Темное пламя. Прошлое

      Райан, 16 лет (2002 год по Земле, весна)       Примабера       Вечером, на закате, не в силах больше ходить, Райан и Алма устроились в парке в кафе, где уже была открыта летняя терраса.       Прогулка получилась насыщенной: они встретились еще в начале дня, побывали на смотровой площадке самого высокого здания в городе, заглянули в музей иллюзий, долго гуляли по бульварам, на которых уже расцветали первые цветы, и еще успели почти половину парка обойти, прежде чем решили отдохнуть в этом кафе.       Изначально Райан планировал передвигаться на такси, чтобы не возвращаться к месту, где они оставят машину, но Алма в переписке спросила про аэромобиль. Видимо, ей очень понравилось, поэтому Райан остановился на этом варианте. И возможно, так получилось даже лучше: пусть им и приходилось тратить время, чтобы вернуться, зато избежали пробок. Хотя в этот день пробки были небольшие… Впрочем, это уже не важно — прогулка удалась.       Солнце садилось за ближайшими небоскребами и сияло на их стеклянных гранях, искрилось и переливалось на зеленоватой воде пруда, рядом с которым стоял столик. На берегах в сочной траве расцветали какие-то розовые цветы — Райан не знал названия. А перила ограждения оплела элтрея — вот это надоедливое растение принц, как и все примаберцы, знал с самого детства. Этот вьюнок с темными листьями будет теперь мозолить глаза своими фиолетовыми и синими цветочками, похожими на большие колокольчики, везде и повсюду до глубокой осени, весь воздух пропитается его легким ароматом, и этот аромат будет чудиться даже зимой. Не то чтобы Райану вьюнок совсем не нравился, просто его было слишком много и цвел он очень уж долго.       Этого выносливого мутанта родители получили в лаборатории почти случайно и посеяли немного семян на Верхнем ярусе, а оно начало расползаться повсюду, даже на Нижний ярус само спустилось. Властители решили считать его сорняком и попытались изничтожить. Но им не удалось — несколько попыток дали только кратковременные результаты. Тогда они просто назначили элтрею многоцветную своим символом именно она была схематично изображена на официальной одежде властителей.       Таким образом, растение победило своих же создателей. Когда Райан подстебнул их по этому поводу, Феалин сквозь смех заявила «Не можешь победить — возглавь!» Оказалось, что сделать из сорняка символ — была именно ее идея.       Но Алме эти цветочки, пока что жемчужно-голубоватые и нежно-сиреневые, очевидно нравились — она смотрела на них с какой-то мечтательной полуулыбкой, иногда чуть склонялась к ним, чтобы вдохнуть аромат, а иногда трогала пальчиком, и цветы начинали слегка покачиваться. В остальное время Алма сидела, обхватив ладонями чашку с чаем, и Райану хотелось взять ее за руку, чтобы согреть, но… но что-то опять мешало. Хотя по аллеям они ходили, уже держась за руки.       — Холодно? — наконец, спросил он, — Может, внутрь пойдем?       Алма тут же улыбнулась ему своей лучистой улыбкой:       — Нет, — качнула она головой, — Здесь красиво. Немного прохладно — это правда, но плед помогает, — повела она плечами, укутанными в плед от заведения.       Они помолчали немного, потом Райан спросил:       — Когда ты завтра освобождаешься? Может, успею подкинуть до дома.       — Около двух, — с неизменной легкой улыбкой отвечала Алма, — А у тебя сколько уроков?       — У меня не уроки завтра, — поморщился Райан, — а конференция. Но до двух должен освободиться.       — И ты приедешь, просто чтобы подкинуть меня до дома? — игриво взглянула на него девушка.       — Ну да, мне приятно будет это сделать, — пожал плечами Райан.       Алма опустила взгляд к чашке, помолчала немного, потом снова посмотрела на него, но на этот раз с хитринкой в темно-золотистых глазах:       — Я знала, что ты ко мне подойдешь в конце концов, — негромко заявила она с едва заметной самоуверенной улыбкой.       Райан немного напрягся: рассказывать о своей внезапной нерешительности и смущении не хотелось, но другого объяснения, почему он две недели тянул, придумать не получалось. Но к его облегчению, Алма и не ждала какого-то ответа и просто продолжила свою мысль:       — Я бы и сама подошла, если бы… — она запнулась и снова опустила глаза, на этот раз как-то неожиданно скромно, — ну, если бы ты был обычным. А то с тобой не понятно, можно так или нельзя, надо или не надо… — с тихим смешком объяснила она, — Если б хоть место было другое — бар или клуб, например, то это больше располагало бы. А в такой официальной обстановке я не знала, будет ли это нормально с моей стороны.       Ну да, это вечно так. На Примабере нормально, если девушка проявляет инициативу и сама подходит с намерением познакомиться — но только не с ним. Райан вздохнул и тоже тихо усмехнулся — все сам, все сам.       

***

      Как и ожидалось, прогулка только усугубила желание видеться почаще. Теперь они почти каждый день встречались после школы ненадолго, а в остальное время постоянно переписывались. И вот теперь-то Райан понял… Оказывается, стоит лишь немного отпустить эмоции, задержаться рядом с понравившимся человеком чуть дольше, чем он позволял себе раньше, — и захватывает целый водоворот светлых чувств: воодушевление, окрыленность, постоянное ощущение счастья, доходящее почти до эйфории… Правда, некоторые неудобства вызывало частое выпадение из реальности, сопровождаемое дебильной мечтательной полуулыбкой. И тогда кто-то либо из наставников, либо из родителей пихал в плечо и ворчал «не отвлекайся!»       Впрочем, энергии стало даже еще больше, хотя Райан и раньше не жаловался. Но теперь ее хватало буквально на всё — и на подготовку к мероприятиям, и на их посещение, и на мотоцикл, и на музыку, и, конечно же, на Алму.       Не хватало только на других девушек — но Райан с изумлением понял, что они и не нужны больше. Заметил, что не улыбается любой симпатичной девушке, не оглядывается на каждую соблазнительную задницу в короткой юбке, не провожает взглядом очередные стройные ноги в туфлях на шпильке. И это даже не пугало. Все мысли занимала теперь одна только Алма — ну и пусть. Значит, период такой.       В теории Райан знал, что эти первоначальные эффекты, вызванные повышением определенных гормонов, со временем притупятся, и все вернется в норму. И если повезет, то они с Алмой смогут сохранить отношения. Но эти отношения должны будут стать свободными. Это достаточно распространенная практика на Примабере, и судя по некоторым высказываниям Алмы, она не будет против.       Но пока Райан просто наслаждался моментом и на других даже не смотрел. И даже стал избегать тусовок с разнообразными компаниями, в которых раньше появлялся — там обстановка была более чем располагающая и к нему постоянно липли девушки, а отказывать девушкам Райан не любил. Так что легче было просто не приходить.       И это при том, что на втором же свидании, когда он предложил Алме встречаться, та со свойственной ей спокойной уверенностью, хотя и чуть смущенно, предупредила о «проблеме».       Они тогда ужинали в дорогом ресторане. Райан забронировал уединенный диванчик подальше от других столиков, и они сидели в бордовой полутьме — диван и стены были обиты темно-красным бархатом — среди серебристого мерцания столовых приборов и приглушенного сияния хрусталя бокалов, наполненных вином.       Райан вообще-то такие пафосные места не любил, зато Алма смотрелась здесь так естественно в своем элегантном черном платье, со своими уверенными движениями, прямой осанкой и неизменной полуулыбкой на ярких губах. Райан, конечно, умел себя вести, но звание принцессы очевидно подошло бы именно Алме. И Райану казалось, что это он должен ей соответствовать, а не она ему, хотя официально принц тут он... М-да, ему этот статус явно зря достался.       — Я бы рада согласиться, — негромко говорила Алма, но смотрела куда-то чуть в сторону, — Но есть одна проблема, не знаю, насколько она будет для тебя серьезной… В общем, у меня до сих пор не было секса. Знаю, я уже припозднилась, — она все-таки взглянула Райану в лицо и улыбнулась немного напряженно, но все равно со спокойной уверенностью в своих словах, — Но я все еще не готова и не знаю, когда буду готова.       Райан, конечно, был разочарован. И даже не сам секс важен — просто хотелось быть с ней во всех смыслах, и физически тоже. Алма очевидно заметила его досаду и снова улыбнулась примирительно:       — Но я не хочу тебя ограничивать. Я знаю, что ты активен в этом плане… — она не сдержалась и хихикнула как девочка, хотя обычно держалась как взрослая дама, — Хотя, по-моему, ты в любом плане активен. Так вот, тогда у нас получатся не совсем отношения, конечно… По крайней мере, поначалу.       — Не совсем полноценные, я бы сказал, — поправил Райан тоже с улыбкой, — Но я и не хочу тебя торопить. Буду ждать сколько надо. Тем более ты не против, чтобы я общался с другими, насколько я понял.       Теперь Алма в свою очередь казалась слегка разочарованной, но все равно кивнула, соглашаясь. Не удивительно, что она расстроилась, но сама же предложила. А Райан, естественно, не собирался отказываться от возможности заменять ее, раз она все равно не готова. Но как выяснилось — это было лишним. Другие девушки просто перестали интересовать. Существовала только Алма.       Девственность на Примабере не ценили и к сексу относились легко — потому Алма и сказала, что припозднилась. Но первый опыт считался важным вне зависимости от пола. Поэтому было нормально ориентироваться на свои ощущения и присматривать подходящего партнера. И видимо, Райан не подходил, или пока не подходил, или Алма и правда сама по себе не готова. Но логичнее всего было предположить, что ей просто нужно немного больше времени, чем другим примаберкам, у которых опыт уже был.                     Октябрь 2008       — Мы с Иваном стали видеться раз или два в неделю — всегда по выходным и иногда еще в середине недели, — рассказывал Лест, — А с начала зимы я стал иногда оставался на ночь — примерно раз в месяц, наверно.       — А как он тебя на ночь-то заманил? — удивился Райан, — Доплачивал?       — Нет, вообще-то я сам напрашивался, — улыбнулся Лест, — А Иван-то как раз не был от этого в восторге.                     Лест, 15 лет (2002 год, середина весны)       Лест вздохнул и отвернулся к окну. За стеклом в сумерках покачивались верхушки веток сирени, которые уже покрылись маленькими яркими листочками. Море перед подъездом Ивана давно высохло, а снег почти везде уже растаял.       Интересно, как там мама? Хотя лучше не думать об этом... Ничего тут не сделаешь, раз она не хочет разводиться. Хорошо хоть, что сам смотался из дома.       Отец вообще-то должен был работать в ночь, но он опять отпросился. Это случалось довольно часто и бесило неимоверно. Лест ведь уже настроился на вечер с гитарой и на тихую ночь — а отец все не уезжал и не уезжал. Лест выбрал момент, чтобы оказаться поблизости от него, и учуял свежий запах спирта. Значит, точно — никуда он сегодня не собирается. Как его вообще на работе держат до сих пор — не понятно.       Это было обидно и настолько невыносимо, что Лест написал Ивану с вопросом, не хочет ли он встретиться и можно ли переночевать у него — все равно пятница, утром вставать рано не надо. Иван, конечно, сразу догадался, почему Лест так внезапно захотел увидеться. Он все-таки согласился, но был не очень доволен, судя по тону сообщения.       Так и оказалось — Иван встретил Леста с пасмурным видом, но тот задобрил его пирожками. На этот раз с капустой. Теми самыми пирожками, из-за которых отец уже успел наорать сегодня — потому что Лест как баба стоял у плиты.       Зато теперь он сидел с угла от Ивана, который доедал уже третий пирожок.       — С мясом или с капустой лучше? — поинтересовался Лест с нерешительной улыбкой — все еще не мог выкинуть из головы слова отца. Каждый раз как в первый раз...       — Мне и так, и так нравится, — пробубнил Иван, дожевывая.       От него, конечно, восторгов не дождешься — разве что по поводу тела и внешности Леста, да и те поутихли уже — но его сытый довольный вид говорил сам за себя.                     — Просто Иван был таким спокойным мирным мужиком, — вздохнул Лест, — В нем вообще никакой агрессии не было… Нет, наверное, она могла появиться, но только если реально был повод. Помню, как я испугался, когда он впервые напился при мне — а это как раз совпало с моей первой ночевкой, еще в начале зимы, как я говорил. Собственно, потому он и разошелся — времени больше было, значит, и выпить можно больше. Пил он всегда только пиво, но в тот раз он просто одну за другой, одну за другой… Вижу, пьянеет больше, чем обычно, но не останавливается и только продолжает разгоняться. Уже взгляд мутный становится, голос громче, движения неточные… Я очень сильно напрягся тогда, — невесело усмехнулся Лест, — Я вообще-то пришел, чтобы спастись от одного пьяного мужика — а тут другой пьяный мужик, блин. И я решил, что первое же малейшее проявление агрессии — какое-то невежливое слово в мою сторону или даже слегка повышенный тон, или просто взгляд какой-нибудь не такой — и я дожидаюсь, когда он отойдет в туалет, сразу хватаю ботинки и куртку и выбегаю в подъезд. Потому что здесь неизвестно что будет. А дома хотя бы мама есть — я уже не один. Да и там отец все-таки, а здесь какой-то чужой дядька, который меня к тому же трахает… Хотя это я зря — теперь-то я точно знаю, что отец был как раз намного опаснее Ивана, — Лест запнулся, с трудом сглотнул внезапно подступивший к горлу ком, помолчал пару секунд, но почти сразу смог продолжить, — Но тогда я не понимал, чего можно от Ивана ожидать… А он просто, — Лест опять замолк, выдержал интригующую паузу и продолжил со смешком, — стал веселым! И более энергичным. Пьяный Иван становился очень воодушевленным — ему хотелось показать мне как можно больше групп, рассказать о разной музыке. Он терял способность сосредоточиться на чем-то одном и постоянно менял диски — пытался охватить все и сразу и поделиться этим всем со мной, — засмеялся Лест и пожал плечами, — Ну а потом всего-то полчасика потерпеть — и можно спать. Ночью Иван не лез, не пытался обнимать, так что не мешал. Кровать широкая — мы расползались по краям, и нормально было. Ну, храпел он. Так отец вообще на всю квартиру храпел — я привык под это спать. В общем, это было намного лучше, чем дома, когда всю ночь напролет на тебя орут и унижают, а ты дрожишь и боишься слово лишнее сказать, потому что тогда еще и изобьют… А у Ивана спокойно, и всегда он расскажет и покажет что-то интересное, еще и Отверткой угостит — и тогда вообще весело становилось... Так что эти несчастные полчаса — это такая фигня. Даже не больно. К тому же, он всегда платил, даже если я сам напрашивался.       Лест замолчал ненадолго и снова погрустнел:       — Вот почему так? У кого-то алкоголь вызывает желание излить свой яд и до всех доебаться, а кто-то просто становится веселым и добрым…                     На этот раз Иван включил «Moscow Music Peace Festival» 1989 года — первый рок-фестиваль с зарубежными — и очень крутыми! — рок-группами, состоявшийся в СССР. Лест был удивлен, даже шокирован, тем, что такое, оказывается, стало возможным на излете Союза, где рок вообще-то был запрещен. И вдруг в Москву привезли Оззи Осборна и Бон Джови, Мотли Крю и Скорпов!       Иван сам побывал на этом концерте — ему тогда было немного за двадцать. И сейчас он с восторгом рассказывал о том, как железный занавес приподнялся и впустил таких крупных звезд из враждебного внешнего мира — прямо в столицу! Ну а музыканты, со своей стороны, попали в самое сердце Империи Зла, причем, совершенно официально — и, кажется, сами были немного в шоке от этого. Ведь еще пару лет назад никто такое и представить себе не мог — ни у нас, ни на Западе. И вот, пожалуйста — Иван смотрит из толпы на самого Оззи! Это было настоящее волшебство. И первые проблески свободы.       А Лест, уже весьма бухой, мечтательно смотрел на не менее бухого Ивана, который воодушевленно делился воспоминаниями.       И почему это не его отец? Ему ведь сейчас то ли тридцать четыре, то ли тридцать пять. А Лесту пятнадцать. В самый раз...       Но нет, его отец — спившаяся мразь, которая не то что жить — даже дышать не дает! И говорить с ним не о чем, он только унижать умеет. Только в грязь втаптывать…       А вот был бы Иван его отцом… Ну, для начала секса бы не было, конечно. Иван с детства привил бы вкус к хорошей музыке, и у них всегда были бы общие темы для разговоров — неиссякаемые. И наверняка Иван с детства обучал бы гитаре — и сейчас Лест уже мог бы играть сложные вещи. А еще они вместе ходили бы на рок-концерты. И на концерты Ивана Лест бы ходил и с гордостью смотрел бы из зала на сцену, на своего классного отца-музыканта…       А еще Иван не унижал бы… Хотя, вообще-то, Иван иногда подкалывал по тому же поводу — намекал, что Лест как девочка. Неприятно, конечно, но это мелочи по сравнению с оскорблениями отца. И уж точно Иван никогда не бил бы и не таскал за волосы…                     — Иногда, в особо пьяные встречи, я смотрел на Ивана и мечтал о том, как было бы хорошо, если бы это он был моим отцом. Воображал себе, как я жил бы тогда, — Лест смахнул слезы — всегда так горько становилось, когда он вспоминал об этих своих мыслях, полных какой-то наивной детской обиды, — Естественно, я по умолчанию считал, что никакого секса бы не было. Иван не без недостатков, конечно, но мне кажется, что для меня он был бы почти идеальным отцом... Он достаточно холодный и эмоционально отстраненный, но для эмоциональных потребностей у меня была мама, так что не проблема. Зарабатывал он хорошо — смог бы обеспечивать семью. Ну и главное — он спокойный. Я, конечно, никогда не пробовал, но думаю, что даже если захочешь вывести его из себя — хрен получится. В то время, как отец ходил и специально придумывал себе поводы, чтобы выбеситься. Ну и наше общее увлечение — рок-музыка. У нас всегда были бы темы для общения, — вздохнул Лест, — Конечно, это все были совершенно бесполезные размышления... Но я не мог перестать — особенно по пьяни на меня накатывало. И иногда я умудрялся достаточно явственно себе представить, что мои родители развелись и я просто пришел к отцу на выходные. И вот так бывало замечтаюсь, а он вдруг такой «Ну давай, раздевайся». И все, нахуй, фантазия вдребезги — здравствуй, реальность…