Государственные дела. Борьба за счастье. Часть 1

      Утром повелитель созвал совет, на котором новым великим визирем был назначен Соколлузаде лала Мехмед-паша.       В гареме тоже произошли изменения. В связи с кончиной Рейхана-аги все обязанности главного евнуха перешли к Хаджи-аге.       Улане, пообедав с Дервишем, собиралась иди к валиде-султан, но тут в дверь постучались. Увидев в окне, выходящем в коридор, служанок Халиме, пиратка спряталась в спальне.       — Госпожа, — поклонился Дервиш вошедшей султанше.       — Вижу, совет для тебя прошёл не совсем удачно, — расхаживая по комнате, проговорила Халиме. — Стать великим визирем у тебя пока не получилось, но это не самое страшное. Тебе предпочли другого.       — Когда б меня заботили должности и титулы, я бы не нянчился с будущим повелителем. Тогда восшествие шехзаде на престол всем просто чудом казалось.       — Твоя преданность ему меня поражает, — засмеялась султанша. — Фахрие-султан опозорена, и тебя используют для того, чтобы хоть как-то восстановить её честь.       — Вы так отчаянно старались помешать этому, однако судьбу нельзя изменить.       — Я хотела, чтобы Шахин Гирей мучился и страдал. Я не раз предупреждала тебя, что ему нельзя доверять. И брат его себя показал. У них чёрные сердца и мысли, неизвестно, что ещё они могут скрывать.       — Если уж вы считаете их настолько опасными врагами, госпожа, не ворошите змеиное гнездо.       — В этом дворце нельзя не страшиться ядовитых змей. Смерть притаилась здесь за каждым поворотом, Дервиш, за каждым углом и дверью…       Халиме стояла очень близко к паше и смотрела ему прямо в лицо, пытаясь прочесть что-то сокрытое от других глаз. Дервиш же стоял и улыбался ей, показывая своё превосходство и возможность противостоять её чарам. Халиме пришлось уйти ни с чем.       — И давно она так к тебе захаживает? — поинтересовалась Улане.       — Постоянно, — усмехнулся Дервиш. — Не удивлюсь, если она пыталась меня заколдовать, чтобы использовать в своих целях.       — Её язык острее ножа. Она с валиде-султан пытается избавиться от Сафие-султан, но помимо этой цели у неё, скорее всего, есть и свои. Поэтому и пытается, словно червь, проникнуть глубоко в твой разум и отравить твоё сознание.       — Я больше не дам тебе читать свои книги, — засмеялся Дервиш.       — Не очень и хотелось, — наигранно обиделась пиратка. — Пойду к Хандан-султан, она наверняка по мне соскучилась.       — Иди, а я отдохну, пока ты не проникла в мой разум и не отравила моё сознание.       Улане надула губки и, хлопнув дверью, отправилась к валиде-султан.

***

      В покоях Хандан Улане стояла рядом с Гюльпери, наблюдая за играющей с Мустафой Менекше и внимательно слушая, как Халиме пытается «проникнуть в разум и отравить сознание» валиде.       — Не удивляет ли вас, что Фахрие-султан так быстро успокоилась и притихла? По-моему, в этом есть что-то странное, госпожа.       — А что ей оставалось? Выбора у неё не было. Она смирилась с той участью, которую ей выбрала валиде, — ответила Хандан.       — Как вам, наверное, известно, когда дело касается запретной любви, женщина становится беспощадной.       — Боишься, что она вдруг узнает о твоих кознях? Скорее всего, ей об этом уже рассказали, и она намерена мстить.       — Я боюсь только Аллаха и никого другого. И даже перед Сафие-султан я не склоняла голову.       — А я склоняла, Халиме. Я сделала всё, чтобы обезопасить своего ребёнка, и, если понадобится, сделаю вновь, и стыдиться не стану.       — От Дервиша-паши вам наверняка придётся избавиться.       — А причём здесь Дервиш? — едва скрывая своё волнение, недовольно спросила Хандан.       — Меня что-то в нём настораживает. С тех пор как мы с вами объединились, я иногда навещаю его, чтобы понять его мысли и чувства. Но это невозможно. Он защищён стальными доспехами, щитами и шлемами.       — Не мучай меня подозрениями, Халиме. Я доверяю ему!       — И поэтому должность великого визиря отдали другому?       — Я хочу пойти к брату! — прервал их беседу маленький шехзаде. — Я хочу пойти к своему брату-повелителю! Я приказываю Менекше, а она почему-то отказывается вести меня.       — Менекше, отведи шехзаде к повелителю, раз он так просит, — улыбнулась Халиме. — Я тоже пойду, госпожа. Доброй ночи!       Как только Халиме ушла, Хандан встала и нервно начала расхаживать по комнате.       — Госпожа, не слушайте вы эту змею, — перестала стесняться в выражениях Улане. — Она намеренно так говорит, чтобы вы отказались от своего верного союзника.       — Гюльпери! — окликнула Хандан служанку.       Та молча поклонилась и что-то принесла.       — Ты готова выполнить то, что предложила? — спросила Улане валиде.       — Готова, госпожа.       — Тогда возьми это. Иншалла, мои опасения по поводу Дервиша-паши напрасны.       — Аминь, — поклонилась пиратка и отправилась в покои Дервиша.       Этот разговор должен всё решить… Он поставит точку в её выборе. Несомненно, пиратка хотела отомстить корсарам за смерть своей команды. Но за столь короткое время, проведённое во дворце, она успела по-детски привязаться к Хандан-султан и Дервишу-паше. Она не понимала, можно ли так быстро обрести друзей? Можно ли назвать это дружбой? Возможно… Иначе почему ей так хочется помочь Хандан и Дервишу? Именно им обоим. Улане казалось, что они друг без друга не существуют, что Дервиш, несмотря на все противоречия, заодно с Хандан, и ему можно доверять. По крайней мере, пиратке очень хотелось ему верить.       Этот разговор должен всё решить… Если паша действительно предан своей султанше, то она оставит этот дворец и пойдёт своей дорогой. Вдвоём они обязательно со всем справятся. И хотя гарем перестал казаться ей скучным, полным запретов местом, она не хотела отступать от своей цели. А если он предатель… Улане не хотела допускать такой мысли, но если это правда, она не сможет оставить бедную султаншу одну сражаться с этими шакалами. И она её не оставит…

***

      — Улане, ты как раз вовремя. Прошу, — указав на подушку, пригласил её к столу Дервиш. — Что ты принесла?       — Вино, — загадочно улыбнулась пиратка. — Ты говорил, что устал от меня… Вот, выпьешь и расслабишься.       — Надеюсь, оно без яда, — пошутил Дервиш.       — Ты за кого меня принимаешь? — разозлилась пиратка. — Если бы я хотела тебя убить, убила бы в честном бою!       — Верю, — усмехнулся Дервиш и принялся за еду. — Кстати, вчера хотел сказать тебе кое-что: корсары, которые убили твою команду, покинули порт ещё до того, как я принёс тебя во дворец.       — Тебе известно, куда они направились?       — Полагаю, что они вышли в Мраморное море, а оттуда пойдут в Средиземное.       Улане заметно расстроилась. Выйди они в Чёрное море и обойдя его, они возвращались бы через Стамбул. Но как найти их в Средиземном море, она не имела ни малейшего представления.       Пока пиратка размышляла, как осуществить план мести, Дервиш уже закончил есть и налил себе первый стакан вина. Немного подождав, когда Дервиш выпьет ещё, а дурман начнёт действовать, Улане завела с ним непринуждённую беседу:       — А давно вы знакомы с Хандан-султан?       — Давно, — ничего не подозревая, ответил паша. — Мы оба родом из Боснии. Всё мое детство прошло в нищете. Я не знал радостей жизни, как другие дети. Мать моя умерла при родах, а отец всю жизнь пас овец, чтобы хоть как-то прокормить меня.       — Как же вы тогда встретились? — подводила Дервиша к нужной мысли пиратка.       — Мне было тринадцать, когда я встретил её. И эта девочка была самым прекрасным созданием, что я когда-либо видел… — влюблённо проговорил мужчина, глядя в потолок. — Она, наверное, и не запомнила этого грязного мальчишку в лохмотьях. А через несколько недель меня забрали янычары. Мы вновь встретились в этом дворце девять лет назад. Султан Мехмед-хан тогда только взошёл на трон, и меня приставили к нему в охрану. И в один из дней я встретил её… Хасеки с родинкой…       Дервиш улыбался своим воспоминаниям, казалось, совсем забыв о присутствии Улане. Под действием вина он словно не осознавал, что говорит все свои мысли вслух. Но он так долго держал это в себе, что попросту не мог перестать говорить.       — Значит поэтому ты так предан султану Ахмеду? Потому что он её сын?       — Я за них жизнь отдам…       — А что насчёт свадьбы с Фахрие? — спросила пиратка, прекрасно понимая, какую злость вызовет её вопрос. — Хандан-султан думает, что ты встанешь на сторону её и Сафие-султан, когда…       — Нужна мне эта Фахрие, как прошлогодний снег! — тут же разбушевался Дервиш. — Я всю жизнь люблю только одну женщину, и пусть мы никогда не будем вместе, я не предам её…       Речь паши становилась всё более невнятной, но Улане привыкла общаться с пьяными пиратами, а потому разобрать неразборчивое бурчание Дервиша для неё не составило труда.       — Так значит, валиде-султан твоя любимая женщина? И я в первый день не ошиблась, назвав её твоей дамой сердца?       Дервиш одобрительно усмехнулся, совершенно не осознавая, что расскажи он сейчас это кому-то другому, его голова тут же слетела бы с плеч.       Улане ликовала: она узнала, что хотела, и теперь её душа должна быть спокойна, но что-то внутри неё сжалось, и она вдруг неожиданно для себя спросила:       — Хочешь, я помогу тебе завоевать её сердце? А может, ты ей уже нравишься?       — Ты, наверное, шутишь, — расхохотался Дервиш. — Это невозможно.       — Я ведь уже говорила тебе, что этого слова для меня не существует.       — Тогда лучше не пытайся, — вдруг серьёзно заговорил паша. — Это чувство уничтожает, госпоже не нужны эти страдания. Наша любовь лишь приведёт нас к пропасти.       — Если ты готов ради любви на всё, то не приведёт.       — Готов. И я уже сделал всё, что мог, и продолжаю делать. Сначала Ахмеда на трон посадил, теперь слежу, чтобы никто не забрал у него этот трон.       — Что значит, ты посадил Ахмеда на трон? — дрожащим голосом спросила Улане. — Только не говори, что ты…       — Да… Смерть султана Мехмеда-хана моя заслуга, иначе Ахмед был бы мёртв… — успел произнести Дервиш, прежде чем погрузился в сон.

***

      В покои Хандан-султан Улане шла на ватных ногах. Признание Дервиша глубоко потрясло её. Неужели он настолько преисполнился в любви, что пошёл на убийство падишаха?       — Наконец-то ты вернулась! — воскликнула валиде, как только пиратка зашла в её покои. — Ну же, говори скорее, что ты узнала?       Лицо Улане говорило за неё. Хандан испугалась, что девушка узнала то, что ей не понравится.       Однако пиратка быстро постаралась взять себя в руки и довольно заговорила:       — Что вы так волнуетесь, госпожа? Радоваться надо! Ваш Дервиш-паша вернее собаки.       — Что он рассказал тебе?       — В основном мы говорили о прошлом. Как он бедно жил, как впервые вас увидел ещё в Боснии.       — В Боснии? — удивилась валиде.       — Да, он сказал, что вы земляки. А потом он увидел вас во дворце спустя несколько лет и решил, что именно вам и вашему сыну он будет служить всю оставшуюся жизнь, — весело протараторила Улане.       — Значит, мне не показалось… Когда мы впервые встретились во дворце, я думала, что где-то видела его, но не могла вспомнить, где. Теперь всё понятно, — Хандан мило улыбнулась. — Ты очень обрадовала меня, Улане. Проси у меня, что пожелаешь.       — Можно я сегодня останусь в ваших покоях?       — Конечно, оставайся, — согласилась султанша, решив не спрашивать причину такой внезапной просьбы.       Когда они легли спать, пиратка погрузилась в раздумья. Она не могла рассказать госпоже о преступлении, которое совершил ради неё Дервиш, просто не могла. Она бы не поняла его, не простила, хоть он и сделал это из лучших побуждений. Жаль, паша слишком рано уснул, и она не узнала подробностей. «Иначе Ахмед был бы мёртв…»— последние его слова всё объясняли, но вопросы у Улане всё равно оставались. Рано или поздно, Хандан-султан это узнает, и лучше, чтобы она узнала это от самого Дервиша.       Воспоминания последних дней вихрем крутились в её голове. Пиратка начала привыкать к такой жизни. Ей казалось, что она тут уже несколько месяцев, и самое странное, что жизнь в неволе, в гареме, её не то, что перестала отталкивать, а наоборот, стала привлекать. И Улане наконец сделала свой выбор…