Темное пламя. Прошлое

      Октябрь 2008       — Когда я пришел к Ивану в следующий раз, выяснилось, что нужна еще куча всего: комбик, педали или процессор, тюнер еще, — продолжал Лест, — Не говорю уже о проводах, струнах и медиаторах. Чехол и ремень входили в предложенный комплект изначально… Я-то не знал, что еще столько приблуд нужно, как-то и не подумал об этом... «Окей, — сказал Иван, — Не проблема: еще три встречи на тех же условиях — и это все тоже у тебя будет». То есть теперь выходило восемь встреч. Вообще-то, во второй раз я шел с мыслью, что я только попробую: может, у меня ничего не будет получаться с гитарой, и тогда все разрешится само собой. Но когда я снова взял ее в руки, меня охватило воодушевление и… не знаю, азарт, что ли — страстное и упорное желание хоть чему-то научиться, пока есть возможность. Я впитывал все, что говорил и показывал мне Иван, а он опять утверждал, что я быстро схватываю. Думаю, что так и было: я очень старался, но при этом у меня не возникало ощущения, что я сильно напрягаюсь — все как-то легко давалось и по большей части я испытывал удовольствие и увлеченность, — светлая улыбка, с которой Лест рассказывал о гитаре, померкла, он немного отвернулся к окну и продолжил, — А потом наставала очередь Ивана получать удовольствие… Во время первых двух или трех встреч на меня накатывало почти нестерпимое желание отказаться, но я начинал думать о том, что тогда получится, что все было зря: я зря себя ломал, зря терпел его прикосновения, которые становились все более откровенными. Вышло бы, что я это делал всего лишь за двести рублей… Ну и конечно, я вспоминал о гитаре и убеждал себя, что восемь встреч — это не так уж много, надо потерпеть, и тогда она будет моей. Я, наконец, заберу ее домой, а сюда больше не вернусь… Приходить на эти встречи тоже нужно было себя уговаривать. Поначалу ужасно хотелось слиться. Но мне снова и снова вспоминались воодушевление и восторг, которые я испытывал, когда брал гитару в руки. Удивление и радость, что у меня вроде бы что-то получается. Ощущение настоящего волшебства, когда гитара издавала нужные ноты у меня из-под пальцев. Она начала меня слушаться, а мне начало казаться, что она почти живая. И что она моя. Но приходилось оставлять ее там, и мне чудилось, будто я оставляю что-то свое. Даже не принадлежащее мне, а то, что должно быть частью меня, но оно почему-то не со мной… В общем, странные были ощущения, — Лест со смущенной улыбкой пожал плечами, — Постепенно эти чувства от гитары стали перекрывать отвращение к Ивану. К тому же, общаться с ним мне по-прежнему нравилось: он много рассказывал о рок-музыке, а мне это все было очень интересно. А еще я хотел стать частью тусовки. И даже больше — быть причастным к музыке. Научиться играть и когда-нибудь познакомиться с музыкантами, ну хоть с какими-нибудь. Надеялся, что кто-нибудь возьмет меня в группу… да хоть каверы играть — я и этим был бы доволен. Хотя на самом деле я очень сомневался, что смогу кому-то пригодиться… Райан, не вздыхай так, — со смешком прервался Лест, кинув на того короткий взгляд, — Мне казалось, что даже если случится чудо и я умудрюсь не просто познакомиться с музыкантами, а подружиться с ними настолько, что мне предложат играть, то я все равно вряд ли смогу выйти на сцену даже какого-нибудь мелкого задрипанного клуба. Меня ведь до смерти напугает даже пара десятков зрителей, которым похуй на музыку, потому что они уже пьяные, — усмехнулся Лест, потом добавил тише и с печальной полуулыбкой, — Но мечтать-то никто не может мне запретить…       Он замолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли пытаясь остановить подступающие слезы. Райан тоже подавленно молчал и даже не пошевелился, когда настала тишина. Феалин качнула головой сокрушенно, а перед глазами будто наяву встал тот светленький мальчик, которого она видела на старой фотографии. Давно уже несчастный, но еще полный надежд. Не настолько поломанный и еще способный бороться за свое будущее. Но его сбили с дороги, показав мечту. И за мечтой он тоже способен был пойти — он и пошел.       А ведь на той фотографии с мамой он кажется таким невинным и даже домашним. Феалин сжала зубы от злости: как можно было так цинично манипулировать этим беззащитным подростком? Судя по рассказу, Иван прекрасно видел, что он неприятен Лесту, что тот боится и замирает. Но собственная похоть была, конечно, важнее, и он все-таки смог заполучить это вожделенное тело, такое нежное и хрупкое…       Всколыхнувшееся отвращение и зарождающийся гнев прервал тихий голос:       — Это заняло месяца два, и все это время обходилось без проникновения и даже орального секса не было… Но за восемь встреч я привык и решил, что мне будет выгодно продолжать, — Лест попытался улыбнуться, но кривая улыбка тут же сменилась болезненной гримасой, и он закрыл лицо руками, — Ну какой же идиот! Я мог ведь на этом закончить…       Феалин тут же подалась к нему и обняла, принялась гладить по подрагивающей спине:       — Ты все еще был почти ребенком, Лест. Не ты в этом виноват, — снова принялась убеждать она, — Наверняка Иван на то и рассчитывал: он дал тебе стимул, чтобы ты возвращался первое время, и надеялся, что этого будет достаточно, чтобы ты привык и согласился видеться с ним и дальше.       — Ну да, — Лест с тихим всхлипом отстранился, — Меня опять развели. В очередной раз.       — Лест, четырнадцать лет, — с сочувствием посмотрела ему в глаза Феалин, — против тридцати с лишним. Они все были больше чем в два раза старше тебя — конечно, они могли предугадать многие твои реакции и продумать, как лучше действовать, чтобы получить от тебя желаемое, — Феалин вздохнула, поглаживая его по плечу, — Не надо себя винить, милый — этим ты никому лучше не сделаешь, а себе сделаешь только хуже.       — Да, наверно… но не получается, — пробормотал Лест, вытирая слезы, — Ладно, что теперь… В общем, за пятьсот рублей я готов был двигаться дальше. К тому же, Иван хоть и перестал давать уроки, но оставался под рукой — я мог хотя бы вопросы задавать. А еще у него был принтер и за компьютер он меня пускал, так что я искал в интернете табы и сразу распечатывал, чтобы потом дома разучить. Изредка удавалось и на уроки уговорить — Иван просто ленивый был: ему было лень подключать гитару, лень что-то показывать и смотреть, как у меня получается… Но я все равно считаю, что по большей части я сам научился — Иван действительно дал только азы, — пожал плечами Лест, — Ну а дальше самоучители и упорство.       — Подожди, — остановил Райан, — Ну уж гитару-то родители не могли не заметить. Как ты это им объяснил?       — Ах да, чуть не забыл рассказать, — Лест улыбнулся, — Вообще-то отец долго не замечал — я прятал гитару и все остальное в шкаф и играл, только когда его не было дома. А маме сказал, что это все отдал мне тот самый Серега во временное, но длительное пользование, потому что ему купили новое. То есть я вроде как должен вернуть. Когда-нибудь, неизвестно когда. И мама опять поверила, — Лест тяжело вздохнул, снова больно кольнула совесть — сколько же он врал ей… — Так что очень удачно я тогда придумал этого Серегу, который ходит в музыкалку и играет именно на гитаре — я ведь маме про него уже раньше наплел, после ночевки у «девчонок».                     Райан, 15 лет (2001 год по Земле, лето)       Примабера       — Да почему я вообще должен этим заниматься?! — вспылил Райан и резко отодвинулся от стола.       Он уставился на дисплей ненавидящим взглядом: на экране красовались графики и экономические отчеты, где-то за ними затерялась еще куча статей и несколько книг, которые нужно было прочитать.       Родители в последнее время зверствовали: загрузили его заданиями и затаскали по разным мероприятиям, а к ним тоже готовиться надо, чтобы понимать, о чем там будет идти речь, а не просто тупой улыбкой сверкать. Конечно, Райан сопротивлялся и пытался слиться, но теперь родители были непреклонны. И конечно, Райан, понимал, почему: он устроил уже несколько потасовок на Нижнем ярусе. Наказания за драки становились все длительней и жестче: в этот раз предстоял целый месяц домашнего ареста, максимальная загруженность учебой в этот период и сопровождение родителей на всяческих собраниях-заседаниях-встречах.       Райан не мог спуститься на Нижний ярус или покинуть планету: все врата для него были заблокированы, кроме тех, что перемещали в пределах Верхнего яруса — хотя бы он по-прежнему был доступен. Любые возможности общаться с кем-то за пределами Дворца были перекрыты, так что пока никакого флирта с девушками и болтовни с приятелями. Одиночество больше не тяготило Райана, поэтому нехватка общения со сверстниками уже не особо беспокоила. Но как же бесило отсутствие свободы!       Яростно ругнувшись, Райан обрушил кулак на стол, потом резко вскочил с кресла и прошагал к балкону. Он распахнул двери, и внутрь ворвался ночной ветер, какой-то будоражащий, неспокойный. Холоднее и сильнее, чем он ожидал.       Принц вышел на балкон и положил руки на мраморную балюстраду. Внизу, как и всегда, тихо переливались теплыми оттенками огоньки городов. Но по темным лесам и полям не бегали зеленые и синие отсветы лун. Все будто замерло в каком-то странном напряженном ожидании…       Райан поднял глаза на молчаливо мерцающие изумрудные звезды и только тогда заметил, что слева наползает черная туча, будто пожирая их. Ее внутренности зловеще клубились и гневно вспыхивали мелкими разрядами. В воздухе были разлиты озон и тревога.       Новый порыв беспокойного ветра ударил в лицо, Райан глубоко вдохнул ночную свежесть и улыбнулся с предвкушением.       Примабера будто отзывалась, подстраивалась под его состояние. Яростная буря и охлаждающий ливень — это именно то, что сейчас нужно. И еще мотоцикл.                     Через десять минут Райан в черном мотокомбинезоне и со шлемом под мышкой стремительно шагал по подземной парковке, глядя в коммуникатор. Конечно, планета не откликалась на настроение принца — гроза была давно запланирована, просто Райан только сейчас посмотрел прогноз погоды.       Где-то наверху угрожающе загромыхало, и Райан снова азартно улыбнулся. Он убрал коммуникатор, сел на мотоцикл и надел шлем, потом переместился во вратах на другую парковку — эта была меньше и прилегала к нужной трассе. Райан неспешно подъехал к высоким воротам и приказал открыть их. Автоматика моментально сработала — створки ожили и бесшумно двинулись вверх. Мотоцикл тихо, но нетерпеливо урчал и подрагивал, готовый вырваться на свободу вместе со своим ездоком.       Локация находилась в отдалении от Дворца, и тут уже во всю бушевала буря. В открывшемся проеме виднелась трасса, подсвеченная фонарями, а вокруг лишь тьма, словно за пределами этой дороги ничего не существовало. По черному асфальту остервенело били крупные капли, так часто, что казалось, будто и сам трек исчезает — обрывается, стоит чуть отъехать. Но Райан так хорошо знал эту трассу, что был уверен, что сможет ориентироваться даже в полной темноте.       Где-то вдалеке в землю впилась ветвящаяся молния, показав на мгновение, что мир все еще существует. Тут же над головой опять загромыхало, но теперь оглушающе громко. В следующую секунду взревел мотор, а в кровь хлынул адреналин.                     Бешеный стук капель по шлему, брызги в стекло — если бы не водоотталкивающее покрытие, Райан совсем ничего бы не видел. Можно было включить виртуальное изображение на визоре, но Райан предпочитал реальность как она есть.       Тяжелые четкие гитарные риффы заглушили гром.              Твой дом стал для тебя тюрьмой       Для тех, кто в доме, ты чужой              Сильный голос, казалось, прожигал все внешние слои и проникал в метущуюся душу.              Ты ждал, что друг тебя поймёт       Поймёт и скажет: «Жми вперёд!»       Но друг блуждал среди собственных стен              Все так, только друга нет. Даже блуждающего. Только какие-то приятели-прилипалы, которые общаются просто потому, что тусоваться с принцем — это круто. Которые все время хотят получить выгоду… Ни на кого нельзя рассчитывать.       Есть только скорость под колесами и пьянящий адреналин.              Как зверь, мотор в ночи ревёт       Пустырь, разъезд и разворот       Ты мстил за груз нелюбви прошлых лет              Райан плавно притормозил — впереди действительно был резкий разворот, который до сих пор скрывали потоки воды, льющиеся с неба. Несмотря на все усилия, колеса заскользили по мокрому асфальту, едва мотоцикл вошел в поворот. Райан отклонился корпусом, пытаясь удержать равновесие. Колеса прошлись по самой кромке дороги, но в конце маневра мотоцикл все-таки удалось выровнять. В этот момент ослепила вспышка близкой молнии, и Райан опять почти потерял управление — теперь мотоцикл стал вилять на мокрой дороге, и он еле удержал руль. Окончательно вернув контроль, Райан снова увеличил скорость — дальше был прямой отрезок трассы. Райан безудержно рассмеялся — и громкий торжествующий смех утонул в очередных раскатах грома.              Запел асфальт       Ты слышал каждый звук       Запел асфальт       Как сердца стук       Запел асфальт       Ты был его герой       Так пел асфальт       Пел за спиной              Свобода разливалась внутри, струилась по венам вместо крови.       Ливень постепенно охлаждал мятежную душу, смывал с нее ярость.              Был миг — ты верил в знак удач       Ведь ты был молод и горяч       Но твой двойник мчал навстречу тебе       Он был свободен, как и ты       Никто не крикнул: «Тормози!»              Цели убиться не было. И двойник не мчал навстречу — Райан здесь один, здесь никого больше нет. Сбитых с неба звезд тоже не было — вообще никаких звезд не было. Но асфальт действительно горел — от вспышек молний и от света фонарей, рассыпающегося искрами по мокрой дороге.              Горел асфальт       От сбитых с неба звёзд       Горел асфальт       Под шум колёс              Просто раствориться в скорости и в ночи. Стать единым и целым с музыкой. Вырваться на свободу хотя бы ненадолго.       И сейчас не важно, что это всего лишь иллюзия.