Теория Великого Объединения Шэнь Цинцю: очищение ци

Прежде чем договориться о встрече с Янь Аньмин, Шэнь Цинцю посоветовался со своим учителем. Шэнь Аньвэй внимательно выслушал его цели и дал свое согласие. Вероятнее всего, он прекрасно знал, на какие лакомые кусочки информации намекал Юэ Цинъюань, но делиться ими или нет решала глава школы. — Главное не волнуйся, если она выудит из тебя гораздо больше, чем ты собирался рассказать, — успокоил его старый мастер Шэнь. — У нее просто такая манера общения. Но вреда это не принесет. Тем более, ей уже приходилось справляться с прозрениями из чужих видений. — Да, шицзунь, — послушно кивнул Шэнь Цинцю. Настоящих пророческих видений у него все равно не было. Лишь многолетний опыт жизни в возможном будущем. Ну или. В нескольких возможных вариантах будущего. Шэнь Аньвэй бросил на него непроницаемый взгляд, одновременно загадочный и веселый, и пожелал ему удачи.  — У тебя есть подходящий подарок? — Да, шицзунь. Одна из чаш, над которой работал этот ученик, оказалась особенно удачной. — О, твой проект с многослойной глазурью и экспериментальной глиняной смесью! Да, это будет вполне приемлемый подарок. Этот старый учитель с нетерпением ждет результатов. * Просьбу Шэнь Цинцю о встрече с главой школы удовлетворили достаточно легко. И вот теперь он прибыл на Цюндин, тщательно одетый и вооруженный подарком. Янь Аньмин приняла коробку, смерив его оценивающим взглядом.  — Хм. — Она отложила коробку в сторону, не проверив содержимое. — И что же нужно этому боевому племяннику? Шэнь Цинцю не стал тратить время зря.  — Этот Шэнь Цинцю подозревает, что у Лао Гунчжу Хуаньхуа есть глубокие планы. Этот спрашивает главу школы, есть ли что-то, что побудило бы его пойти на большой риск, чтобы восстановить доступ к архивам Хуаньхуа. — Он надеялся, что задал правильный вопрос. Ему не хотелось вдаваться в конкретику и спрашивать только о внешности этого мужчины — нельзя тратить эту возможность на такой узкий вопрос. — Хм. — Янь Аньмин изучала его холодным аналитическим взглядом. — Сильный заклинатель может пойти на риск по множеству причин. Шэнь Цинцю ждал. — Но кое-что и правда есть. — Она задумчиво склонила голову. — Не совсем секрет, но момент достаточно деликатный. Он столкнулся с некоторыми трудностями в своем совершенствовании вскоре после вознесения своего учителя. Мы предполагаем странное искажение ци. Естественно, он не обсуждал ситуацию публично и не просил о помощи. На короткое время это ускорило его старение. И он стал таким, какой есть сейчас. — Янь Аньмин наблюдала за ним оценивающим взглядом. — Он платил заклинателям-аптекарям значительные суммы за различные мази. В основном те, что для уменьшения морщин и отращивания волос. Именно тогда он начал отпускать бороду. А. Шэнь Цинцю задумался. Белоснежная борода Лао Гунчжу и внешность мудреца из сборника сказок производили эффектное впечатление… но заклинатели высокого уровня не старели. Он внимательно слушал. Янь Аньмин коротко побарабанила пальцами и продолжила:  — Некоторое время он искал способ обратить старение вспять. И, возможно, не только старение — с тех пор его развитие совсем не продвинулось. Другие заклинатели тоже искали — многие были бы рады, если дворец Хуаньхуа окажется у них в долгу. Архивы Хуаньхуа наверняка хранят информацию о его методе совершенствования. В них же может находиться подсказка о том, что же пошло не так. А если там еще и восстанавливающая техника есть — что ж. Люди способны на самые странные поступки, ведомые своим тщеславием, — тон главы школы выдавал ее мнение об этом. * После того, как его отпустили, Шэнь Цинцю задумался о том, что он узнал. Тщеславие? Может ли для Лао Гунчжу именно оно стать причиной пойти на такой риск, чтобы вернуть себе доступ к своей коллекции техник? Разве что тщеславие вызвано интересом к своей главной ученице. Или… Его посетила новая мысль, и он незамедлительно прокрутил ее в уме. Почему, с его совершенствованием на уровне Зарождающейся Души, он просто не продвинулся к Вознесению, уйдя в уединение, где его внешний вид не вызывал бы вопросов? Ци Цинци сказала, что уровень Лао Гунчжу не повысился со времен ее собственного ученичества. Возможно ли, что то, что вызвало — или остановило — его быстрое старение, также помешало ему продвинуться в совершенствовании? Связало ли оно его дух с телом, предотвратив дальнейшее ухудшение? Если да, то удержит ли это его от перерождения? От переноса его духа в тело цветка росы Солнца и Луны? Не поэтому ли цветок росы Солнца и Луны находился так подозрительно близко к Дворцу Хуаньхуа? Спрятан в той пещере, где достаточно энергии для поглощения, но укрыт за лабиринтом из защитных барьеров. Были ли семена одним из сокровищ, которые он раздобыл, пытаясь обратить свое старение вспять? Шэнь Цинцю смог изменить внешний вид растительного тела пускай не так эффективно, как он надеялся. Возможно, Лао Гунчжу планировал сделать себе более молодое тело, если старение его собственного нельзя будет обратить. Если так, то либо план провалился, либо он отказался от него по какой-то другой причине. Несмотря на проблемы с его совершенствованием, Лао Гунчжу оставался ужасно могущественным человеком. Шэнь Цинцю вспомнил, как тот охотился за ним в Мавзолее. Даже после превращения в калеку, он все еще оставался силой, с которой приходилось считаться. Без меча и ручных печатей он все еще был способен наносить урон используя лишь свой собственный голос. И почему Хуаньхуа ловил демонов и только запечатывал их? Почему не убивал? Шан Цинхуа вроде намекал, что это долгосрочная практика, которая не прекратилась даже после заточения Тяньлан-цзюня. Но по какой причине? Монахи храма Чжаохуа и правда могли искренне пытаться привести Тяньлан-цзюня к просветлению, но Лао Гунчжу таким милосердным человеком не выглядел. В ПГБД он был довольно плоским персонажем. Просто проводником для юного Ло Бинхэ и связующим звеном с его матерью, который просто исчез в более поздних главах. Если Шан Цинхуа и знал об истинных масштабах замыслов Лао Гунчжу, то с Шэнь Цинцю не поделился. Хотя, возможно, он этого тоже не знал. И, возможно, Шэнь Цинцю стоит его спросить. * Янь Аньмин осмотрела подарок — чашку из яичного фарфора, удивительно тонкую и искусно украшенную орлом, парящим над гнездом. Сложная и многослойная глазурь, насколько она могла судить. Должно быть, ее создание заняло довольно много времени. Она поставила ее на стол и принялась рассматривать с расстояния. Глава школы часто задавалась вопросом, не заставит ли новое понимание Шэнь Цинцю возненавидеть ее за то, через что она заставила пройти своего главного ученика. Конечно, это было бы глупо, но люди так часто и сами оказываются глупцами. Глядя на изящно детализированные перья орла, на яростную защитную позу, она полагала, что нет, не возненавидит. * Янь Аньмин находилась в приемной, выслушивая отчет от одного из своих учеников. Дожидаясь, пока она освободиться, Фан Аньжун с интересом изучала, что в кабинете главы школы появилось нового. У одной из стен стоял шкаф, украшенный знаками восьми сокровищ, который Янь Аньмин называла своей «полкой для трофеев». Там хранились сувениры, которые она иногда использовала для проверки своих учеников. О, с последнего визита Фан Аньжун появилось несколько новых предметов взамен старых, один из них — прекрасная чаша. Она была тонкой, как яичная скорлупа, почти прозрачной и размером с раскрытую ладонь. — Она прекрасна, — сказала она Янь Аньмин, когда глава школы вернулась. — Взгляни ближе, — пригласила та. Фан Аньжун более внимательно изучила тонкую чашу, наконец, поднеся ее к свету, чтобы увидеть отпечатанный знак мастера. Это был небольшой стилизованный складной веер. Она улыбнулась.  — От молодого Шэнь Цинцю? Как мило. — Он хотел получить информацию, — пояснила Янь Аньмин. — О Лао Гунчжу. — Она и Фан Аньжун обменялись говорящими взглядами. — Серьезно. — В частности, почему он так отчаянно пытается восстановить доступ к архивам Хуаньхуа. Было интересно узнать, что он еще не вознесся, даже в далеком будущем. — Любопытно, — задумчиво сказала Фан Аньжун. — Он не намного моложе нас. — Я рассказала ему об ускоренном старении, и, похоже, это натолкнуло его на некоторые мысли. Посмотрим, что из этого выйдет. — Я часто вспоминала о смерти их главного библиотекаря. Но если он действительно был убит, то сообщит об этом, когда переродится. — Если он конечно знал, что его именно убили. И если смог перевоплотиться в разумные сроки. — Есть основания подозревать некий заговор? Янь Аньмин пожала плечами.  — Только сроки. Говорили, что он столкнулся с некой опасной тварью по дороге. Вполне правдоподобно. Насколько я помню, он не был хорошим бойцом. К тому же на ранней стадии формирования ядра, несмотря на свой возраст. Больше интересовался теорией, чем практикой. — Я бы хотела попробовать увидеть, что случилось. Но я никогда не встречала этого человека. — Ты мало упустила. Очень сдержанный человек. Но компетентный. — Высокая похвала от Янь-шицзе, — улыбнулась Фан Аньжун. Янь Аньмин проигнорировала легкое поддразнивание.  — Он не ладил с Лао Гунчжу даже до того, как их учитель вознесся. Когда Чэнь Дэчжэн занял свое нынешнее положение, между ними возник конфликт. Новый хозяин дворца, как я слышала, хотел ограничить доступ в библиотеку только для своих личных учеников. Вот почему главный библиотекарь ушел. Он, конечно, сказал, что уходит на пенсию, и отправляется в исследовательскую поездку… но никто не покидает руководящую должность без причины. Фан Аньжун обдумала это, ее лицо стало задумчивым.  — Шэнь-шичжи когда-нибудь встречался с Лао Гунчжу? Янь Аньмин покачала головой.  — Нет. Мы обязательно присмотрим за ним на Конференции. Фан Аньжун просветлела.  — Значит, мы их посылаем? — Было бы нелепо не отправить их, раз уж они ладят. — Янь Аньмин фыркнула. — Я просто надеюсь, что они будут помнить о зрителях . Фан Аньжун хихикнула в ладонь.  — Может быть, мы должны назначить им команды. Как сопровождение.