Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю: очищение ци

Шэнь Цинцю объединил исследовательские проекты двух своих младших классов с консультациями старших учеников Кусина по поиску малоизвестных справочных материалов. Понаблюдав за процессом несколько раз, младшие с радостью принялись за дело. Было немного забавно видеть, как юные ученики Цинцзин торжественно листают справочный каталог, а затем ведут терпеливо ожидающих старших учеников к нужной полке. Однажды ознакомившись с немалым ассортиментом Великой Библиотеки ученики Кусина легко приняли ее как второй дом. У них даже появился свой любимый столик в тихом читальном зале рядом с местом для изучения талисманов, и Шэнь Цинцю часто видел, как они направлялись в чайную комнату на тщательно запланированные перерывы. Шэнь Цинцю они понравились — никогда не ели среди стеллажей, знали все правила Библиотеки и отвечали на вопросы младших учеников о талисманах, если их вежливо спрашивали. Младшие Цинцзина, чрезвычайно впечатленные официальным поведением старших учеников и польщенные таким серьезным отношением к их вопросам, сочли их хорошими образцами для подражания и попытались копировать манеры — по крайней мере, в Библиотеке. Конечно, было несколько конфликтов на почве культурных различий. Один из младших учеников Цинцзина подружился с учеником Кусина, и это привело к ссоре. Молодой ученик пребывал в расстроенных чувствах, его глаза блестели, а лицо покраснело.  — Я хочу увидеть Ян-шиди, — объяснил тот. — Но он всегда занят. — Мальчик сделал паузу. — Он всегда говорит, что занят. — Его подбородок дрожал, а глаза были полны готовых пролиться слез. — Если бы он не хотел с тобой разговаривать, то так бы и сказал, — бодро возразил Шэнь Цинцю. — Скорее всего он действительно занят. У Кусина плотный график медитации. Почему бы тебе не попробовать обмениваться с Ян-шиди письмами? Он может читать их во время перерывов. — Ученик немного успокоился и задумался. — Ты также можешь присылать рисунки. Ученик просветлел.  — Я могу рассказать ему, что делаю на своих уроках медитации. — Он начал вытирать лицо рукавом униформы. Шэнь Цинцю остановил его и вручил простой чистый носовой платок из предмета-цянькунь. Кризис был успешно предотвращен. — Когда закончишь, отдай письмо этому шисюну. Я позабочусь о том, чтобы оно дошло до твоего друга. Позже мы можем организовать что-то более постоянное. * — У него что-то случилось? — спросил Юэ Цинъюань, подошедший ближе, как только ученик скрылся. Он пришел раньше, но решил подождать, предоставив заплаканному младшему время решить свой вопрос наедине. — Проблема общения. Он встретил старшего с Кусина, который был здесь с исследовательским проектом. И не знал, что аскеты поддерживают дружбу немного по-другому. Юэ Цинъюань был неописуемо рад, что Шэнь Цинцю не пошел по аскетическому пути совершенствования, пускай тот и мог ему подойти.  — Письмо — хорошая идея. — Да, я также спрошу мнения Гао Цингао, когда увижу его в следующий раз. Насколько я знаю, посылать угощения нельзя. А вот рисунки могут вполне подойти. Сегодня Шэнь Цинцю и Юэ Цинъюань встретились для игры в сянци — теперь это была хорошо зарекомендовавшая себя практика. Юэ Цинъюань все еще наслаждался трепетом регулярных встреч. Настолько рутинных, что для них легко можно было запланировать время в его графике. Вместо того, чтобы остаться на Цинцзин, они отправились в тихий маленький павильон на Чжицзи. Они предпочитали ходить именно туда — а не на один из их пиков — чтобы их не прерывали. Молодые ученики Шэнь Цинцю обосновались бы поблизости, если бы нашли его где-то на Цинцзине, а ученики Цюндина, на взгляд Юэ Цинъюаня, слишком увлеклись их растущей дружбой. Он надеялся, что у Шэнь Цинцю такие же предпочтения; его друг же, когда Юэ Цинъюань спросил об этом, сказал лишь, что тщательно выверенный фэн-шуй пика очень им полезен. Глядя на сидевшего напротив Шэнь Цинцю, Юэ Цинъюань уже начинал скучать по непринужденной обстановке их похода. Его Сяо Цзю был на расстоянии вытянутой руки, но с таким же успехом мог бы находиться и за тысячу ли отсюда, настолько сосредоточенным на игре он был. Юэ Цинъюань часто думал о той чудесной ночи, когда Шэнь Цинцю дремал рядом с ним, мирный, находящийся в безопасности и такой близкий, что Юэ Цинъюаню достаточно было наклонить голову, чтобы уловить запах его волос. Было так успокаивающе смотреть вниз и знать наверняка, что с ним все в порядке, потому что он прямо здесь, спит совсем рядом. Поначалу Юэ Цинъюань то и дело затаивал дыхание, чтобы почувствовать, как от дыхания Шэнь Цинцю поднимается и опускается грудь, но вскоре Сяо Цзю начал хмуриться прямо во сне и ему пришлось прекратить. Они снова расставили свои фигуры и погрузились в новую игру. Когда они подошли к середине — Шэнь Цинцю испробовал хитрую тактику раннего перемещения своей пушки, и теперь его ладья стала силой, с которой приходилось считаться — Юэ Цинъюань заговорил: — Цинцю-шиди… Шэнь Цинцю нахмурился.  — Это законный ход, и я его использую. — Эм-м… — Юэ Цинъюань внимательнее посмотрел на доску. — Хм.  Возможно, ему стоит уделить немного больше внимания игре. * Первое письмо ученика Шэнь Цинцю отнес сам, чтобы убедиться, что оно не забыто в почтовом ящике Кусина. Когда дело касалось их точного и требовательного ремесла, пик талисманов всегда все тщательно продумывал до мелочей, но в рутине повседневной жизни они могли проявлять чудеса рассеянности. В любом случае, у него и так была назначена встреча с Гао Цингао для составления планов совместного исследовательского проекта. Шэнь Цинцю сошел с Радужного моста у входа на Кусин и направился по аккуратно выровненной дорожке к главному комплексу зданий. До него донесся низкий, мягкий звон колокольчиков, отмечавший период медитации. Очень серьезный ученик отвел его в большую внутреннюю комнату и тихо пригласил отведать предложенного чая, пока он ждет. Медитирующий Гао Цингао сидел на подушке в углу, время от времени шевеля губами и тихо читая мантру. Шэнь Цинцю потягивал чай — травяной, простой, но приятный настой — и лениво блуждал глазами по диаграммам на стенах. Талисманы, представленные здесь, были гораздо более эзотерическими, чем те, что использовались в полевых условиях. Каждый представлял собой сложный набор символов и линий, запутанных словно паутина. Некоторые имели странную кривую форму или пустые области — явно в процессе разработки. Стены были увешаны тонкими деревянными рамами, с натянутой на них тканью. Шэнь Цинцю решил, что это что-то вроде доски объявлений, только сделанной не из пробки. На них были прикреплены листки бумаги — все четко на одной линии и на таком ровном расстоянии друг от друга, что это выглядело так, будто при установке использовали уровень и линейку. Дыхание Гао Цингао изменилось, когда он вышел из медитации. Он сидел спокойно еще минуту, затем поднялся без видимой скованности.  — Шэнь-шисюн. Этот шиди собирается на прогулку, чтобы как следует разогнать кровь по венам. — Этот шисюн будет сопровождать шиди. — Шэнь Цинцю встал и проводил его на выход, а затем в легком темпе двинулся с ним по одной из тропинок Кусина. Шэнь Цинцю первым поднял тему дружбы между учениками и предложил решение. — Этот мальчик, посылающий письма, он хороший ученик? — без предисловий спросил Гао Цингао. Шэнь Цинцю задумчиво кивнул.  — Он прилежно учится. С приятным характером. Ни подлый, ни озорной. Я думаю, что он будет уважать установленные границы. Гао Цингао обдумывал сказанное, пока они шли. Их шаги были ровными, словно под счет метронома.  — Ян-шиди понравятся его письма. — Очевидно, это все, что он собирался высказать по этому вопросу. * — Эй, мы будем проводить совместную тренировку в ближайшее время? — спросил Дуань Цинцзе Лю Цингэ перед открытым спаррингом Байчжаня. — Я бы спросил Юэ Цинъюаня, но он уехал, чтобы выступить в качестве посредника в споре по контракту. Лю Цингэ кивнул.  — Да, мы должны что-то придумать, пока не прошло слишком много времени. — Это должен решать Цинцзин, как второй по старшинству. После спарринга я пойду спрошу у Шэнь-шисюна. — Я спрошу его, — вызвался Лю Цингэ. Увидев сомневающийся взгляд Дуань Цинцзе, он пояснил: — Я в любом случае должен проверить, не закончилось ли наше перемирие. Дуань Цинцзе вздохнул.  — Хорошо, но относись к нему как к плюющемуся лавой медведельву. Если шерсть встает дыбом... — Не вступай в бой, — закончил Лю Цингэ. * После открытого спарринга Лю Цингэ отправился на поиски Шэнь Цинцю. Если их перемирие завершилось после окончания их общей миссии, лучше узнать об этом сейчас. Когда Лю Цингэ нашел его, Шэнь Цинцю консультировал одного из младших учителей по поводу его картины. Лю Цингэ отступил, чтобы оценить его настроение. — Для следующего слоя деталей нужно использовать более насыщенный пигмент, — объяснял Шэнь Цинцю с оттенком раздражения, который предполагал, что говорилось это уже не в первый раз. — Почти неразбавленный, консистенции масла. — Я все испорчу! — запротестовал младший учитель. — Тогда ты нарисуешь новую, — безжалостно возразил ему Шэнь Цинцю. — У тебя есть навыки, эта картина явно не случайно получилась удачной. А теперь возьми краску на кисть. Младший учитель подчинился, его позвоночник был напряжен, как натянутая струна. Он вздохнул, поднял кисть, помедлил. Шэнь Цинцю ненадолго прикрыл глаза.  — Один мазок. Младший учитель напряженно кивнул и провел кистью по картине. Сделал паузу, оценил результат и набрал ещё краски. Шэнь Цинцю немного понаблюдал, как тот добавил новый мазок на полотно — на самом деле в чаше было не так много краски, небольшая капля размером с маленький камешек — затем молча отступил, чтобы подойти к Лю Цингэ. — Извини, что прерываю, — начал Лю Цингэ, на его молча поднятую бровь. Шэнь Цинцю покачал головой и нахмурился.  — Некоторые никак не могут перестать возиться с картинами, другие останавливаются слишком рано. — Он поправил рукава — видимо, это был долгий и напряженный урок, раз уж он дает такие речи, — и повернулся к Лю Цингэ. — Тебе что-то нужно? Лю Цингэ мотнул головой в сторону младшего учителя, который теперь был поглощен добавлением темных деталей к своей картине.  — Это все равно, что пытаться заставить ученика выполнить удар. — Он не собирался этого говорить и тут же пожалел о сказанных словах. К его удивлению, Шэнь Цинцю просто кивнул.  — Да, как будто перед ними возникает некое невидимое препятствие. Может быть, мне следует привести эту аналогию ученикам Байчжаня, которые нас посещают. — Он поднял руку, не давая Лю Цингэ ответить и обратился к младшему учителю: — Хорошо, можешь прерваться. Дай ей высохнуть, затем снова оцени результат. Позже ты можешь добавить еще деталей, если потребуется, — сказал он. Младший учитель моргнул, кивнул и пошел мыть кисть. — Если разница в тоне будет слишком маленькой, то результат получится блеклым, — продолжил Шэнь Цинцю. — А если переусердствовать с тенями, то потеряются детали. Понадобится больше практики, прежде чем получится найти баланс. — Он повернулся к Лю Цингэ. — Так о чем ты говорил? — Что ты имеешь в виду под «учениками Байчжаня, которые нас посещают?» — Лю Цингэ нахмурился. — Они не доставляют проблем? — Они захотели научиться рисовать. И были… — Ничего они не захотели! Шэнь Цинцю достал свой веер и лениво им взмахнул. На его лице не отразилось никакого выражения, но Лю Цингэ буквально чувствовал исходившее от него самодовольство.  — Но очень скоро научатся, если продолжат приходить на Цинцзин, раз им больше нечем заняться. Лю Цингэ вздохнул.  — Я поговорю с ними. — Итак, что Лю-шиди нужно от этого шисюна? — Ну, мы собирались устроить еще одну групповую тренировку, но, похоже, мне сперва нужно поставить на место парочку мастеров.