Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю: очищение ци

Готовясь к поездке, Шэнь Аньвэй принес картины и стихи Шэнь Цинцю на одобрение главе школы. Анализ их художественной ценности был его работой, но Янь Аньмин может достоверно убедиться, что ничто в их содержании не ухудшит связь с империей. Шэнь Аньвэй также принес недавний шедевр Шэнь Цинцю, который продемонстрирует на выставке, сопровождающей высший уровень экзаменов на имперскую государственную службу в стране Чжоу. — «Разбитый кувшин у окна», — повторила Янь Аньмин, изучая картину. — Ну, это описательно. — Его поэзия превосходна, — поспешил защитить своего ученика Шэнь Аньвэй. — Очевидно, он просто забывает применить свое красноречие к названиям. — Ну, он может быть плох хоть в чем-то, — сказала она, все еще разглядывая картину. — И вы готовы рискнуть? Ее ведь могут потерять или испортить. — Организаторы очень ответственные люди, на их мероприятиях почти не бывает проблем. А если что-то случится, то и ладно. — Шэнь Аньвэй улыбнулся. — Это прекрасная картина, но мой ученик далеко продвинулся за эти несколько месяцев. * Когда старый мастер Шэнь уехал, Шэнь Цинцю посетил ежемесячное собрание глав пиков, чтобы сделать для него заметки. Юэ Цинъюань явно что-то задумал; он наконец решился заговорить об этом, когда они прогуливались по саду Цюндина перед встречей. — Приближается праздник Середины осени, — заметил Юэ Цинъюань. — Хотел бы ты, э-э, посетить уличную ярмарку? В городе ставят спектакль, и там будут торговцы, продающие всякую всячину… — О, я не смогу, — ответил Шэнь Цинцю. От его слов Юэ Цинъюань тут же поник. — Шицзунь отправился в путешествие сегодня утром. Пока его нет, я за главного, поэтому мне нужно оставаться в шаговой доступности, если что-то случится. Юэ Цинъюань немного воспрянул духом.  — Я мог бы принести что-нибудь на Цинцзин? — Большое спасибо. Кое-кто из младших устраивает собственную вечеринку любования луной, и я буду присматривать за ней. — И я могу поговорить со старшими, чтобы убедиться, что они не доставят тебе проблем… — начал было Юэ Цинъюань, но тут же осекся, выглядя так, словно хотел откусить себе язык. Да, Шэнь Цинцю был готов поспорить, что до его перерождения такое предложение бы сильно ему аукнулось. Он же лишь отмахнулся и пояснил: — Если они восстанут, я разберусь с ними по-своему. — Как? — спросил Юэ Цинъюань, медленно расслабляясь. — Задавлю их эго своим талантом, — самодовольно заявил Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюань рассмеялся, выглядя одновременно удивленным и радостным. * Шэнь Цинцю чувствовал себя… немного неловко. Шицзунь планировал сопроводить его в школу Линчень вскоре после возвращения из поездки. И Шэнь Цинцю не хотелось, чтобы Юэ Цинъюань узнал об этом сам. В какой-то момент его друг явно узнал, что Цю Хайтан когда-то была ученицей школы Линчень, но Шэнь Цинцю не знал точно когда.  Должно быть, это стало неприятным сюрпризом. Если бы она не начала заниматься совершенствованием, у нее была бы нормальная человеческая продолжительность жизни. В конце концов она умерла бы и переродилась, унеся со своей смертью последнего живого свидетеля происхождения Шэнь Цинцю. И новость о том, что Цю Хайтан была его сестрой, тоже стала бы шоком. Чем дольше Шэнь Цинцю не обращал на это внимания, тем больше вероятность, что Юэ Цинюань узнает это от Жуань Цинжуаня. Шэнь Цинцю не хотел этой конфронтации. Искушение огрызнуться, сделать несколько резких замечаний по поводу хранения секретов было бы слишком велико. И не то чтобы он винил в этом Юэ Цинъюаня. Разве что чуть-чуть. Тем больше причин поднять этот вопрос самому. Если бы он только мог придумать, как. * Когда Лю Цингэ и Юэ Цинъюань встретились на одном из своих регулярных спаррингов, Юэ Цинъюань был одновременно в кипуче-хорошем настроении и чем-то обеспокоен. Хорошее настроение было долгожданной переменой; пока Шэнь Цинцю неожиданно не изменил свое поведение, хорошее настроение Юэ Цинъюаня длилось очень недолго и тихо. А вот непреодолимое беспокойство было даже очень знакомо. — Что тебя тревожит? — спросил Лю Цингэ во время перерыва… перерыва, в котором он действительно нуждался. Юэ Цинъюань усилил свою боевую подготовку после их путешествия, и это гарантировало отличный спарринг. Юэ Цинъюань моргнул.  — О ничего такого. — Он сделал глоток воды, но, поймав на себе осуждающий взгляд Лю Цингэ, отвернулся, чтобы не засмеяться. — Нет, правда, — заверил он, откашлявшись. — Просто, кхм, скоро день рождения Шэнь-шиди, а у меня нет для него подарка. Мы путешествовали, так что… — Я удивлен, что ты не припрятал несколько подходящих вещей на такой случай, — нейтрально заметил Лю Цингэ. Юэ Цинъюань имел привычку просматривать местные рынки, когда они вместе выполняли миссии. Юэ Цинъюань смущенно склонил голову.  — Есть несколько. Но в этом году я хотел бы подарить что-то особенное. — Мхм.  Прошло около шести месяцев с тех пор, как Шэнь Цинцю внезапно изменил свое отношение. Во время их совместного задания он бывал порой резким и вспыльчивым, но не так, как раньше. Лю Цингэ не мог винить Юэ Цинъюаня за то, что он пытался извлечь из этого времени максимум, накопив хорошие воспоминания на случай, если такое отношение не продлится долго. Они оба понимали, что нынешнее хорошее настроение Шэнь Цинцю к его следующему дню рождения может измениться. — Шэнь-шибо сказал бы тебе, — неловко произнес Лю Цингэ. — Я имею в виду, предупредил бы. Если появятся проблемы. Юэ Цинъюань немного просветлел.  — Это правда. Он очень добрый человек. И заботится о Шэнь-шиди. — У тебя есть время заглянуть к торговцам на празднике Середины осени? Ты можешь отправиться туда в начале дня. Они приносят всевозможные безделушки, чтобы продать их ученикам. И у них обычно припрятано несколько особенных вещиц в запасе.  Юэ Цинъюань задумчиво хмыкнул и вздохнул.  — Готов снова потренироваться? Лю Цингэ кивнул, и они вернулись на ринг. Юэ Цинъюань выкладывался на полную, вероятно, из-за травмы Шэнь Цинцю. Лю Цингэ был хорошо знаком с этим стремлением защищать и одобрял его. Последние несколько лет Юэ Цинъюань просто поддерживал свои навыки, а не стремился их улучшить. Лю Цингэ был просто рад, что его желание защитить выливалась в тренировки, а не обращалось бесполезной тревогой. После тренировки они запланировали вместе посетить фестиваль и разошлись каждый по своим делам. Это была старая устоявшаяся практика, поэтому Лю Цингэ сперва не придал этому особого значения. И только позже заметил странность. Если Юэ Цинъюань планировал встретиться там с Шэнь Цинцю, он не стал бы устраивать Лю Цингэ сюрприз. Избегал ли Шэнь Цинцю фестиваля, чтобы не конфликтовать с Лю Цингэ? Это могло привести к ненужным обидам, а они только начинали строить рабочие отношения. Может Шэнь Цинцю, и не хотел идти, но Лю Цингэ стоит заранее пресечь возможные недовольства. * Лю Цингэ нашел Шэнь Цинцю со смешанной группой учеников, которые расписывали фонари для фестиваля. Многие ученики работали вместе с друзьями с других пиков; Цинцзин предоставил широкий выбор бумаги и принадлежностей для рисования. Шэнь Цинцю находился за столом с дюжиной больших фонарей, быстро перемещаясь с одного на другой. Лю Цингэ видел, как из-под его кисти появляются хризантемы, облака, кролики и журавли. Они прыгали и танцевали на полях со стилизованными звездами. — Никаких загадок? — Некоторые ученики начинают соревноваться и чересчур увлекаются, — объяснил Шэнь Цинцю. — Эти фонари развесят возле обеденной зоны во время праздников. Получится, конечно, не так изысканно, как на городском фестивале. Но выглядит красиво, пока стоит погода. Лю Цингэ подавил свой порыв виновато поерзать. Шэнь Цинцю с любопытством поднял на него взгляд, что не помогло его самообладанию. — Юэ Цинъюань сказал, что ты не пойдешь в город на праздник Середины осени. — Лю Цингэ вздохнул и выпалил: — Ты должен прийти. Шэнь Цинцю нахмурился и покачал головой.  — Я действительно не могу. Пока шицзуня нет, я за главного, а несколько учеников недавно резко повысили свое совершенствование. Многие из наших старших учителей уехали на праздник. Есть и другие старшие, но единственный способ гарантировать, что кто-то будет рядом в случае искажения ци, — это мое присутствие. — А. — Лю Цингэ подумал об этом. — Однако вам двоим стоит пойти, — сказал Шэнь Цинцю, снова беря кисть. Лю Цингэ не ожидал такого полного отсутствия сопротивления.  — Ты не возражаешь? — выпалил он и тут же пожалел об этом. — Возражаю? — Шэнь Цинцю нахмурился. — Конечно, нет. Не будь смешным. — Я имею в виду, он ведь пойдет со мной, а не с тобой. — Он мой лучший друг, конечно, я хочу, чтобы он был счастлив. Скажи ему, чтобы он купил чуани. — Чтобы принести их тебе? — Нет. Для себя. Он их любит, но никогда не купит себе сам, если ему не напомнить, — объяснил он недоуменно моргавшему Лю Цингэ и осторожно повернул фонарь, чтобы расписать с другой стороны. — Как ты заставляешь звезды сверкать? — через мгновение спросил Лю Цингэ. — Слюдяная пыль и смола акации. * Лю Цингэ ушел, все еще ошеломленный. Это звучало ужасно похоже на разрешение. И было чертовски близко к одобрению. Возможно ли, что вся романтическая привязанность была только со стороны Юэ Цинъюаня? С этим Лю Цингэ мог смириться. С тем, что Шэнь Цинцю станет алой отметиной на сердце Юэ Цинъюаня, а Лю Цинге получит все остальное. Шэнь Цинцю… сейчас с ним было не так уж неприятно проводить время. Может быть, видеть его чаще было бы не так уж плохо. Юэ Цинъюань определенно стал намного счастливее, когда они сблизились. Но Лю Цингэ не знал, что будет делать, если когда-нибудь увидит угольные следы пальцев на белых нижних одеждах Юэ Цинъюаня. Уходя, он заметил, что несколько младших учеников Байчжаня тоже расписывали фонари, и подошел похвалить их работу. Они сидели со смешанной группой учеников — несколько с Цинцзина, несколько с Ваньцзяня и один с Чжицзи — приятное изменение, вызванное межпиковыми занятиями. Поблизости работала небольшая группа учеников. Проходя мимо он расслышал их перешептывания: —… Они начинали как враги, — взволнованно объяснял один своей подруге. — Но потом…