце, до этого бешено стучавшее в груди, словно застыло и перестало гонять горячую кровь, превратив Сакуру в лишенную жизни статую. Она обессиленно хватала ртом воздух, не осмеливаясь ни закричать, ни убрать ненавистные руки от своего тела. Само время в тот миг замерло, сковав холодом разум девушки. Не дождавшись ответа, Кабуто сильнее прижал барышню к твердой поверхности дверцы шкафа. Нежно коснувшись губами мочки ее уха, лекарь прошептал: - Позволь мне остаться на ночь, - сильные руки мужчины опустились на тонкую талию Сакуры, он прижался губами к затылку девушки, шумно вдыхая аромат ее тела, почти мурлыкая от удовлетворения сложившейся ситуацией. Было бы куда веселее, если бы она отчаянно сопротивлялась и плакала. Ему хотелось драмы, он желал лицезреть сцену того, как маленькая птичка ломает крылья о, все сжимающиеся, стенки клетки. Но принять ее тихое смирение тоже было не так уж и плохо. Возможно, лекарь таким образом смог бы каждую ночь удовлетворять свою похоть, растлевая это невинное создание. Может Сакура была из тех, кто покорно принимает свою участь? Что ж, для Кабуто это не стало бы неожиданностью, ведь множество рабынь и рабов склоняли голову под его властью и добровольно отдавались в руки садисту, даже не помышляя о другом пути. Поразмыслив, мужчина решил, что уже сегодня он мог вкусить долгожданный запретный плод. Правая ладонь Кабуто опустилась ниже к округлым бедрам барышни Хатаке, бесстыдно подбирая ткань юбки, в надежде вскоре оказаться под тканью. Его возбуждение нарастало, а разрядка была близка, мыслями он уже совокуплялся с драгоценной служанкой Его Высочества Наследного принца, но вдруг его прервали. - Г-госпожа Хатаке, - заикаясь тихо пропищала девушка, - Она … ах! – мужчина опять придавил ее своим телом, неосознанно пытаясь подавить волю своей жертвы, - Она узнает! –  собрав все имеющиеся силы, прорычала наконец Сакура. На что мужчина лишь ухмыльнулся: - Узнает? И что с того? - Я думала, что Вы умнее, господин Кабуто, - чуть спокойнее произнесла девушка, пусть мужчина все еще держал в руках ее тело, но в тот миг, когда она смогла заставить его прекратить свои действия, чаша весов стала склоняться в сторону барышни Хатаке, - Моя законная мать Рин Нохара владеет половиной аптечных лавок в столице, - продолжила Сакура, чувствуя, как слабеет хватка мужчины, - Вы ведь пользуетесь услугами семьи Нохара, чтобы продавать свои травы, верно? - спросила девушка, голос ее дрожал, но все же почти не выдавал страха своей хозяйки. Кабуто рассмеялся, он был искренне удивлен осведомленностью девчонки. Лекарям, служащим Императорской семье, запрещено оказывать услуги кому-то вне стен Запретного города. В том числе и изготавливать снадобья на продажу. Его Величество щедро платил, но ни один служащий Палаты лекарей, включая его руководителя, не мог отказаться от пары лишних золотых монет, поэтому каждый тайком продавал снадобья через частные аптечные лавки. - Да, семья Нохара владеет половиной, но есть и другая половина, - мужчина убрал руки и сделал шаг назад. Действительно, слова барышни Хатаке сейчас являлись намного более опасным оружием, чем даже самый острый нож. - Есть, - Сакура смогла наконец развернуться и поправить одежду, -  однако эта половина принадлежит благородному клану Сенджу, - девушка закончила приводить в порядок свой внешний вид и, набравшись смелости, спокойно взглянула в глаза лекаря, - не Вы ли своими руками изувечили молодого господина клана Сенджу? Не Ваш ли хозяин пытался после этого жениться на наследнице рода? Не Вас ли ненавидит больше всего на Свете достопочтенная госпожа Цунаде? Мужчина молча стоял у кровати Сакуры. В этот раз его добыча не сбежала, а отрастила коготки и дала сдачи. Интересно, но в какой-то момент Кабуто показалось, что барышня Хатаке угрожает ему вовсе не потерей пары золотых монет в месяц, а намекает на то, что в ее власти уничтожить его при помощи одной из богатейших и влиятельнейших семей Империи. Возможно, страх перед достопочтенной госпожой Цунаде был слишком велик, а может ему не захотелось терять свой небольшой, но независящий от настроения господ, заработок, однако в миг мужчина решил, что все, что он мог сделать сейчас, - это отступить. - Хорошо, - захлопал в ладоши Кабуто, - очень хорошо! – он медленно пошел в сторону основного выхода из пристройки, - госпожа клана Хатаке действительно занималась твоим воспитанием, красавица, - с усмешкой бросил он, выходя из комнаты девушки. Главный лекарь покинул покои служанки Зала умственного развития. «Матушка» Силы окончательно покинули тело барышни Хатаке и Сакура буквально рухнула на пол, сложившись, как башня из пластинок сусального золота, которыми любили играться юные господа. Она попала. Угодила в такую глубокую яму, что выбраться точно никогда уже не сможет. Рядом не было Наследного принца, рядом не было господина Хатаке, а матушка мало чем могла помочь, будучи сама запертой в стенах поместья. Сегодня он отступил, он прислушался к словам девушки, но они были ничем иным как просто туманной дымкой, ибо воплотиться угрозы могли лишь при условии, что Сакура останется еще какое-то время жива после всего того, что мужчина собирался сотворить с ней. Что ему мешало вернуться, скажем, завтра? А что мешает ему немного остыть, поразмыслить и закончить все сегодня? Ее могли бить, пытать, вонзая длинные швейные иглы под ногти, могли заставить часами стоять на коленях на осколках черепицы, Сакура могла пройти через это, она могла пережить боль, могла принять смерть, если то было угодно. Но унижение, которому ее захотел подвергнуть Кабуто, она бы не пережила никогда. Сегодня она увидела перед собой предвестник ужаса, в сравнение с которым самые жуткие пытки тетушек из Управления исполнения наказаний казались сладкими грезами. Тело девушки неконтролируемо задрожало, глаза наполнились животным страхом, который лишал рассудка всякого, кого настигал удар его когтистой лапы. «Беги!», - кричал внутренний голос, но встать не было сил. Сердце бешено колотилось в груди, подобно барабанам, провожающим солдат на смерть перед боем. Надо было встать, надо было скорее покинуть Зал умственного развития. Вдруг в тишине ночи Сакура отчетливо услышала звук шагов. Кто-то неторопливо, ступая по гальке, расстеленной на маленьком заднем дворике библиотеки, приближался ко входу в покои девушки. «Нет, нет!», - она знала, кто это. В панике барышня Хатаке, стараясь скорее встать, споткнулась о длинную юбку. Не обращая внимания на свой жалкий вид, девушка поползла на четвереньках ко второму выходу, ведущему в кабинет библиотеки. Ноги и руки ее совсем не слушались, но времени оставалось совсем немного, ибо шаги становились все отчетливее и громче, отдаваясь эхом в голове Сакуры. Пересекая порог кабинета, девушка услышала, как скрипнули двери ее покоев, и наконец смогла встать и побежать в сторону выхода из Зала умственного развития. Она бежала в темноте между рядами стеллажей, то и дело оглядываясь назад. Что ей следует делать дальше? Разве могла она сбежать от Главного лекаря? Барышня Хатаке мало думала об этом, бегом пересекая длинный зал, пока в темноте не столкнулась с кем-то и не упала прямо на него. - Кто здесь?! – смутно знакомый, рассерженный мужской голос, прорезал тьму Зала умственного развития. Из глаз девушки полились слезы. О боги! Во мраке, наполненном ужасом и страхом, она каким-то чудом буквально столкнулась со своим спасителем. - Братец Шисуи! – крикнула она, ее голос был одновременно радостным и дрожащим от страха. Сакура всем телом прижалась к мужчине и, не задумываясь даже на миг о возможных последствиях, обняла стражника. Хотя было бы неверно описывать это как объятия, она скорее схватилась за него, как утопающий хватается за любую возможность спастись. Барышня Хатаке яростно сжала твердые холодные доспехи мужчины, да и так сильно, что Шисуи мог ощутить, как тело девушки дрожит, услышать, как громко бьется ее сердце. - Ч-что... – не успел он сформулировать вопрос, как служанка, тут же ответила ему. - Там крыса! Большая белая крыса! – отчетливо и громко говорила Сакура, почти крича в ухо стражнику. Было важно, чтобы Кабуто услышал, что она не одна и не смел преследовать. В зале библиотеки не горела ни одна свеча, а потому Шисуи было трудно понять, чего так испугалась девушка, однако странные шуршания с противоположной стороны зала он слышал. Это мало походило на пусть и противного, вредного, но все же небольшого животного. Если только крысы во Дворце не стали дорастать до размеров взрослого мужчины. - Успокойся, - стражник осторожно коснулся спины Сакуры и тихонько похлопал по ней, - барышня Хатаке, тебе лучше слезть с меня, - спокойно произнес он, но служанка не стала повиноваться, лишь сильнее сжав мужчину в «объятиях». Она не знала, по какой причине ей казалось, что стражник, с которым она обменялась всего-то парой фраз, будет добр к ней, но отчего-то в ней не было и капли сомнения в его готовности оказать помощь. - Мне убить его? – вдруг холодно спросил мужчина. Сакура не видела его лица, но она могла поклясться, что Шисуи не шутил.