Сборник миниатюр. Пейринги на любой вкус

Иногда Намджуну очень был нужен секс. Ну, как иногда. Желательно, раза три в неделю. Или два. Зависит от. Обычно это на разок. Есть постоянные и проверенные, которые точно знают как, где, сколько... И регулярно проверяются, естественно. Канун нового года. Традиционно: он на одной из лучших тусовок, на балконе (курить так и не бросил), с видом на салют. Каждый год традиция соблюдается: Полночь Сигарета Игристое Салют Минет. В новогоднюю ночь можно загадать желание, и у Намджуна и у... Хм. Минетчика, оно всегда есть. Почти всегда одно и то же: — Сделаешь меня бессмертным/ной? Хочу провести с тобой вечность! Намджун кривит губы слегка, вспоминая, и выбирает. Он выглядит, как совершенство: стрижка, ухоженная кожа, костюм с иголочки, шитый на заказ, фамильные запонки, отсутствие белья. Поэтому может себе позволить оценивающе рассматривать вообще всех: начало девятого, время есть. Юнги ищет чего-то этакого уже давно. Но увы, в их городе всего "этакого" — переспать со звездой, попасть в газету или новости, тикток. Это всё хуета. Юнги любит рок, играет на всем, до чего дотягивается, и не стрижет волосы с десяти лет — в результате плавные волны вечно лезут в струны, еду, поцелуи и секс. — Говорят, вон тот чувак — вампир! — знакомый, он же официант, тычет подносом в сторону мужика на балконе. — И что если сделать ему минет правильно, то обретёшь вечную жизнь. Юнги от неожиданности прыскает и забрызгивает товарища и поднос с напитками, ему теперь, блять, менять все, не Юнги, а тот хохочет: — Вампир, ахахахаха, ты чего... Боже, ты серьёзно, да? Уыыыыы.. — Зря не веришь. А ещё потом желание можно загадать. — Так джинн или вампир? — Дурак ты. Вечная жизнь тебе игрушки что ли? С этими словами дружок отошёл, а Юнги задумался. Он и так смотрит на этого мужчину уже полчаса: красивый, думает, как к нему подкатить, или не стоит, и... Минет? Ох, ну это он мастер. Вампир, боже. Ерунда какая. Чего только не придумают в городских легендах. Ладно... Надо подготовиться. Юнги двадцать два, он уже давно не ребёнок, и может себе позволить валять дурака по полной программе. Ну, когда еще жить так, как хочется, если не в двадцать два? Поэтому он планомерно выпил ровно то количество алкоголя, которое было необходимо, чтобы чуть-чуть расслабиться, после чего направился танцевать. Краем глаза он периодически выхватывал фигуру мужика на балконе, чего греха таить, интересно же. Он всячески прислушивается к разговорам, и уже понимает, что слова знакомого были вовсе не брошены на ветер, а вполне себе основываются на необычности этого красивого незнакомца. Что Юнги узнал: - Чувак уже много лет ходит на подобного рода вечеринки - Его ждут и приглашают все, но выбирает он сам - Сказочно богат (по словам, но раз ходит? и каждый год...) - Он невероятно красив - Не стареет (кто-то из знакомых показывал фотки пяти- и шестилетней давности, там господин Ким Намджун был ровно такого же вида, как сейчас: около тридцати, отстраненно-прекрасный, всегда с иголочки, волосок к волоску, с сигаретой). Что с этой информацией делать прямо сейчас Юнги не очень понимал. Не, чисто теоретически, он знал, что в мире есть какие-то там высшие, и даже да, ходили слухи, что они вампиры, то есть пьют кровь и потому не стареют, но это херня какая-то. Стало еще интереснее. Он наблюдал несколько часов, чтобы убедиться, что на балкон просто так не попасть. Этот чел прямо взглядом выпроваживал всех наглецов, а одного, который вперся на понтах, просто выставил, прям за шкирку. И еще нашипел на него на выходе что-то такое, что тот побледнел и свалил. Ого, это уже прямо интересно. Прямо очень интересно. Юнги слоняется из угла в угол, общается, танцует и слушает внимательно-внимательно. Из того, что он узнал, мало что можно использовать при первом знакомстве, потому как нельзя же просто заявить что-то типа "Здрасьте, а у вас есть клыки?" Или "Привет, один здесь отдыхаешь? А давно?" В целом, последний вариант, как раз, Юнги рассматривает как один из рабочих, просто потому что больше ничего не лезет в голову. Он напряжённо думает, кусая губы, проверяет в уборной свой наряд, достаточно ли все на шике, не блестит ли кожа предательским салом, нет ли изъяна в прическе, после чего отправляется в бар снова — нужно было не просто расслабиться, а набраться наглости, но при этом соблюсти баланс и не перебрать. Наблевать, знаете ли, на чужой член, это верх позора, когда тебе двадцать два, ты молод, красив и амбициозен. — Что будете пить? Молоденький и очень симпатичный бармен с пухлыми губами и глазами-безднами вопросительно смотрел прямо на него. — Если у вас есть смелость, мне двойную. Бармен смеется от души и тихо интересуется: — Что, к господину Киму? — кивает на балкон. Юнги кивает. — Тогда вам виски, а господин Ким пьет только один сорт напитка. Налить? Юнги подумал, кивнул и задумчиво смотрел на наполненные бокалы. — Честность самое лучшее оружие. Против него господин Ким не устоит, — с этими словами бармен отходит к другому клиенту. Юнги внимательно смотрит на две порции виски, и одну выпивает залпом, после чего вторую и игристое несёт на балкон. Десять пятьдесят, если у него получится — значит, получится, если нет — смотри предыдущее. Юнги настойчивый. Намджун как раз повернулся посмотреть в очередной раз на дверь, когда прямо в проеме появился совершенно бледный, но весьма решительный малолетка. Симпатичный. Волосы вьются у лица, скулы заострились, челюсти сжал так, что сейчас зубы скрошит. Ну-ка, интересно, чего принес? Что скажет? Он развернул слегка лицо в сторону входящего, и достал сигарету. — Один тут отдыхаешь... Те? — Юнги покраснел ушами и шеей, но решительно вошел, захлопнув дверь ногой. — Я принес игристое и лучший минет в вашей жизни. Намджун еле сдержался, чтобы не подавиться смехом, а еще у него брови взлетели до волос, кажется. Юнги залпом выпил свой виски, завис ненадолго, понимая, что даже не предложил тост, и выдал очередное: — Простите, господин. Я принесу еще порцию? Он начал было двигаться в сторону выхода, как поймал в спину: — Уйдешь, и можешь не возвращаться. — Намджун решил усложнить правила игры. — Ты пришел, такой наглый, предложил игристое и... как там... "лучший минет в моей жизни"? И собираешься сбежать? Все люди одинаковы. — Он чиркает зажигалкой и медленно прикуривает пахучую сигарету. Плечи парнишки опускаются, медленно, до него доходит, кажется, что он нёс, и как это выглядело. С чего он там начал? Кхм. Кажется, "Один тут отдыхаешьте". Ну да. Великолепное начало. Осталось только наблевать на член, точно. Если, вообще, конечно, доберется до него. — Ну, если господин позволит... — Он поворачивается. Уши пылают, глаза бегают, кончики пальцев предательски подрагивают. Ах, юность... Намджун усмехнулся и перевел слегка снисходительный взгляд на Юнги: — Господин позволит. Имя скажешь, или минет не повод для знакомства? — Мин Юнги, эм... Сонбэнним Ким. — Вижу, ты уже в курсе моего имени. — Да, сонбэнним Ким Намджун. — Чудесно. На этом Намджун остановил свою речь, предоставляя парнишке как-то проявить себя. Это забавно, но начало утомлять. Юнги не был бы Юнги, если бы сдался. — Ким сонбенним, расскажите мне о себе. Я просто не уверен, что вам будет интересно слушать обо мне, но если нужно, я расскажу. — Он разулся и встал около Намджуна, подкуривая синий Мэвьюс. — Боже, как я люблю ходить босиком... — Расскажи о себе. Удивишь — я обрадуюсь. — Намджун косится на голые стопы, тянет воздух носом. Пахнет чистым телом. Кожей, тёплой, мягкой, сладкой. Чёрт. Кажется, ему нравится этот нахал. — Ну, мне двадцать два, я живу лучшую жизнь, закончил университет, факультет музыки. Играю в группе, пишу песни, люблю закат и котиков, мандарины и жёлтый терпкий виски. — Юнги рассказывает и расслабляется, ему становится проще говорить, он снова прикуривает и смотрит вниз на город, раскинувший под ними свой пестрый живот, весь в огнях и теплой суете. — Партнёра нет. Не би, чистый гей. И про минет сказал чистую правду. Показывать? — он разворачивается и смотрит на мистера Кима в упор, спокойно и уверенно. Намджун понял, что влип, когда ощутил заметное напряжение в паху. Вот блять... Он смотрит на часы: — Погоди. Ещё только одиннадцать двадцать. Ты же не собираешься делать минет сорок минут? — Ну, это от многих факторов зависит, — Юнги улыбается, — а вы быстро кончаете? — Ну, это многих факторов зависит, — отбивает подачу Намджун. — А у тебя быстрый язык? — До Гонконга за десять минут, сэр. — на лице Юнги появляется та самая блядская ухмылочка: дерзкая, надменная, и такая красивая, что ужасно хочется за подбородок взять и нажать, чтобы рот раскрылся и... — Предлагаю выпить, покурить и начать. — Намджун все ещё пытается держать лицо. — Идёт. — Юнги подносит ему зажигалку. — А вы правда вампир? Блять, ну вот. Сейчас про желание, блаблабла... Намджун только настроился!.. — Правда. — Прикол! — Юнги ничего больше не говорит, и медленно курит. Он пытается наделать дымных колечек, но сегодня ему не везёт. Ким наблюдает за движением губ, красных, четко очерченных, за трепетными пальцами, вспоминает про босые ступни и тоже разувается. — Слушайте, господин Ким... — начинает было Юнги, но в одно мгновение оказавшийся рядом Намджун выдыхает ему в рот с дымом: — Намджун. Зови меня так. Это так пиздецки горячо, что, в целом, Юнги уже готов упасть на колени, и медленно начинает опускаться. — Тебя не смущают зрители? — Ким кивает в сторону балконной двери, — Обычно я, всё-таки, предпочитаю более кхм... Интимную обстановку. Но если ты хочешь прорекламировать свой лучший минет, я, в целом, не против. Возможно, это займет чуть-чуть больше времени. Намджун смотрит на почти опустившегося вниз Юнги, и понимает ещё раз: пиздец, как влип. Потому что тот опять краснеет. Это... Мило? Он только что собрался, как там... Отправить Намджуна в Гонконг своим языком, и краснеет от зрителей? Хах. И не сказал ничего про желания. И про кровь не спросил. И про солнце. И про крест. — Предлагаю прикрыть лавочку вуайеризма. — Намджун жмёт на кнопку под столиком, и жалюзи медленно поворачиваются, отрезая пространство пусть и просторного, но все же балкона от любопытных взглядов. — Вот теперь можешь продолжить. На чем мы остановились?.. Юнги азартный, и настойчивый. Он опускается на колени и думает только о том, чтобы сделать все хорошо. Настроиться... Ему нравится мистер Ким. Какая разница, кто он там, если он такой, что невольно ноги раздвинешь? Закрыл глаза, и пальцами, подушечками, коснулся босых стоп, погладил, потрогал, вверх провёл, в штанины снизу забираясь, выпутываясь и скользя по ткани ладонями, уже весомо, нежно, добираясь до бедер, соскальзывая на пах, о который носом потереться, и открыл глаза. Не отрываясь смотрит на Намджуна, снизу вверх, внимательно, как тот его руки оценивает, пока не встречается с ним взглядом. Перестать смотреть невозможно. Юнги губы облизывает, и язык высовывает, чтобы положить на него горячую, ещё закрытую головку и втянуть в рот. Примерно пятнадцать минут до полуночи, Юнги уверен. Главное, чтобы вовремя, чтобы с боем часов и салютом, чтобы... Чтобы смотреть в глаза и видеть, как меняется это прекрасное лицо, из совершенно отстраненного — в нетерпеливое, жадное, ощущать, как салютует всё сразу, город, Намджун, мир. Пятнадцать минут: втягивать, с силой, не спеша, головку, играть пальцами с мошонкой, тугой, напряжённой, двигать головой чуть навстречу и отодвигаться, выпускать из губ, оставляя тонкую ниточку слюны, ни на минуту не прерывая контакт глаз. Ускоряться и впиваться пальцами в бедра, пытаясь контролировать темп, и получить, радостно подчиняясь, жадные пальцы в волосах, которые направляют, насаживают, удерживают, пока вместе с криками толпы внизу, началом фейерверка, началом нового года — let me swallow your pride, шепчет Юнги, и глотает. Вот сейчас он беззащитен, и готов обороняться. Ищет колкие слова для ответов на непроизнесенные намджуновы, но тот только закуривает, даже не надевая штаны. Подаёт руку, помогает подняться и устраивает перед собой, между надёжными руками, склоняется, прижимает губы к губам и снова выдыхает дым в Юнги, словно опять хочет заполнить его всего. — Вам... Тебе не холодно? — юнец выдыхает эти слова с вкусным дымом. Намджун качает головой. Впервые за долгое время ему хочется попробовать себя на этих губах — как? — Можно поцеловать тебя? — Ты только что совал мне в рот член, а теперь спрашиваешь разрешения о языке? — фыркает Юнги, но все его слова и мысли очень быстро покидают голову от глубокого и властного поцелуя. Долгого, как фейерверк. — Думаю, нам есть о чем поговорить, малыш. Но после. — После чего? — После завтрака.