Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю: очищение ци

Лю Цингэ шел с Юэ Цинъюанем через многолюдный город, наблюдая, как его друг просматривает ассортимент бесчисленных уличных ларьков, открывшихся на время проведения фестиваля. Цанцюн принимал учеников из всех слоев общества, но большинство были из богатых семей. И их наполненные кошельки, естественно, привлекали торговцев, наводнивших небольшой город у подножия Цанцюн перед фестивалем. Предлагаемые товары, как правило, представляли собой яркие, притягательные аксессуары, предназначенные для молодых ученых: красивые веера, кисти, гребни и всевозможные украшения.  Фестиваль привлек разнообразную толпу, и некоторые торговцы продавали учебные материалы, полагаясь на блеск репутации Цанцюн. Книготорговцы предлагали учебные пособия, моральные очерки или дешевые экземпляры классики. И романы, конечно. Некоторые также продавали контрафактные руководства по самосовершенствованию. Школа категорически не одобряла последнее, но пытаться запретить продажи было бесплодным делом — продавцов бы только загнали в подполье. Однако городское руководство, опасаясь спровоцировать своего могущественного покровителя, строго препятствовало продавцам заявлять о своей принадлежности к Цанцюн. Лю Цингэ наблюдал, как взгляд Юэ Цинъюаня задержался на красивом резном гребне. Однако, в конце концов, тот неохотно отложил его в сторону.  — Я видел торговца веерами около моста, — предложил Лю Цингэ. Юэ Цинъюань просиял и двинулся в том направлении. — Ты приходил сюда заранее? — поинтересовался он, пока они шли. — Утром. Кое-кто из младших хотел помочь установить палатки. Носить ящики и сумки для продавцов. Я был там, чтобы убедиться, что они примут ответ «нет», если таковой прозвучит. Юэ Цинъюань снисходительно улыбнулся.  — Они так хотят помочь. — Это отличная тренировка; никакие упражнения не заменят ношение неравномерного груза. Но их энтузиазм сбивает с толку торговцев. Торговец веерами предлагал широкий выбор и других аксессуаров, предназначенных для ученых молодых господ. Но даже на неопытный взгляд Лю Цингэ ни один из вееров не выглядел так же хорошо, как те, что обычно носил Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюань покачал головой и пошел дальше. — Может быть, копия эссе, — предположил Лю Цингэ. — Кажется, ему нравится рвать их тезисы на части. — Иногда буквально, — улыбнулся Юэ Цинъюань. — Чего я не понимаю, так это почему при его отношении, они продолжают их ему присылать. Юэ Цинъюань начал бороться с ухмылкой, и Лю Цингэ внутренне себя поздравил.  — Некоторые надеются привлечь внимание старого мастера Шэня. И, разумеется, сам Шэнь-шиди тоже завоевывает себе прекрасную репутацию среди нынешнего поколения ученых. Он хорошо подходит для своей будущей роли. Я рад. Я пытался устроить его на Цюндин, но… — Я слышал, да. — Что ты слышал? — тут же переспросил Юэ Цинъюань. В его движениях была лишь небольшая заминка, а голос не дрогнул. Но Лю Цингэ все равно заметил. — Глава школы отчитывала тебя, а Шэнь-шибо подлетел к вам… — Лю Цингэ махнул рукой. — И заявил что-то вроде: «О, Янь-шицзе нашла моего преемника. Большое спасибо, что позаботилась о нем для меня». И утащил с собой. Юэ Цинъюань неохотно улыбнулся. — Да, примерно так все и произошло. Я так и не понял, как он узнал, что мы там были. Они увидели, как Чжан Жунши и тот ученик с Цинцзина, за которым тот ухаживал, бродили по фестивалю рука об руку. Очевидно у них все шло хорошо. Они были глубоко внутри своего собственного мирка на двоих; Лю Цингэ и Юэ Цинъюань тактично сменили направление, чтобы им не мешать. Когда они свернули, Лю Цингэ увидел прилавок, где продавались шашлычки из баранины, и вспомнил подсказку Шэнь Цинцю. Они решили сделать перерыв. Задним умом, Лю Цингэ засомневался, не является ли это какой-то уловкой Шэнь Цинцю, но Юэ Цинъюань действительно пришел в восторг от его предложения перекусить. Когда они покончили с едой и двинулись дальше, Юэ Цинъюань охотно позволил торговке украшениями для волос показать свои товары. Он рассмотрел деревянную шпильку — очень простую, украшенную только колокольчиком, покачивающимся на тонкой ленточке.  — Может быть, эту. В последнее время он использует колокольчики в своих тренировках. — Я видел. И слышал. Юэ Цинъюань поднял еще одну шпильку, более элегантную, с какой-то резьбой на конце.  — Но эта лучше… — В итоге он купил обе, чем абсолютно не удивил. Он всегда так делал. Но Лю Цингэ еще ни разу не видел, чтобы Шэнь Цинцю носил украшения полученные в подарок. — Шпильку с колокольчиками на праздник середины осени, а с резьбой на день рождения, — когда они продолжили свой путь, объяснил свое решение Юэ Цинъюань, — если я не найду ничего лучше. — Он осмотрел свои находки и принялся убирать в мешочек-цянькунь. И за этот короткий миг его настроение заметно ухудшилось. Лю Цингэ вздохнул.  — Не расстраивайся, если он не будет их носить. — Я просто хочу, чтобы у него было что-то от меня. Чтобы он знал, что я о нем думаю. Лю Цингэ закатил глаза, демонстративно и грубо. * Они начали натыкаться на младших учеников, свободных после занятий до конца дня и жаждущих потратить свои карманные деньги на угощения и сокровища. Некоторые были даже слишком жаждущими; Юэ Цинъюань виновато откланялся, вызвавшись отвести пару непослушных учеников обратно на гору, когда их борьба за книгу стихов грозила перерасти в драку. Лю Цингэ остался, вскоре найдя Не Чжуана. Сделав еще один круг среди растущей фестивальной толпы, они вместе вернулись в Цанцюн. — Итак. Э-э. — Не Чжуан потер руки и прочистил горло. — Вы двое все еще регулярно спаррингуете. — Да, — с подозрением подтвердил Лю Цингэ. — Но он проводил много времени с Шэнь Цинцю. Лю Цингэ закатил глаза.  — Мы друзья. — Я к тому что… Шэнь Цинцю не возражает? — спросил Не Чжуан с некоторым подозрением в голосе. — У них все проходит не так как у нас. Представь себе. Наверное, они… посвящают песни или что-то еще. — А, так ты сдался? — Не Чжуан выглядел разочарованным. — Нет никаких шансов, что Юэ Цинъюань захочет кого-то еще, если он может заполучить Шэнь Цинцю, — категорически сказал Лю Цингэ. — Да-да, — скорбно вздохнул Не Чжуан. — Нет, — резко ответил Лю Цингэ.  Не Чжуан ухмыльнулся, не раскаиваясь. * В преддверии праздника некоторые ученики Цзуйсяня вели оживленный бизнес по продаже лунных пряников. В тот день старшие ученики Цинцзина обменялись несколькими в виде символических подарков на планерке. Это была просто неформальная организационная встреча, гарантирующая, что несколько ответственных взрослых будут доступны в любое время во время вечерних гуляний, а также определяющая, где их можно будет найти в случае чрезвычайных ситуаций. Каждый на собрании был личным учеником Шэнь Аньвэя, и самые старшие учителя воспользовались высоким положением собравшихся, чтобы переложить свои обязанности и уехать навестить друзей и семью. Встреча прошла непринужденно, и они обменялись обычными подарками в виде чая, фруктов и чернильных палочек. Отдельно Шэнь Цинцю приготовил взаимные подарки для других будущих глав пиков — его новые восковые карандаши. Большинство из них получили набор: одни были с блестками, другие — имели очень яркий цвет, а у некоторых была двойная сердцевина, благодаря чему они писали двумя цветами одновременно.  Гао Цингао счел бы это показным и отвлекающим. Вместо этого Шэнь Цинцю подарил ему набор, где у каждого карандаша на разных концах были разные цвета. Он надеялся, что это будет полезно для набросков дизайна талисманов. Он так же тщательно подобрал набор для Му Цинфана, предполагая, что врач, скорее всего, полностью запретит использование карандашей с блестками на его пике. В конце концов, они имеют дело с ранами. И Шэнь Цинцю не смог устоять перед искушением сделать для Шан Цинхуа набор карандашей с блестками разных оттенков синего. * Многие из старших учителей отсутствовали, а ученики всегда вели себя менее сдержанно, когда не было риска забежать за угол и наткнуться на одного из них. Это привело к предсказуемым результатам. — Мы хотели, чтобы фонарь давал цветной дым, — объяснял один ученик со слезами на глазах. — Я не знаю, что пошло не так, — сказал другой, скорее разочарованный, чем извиняющийся. — Я видел такие в своем родном городе, и выглядело потрясающе. — При большем изучении пиротехники, возможно, так и будет, — сказал Шэнь Цинцю. — Приберитесь. Младшие, уже перемазанные и удрученные, спорить не стали. Юэ Цинъюань прибыл чуть раньше, застав Шэнь Цинцю читающим лекцию ученикам. Наконец тот прогнал несчастных за чистящими средствами и повернулся к нему.  — Юэ-шисюн. Как прошел фестиваль? Юэ Цинъюань подошел ближе, заметно нервничая.  — Было мило. Здесь всегда оживленно. Я… — Он вынул из рукава небольшой матерчатый мешочек. — Пока мы были там, я увидел это и подумал о тебе. — О, как умно, — сказал Шэнь Цинцю, постукивая ногтем по колокольчику. — Это будет очень полезно, спасибо… Цинъюань-шисюн. — Он немного помедлил перед обращением. То все еще казалось странным. Однако его неловкость того стоила — Юэ Цинъюань засиял от счастья. Шэнь Цинцю направился к ближайшему павильону, где подготовил все необходимое на предстоящее дежурство. Юэ Цинъюань последовал за ним.  — Тебе не нужно оставаться с младшими? — У них конкурс стихов. Я не уверен, что должен находиться в их поле зрения. Это может притупить их энтузиазм. Юэ Цинъюань взял его за руку.  — Это верно. — Они будут декламировать у пруда Спокойствия. Я устроюсь в павильоне поблизости и смогу услышать, если они начнут драку. В павильоне Шэнь Цинцю вручил Юэ Цинъюаню свой подарок — деревянную коробку шириной около ци, извлеченную из мешочка-цянькунь. Юэ Цинъюань открыл ее; там была дюжина сплетенных из травы фонариков, каждый шарик был размером с кулак и уже светился. Он молча посмотрел на Шэнь Цинцю. — Ты упомянул о них во время нашей поездки, и мне понравилось их описание. Поэтому я сделал несколько штук. Огни — это очень маленькие ночные жемчужины — я только что получил партию от Кусина для другого проекта. Гораздо безопаснее, чем свечи. Юэ Цинъюань легонько коснулся пальцами тонких травяных фонариков.  — Я не видел таких уже много лет, здесь все используют бумажные фонарики. — Он улыбнулся. — А эти не сгорят. — Они крепче, чем кажутся: трава поддерживается тонкой проволокой. Сверху есть петля, так что ты можешь повесить как есть или на веревку. — Они красивые. — Глаза Юэ Цинъюань сияли. — Цинцю-шиди, спасибо. Шэнь Цинцю расправил рукава.  — Это пустяк, просто кое-что от других проектов. — Он прочистил горло. — О, у меня есть первая партия светящихся карандашей, о которых я тебе говорил. Позволь мне показать тебе. * Светящиеся карандаши оказались огромными; как мелки размером с палец. Тонкая сердцевина из мягкого воска была завернута в бумагу, сорванную на конце, чтобы обнажить пигмент. — Ночные жемчужины измельчаются в мелкий порошок, но воск должен быть очень мягким, чтобы оставить достаточное количество на бумаге, — объяснил Шэнь Цинцю. — Они больше похожи на жирные карандаши. Их нужно хранить в предмете-цянькунь, иначе летом они растают. Юэ Цинъюань попробовал один, явно очарованный получающимися светящимися символами. Небо было достаточно темным, чтобы ясно видеть эффект.  — Цинцю-шиди, это потрясающе. Как долго продлится свечение? — В месте, подобном Цанцюн — с сильным полем ци — довольно долго, я думаю. Я обсуждал это со старшей ученицей пика артефактов — мне все равно пришлось одолжить часть их шлифовального оборудования — и она предположила, что свечение связано с площадью поверхности. Судя по всему, они уже пытались сделать светящуюся краску, но результаты неоднозначные. Она уверена, что один из их мастеров написал об этом статью; она поищет ее для меня в их архивах. — Как полезно, — сказал Юэ Цинъюань. — Кто-то, кого я знаю? — Ты всех знаешь, — усмехнулся Шэнь Цинцю. — Чэнь Шусинь, довольно высокая, та, что держит длиннохвостых летающих кроликов. Юэ Цинъюань расслабился.  — А, да, один из ее детей находится на Цюндине. Она из самых старших ремесленников; как мило с ее стороны выделить время на твои поиски. — Она была полна энтузиазма. Если это сработает, она хочет нарисовать схемы посадки на главных террасах для учеников, возвращающихся ночью на мечах. Юэ Цинъюань выглядел растерянным.  — Я думал, что они хотели сделать это, встроив в брусчатку ночные жемчужины — шицзунь наложила вето на это как на слишком разрушительное действие. — Этим камням не меньше тысячи лет, — согласился Шэнь Цинцю.