Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю: очищение ци

Школа Линчень была построена в красивом лесном массиве среди сельскохозяйственных долин к юго-западу от Цанцюн. Деревья окрасились в осенние цвета, и Юэ Цинъюань чувствовал принесенный ветром слабый запах древесного дыма. Школа находилась в десятке минут ходьбы от торгового городка, окруженного собственным лесом. У них было несколько небольших полей и фруктовый сад, но этого было недостаточно, чтобы прокормить всю школу. Они полагались на торговлю с внешним миром, а большинство их учеников были детьми местных семей. Они были намного ближе к миру смертных, чем Цанцюн, как по расстоянию, так и по культуре. Вместо ночных жемчужин здесь использовались свечи и масляные фонари. Деревенские дети приходили в специальный класс раз в неделю, чтобы постоянно сменявшие друг друга ученики обучали их простым иероглифам. И, с момента прибытия, Юэ Цинъюань не видел ни одного меча. Сам Юэ Цинъюань присоединился к группе только вчера, чтобы продолжить путь вместе с ними. Шэнь Цинцю был тихим и задумчивым, но не нервным. Очевидно, он полностью уверен в способности своего учителя повлиять на исход этой встречи. Юэ Цинъюань все еще считал это ненужным риском, но после изучения всех событий — ужасной истории, тщательно выписанной красивым почерком Шэнь Цинцю — он понял его мотивы чуть больше. Амулеты памяти были опасны даже в руках эксперта. А используемые любителем, еще и по нескольку раз, накладывающиеся друг на друга в течение месяцев или лет — эффект мог быть ужасен. Память — тема сама по себе сложная и малоизученная. Каждый раз, когда жертва сталкивается с чем-то что противоречит стертым из ее памяти фактам, она может создать свои ложные воспоминания, чтобы объяснить их… но, при этом, всегда есть риск вызвать разрушительную каскадную реакцию. Школа Линчень стала последней из остановок, сделанных Шэнь Аньвэем с Чжао Юньланем и Шэнь Цинцю на буксире. Новость о визите знаменитого старого мастера Шэня в небольшую школу было невозможно скрыть. Поэтому они ехали открыто, скрыв лишь саму цель под видом длинного путешествия. Наконец Шэнь Цинцю и Цю Хайтан провели свою первую неловкую, осторожную встречу под пристальным взглядом своих учителей. Юэ Цинъюань гулял по приятным осенним дорожкам, ожидая Шэнь Цинцю. Линчень сильно отличался от выверенной точности окрестностей Цанцюн. Взять хоть бы местные дорожки. Здесь они существовали исключительно для того, чтобы привести человека из одного места в другое. В Цанцюне они были тщательно спланированы, чтобы вдохновлять на медитацию и проводить энергии мощного духовного поля горного хребта Тяньгун. Цанцюн пребывал в своем нынешнем виде тысячи лет, и это было заметно. Линчень же была основана всего несколько поколений назад заклинателем, который просто хотел тихое место для обучения своих учеников, и это тоже было заметно. Перед поездкой Юэ Цинъюань получил подробные инструкции от своего учителя. Как приспособить свои манеры к менее изысканной обстановке, что он мог пообещать от имени Цанцюн — и чем он мог косвенно угрожать. Не то чтобы это было необходимо. Как всегда, присутствие Шэнь Аньвэя открыло двери и вызвало улыбки. Юэ Цинъюань не сомневался, что каждый ученик в этой школе запомнит свою встречу с мастером Шэнем, на данный момент самым старым бессмертным мастером в мире. И это благоговение распространится и на его преемника, которого он так опекает. * Юэ Цинъюань почувствовал облегчение, когда наконец увидел Шэнь Цинцю, задумчиво бредущего по маленькому саду. — О, на сегодня мы закончили, — ответил он на его вопрос. — Я просто хочу немного прийти в себя, прежде чем возвращаться в гостевой дом. — Надеюсь, все прошло хорошо? — осторожно спросил Юэ Цинъюань. Шэнь Цинцю кивнул. — Немного неловко, но да. Не было никаких непосредственных признаков плохой реакции. У нас мало общего, кроме крови. Несомненно, когда мы лучше узнаем друг друга, общаться станет легче. — Он слегка сгорбился в плечах, что означало необходимость объятий. «Мы общаемся», — с гордостью подумал Юэ Цинъюань. Он подчинился, уводя Шэнь Цинцю с просматриваемой тропы. — По ее первой реакции, нам показалось, что будут проблемы, — продолжил Шэнь Цинцю, когда объятья окончились. — Но оказалось, что это просто эмоциональный всплеск на, кхм, наше сходство с ее покойным братом. — Он откашлялся, и Юэ Цинъюань успокаивающе погладил его по спине. — Но моя одежда и прическа — и, видимо, сама манера говорить — совершенно другие. Так что трудность миновала. — Я рад, что ваша встреча прошла без происшествий, — осторожно произнес Юэ Цинъюань. — Она может приехать в Цанцюн в качестве приглашенного ученого, — предположил Шэнь Цинцю. — Но не раньше чем через год. Ее учитель работал над поиском несоответствий в ее воспоминаниях. Это была своеобразная проверка, они хотят быть уверены, что не пропустили ни одно. — Только ее воспоминания о тебе? Шэнь Цинцю покачал головой. — Нет. Будь все так, исправить проблему оказалось бы намного проще. Скорее всего, самыми первыми пострадали воспоминания о ее родителях — она ​​сильно грустила, после их кончины, поэтому он просто… заставил ее забыть об этом. Очевидно не раз и не два. Затем, когда он начал продавать рабов и украшения, чтобы купить контрабандные руководства по совершенствованию, то использовал их снова, чтобы не дать ей заметить пропажу. Работавший в саду старик тоже был продан, но чары не давали ей заметить зарастание сада. Более того, талисман заставлял ее думать, что садовник отвечает на ее приветствия. Я лично видел ее односторонние беседы. Простые чары не дадут большой схожести с настоящим человеком, но едва ли она стала бы вести сложные беседы со слугой. Они развернулись, направляясь обратно к их гостевому домику. Им предложили комнаты внутри школы Линчень, но старый мастер Шэнь не хотел рисковать неожиданной встречей Шэнь Цинцю и Цю Хайтан. — Значит, никакую помолвку отменять не нужно? Никаких бумаг? — с нажимом переспросил Юэ Цинъюань. — Чистейший абсурд, — пренебрежительно махнул закрытым веером Шэнь Цинцю. — Очевидно, что такой респектабельный дом не стал бы отдавать свою дочь рабу, независимо от того, освобожден он или нет. — Но любой, кто лично знаком с Цинцю-шиди, поймет, насколько он исключительный, — настаивал Юэ Цинъюань. Шэнь Цинцю шуточно ударил его веером. — Ты такой предвзятый. Юэ Цинъюань снова обнял его, ненадолго выведя их обоих из равновесия. — Если этот шисюн предвзят, то Шэнь-шибо тем более. — Он и предвзят, — фыркнул Шэнь Цинцю. — Сяо Цзю… — Юэ Цинъюань прервался, ощутив, как слабо вздрогнули лопатки Шэнь Цинцю под его рукой. — Цинцю-шиди… Шэнь Цинцю отвернулся. — Это не ты, это имя. Юэ Цинъюань ободряюще погладил его по спине. — Может быть, ты мог бы выбрать новое? То есть, не любезное, а… — Только для нас, — закончил Шэнь Цинцю. Он молча пошел дальше глубоко задумавшись, а Юэ Цинъюань наслаждался теплом от прозвучавшего «нас». — Я мог бы… — Я сам справлюсь, — отрезал Шэнь Цинцю. — Еще что-нибудь нелепое выберешь. * Вернувшись в гостевой домик, Шэнь Цинцю принялся размышлять о встрече. Цю Хайтан вела себя дружелюбно, но в то же время выглядела зажатой. Ей явно было не комфортно. В итоге их воссоединение вышло странным. Знание о кровном родстве и преступлениях их общего брата частенько приводило к очень неловкому молчанию. Шэнь Цинцю знал, что Лу Чжигуан в первую очередь беспокоился о том, что у Цю Хайтан может случиться искажение ци — чары памяти, как известно, трудно распутать. Традиционное лечение заключается в том, чтобы с помощью аккуратных и косвенных расспросов найти форму того, что было насильственно забыто. Затем пациенту давали тщательно проверенные факты, чтобы восполнить пробелы. Настоящая память никогда не восстановится, но знание того, что произошло, может выступить в роли заплатки, чтобы не дать разуму развалиться. Их встреча была не долгой, аккуратное прощупывание почвы перед продолжительным общением. Они расстались после краткого обмена любезностями, и старый мастер Шэнь отправил Шэнь Цинцю обратно в их домик. Цю Хайтан была совсем не похожа на его — Шэнь-Юаня — сестру, чего, как он теперь понял, подсознательно боялся. Даже несмотря на напряжение и предупредительную вежливость их первой встречи, ощущение от девушки было другим. Их встреча пробудила у Шэнь Цинцю несколько воспоминаний о ней как о еще совсем юной госпоже дома Цю. Не те, первозданно ясные обрывки, полученные от маркера, а настоящие, органические воспоминания. Когда сходство его памяти достигло пятидесяти процентов, в нем словно что-то щелкнуло, и теперь, время от времени, Шэнь Цинцю мог вспомнить что-то сам. Это не продвигало его квест с воспоминаниями, однако было странно приятно вспоминать вещи по старинке. Благодаря этому, медитируя над разблокированными воспоминаниями, он часто мог вспомнить, что произошло непосредственно до или после события. Это давало контекст. У него не было четких воспоминаний о старшем мастере Цю — рабам не разрешалось смотреть прямо на своих владельцев — но на отца Шэнь-Юаня этот человек тоже похож не был. По крайней мере, ему так казалось. Это было облегчением. Будь они похожи, то и Цю Цзяньло тоже… Та его часть, что все еще была Шэнь Юанем, отшатнулась при мысли о том, что его любящие, снисходительные старшие братья могут иметь какое-то отношение к его не-до-сводному брату из дома Цю. Шэнь Цинцю посмотрел на подвеску для пояса, подаренную ему Цю Хайтан. Выглядела она как филигранный деревянный сосуд, который наполнялся ароматными травами и цеплялся к поясу. Кисточка была потрепанной, красный цвет уже выцвел. Раньше предмет принадлежал ее — технически, их — отцу. А позже и Цю Цзяньло, предположил Шэнь Цинцю. Он никогда ее не видел, но украшение фигурировало в Пути гордого бессмертного демона; одна из немногих памятных вещей, которые Цю Хайтан принесла с собой в свою школу совершенствования и позже показала Ло Бинхэ в эмоционально напряженной сцене, которой теперь никогда не случится. Шэнь Цинцю проверял и перепроверял, пока не убедился, что может беспрепятственно извлекать сюжетно важные предметы из хранилища целыми и невредимыми. Позже, когда он сможет остаться один, то снова попытается активировать Систему. Ему не хотелось беспокоить Юэ Цинъюаня или шицзуня, если окна уведомлений перегрузят его.