Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      На следующий день Хандан вместе с Хаджи отправилась в темницу навестить Сафие-султан.       — Госпожа! Госпожа! — звал зачем-то Бюльбюль валиде, пока стража открывала замок на двери темницы Сафие, но та не обращала на него внимание.       — Ах ты, жалкий предатель! — прошипел Хаджи. — Ещё к госпоже обращается… Прощайся с жизнью!       — Радуйся, что тебя не было здесь той ночью, иначе бы я своими руками задушил бы тебя, Хаджи! — закричал слуга Сафие. — Хаджи! Я сам бы убил тебя, слышишь!       Главный евнух проигнорировал его и зашёл в темницу вслед за Хандан.       — Сафие-султан… Слава Аллаху, он воздаёт по справедливости! — язвительно произнесла младшая валиде. — Вот и вы получили по заслугам!       — Интересно, как ты осталась жива, — равнодушно проговорила старшая валиде, словно ответ её совершенно не интересовал.       — Вы натравили на меня своих псов, но я спаслась. И Улане, и Кёсем спаслись. Вам не удалось нас убить. Ну вот и всё… Всё кончено! Отсюда вас уже никто не вызволит. Мой сын скоро вынесет своё решение.       — Уясни раз и навсегда, ведь ты тоже стала матерью падишаха. Запомни: никто не сможет казнить нас…       — Вы пытались убить моего сына, вы напали на моих внуков, а теперь вам хватает смелости издеваться надо мной?! — вспылила Хандан. — Я вырву твоё сердце своими руками!       Она резко подошла к Сафие, едва не вцепившись ей в горло, но в последний момент её остановил Хаджи.       С трудом молодая валиде смогла сдержаться и успокоиться, но когда ей это удалось, она наклонилась к старшей валиде и прошипела ей на ухо:       — Вам не выбраться отсюда живой! Всё кончено! Ваше господство в прошлом!       С этими словами Хандан вышла из темницы, а Сафие так и осталась равнодушно смотреть в стену.

***

      Улане шла к Зульфикару, чтобы узнать, какое решение принял повелитель насчёт своих брата и бабушки, когда встретила возле покоев повелителя Дервиша.       — Улане, рад тебя видеть! — поприветствовал паша воспитанницу Хандан. — Иншалла, ты и валиде-султан в добром здравии?       — Мы да, а вот ты, видимо, нет, — съязвила пиратка. — Ты совсем рассудка лишился? Ты зачем явился сюда? Ты ранен! Тебе положено отдыхать!       — Дела государства не требуют отлагательств. В такое трудное время я должен быть рядом с повелителем. А ты давно себя в зеркале видела? На тебе самой почти живого места нет: вся перевязана.       — Мне скучно лежать без дела, — попыталась оправдаться Улане, но тут же осеклась. — Тебе, значит, тоже?       — Я рад, что мы друг друга понимаем. Я хотел поблагодарить тебя. Хандан-султан рассказала, как ты смело приняла на себя все удары, как яростно и отчаянно пыталась защитить её шехзаде.       — Благодарить я должна тебя: твои тренировки нам очень помогли, — улыбнулась пиратка и чуть тише добавила: — Видел бы ты нашу валиде с мечом — влюбился бы во второй раз. Она так храбро защищала Мустафу. Кстати, о ней… Не смей ближайшие два дня ей на глаза показываться, иначе отхватишь за то, что не в постели лежишь.       — Я понял тебя, — усмехнулся визирь. — Хорошего дня.       — И тебе, — ответила Улане и отправилась к Зульфикару, но, узнав, что повелитель ещё не принял решение, вернулась в гарем.

***

      Ахмед пребывал в глубоких раздумьях. Он боялся совершить ошибку, о которой впоследствии мог сильно пожалеть, поэтому пошёл посоветоваться с матерью.       — Лев мой, — султанша прижала руки сына к себе и поцеловала их. — Слава Аллаху, он сохранил тебе жизнь! Как твоя рана?       — Ничего серьёзного, — успокоил повелитель валиде. — Как Дервиш-паша? Вы вчера навещали его.       — Хвала Всевышнему, хорошо, — взволнованно заговорила Хандан, едва услышав имя возлюбленного. — Надеюсь, он скоро поправится и будет рядом с тобой. Он ещё раз доказал нам свою любовь и верность тебе. Очевидно, что он заслуживает печать визиря. Не стоит больше ждать… Все также обеспокоены судьбой Сафие-султан. Она должна сполна ответить за то, что совершила!       — В этом не сомневайтесь, — задумчиво кивнул султан.       — Прекрасно! Я приказала перевести шехзаде Мустафу в отдельные покои. Его пребывание рядом с Халиме неприемлемо. Она думает, что рана спасёт её. Упаси Аллах, если бы ты опоздал, все бы принесли ему клятву верности. Да, сегодня всё обошлось, а завтра? Ты всегда будешь жить с этой угрозой, Ахмед? Халиме-султан нужно в Старый дворец выслать. Она должна быть наказана в первую очередь, а что делать с Мустафой — решать тебе!       Падишаху этот разговор начал причинять боль. Ему не надо было спрашивать совета у матери, ведь она и так его даст. Но его удивило, что валиде впервые заговорила о Халиме, заострила внимание на ней, а не на её сыне. Он знал, что его брат не хотел этого восстания, не хотел садиться на трон, это было желание его матери. Ему невольно вспомнилась та страшная ночь, когда Халиме пыталась посадить на трон Махмуда, после чего его казнили. А захотел бы этого Махмуд, если бы не захотела его мать, Ахмед не знал и уже не мог узнать… Он молча вырвал свою руку из ладоней валиде и вышел из покоев.       Хандан проводила его тоскливым взглядом и отправилась навестить шехзаде. В коридоре она встретила Хаджи и Улане.       — Я хочу увидеть шехзаде Османа, Хаджи-ага. Его отнесли к кормилице?       — Я думал, вы уже знаете, госпожа, — удивлённо проговорил евнух. — Кёсем-султан забрала шехзаде в свои покои. Говорят, она сама его кормит и укладывает.       — Кёсем… Кёсем, конечно, молодец, но она никого не желает слушать! Как она может так поступать, не спросив меня?       — Она никогда не спрашивает. Я тут видел её у покоев повелителя. Она мило беседовала с Мурадом-пашой.       — С Мурадом?       — У них сложились хорошие отношения, они часто видятся, — рассказал Хаджи.       — Кёсем бросила заниматься гаремом и принялась за государственные дела, — раздражённо заключила валиде и отправилась в её покои.       Улане молча последовала за ней.       — Неужели Ахмед всё-таки простил её? — спросила султанша у воспитанницы.       — Судя по всему, да, — с неким сожалением ответила пиратка. — Вспомните, с какими страхом и нежностью повелитель смотрел вчера на неё и новорождённого шехзаде. Иншалла, Мехмед вырастет здоровым и счастливым и будет достойно носить имя своего великого предка, Мехмеда Завоевателя.       — Аминь. Нужно организовать сегодня праздник в гареме в честь него. После произошедшего всем захочется отдохнуть и повеселиться, — проговорила госпожа и вошла в покои Кёсем.       Молодой матери не было в покоях. За шехзаде присматривали служанки, которые, увидев султаншу, поклонились и отошли в сторону.       — Я здесь, мой сладкий, — заговорила Хандан с Османом, очарованная его милым личиком. — Всё хорошо, всё хорошо…       — Валиде-султан, — поздоровалась с госпожой вошедшая Кёсем, и хорошее настроение султанши тут же испарилось.       — Где ты была, Кёсем? — спросила она.       — Халиме-султан проведала. Она утверждает, что ни в чём не виновата. Она ссылается на свою рану, и она выкрутится. А потом я навестила шехзаде Мустафу. Он очень печален и так напуган.       — Говорят, ты разговаривала с Мурадом-пашой у главных покоев, — перебила её Хандан.       — Паша выразил мне своё сожаление по поводу случившегося. Что-то не так?       — Есть правила, Кёсем! В гареме есть свой порядок и правила. Твои разговоры с пашами неприемлемы! Я тебе уже говорила об этом, но для тебя мои замечания — пустой звук! Ты не можешь вести себя так! Шехзаде Османа ты забрала в свои покои без разрешения!       — Я хотела вам сообщить, но вы были у Дервиша-паши в тот момент. Повелитель об этом знает, и он очень доволен.       — Занимайся лучше своим шехзаде! Я как валиде-султан буду заниматься остальными. Отнесите Османа ко мне! — обратилась она к служанкам, а после снова повернулась к Кёсем: — Приходи к нему, когда захочешь, но здесь он не останется.       С этими словами она с пираткой вышла из покоев.       Встретив по дороге Хаджи, Хандан отдала ему приказы о переселении Османа и о подготовке к празднику в честь рождения Мехмеда, и евнух тут же побежал их выполнять.       — Время до праздника ещё есть, Улане. Может, поедем проведать Дервиша?       — Э-э-э… — замялась пиратка. — Думаю, это не очень хорошая идея.       — Почему? — удивилась султанша, зная, что Улане обычно ищет причины встретиться с пашой, а не наоборот.       — Ну он наверняка сейчас отдыхает, — попыталась придумать правдоподобную причину Улане. — К тому же вы любите с ним подольше поговорить, а у нас не настолько много времени. А завтра у нас весь день свободный…       Хандан с улыбкой подошла к воспитаннице и взяла её за подбородок:       — Что ты скрываешь, жемчужинка? Я ведь всё равно узнаю, так что лучше скажи сразу.       — Паша во дворце, валиде… Наверное, он пришёл помочь повелителю принять сложные решения.       — Совсем себя не бережёт… — раздражённо проговорила госпожа. — Вот кому-кому, а ему точно жена нужна, чтобы за ним присматривать!       — Вроде вас? — улыбнулась пиратка, но, поймав грозный взгляд Хандан, тут же поспешила спастись: — Всё-всё, молчу-молчу. Но согласитесь же: лучше вас о нём никто не сможет заботиться.       Султанша тяжко вздохнула и зашла в покои. Улане предложила заняться вышивкой, и госпожа сразу же согласилась, решив не отвлекать Дервиша от дел и поговорить с ним завтра.       Через какое-то время в покои зашёл Хаджи и сообщил валиде о том, что повелитель всё же разрешил Осману жить у Кёсем, и что принял решение об участи Мустафы. Ночью его должны задушить. Когда ага ушёл, Хандан мигом поникла.       — Валиде, что с вами? Османа ведь не навсегда у вас забрали…       — Дело не в нём, а в Кёсем! — возразила султанша. — Она вновь начала добиваться желаемого. А ещё мне жаль Мустафу…       — Вам жаль Мустафу? Мне не послышалось? — удивилась пиратка.       — Мне жаль, что у него такая мать. Из-за них все наши беды, из-за них мы живём в страхе. Это правильное решение, но после той ночи, когда он цеплялся за меня от страха, не хотел, чтобы его забирали… Он знал, что ему уготовила Сафие-султан, но всё равно не хотел этого. Мне очень жаль, что ему суждено было родиться у Халиме.       — А если бы это был ваш сын?       — Я бы не допустила, чтобы его использовали в грязных интригах!       — Хорошо, а предположим, на трон сел шехзаде Махмуд и помиловал вашего сына, что тогда? Вы бы оберегали его, не пытались посадить на трон и были бы преданны повелителю, лишь бы ваш мальчик был жив? А в какой-то момент Сафие-султан, разозлённая ссылкой, предлагает вам посадить вашего шехзаде на трон, а взамен просит вернуться во дворец. Вы не доверяете ей и поэтому отказываете. Но в один день она нападает на дворец, пытаясь свергнуть султана, и силой забирает вашего шехзаде, а вас приказывает убить. План провалился, повелитель вернулся, а вы живы. Ахмед не смог сопротивляться этой старухе и был вынужден выйти на площадь. Махмуду предстоит вынести решение о его участи, вам никто не верит, что вы этого не хотели. Почти всё то же самое, только ваш сын на восемь лет старше Мустафы, уже взрослый и осознанный.       — К чему ты всё это говоришь?       — К тому, что ни вас, ни вашего шехзаде, Сафие-султан могла даже не спрашивать, а если бы вы отказали, то ей было бы всё равно. Я не допускаю мысли, что Халиме не знала о надвигающейся буре. И Дильруба, скорее всего, знала, но Мустафа явно был не готов к этому. Он такая же жертва, как и все мы, в отличии от Халиме. Она просто получила удар в спину. И как бы ни были жестоки законы, у вас сейчас два внука, потом будет гораздо больше. Если Аллах позволит, вам удастся дожить до того времени, когда один из них взойдёт на престол. Но остальных он велит казнить. Это ведь ваша кровь. А каково будет Кёсем, если она будет их матерью?       Хандан задумалась. Когда-то они с Улане уже говорили о подобном. И ей было бы непременно больно потерять сначала сына, а потом и почти всех внуков. Но если бы Ахмед помиловал своего брата, это был бы первый шаг к светлому будущему его детей или первый шаг к его смерти?       Время пролетело незаметно. Каждый праздник, который валиде устраивала в гареме, не заканчивался ничем хорошим, и сейчас она твёрдо знала, что после дружеских бесед, смеха и танцев последуют крики, плач и траур.       Несмотря на это, султанша и Улане с натянутыми улыбками вошли в общую комнату наложниц, где уже вовсю играла музыка, танцевали девушки и раздавали угощения. Сев на свой трон, госпожа стала пить шербет и есть фрукты. Рядом с ней сидели только пиратка и любимица падишаха, которые с таким же «удовольствием» пили шербет и ели фрукты, любуясь танцами наложниц.       Хандан хотя и сидела на празднике в гареме, мыслями была где-то далеко. Улане чувствовала её настроение, поэтому не могла расслабиться. В конце концов, госпожа не выдержала и ушла с праздника. Пиратка, захватив недоеденную булочку, последовала за ней.       — Валиде, подождите, не бегите вы так! — кричала едва поспевающая за ней воспитанница.       — Нельзя ждать, иначе может быть поздно! — бросила султанша и продолжила бежать, пока не остановилась у покоев шехзаде Мустафы. — Жди здесь!       Немного помедлив, она зашла и увидела, как он наблюдал за голубкой, залетевшей в покои.       — Валиде-султан? — удивлённо посмотрел на Хандан шехзаде. — Что вы здесь делаете?       — Я пришла проведать тебя, — искренне улыбнулась госпожа. — Подумала, может тебе одиноко и скучно, но похоже, у тебя появился друг.       — Мне было скучно, но Кёсем принесла мне деревянную лошадку, а ещё льва и птицу. Как эта! — Мустафа указал на голубку.       Испугавшись резкого движения, птица скрылась на балконе, и шехзаде вышел за ней, но на балконе не обнаружил её.       — Кажется, она улетела… — грустно проговорила султанша. — Вернёмся в покои? Здесь холодно.       — Нет, она не могла улететь, она ранена, — возразил шехзаде. — Госпожа, пойдёмте в сад, найдём её, пожалуйста.       — Ну хорошо, только накинь что-нибудь, — согласилась валиде, и они вместе вышли в сад.       Улане вышла вслед за ними, дав предварительно указания служанке не покидать покоев.       Мустафа бегал вдоль забора, заглядывал под каждый куст, пытаясь найти голубку, и она довольно быстро нашлась.       — Вот ты где! Я так испугался за тебя!       — Ты быстро нашёл её, — проговорила Хандан.       — Осторожно, не спугните её, — предупредил шехзаде.       — Раз она ранена, надо ей помочь, — султанша осторожно подошла к птице, но та испуганно и неловко замахала крыльями.       — Вы неправильно её ловите, валиде, — усмехнулась пиратка, доставая недоеденную булочку.       Оторвав несколько крошек, она бросила их перед голубкой, и та, увидев их, подошла ближе. Улане медленно села на корточки, протягивая птице ещё несколько крошек на ладони. Склевав их, голубка запрыгнула на ладонь, и пиратка осторожно взяла её в руки.       — Вот! Можешь её погладить, — Улане протянула птицу Мустафе, и он с восторгом нежно погладил её по голове одним пальчиком.       — Давайте дадим ей лекарство, чтобы она скорее поправилась? — жалобно попросил шехзаде.       — Мы отнесём её к лекарю, посмотрим, как он сможет ей помочь, — улыбнулась Хандан и протянула Мустафе руку. — А сейчас вернёмся во дворец.       Довольный шехзаде взял её за руку, и они собирались вернуться в гарем, но, развернувшись, увидели перед собой Ахмеда. Мустафа инстинктивно спрятался за султаншу, боясь, что брат ему как-то навредит, но глаза султана были полны боли и сожаления. Он вспомнил девятнадцать гробов, которые вынесли из дворца, когда его отец взошёл на трон, и клятву, которую дал ему брат Махмуд: он обещал, что никогда не убьёт своих братьев.       Повелитель позвал Мустафу и раскрыл руки для объятий, но шехзаде так и не решился подойти к нему. Тогда он сам подошёл к нему и крепко обнял.       — Дорогой брат, я никогда не казню тебя! Никогда! — прошептал он Мустафе на ухо. — Я никогда не буду таким, как отец! Я даю тебе слово, клянусь!       Мустафа неуверенно обнял Ахмеда в ответ. Они долго стояли, прежде чем султан приказал отвести шехзаде к его матери. Улане отправилась к лекарю, чтобы отнести ему раненую птицу, оставив валиде с сыном наедине.       — Я ожидал от вас чего угодно, валиде, но не этого, — проговорил повелитель. — Вы всегда настаивали на том, чтобы я казнил своего брата, а тут вы отнеслись к нему, как к своему ребёнку.       — Я пыталась помешать его казни, а тут как раз эта птица, и мы вышли за ней в сад… Как бы нам потом не пришлось пожалеть о том, что мы пощадили его, — слёзно произнесла Хандан.       — Не волнуйтесь, валиде. Никто больше не посмеет использовать моего брата в своих грязных интригах, потому что я принял своё решение…