Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      С самого утра Хандан-султан и Улане были страшно взволнованы: сегодня должна была решиться участь Дервиша-паши. Они за всё утро не обмолвились и словом, так как слова мало чем могли помочь.       В дверь постучали, и в покои вошёл Хаджи-ага.       — Госпожа, повелитель позвал Дервиша-пашу. Судя по всему, он принял своё решение.       К глазам султанши подступили слёзы. Она нервно заморгала, пытаясь их скрыть. Улане задумчиво смотрела на огонь в камине, не в силах подобрать правильные слова. Она не была готова к худшему исходу и к тому, что ближайший месяц ей придётся успокаивать без остановки рыдающую госпожу, а следующие полгода возвращать её к жизни, ведь и сама пиратка не готова была терять пашу.       — Валиде, мы ведь можем увидеться с ним в последний раз? — мёртвым голосом спросила Улане.       — Айлин, Эсма, принесите нам накидки! — приказала Хандан, тем самым дав ответ пиратке.       Выйдя в сад, они пошли по дороге, по которой пашу должны были вести к повелителю. Почти сразу вдали они увидели Дервиша в сопровождении стражников и Хаджи-аги и двинулись навстречу.       Подойдя ближе, султанша и визирь встретились взглядами, в которых у обоих читалось полное отчаяние. Хандан с мольбой посмотрела на евнуха, и тот приказал стражникам отпустить пашу, дав влюблённым возможность поговорить в последний раз.       — Я пыталась помешать этому, Дервиш, — с болью начала говорить валиде, отойдя подальше от лишних ушей. — Пыталась поговорить со своим сыном, однако…       — Тщщ, — мягко прервал её паша. — Не говорите ничего. Я знаю. Вы не в силах ничего сделать.       — Если бы… если бы мы могли встретиться в другой жизни, где я не госпожа, а ты не был бы пашой. В жизни без титулов и условностей…       Султанша смотрела то на него, то вниз, пытаясь спрятать слёзы. Ей это совсем не удавалось. Дервиш тоже смотрел в сторону. От её страданий его сердце разрывалось на куски. Большую боль приносило только то, что он никак не мог избавить её от этих переживаний. Визирь был способен решить многие её проблемы, поддержать её словами, но с каждой встречей слов поддержки становилось недостаточно, и они оба это понимали.       — Я буду безмолвно говорить с вами, всегда буду рядом. Втайне от посторонних глаз я расскажу вам о тайном. Эти главные слова скажу вам, осмелившись, при всех, но знайте: кроме вас их никто больше не услышит, и никто их не поймёт.       Хандан сделала над собой большое усилие, чтобы посмотреть на него. Она хотела запомнить каждую чёрточку его лица, его влюблённые карие глаза, смотрящие на неё с нежностью и болью, его едва заметную улыбку, натянутую лишь для того, чтобы хоть как-то подбодрить её. Не выдержав, валиде снова опустила взгляд, а Дервиш продолжал смотреть на неё. Он знал: её образ и голос будут последними, что он представит себе и услышит перед тем, как голова упадёт с его плеч.       — Стража! — раздался голос Хаджи, из-за которого у султанши перехватило дыхание.       — Госпожа, — поклонился Дервиш и, одарив её тоскливым взглядом, подошёл к стражникам.       Улане, всё это время стоявшая рядом с евнухом и наблюдавшая за влюблёнными, вздрогнула, когда паша остановился перед ней, не позволяя страже вести его дальше.       — Мне жаль, что я не успел заслужить твоё прощение, — проговорил визирь, пытаясь уловить в пиратке хоть каплю сожаления о его скорой кончине.       — Я уже простила тебя, Дервиш, — вымученно произнесла Улане.       Ему сразу всё стало ясно, и он улыбнулся.       — Береги нашу валиде-султан… и себя тоже, — попросил паша, глядя на её трость.       — Ты тоже себя береги, — улыбнулась Улане.       Дервиш засмеялся, и только после этого пиратка осознала, что она сказала, но решила позориться до конца:       — И когда твой дух покинет тело, дай нам знать, что ты рядом и что у тебя всё хорошо. Свечу затуши, например.       Улане, пытаясь пошутить, на самом деле очень хотела разреветься, но старалась держаться до тех пор, пока они с валиде не останутся вдвоём.       — Я сделаю всё возможное, — успокоил её паша, после чего стража увела его.       Пока они разговаривали, султанша пыталась сдержать слёзы, но, когда Дервиша увели, они нахлынули с новой силой.       — Почему повелитель позвал пашу в сад? — спросила пиратка, подойдя к госпоже.       — Тебя сейчас это волнует? — равнодушно бросила валиде и направилась в сторону дворца.       Улане, едва поспевая, шла вслед за ней. Прежде чем зайти во дворец, она внимательно оглядела огромную территорию и увидела возле пруда шатёр повелителя. Домыслы поселили в ней надежду. Но она боялась сказать об этом госпоже, боялась дать ей ложную надежду.       Пошатываясь, Хандан еле-еле шла по коридору. В один момент ей стало трудно дышать, и у неё закружилась голова. Султанша опёрлась о стену, пытаясь не упасть.       — Валиде, пойдёмте. Не будем задерживаться здесь: нас могут увидеть и неправильно понять, — говорила Улане, гладя госпожу по спине. — Держитесь за меня.       Хандан, совершенно забыв, что воспитанница сама ещё еле стоит на ногах, положила руку ей на плечо, пока та вела её, придерживая за талию.       Погружённые в своё горе, они не заметили, что за ними наблюдали Халиме-султан и Менекше.       Зайдя в покои, госпожа села на самый дальний диван и расплакалась.       — Валиде, давайте я прикажу сделать вам травяной чай? Он очень успокаивает, — предложила пиратка.       — Дервиша уже наверняка казнили, и ты думаешь меня сможет успокоить какой-то чай? Почему ты так спокойна? — закричала Хандан.       — Знаете, мне почему-то впервые хочется довериться повелителю. Не знаю, почему, но мне кажется, что он больше не совершит той ошибки, когда он не поверил вам. Казнь обычно совершается публично, тем более за такое преступление, а повелитель позвал пашу в сад. Я спокойна, потому что, немного подумав, я теперь точно уверена, что ничего с вашим любимым Дервишем не случится!       — Что ты сказала? — резко вскочила госпожа, недоумённо уставившись на воспитанницу.       — Я сказала, что если бы повелитель хотел казнить Дервиша, он сделал бы это на дворцовой площади, наверное, и…       — «Ничего не случится с вашим любимым Дервишем»? Ты вообще соображаешь, что говоришь?       — Давайте без этого, валиде. Вы думаете, я слепая и ничего не замечаю? Не вижу, как ваши глаза блестят при его имени, как вы сияете в преддверии встречи с ним, как ревнуете к Фахрие-султан… Да даже сейчас вы плачете из-за его смерти! Признайтесь же наконец, что вы тоже влюблены в него!       — Ты сошла с ума! Об этом даже речи быть не может! Как ты вообще могла подумать о таком? Я валиде-султан, а он капудан-паша! Между нами нет и не может быть никакой любви!       — Вы хотели знать, почему я поругалась тогда с Дервишем. Я вам всё-таки отвечу: он сказал мне то же, что и вы сейчас. Мы ведь договаривались с вами, что ничего друг от друга не скрываем. Я с вами почти год… Неужели за это время я так и не удостоилась вашего полного доверия? Жаль…       — Ты не смеешь не то, что говорить, но даже думать о таком! Выброси это из головы!       — Самое интересное, что вы прекрасно понимаете, что я права, но продолжаете упрямиться.       — Убирайся с глаз моих! — закричала Хандан, вновь сев на диван. — Не хочу тебя видеть!       — Раз так, вам надо было оставить меня умирать тогда на балконе, валиде. Я-то уйду, но ваши чувства от вас никуда не уйдут. Как бы сильно вы ни старались, вы можете скрывать их от кого угодно, но не от меня! — бросила напоследок Улане и, задетая словами султанши, ушла.       Госпожа вздрогнула. Она уже пожалела о необдуманно брошенных словах. Быстро же она забыла, как совсем недавно «похоронила» воспитанницу на том балконе. В потоке мыслей, она не заметила, как в покои вошли.       — Уйди, хатун! Я же приказала не беспокоить меня!       — Простите, госпожа, я не смогла помешать, — оправдалась Айлин.       Хандан обернулась и увидела Халиме-султан.       — Что за дерзость? Как ты смеешь входить без разрешения?       — Я знала, что вы цените Дервиша-пашу, но даже не предполагала, что настолько, — ехидно подметила госпожа. — Будто вас лишили частицы души, вырвали сердце из груди.       — Оставь меня, Халиме! — бросила валиде, не понимая, зачем та явилась.       — Не сердитесь на меня, ведь я принесла вам радостную весть: повелитель решил помиловать вашего Дервиша-пашу, — произнесла соперница, с интересом наблюдая за реакцией Хандан.       Валиде неверяще вздохнула и, утерев платком слёзы, резко встала.       — Если ты пришла посмеяться надо мной — тебе несдобровать!       — Если хотите, можете пойти и убедиться в этом сами. Судя по всему, повелитель очень привязан к Дервишу… прямо, как вы.       — Займись своими делами! Не вмешивайся! — бросила Хандан и вышла из покоев, удовлетворив любопытство Халиме своим поведением.

***

      Улане шла к покоям повелителя, веря, что её предположения окажутся правдивыми. Так и случилось: капудан-паша как раз проходил мимо покоев султана.       — Дервиш-паша? — удивлённо посмотрел на визиря Зульфикар. — Вы…       — Что такое Зульфикар? Уже собрался на мои похороны? — с издёвкой ответил он.       Хранитель покоев не посмел ничего сказать и зашёл к повелителю.       — Дервиш! — закричала пиратка и, несмотря на хромоту, быстро зашагала к нему.       — Улане, — улыбнулся паша и, забыв о приличиях, схватил её за талию и закружил по коридору.       — Тише, поставь меня! Вдруг кто увидит? Придётся объясняться, — засмеялась воспитанница Хандан.       — Что такое? Неужели бесстрашная пиратка Улане Дениз, гроза морей и океанов, стала бояться нарушать дворцовые правила? — подшутил Дервиш, осторожно опустив её.       — Я и раньше ничего не боялась, а после недавней ночи тем более. Что сказал тебе повелитель?       — Сказал, что верит мне, несмотря на все улики против меня. Он дал мне стрелу справедливости, сказав, что я, подобно ей, никогда не должен сворачивать с пути правды. Этот случай не прошёл бесследно. Хотя повелитель и поверил мне, само происшествие посеяло в нём семя сомнения. Мне нужно будет постараться, чтобы не дать ему повода сомневаться в себе.       — Но ты же не виноват! Получается, что ты должен был расплатиться за преданность падишаху, и всё из-за того, что я упомянула твоё имя…       — Не вини себя. Никто не знал, что так случится. Тем более, ты пострадала больше всех, — успокоил её визирь. — А теперь иди, отдыхай, набирайся сил. Мы позже ещё поговорим.       — Валиде очень переживала за тебя. Она будет рада твоему «воскрешению». И ещё кое-что: пожалуйста, не ссорься с Зульфикаром-агой. Он хороший. Просто он, как и ты, верен повелителю, поэтому такой… строгий.       — Я это учту, — улыбнулся Дервиш, и Улане со спокойной душой вернулась в свои покои.

***

      Капудан-паша стоял на балконе и смотрел на Босфор, когда услышал сзади прекрасный мелодичный голос, от которого у него вмиг затрепетало сердце.       — Дервиш! — произнесла Хандан нараспев.       Визирь повернулся. Улыбка султанши озарила его душу. Никто никогда не произносил его презрительное прозвище с такой нежностью и любовью.       — Хвала Аллаху! Я без устали молилась за тебя, — с облегчением произнесла валиде.       — Госпожа, — поклонился Дервиш, одарив любимую такой же счастливой улыбкой. — Ваши молитвы были услышаны. Повелитель поверил в мою невиновность. У него золотое сердце, белее снега, ярче солнца… И в этом, безусловно, есть большая заслуга его матери!       — Тебе нужно быть более осмотрительным, Дервиш. Я не хочу вновь увидеть тебя в темнице.       — Госпожа, я сделаю всё, но…       — Что-то ещё случилось? — испуганно спросила Хандан. — Неужели Фахрие-султан нашли?       — Я… — замялся паша, собираясь с силами. — Я должен вам кое-что сказать. Фахрие-султан и Мехмеда Гирея не найдут. Я решил этот вопрос.       — Ты спрятал её? — разочарованно спросила валиде.       — Нет… — произнёс Дервиш. — Я приказал избавиться от них. Когда мои люди вернутся в столицу, они доложат повелителю о том, что эти беглецы, скрываясь от стражи, упали со скалы.       — Ты… ты сошёл с ума! А если всё вскроется?!       — Не вскроется. Я доверил это дело самым надёжным людям.       — Мне страшно, Дервиш…       — Вам не о чем беспокоиться, госпожа. Эта тема отныне закрыта навсегда. Больше мы не будем вспоминать об этом и начнём жить настоящим.       — Наконец-то эта мерзавка получит по заслугам! — удовлетворённо проговорила Хандан. — Иншалла, теперь всё наладится.       — Аминь, госпожа, — улыбнулся паша, радуясь тому, что валиде не стала осуждать его за такой поступок.       После разговора с Дервишем султанша отправилась к воспитаннице. Её приход застал пиратку врасплох: она в этот момент перевязывала себе ногу.       — Валиде? — удивилась Улане появлению Хандан и попыталась встать, но та ей не позволила.       — Нам нужно поговорить, — задумчиво начала госпожа, присев на кровать. — Ты оказалась права, и Дервиша действительно не казнили.       — Я знаю, мы с ним уже виделись, — бросила пиратка, продолжая перевязывать ногу. — Я была права только в этом?       — Не только, — обречённо произнесла султанша. — Я… у меня и правда есть чувства к Дервишу.       Улане удивлённо посмотрела на валиде. Её поразил не сам факт наличия чувств у госпожи, а то, что она решилась в них признаться.       — У вас, кажется, жар, — сказала пиратка, прикладывая руку к её лбу.       — Я здорова, Улане, если не считать эти чувства болезнью, — тяжко вздохнула Хандан.       — Я рада, что вы это поняли.       — Я давно это поняла. Ещё тогда, когда он женился на Фахрие-султан, но не могла себе в этом признаться.       — Прекрасно. Когда свадьба? — настроение пиратки внезапно стало игривым.       — О Аллах, зачем я тебе это рассказала?       — Чтобы я от вас отстала, но теперь я точно не отстану!       — Улане, выслушай меня! Это ничего не меняет. То, что происходит у нас в душе, запрещено! Это неправильно! Этого не должно быть, но, к сожалению, это есть. От этих греховных чувств сложно избавиться… Порой, даже невозможно. Но они есть, и с этим нужно как-то смириться. Они очень опасны. Даже подозрений хватит, чтобы нас уничтожить, поэтому их ни в коем случае нельзя допускать. Ты ведь понимаешь меня?       — Я всё понимаю. От меня никто ничего не узнает, можете быть спокойны. И конечно же, мы должны будем соблюдать осторожность. Но прошу вас: не лишайте себя этих чувств. Не отталкивайте пашу из-за этого. В этом дворце вы не можете позволить себе многое, однако не скрывайте своих чувств перед Дервишем. Наслаждайтесь хотя бы тем, что вы можете стоять рядом.       — Дервишу о моих чувствах знать не нужно, — заявила Хандан, несмотря на то, что она уже много раз намекала ему на это.       — Если вы не будете хоть как-то выражать свои чувства, то они испепелят вас изнутри.       — Достаточно! Я сама решу, как мне с ним общаться. А если будут подозрения… я тебя за него замуж выдам!       Улане расхохоталась на всю комнату так, что Хандан сама не выдержала и рассмеялась.       — Если бы я была старше лет на десять, я бы ещё подумала, но вы уж простите, валиде, я бы предпочла умереть с мечом в руке, нежели от ревнивой… Ай!       Султанша ударила воспитанницу по голове подушкой и повалила её на кровать. Улане схватила другую подушку и начала обороняться, но госпожа принялась её щекотать. Пиратка взвизгнула и съёжилась.       — Я сдаюсь, сдаюсь… Хватит, умоляю! — закричала она, после чего Хандан решила всё же пощадить её.       Вдоволь насмеявшись, они так и провалялись на кровати до ночи, шутя и разговаривая о разных мелочах, позабыв об ужине и других заботах.