Новички

Дортуар «Алый Лис»

      В предвыпускном доме красных только-только закончились занятия, толпа мальчишек, суетясь и спеша, перешучиваясь на бегу и обсуждая предстоящую тренировку, приближалась к воротам своего дортуара. Сома первым заметил чужака, стоящего чуть в стороне от стражников. Ссутулившаяся фигура, мнущая в руках травинку, казалась до ужаса неправильной. Такие, как он, не могут выглядеть так, такие, как он, танцуют с ветром, целуют солнце, носят рубашки нараспах, много пьют и громко смеются. Принц ярко представил, как вот он, этот парень, стоит на борту пиратского судна с криво повязанной чалмой, скрывающей рыжие кудри, и кривой саблей в руках и кричит: «На абордаж!» К тому же у него вроде ноги нет, настоящий пират… Сома не знал его имени, но не редко видел, как он с Джоном развлекает первогодок играми или незамысловатыми песенками, показывает фокусы с картами или появлением конфеты из-за уха.       — Эй, а ты чего здесь? — дружелюбно крикнул Кадар, подбегая ближе.       Рыжик вздрогнул, услышав незнакомый голос, шмыгнул носом и кулаком вытер нос, оборачиваясь к принцу, моментально натянул на лицо улыбку и кивнул:       — Привет! А Эд не с вами? Вы ж вроде в одном классе… Я не уверен, но вы же вроде из предвыпускного? Блин… Я твоё имя забыл… До… Джон говорил, ты с ним вроде как-то фехтовал… Чёрт, как же…       — Я Сома Асман Кадар, — кивнул принц, заражаясь его улыбкой, — а ты?       — Николас Фокс, — парень протянул руку и получил в ответ крепкое рукопожатие, — так что с Тафтом?       — Он с префектом остался, вроде уже на поле, — пожал плечами Сома, — что у тебя случилось? Ты грустный.       — Да нет, всё хорошо. Я пойду.       — Подождёшь немного? Я переоденусь и вместе пойдём на поле? — беспечно предложил Кадар, но всё же заметил заплаканные глаза парня.       — У вас ведь тренировка, — проглотив половину слогов, пробормотал Ник.       — Ничего, думаю, мистер Редмонд не будет против, если вы с Эдом немного поговорите.       — Ладно… Жду, — пожал плечами Ник, — иди.       

***

      — Так что у тебя случилось? — повторил вопрос Сома, когда они уже шли вместе в сторону поля.       Фокс набрал в грудь побольше воздуха, раздумывая, стоит ли говорить, всё же взглянув на принца ещё раз, тихонько буркнул:       — Меня в команду не взяли…       — Ну у тебя ведь ноги нет, боятся, что не справишься, наверное, — протянул Кадар, но прикусил язык, видя, как губы парня сжались в тонкую нить, а брови встретились на переносице.       — Ну да. Вроде того, — тихо ответил рыжик, стискивая зубы, — знаешь, иди всё же сам, я потом с Эдом увижусь…       Николас круто развернулся и быстрыми шагами пошёл в сторону своего дортуара. Незнающий человек не смог бы понять, что у этого парня протез, его походка, обычно лёгкая и пружинящая, ничем не выдавала постыдный, как считал Ник, недуг. Он учился ходить заново, заботливо поддерживаемый руками Эдгара и Доры, пробовал в одиночку, разбивал нос и руки, но вставал и пробовал снова, слыша поддержку в голосах Инека и Ромки. Но главное, он играл наравне с другими отобранными в команду ребятами. Он не злился на Гринхилла, но было обидно за себя, за свою слабость, которую он уже не в силах как-либо исправить.

Дортуар «Зелёный лев»

      В дверь постучали, Инеку показалось, что сделали это нарочито тихо и очень нервно.       — Войдите.       — Профессор Морт, вы просили зайти, — тихо пробормотал Герман, переступая порог и оглядывая комнату.        Всё как всегда. На стуле висит пиджак, который профессор никогда не надевает, на столе несколько стопок проверочных работ и тетради, какие-то записные книжки. Кровать заправлена идеально, даже при огромном желании не удастся найти ни одной складки, окно приоткрыто, от чего в комнате стоит приятная свежесть и даже лёгкая прохлада.       — Просил, — безэмоционально подтвердил молодой профессор и тихо хмыкнул каким-то из своих мыслей, — нам давно стоило поговорить, но прежде я хочу поговорить о Николасе. Ты садись куда-нибудь, ненавижу разговаривать стоя.        Гринхилл растерянно опустился на стул и тихо вздохнул:       — Вы ведь понимаете, что я не мог взять его в команду? Инек окинул юношу сомнительным взглядом и снова хмыкнул:       — Заметь, я ещё ничего не сказал. У тебя было право выбрать в команду любого, ты им воспользовался, всё отлично, но тем не менее у меня будет просьба. Как ты уже знаешь, рыжий мой друг, и, зная его не первый год, могу сказать, что он ужасно переживает из-за ноги, — Инек говорил спокойно и безучастно, но тень беспокойства пролегла морщинкой на переносице, — в общем, как будет время, поговори с ним, раз уж на тебя повесили ответственность за ребят дортуара. Не знаю, скажи, что он неплохо играл на тренировках, но из-за того, что он совсем недолго в колледже, предпочтение было отдано другим игрокам. В общем, придумаешь.       — Д-да, профессор, — тихо ответил Герман, отводя взгляд, — это всё?       — Да если бы, — цыкнул мужчина, — давай рассказывай, куда вы дели трупы?        Он видел, как подпрыгнул острый кадык парня в момент, когда вопрос даже не был озвучен до конца, как ярко вырисовывались желваки, как запульсировала венка на виске, такая же особенность, как у него самого. Может быть, вопрос и был озвучен чересчур жестоко, но и Герман уже не просто ученик колледжа.       — Профессор… — с трудом начал Гринхилл, закусывая губу до крови и тут же чувствуя металлический привкус на языке.       — Сколько мы откладывали этот разговор? Раза четыре? Пять? — хмыкнул Морт, закидывая ноги на край стола. Главное сейчас не показывать, что самого трясёт.       Префект вновь сглотнул и упёрся ладонями в колени, не решаясь посмотреть на Инека:       — После того, как нам пришлось убить их… Мы не знали, что нам делать, но Редмонд нашёл выход, он обратился к своему родственнику, являющемуся членом общества «Аврора». Мы подписали контракт, согласно которому они должны были оживить Ардена и остальных.       — Ты меня за идиота держишь? — сухо спросил Морт, скрещивая руки на груди.       — Нет, это правда! — Герман резко поднял голову, — честно!       Инек тут же отвёл взгляд, не желая видеть заплаканных глаз парня:       — Кхм, и как у них успехи? Все ожили?       — Только профессор Агарес… — глухо ответил юноша, закрывая лицо руками, — вы сообщите о нас в Скотланд-Ярд?       — Подожди, я с ним… А хотя ладно, — Морт поднялся и подошёл к окну, — видишь ли, с одной стороны, мне никак не улыбается быть соучастником вашего преступления… А сокрытие преступления — это именно что соучастие. С другой, я абсолютно не хочу с этим разбираться и уже пообещал тебе ранее никому ничего не говорить. Так что я просто продолжу закрывать на всё глаза.       Герман с трудом отнял руки от лица, не понимая перемены в манере общения профессора Морта, ни повода для этого разговора.       — Но почему?..       — Скажем так, у меня есть свои причины, но помимо этого, к моему ужасу, то, что вы сделали, вполне нормально для такого учреждения, — Морт вздохнул и вновь сел за учительский стол, — ты можешь сколько угодно говорить о том, что это элитная школа, но несмотря на все правила, цену за обучение и прочее… Это интернат, и вы предоставлены сами себе. И поверь мне, когда дети наедине с собой, неизбежны драки, курение и распитие алкоголя. Это бывает и в обычных школах, но проблема в том, что вы ещё и почти всё время наедине друг с другом, рядом с вами лишь несколько взрослых, которые не могут всё время вас контролировать, Герман. Но одно ты сейчас должен уяснить чётко и навсегда. Ты и твои приятели после того, что совершили, уже не дети. Я не хочу в этом копаться, но рано или поздно ответить придётся. Моё мнение в этом вопросе довольно простое, вы заслуживаете того, чтобы отправиться за решётку, ни у кого нет права отнимать чужую жизнь, но лезть в это больше не буду. И да, я абсолютно не верю, что можно воскресить мёртвых.       — Да, профессор, — тихо ответил Герман и поднялся со стула, — я могу идти?       Инек молча кивнул и, уже когда дверь за парнем закрылась, поднял со стола лист бумаги, найденный в чемодане Доры. В памяти мутными облаками вспыл тот день, когда девушка стала панически бояться выстрелов, кровь, которая покрывала весь пол, и перекореженные лица двоих парней лет двадцати, но картинка быстро сменилась залом суда, в котором всего пару лет назад мать одного из них причитала: «Они же ещё дети, тюрьма сломает им жизнь».       — А то, что они сделали с Ником, не сломало ему жизнь? — задумчиво спросил Инек сам у себя и откинул бумагу в выдвижной ящик стола.