Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      Хандан проснулась от дверного хлопка. Она подумала, что кто-то вошёл, но, не увидев никого возле двери, решила, что ей показалось. Однако через мгновение султанша резко села и осмотрела комнату. Взгляд упал на пустой матрас, где спали Дильруба и Мустафа. Валиде подбежала к окну: маленькая госпожа тащила брата к выходу из обители. Валиде, не став никого будить, сразу же побежала за ними.       К тому времени, как она их догнала, дети уже выбежали из обители.       — Дильруба, остановись немедленно! — кричала Хандан, опасаясь выходить из безопасного места, но, быстро осознав, что дочь Халиме не остановится, продолжила бежать следом.       — Куда ты меня тащишь? Не надо! Я с валиде и Кёсем хочу остаться! — сопротивлялся шехзаде.       — Они плохие, Мустафа! А я тебе помогаю, спасти пытаюсь! — стояла на своём Дильруба.       — Остановитесь сейчас же! — султанша наконец-то догнала детей и схватила шехзаде за руку. — Вы никуда не пойдёте! Там опасно!       — Опасно только рядом с вами! Отпустите нас! — кричала Дильруба.       — Во-первых, я валиде-султан, и ты не смеешь так со мной разговаривать! А во-вторых… Допустим, я вас отпустила, а что будет дальше? Я расскажу: султан Ахмед вернётся во дворец и казнит всех, кто посмел прикоснуться к его трону. Он не пощадит никого! Ну а если Сафие-султан всё же удастся посадить твоего брата на трон, то империей будет править не он… Сафие-султан уже отдала приказ убить вашу матушку. Ей ничего не помешает сделать это снова. Всё время до совершеннолетия Мустафы она будет управлять государством от его имени, а он будет лишь игрушкой в её руках. Как только Мустафа вырастет и поймёт, что может взять власть в свои руки, Сафие-султан её не отдаст. Она свергнет его так же, как сейчас пытается свергнуть моего сына. А на трон посадит его будущего шехзаде, который будет не старше его сейчас.       — Этого не произойдёт! Я смогу защитить своего брата! — дрожащим голосом возразила маленькая госпожа.       — Дильруба, — уже более спокойно и нежно произнесла валиде, наклонившись к ней ближе. — Тебя Сафие-султан выдаст замуж за какого-нибудь бейлербея и отправит жить далеко от столицы, и Мустафу ты больше не увидишь. Ты в любом случае толкаешь брата в пропасть. Прошу тебя: давай вернёмся в обитель и будем ждать возвращения повелителя все вместе.       Дильруба посмотрела на госпожу, затем задумчиво опустила взгляд, сожалея о содеянном. После страшных картин, описанных Хандан, она уже не могла представить прекрасную жизнь Мустафы на троне. Осознав, что валиде права, она кивнула и взяла её за руку.       Султанша улыбнулась и отправилась с детьми обратно в обитель.       — Госпожа, вы не расскажете брату-повелителю о том, что я натворила? — жалобно спросила Дильруба.       — Не расскажу, если вы больше не будете убегать, — усмехнулась Хандан, и Дильруба радостно улыбнулась.       Когда Хандан и маленькие шехзаде и госпожа подходили к обители, из-за угла одного дома вышли несколько солдат. Завидев валиде с детьми, они бросились к ним. Вход в обитель был перекрыт…       — Бежим! — закричала султанша и потянула детей прочь.       Долго они бежать не смогли. Госпожа попыталась задержать стражу, разбрасывая корзины, так удачно стоящие в рядом находившихся торговых лавках, но это было бесполезно. Солдаты схватили Хандан, но Дильруба и Мустафа успели спрятаться за пустой телегой.       Солдаты, погнавшиеся за детьми, потеряли след и прошли мимо, но только они собирались свернуть на другую улицу, как один торговец закричал:       — Что вы здесь делаете? А ну прочь отсюда, беспризорники!       Солдаты мигом схватили детей и вместе с валиде-султан повели во дворец.

***

      Улане с трудом открыла глаза и с удивлением обнаружила, что Хандан рядом нет. Сев на матрасе, она увидела, что нет не только её…       — Просыпайтесь! Мустафа и Дильруба пропали! — закричала пиратка.       Дженнет с Эйджан подскочили от испуга, Осман заплакал от неожиданности, а Кёсем недовольно поднялась.       — О Аллах! — воскликнула Дженнет. — Куда же они могли подеваться?       — Зачем поднимать такой шум, Улане? — проворчала любимица падишаха. — Может, они просто вышли погулять или спустились попросить еды…       — Да что ты говоришь? Сама себя слышишь? — бросила пиратка, но всё же спустилась на первый этаж.       Обитель только начинала пробуждаться ото сна. На кухне уже было несколько женщин, готовящих завтрак, во дворе туда-сюда бегали детишки, но ни султанш, ни шехзаде Улане не нашла. Расспросив людей, она узнала, что дети убежали из обители, а султанша — вслед за ними. Выйдя из обители, она огляделась по сторонам, но так никого и не обнаружила.       Вернувшись в комнату, пиратка злобно прорычала:       — Дильруба и Мустафа сбежали! Валиде побежала за ними! Судя по тому, что они не вернулись, их наверняка схватили!       — Аллах помилуй! Что же нам теперь делать? — спросила Дженнет.       — Я пойду во дворец!       — Улане, ты с ума сошла? — воскликнула Эйджан. — Ты вся израненная! К тому же, чем ты можешь помочь?       — Я не знаю, чем, но сидеть на месте я уж точно не собираюсь!       Пиратка с недовольством осмотрела одежду повелителя, в которой сражалась. Она была вся разорвана и запятнана кровью. Решив, что прекрасно справится и в платье, пиратка собралась выйти из комнаты, но её остановил крик Кёсем.       — В чём дело? — испуганно посмотрела она на наложницу.       — Я, кажется, рожаю… — проговорила любимица падишаха.       — О Аллах! Только этого нам сейчас не хватало! — воскликнула Улане и побежала вниз искать повитуху.

***

      Как только Сафие-султан узнала, что шехзаде нашли, а заодно с ним поймали валиде-султан, то немедленно отдала распоряжения о подготовке Мустафы к восхождению на престол, а Хандан пригласила в покои повелителя.       Связанную госпожу привели и поставили перед Сафие-султан на колени, чтобы старшая валиде могла потешить своё самолюбие.       — Хасеки с родинкой… Мы даже и не предполагали, что ты доставишь нам столько проблем, — заговорила бабушка султана.       — Странно, что вы даже не брали меня в расчёт. У вас нет привычки недооценивать своих врагов, — съязвила Хандан.       Она больше не боялась, не тряслась от страха. Самый большой страх молодой валиде — потерять тех, кто ей дорог. Внук и Улане были в безопасности. Ей было неведомо, где и как сейчас её сын, но она была уверена в том, что Дервиш-паша позаботится о нём.       — Если ты думаешь, что стала сильнее и умнее, то спешим тебя разочаровать, дорогая: ты всё та же глупая и неопытная рабыня, какой была, когда Гевхерхан-султан подарила тебя моему сыну, и которой по счастливой случайности достался титул валиде-султан. Ты никто без своего сына, Дервиша-паши и Улане-хатун!       — Верно, я никто без них… Зато они всегда будут со мной, что бы ни случилось! Если понадобится, они отправятся за мной на дно ада и, будьте уверены, вытащат меня оттуда. Ни Дервиш, ни Улане не оставляли меня в трудные времена. Они всецело преданны мне. А вот вы преданность покупаете за горсть золота. И когда вы лишитесь всей своей казны, с вами никого, кроме жалкого Бюльбюля, не останется. Вы уже потеряли семью и совесть и скоро потеряете последнее, что у вас осталось — власть.       — Ты всё ещё надеешься, что твой сын приедет и спасёт тебя? Напрасно. Он давно уже предстал перед Аллахом.       — А вы всё ещё надеетесь, что я вам поверю? Если только не вы осмелились покуситься на жизнь моего мальчика…       — Не трать слов понапрасну, — ядовито произнесла Сафие и позвала стражу: — Задушите её и выбросите в Босфор!       — Как прикажете, госпожа, — поклонились стражники и взяли Хандан под руки.       — Жаль, у меня нет меча, иначе я бы прямо в этих покоях вырезала тебе сердце! — крикнула султанша прежде, чем её увели.       Стражники Сафие-султан крепко держали валиде за локти, заставляя идти. Хандан думала, как бы поступила её воспитанница, если бы оказалась в подобной ситуации: отвлекла бы и нанесла удар в самое больное место? Возможно. Но даже тогда она вряд ли бы выбралась.       Мимо них прошёл Бюльбюль-ага, и валиде внезапно пришла мысль потянуть время.       — Бюльбюль! — окликнула она его.       — Госпожа, — поклонился евнух.       — Меня ведут на казнь. Может, ты согласишься исполнить мою последнюю просьбу перед смертью? — обречённо попросила Хандан.       — Я не могу, госпожа…       — Прошу, позволь мне посмотреть на церемонию восхождения шехзаде Мустафы на престол. А потом можешь хоть лично перерезать мне горло.       Ага задумался. Просьба валиде показалась ему немного странной, но он не видел причины ей отказать.       — Хорошо. Стража, отведите госпожу в Башню Справедливости, а после сделаете, что нужно, — бросил Бюльбюль и отправился по своим делам.       Шехзаде ещё не вышел, а солдаты уже достали шёлковый шнурок, чтобы задушить им султаншу. Всё происходящее казалось ей страшным сном, который никак не заканчивался. Хандан молилась из последних сил, надеясь на чудо.       — Дорогу! Султан Мустафа-хан Хазретлери! — раздался голос стражника, и на площадь медленными и неуверенными шажками вышел шехзаде.       Едва он сел на трон, как на площадь выскочил Зульфикар.       — Стойте! Стойте! Остановитесь! — закричал он. — Султан Ахмед-хан жив! Он не умер! Это наглая ложь! Не верьте в его смерть! Не поддавайтесь! Не верьте предателям! — хранитель покоев изо всех сил старался образумить собравшихся на площади янычар: — Вас обманывают! Не слушайте их! Не поддавайтесь! Я — Зульфикар! Вы же все меня знаете! Не верьте словам этих предателей!       — Стража, схватите! — приказал один из пашей, указывая на агу.       — Пусть те, кому дорога их жизнь, покинут площадь! — продолжал кричать Зульфикар. — Братья мои! Соратники! Не верьте их словам! Отпустите!       Как только хранителя покоев увели с площади, солдаты накинули верёвку на шею госпожи и принялись её душить. Валиде сопротивлялась, пыталась кричать, но горло неприятно сдавливало.       И в тот момент, когда она уже лишилась сил и мысленно попрощалась с жизнью, с площади раздался голос:       — Дорогу! Султан Ахмед-хан Хазретлери!       Услышав это, стражники тут же ослабили верёвку и с удивлением уставились в окно.       — Братик! — закричал Мустафа и бросился к повелителю.       — Проклятые собаки! Предатели! Как вы осмелились?! — заорал на всю площадь падишах.       — Помилуйте, повелитель! — обратился к Ахмеду один из пашей. — Нам сказали, что вы скончались в походе. Мы, мы… Мы только поэтому…       Паша не договорил: султан выхватил меч и отрубил ему голову.       — Нечестивцы… Как посмели вы прикоснуться к моему трону?! А?!       Остальные паши в страхе попятились назад, осознавая, что их ожидает та же участь.       — Мурад-паша! Скажи, что я жив так громко, чтобы услышали все предатели, чтобы навек уяснили, кому принадлежит этот дворец, этот трон и власть!       Паша кивнул, и Ахмед вошёл во дворец.       Хандан долго пыталась отдышаться. Из глаз потекли слёзы боли, счастья и облегчения. Её сын жив! Солдаты стояли в стороне, не зная, что им делать дальше. Кое-как поднявшись, валиде, держась за стену, пошла к покоям повелителя.       Идя по золотому пути, султанша встретила Сафие. Стража вела её и Бюльбюля в темницу.       — Ты, значит, жива… — не смогла сдержать удивления предательница династии.       — Где сейчас ваши преданные люди? Почему не спасают вас? — ухмыльнулась младшая валиде и направилась в покои.       Войдя, она увидела остолбеневшего, растерянного повелителя и удивлённого Зульфикара.       — Ахмед! — султанша радостно бросилась к сыну и крепко обняла его.       — Валиде… — едва слышно прошептал падишах, обнимая её в ответ. — Я думал, вас убили…       Оторвавшись от матери, он увидел след от верёвки на её шее.       — Ты вовремя вернулся. Услышав твой голос на площади, солдаты меня отпустили.       — Где вы были?       — В Башне Справедливости. Я попросила Бюльбюля посмотреть на церемонию, чтобы потянуть время. И не зря…       Султан улыбнулся и вновь обнял валиде.       — Зульфикар рассказал, как вы с Улане с мечом в руках защищали шехзаде от нечестивцев. Зря я был против ваших тренировок с Дервишем-пашой.       — Кстати, а где он? Разве он не с тобой приехал?       — Дервиш снова спас мне жизнь, валиде, едва не лишившись своей, — с трудом произнёс Ахмед. — Предатели устроили мне западню. Дервиш защитил меня и принял на себя стрелу.       Хандан даже не попыталась скрыть ужаса и беспокойства, а султан прекрасно понимал, что матушка ценит пашу так же сильно, как и он сам.       — Поехали в обитель. Кёсем и шехзаде Осман тебя заждались, — всё же натянула улыбку госпожа, и Ахмед тут же приказал подать карету.

***

      Улане только вышла из обители, когда к ней подъехала карета, и из неё вышли Хандан и Ахмед.       — Валиде! — радостно кинулась пиратка к своей госпоже и сжала её в объятиях. — Хвала Аллаху, вы живы!       — Улане, жемчужинка моя, — ласково проговорила султанша.       Повелитель решил оставить мать с воспитанницей и зашёл в обитель.       — Я так испугалась, валиде! Что произошло? Где вы были? Где Дильруба и Мустафа?       — Они пытались сбежать, но я успела догнать их и образумить. Когда мы возвращались в обитель, нас схватили стражники Сафие-султан. Меня она приказала задушить. Я время пыталась потянуть, поэтому попросила Бюльбюля дать посмотреть, как Мустафа на трон будет восходить. Когда меня почти задушили, приехал Ахмед, и стража меня отпустила. У вас всё в порядке?       — Простите, валиде… Я хотела сразу, как проснулась, за вами отправиться, но не смогла… Поэтому, когда нас пришёл проведать Зульфикар, я рассказала ему обо всём, что с нами случилось, и он сразу же отправился во дворец.       — Почему ты не смогла? И почему ты так улыбаешься?       — Валиде, поздравляю! У вас родился внук!       — О Аллах, благодарю тебя! Какая прекрасная новость! — воскликнула Хандан. — Что же мы тогда тут стоим? Идём скорее! Я хочу посмотреть на шехзаде!       Султанша зацепилась за руку пиратки и, пока они шли, рассказала о произошедшем с Дервишем. Улане, как и госпожа, очень расстроилась, и они решили навестить его сегодня.

***

      Вечером, взяв Улане, валиде поехала к Дервишу во дворец, оставив гаремные дела на потом. Когда они вошли в покои, вокруг паши суетились лекари.       — Как он себя чувствует? — обеспокоенно спросила султанша.       — Рана весьма серьёзная, госпожа. Но наш паша сильный, с помощью Аллаха он поправится, — ответил старший лекарь.       — Аминь, — одновременно произнесли Хандан и Улане.       — Госпожа… — с придыханием произнёс Дервиш, едва её взгляд упал на него.       — Выйдите! — приказала валиде, и лекари покинули комнату.       Помахав паше рукой, вслед за лекарями вышла и Улане, но решила понаблюдать за влюблёнными из приоткрытой двери.       — Дервиш! Наконец-то, Дервиш! — заговорила султанша, присаживаясь на его постели. — Как же я испугалась! Очень больно?       Взгляд Хандан выражал одновременно и радость встречи с ним, и обеспокоенность его состоянием, а Дервиш смотрел на неё, словно на ангела, спустившегося с небес.       — Когда вы со мной, любая боль сразу же стихает, — зачарованно произнёс визирь.       Султанша засияла от счастья. Паша сел поудобнее, чтобы лучше видеть свою госпожу. Его кряхтение, то, как он пытался сдержать свою боль, чтобы не показаться слабым, ранило её сильнее ножа. Хандан впервые начала жалеть, что не может быть с ним всё время, не может позаботиться о нём, залечить его раны.       Приняв удобное положение, Дервиш, до тех пор не отрывавшийся от её глаз, наконец заметил перебинтованное запястье и следы на шее.       — Что с вами случилось? Вас ранили? — испуганно спросил визирь.       — Мы всю ночь сражались за жизнь, защищали себя и шехзаде. Если бы не наши тренировки, мы бы даже из покоев не выбрались. Ты с моей жемчужинкой Улане придал мне столько храбрости, сколько я никогда в жизни не испытывала.       — Вас ещё и душили? — с той же болью, что рассказывала Хандан, продолжал спрашивать паша.       Валиде рассказала во всех подробностях о том, что им пришлось пережить, и с каждым её словом взгляд Дервиша становился всё тусклее. Рана от стрелы болела несравнимо меньше, чем сердце от осознания того, что он мог её больше не увидеть.       — Я горжусь вами, — вдруг произнёс паша. — Вы совершили невозможное!       Султанша смущённо улыбнулась и продолжила говорить:       — Сафие-султан сидит в темнице, и выбраться оттуда она уже не сможет.       — С ней покончено…       — Стоит моему сыну покинуть столицу, как происходит одно и то же! Сколько ещё это будет продолжаться, Дервиш? Мой сын должен последовать завету предков…       — И отдать приказ казнить шехзаде Мустафу, — закончил за неё паша. — Вы это хотели сказать, верно?       — Но лишь это обеспечит порядок. Только так мы сможем избавиться от страхов. Выхода нет, однако… — Хандан опустила взгляд, не решаясь произнести то, о чём боялась пожалеть.       — Вам его жаль стало, ведь он ни в чём не виноват, — снова закончил за неё Дервиш.       — Я никогда не испытывала тёплых чувств к сыну Халиме, но сейчас…       — После того как вы оберегали его всю ночь, он стал вам ближе.       — Мне не нужно даже говорить, ты и без слов понимаешь меня, — улыбнулась валиде.       — В любом случае, повелитель пересмотрит свой решение после всего, что произошло этой ночью.       Султанша кивнула. Она глядела в окно, пока Дервиш по-прежнему не мог отвести от неё взгляд.       — Уже поздно. Мне пора уходить, — с грустью произнесла госпожа.       Она встала с постели, но, увидев, что паша пытается привстать, чтобы поклониться ей, вновь села.       — Нет, стой, стой! Что ты делаешь? — пытаясь остановить Дервиша, Хандан схватила его одной рукой за плечо, а другую руку положила ему на грудь.       От такого неожиданного прикосновения паша осторожно поднял голову. Встретившись взглядами, они уже не могли оторваться. Словно зачарованные, они смотрели друг на друга, думая об одном и том же. Взгляд валиде невольно опустился на губы паши. Он заметил это и старался держаться изо всех сил, но её глаза будто просили об этом, а её дыхание сводило с ума…       — Ты ранен, отдыхай. Я приду снова, — нежно проговорила Хандан, укладывая Дервиша на подушку и ласково поглаживая его по плечу.       Едва она вновь приблизилась к его лицу, как сзади раздался крик и грохот. Вскочив с постели, султанша подошла к источнику шума: на полу валялась Улане, а сзади неё стоял Хаджи.       — Хаджи-ага? А ты что здесь делаешь? — удивлённо спросила валиде. Две недели назад Хандан отправила его лечиться на воды и никак не ожидала, что он вернётся так рано, да ещё и во дворец Дервиша-паши.       — Я узнал, что случилось, пока меня не было, и сразу решил увидеть вас, госпожа. Я услышал, что вы здесь, и… — пытался оправдаться евнух, но султанша прервала его.       — А ты? — обратилась она к пиратке.       — А он меня толкнул, — пожаловалась Улане, поднимаясь с пола.       — Она за вами подсматривала, госпожа…       — Поехали! — прервала их начинающуюся ссору Хандан. — Доброй ночи, паша!       — И вам, госпожа, — едва слышно прошептал Дервиш, когда они ушли.

***

      — Дервиш-паша чувствует себя намного лучше, слава Аллаху, — заговорила Хандан, едва они с Хаджи и Улане зашли в её покои. — Всё пройдёт!       — Иншалла, — проговорил евнух, прогнав служанок валиде.       Он попытался прогнать и пиратку, но она так рявкнула на него, что он оставил свои попытки.       — Дервиш-паша скоро встанет на ноги, но я хотел сказать… Паша к вам относится несколько странно.       Улане закатила глаза и, казалось, собралась вцепиться ему в глотку, сразу поняв, о чём сейчас пойдёт разговор. Хотя он и не следил за Хандан и Дервишем так, как Улане, он всё же успел увидеть госпожу, сидящую на его постели.       — Что странного? О чём ты говоришь? — недоумённо спросила валиде.       — Простите меня великодушно, госпожа, но паша питает к вам неправильные чувства. Госпожа, упаси Аллах, если кто узнает, поднимется такая буря…       — Ты говоришь глупости, Хаджи-ага!       — Простите, госпожа, в вас я совсем не сомневаюсь, но человек, бывает, ошибается. Паша забыл, где находится и кто он. Он мог неверно истолковать вашу заботу.       «Всё верно он истолковал», — подумала про себя Улане, но вслух ничего не сказала.       — Замолчи! — разозлилась султанша. — Разве так можно говорить о человеке, который годами верно служил нам?! Не смей так говорить! Даже думать об этом запрещаю! Иначе я велю казнить тебя! Можешь идти!       Хаджи-ага стыдливо посмотрел на валиде и вышел из покоев, а Хандан беспокойно заморгала.       — Я разочарована, валиде! — заявила пиратка.       — Что? Почему? — удивлённо спросила султанша.       — Во-первых, за такие вопросы Хаджи должен был хотя бы подсвечником по голове получить. А во-вторых, я ждала, что вы его поцелуете. Дервиша! Не Хаджи!       Хандан посмотрела на неё с вытаращенными глазами, затем со злостью метнула в неё подушку.       — Шайтанова сводница! — разозлилась госпожа. — Ты совсем рассудка лишилась? Не понимаешь, что даже за подобные мысли ждёт казнь?       Пиратка лишь захихикала, ловко увернувшись от подушки.       — Мы же здесь одни…       — И у стен бывают уши, Улане! И чего ты этим добиваешься? Хочешь нас в могилу свести?       — Нет, хочу просто вас свести. Я же вижу, что с ним вы счастливы, забываете обо всём, и никакие невзгоды вам не страшны. Откройте ему своё сердце, валиде!       — Уже поздно. Давай поужинаем и ляжем спать. Эта ночь изрядно нас всех утомила, — перевела разговор султанша.       — Вы можете сбежать от разговора, но от чувств вы не убежите, — проговорила пиратка и позвала служанок, чтобы распорядиться об ужине.       После ужина они немного повышивали и легли спать. Впервые за долгое время Улане уснула без кинжала, а Хандан без страха и тревог.