Ветры из прошлого

      — В общем так, работаем, пока ты там семейные узы укрепляешь, — стараясь перекричать общую суматоху, царившую в «Хрустальном» перед отъездом на сборы в Новогорск, сообщил Траньков в телефон, где благодаря современным технологиям видеосвязи, его собеседником была сама Этери Тутберидзе, всё ещё находящааяся в США.       Перед сборами на катке действительно было шумно. Девочки суетились, бегали из раздевалки в раздевалку в поисках каких-то своих вещей, обсуждали что хотят взять с собой. Тренеры старались поддерживать дисциплину, но на самом деле мало чем отличались от учениц, также продумывая что необходимо взять с собой в Новогорск и старательно вспоминая что и где лежит в «Хрустальном».       — Я прилечу через пару дней и сразу к вам, — хмыкнула Этери, — так что недолго вам осталось без меня прохлаждаться. Сразу порядок наведу.       Максим даже не нашёл слов, чтобы ответить на такое заявление. Потому что знал — эта женщина обязательно порядок наведёт. Она вообще обладала какой-то невероятной мощью и энергетикой. Стоило зайти ей в помещение — замирали все: и спортсмены, и другие тренеры.       — И, между прочим, я и тут работаю, слежу за постановками программ Дианы и Глеба, а прохлаждаешься как раз ты, решивший мне позвонить, чтобы отлынить от работы.       — Как там у них дела? — интересуется Траньков.       Этери кратко пересказывает, что у детей всё хорошо, программы поставили вполне успешно, живут в браке замечательно. В паре слов рассказывает от погоде и редких моментах отдыха. О планах Дианы на переход решает пока умолчать. И даже не потому что Макс тот ещё сплетник, нет. Этери просто перестраховывается, чтобы если вдруг что-то у Дианы и Глеба пойдёт не по плану, никто этого даже и не заметил.       — А у нас работа кипит. Дудаков пытается выучить с Аделией тройной аксель. Глейх тут недавно сказал, что придумал программу для Камилы, да не простую, а какую-то шедевральную. Это, если что, не я так решил, только слова Дани передаю, — на всякий случай уточнил Макс.       — Все в работе, один ты лентяй, — ёмко подвела черту Этери.       — Мне можно, я ветеран Сочи, — с важным видом выдал Максим. — Как и ты. Мы свой отдых ещё в 2014 заслужили.       На словах о Сочи Траньков вспоминает кое-что очень важное. Предварительно осмотревшись по сторонам, он заходит в тренерскую, где никого нет и, понизив голос сообщает:       — Кстати, о ветеранах Сочи. Сейчас расскажу новость на миллион. Плющенко с Рудковской разводятся.       — Ты что, опять начал с ним общаться? — возмущается Этери, совсем забыв о том, что новость по идее, в той реальности, где с Плющенко её ничего не связывает, должна её удивить. Однако Макс не оставляет эту деталь без внимания.       — То есть, то что я с Плющенко общаюсь тебя удивляет больше, чем его развод? Ты может в курсе была вообще, а мне ничего не сказала?       — Какое мне дело до того, что происходит в семьях начинающих тренеров? — переходит к любимой тактике отрицания Тутберидзе. — Если бы ты мне сказал, что его ученица новый четверной выучила, или что к нему какая-нибудь сильная спортсменка перешла — я бы ещё обратила внимание. Как-никак, навязанная конкуренция. А чужие разводы меня не волнуют.       — Однако смотри-ка как, — продолжал настаивать на своём Макс. — Буквально месяц-два назад к нам наведывается Рудковская, а теперь они с Плющенко подают на развод. Не находишь что эти события должны быть связаны?       — Должны, — даже не собирается отпираться Этери. — Яна заподозрила мужа в измене и искала подтверждения. И, видимо, нашла.       — Здесь, у нас нашла? — не сдерживает смешок Максим.       — Откуда я знаю где? — повышает голос Этери, уставшая от этих попыток вывести её на чистую воду. — Я Рудковской не подружка, об её изысканиях не спрашивала. Но раз разводятся и ты узнал об этом из первых уст… а ты кстати из первых уст узнал, или снова слухи и сплетни?       — Из первых, — признаётся Макс. — Ты меня извини, условием моей работы здесь было 2014 не вспоминать, а вот общаться со старыми друзьями ты мне запретить не можешь. Решил наведаться в свой выходной во вражескую для тебя академию, поинтересоваться как дела, как тренерство идёт, как с шоу ситуация складывается. Женя же изначально меня даже ведущим звал. А потом всё изменилось. Прихожу в «Ангелы», а он там. Сидит никакой, убитый, разбитый, на столе аккуратной стопочкой все своды законов Российской Федерации, уж не знаю зачем, видимо, к судам готовится. Ну мы с Плющенко поговорили, вспомнили былое и он мне честно признался. Только вот, раз пока об этом нигде не трубят, значит не афишировали они ничего, ни Женя, ни даже Яна. Поэтому и ты, будь добра, не распространяй никуда такую информацию, а то Женя быстро поймёт что к чему и кто предатель.       — Я сплетнями не занимаюсь, ты же знаешь, — уверенно ответила Этери. — И о чём я там говорила?       — Об измене Плющенко, — снова не сдерживая странной улыбки, напоминает Макс.       — А, да. Если разводятся, может и было что-то. Или просто разлад в семье, так тоже бывает. Или Плющенко нашёл себе кого помоложе…       — Ему постарше нравятся, — бесцеремонно перебил Максим. — Чего? — не поняла Этери.       — Жене Плющенко, говорю, всегда женщины постарше нравились, — доверительно сообщил Макс. — Уж поверь мне.       — Меня абсолютно не интересует кто там и что ему нравится, — отрезает Этери. — Макс, давай делами займёмся, хватит сплетничать. У меня вот последние дни в штатах, нужно и с Дианой время провести, и вещи собрать, и, может, чего прикупить. А вам вообще моргать не стоит, давайте к сборам готовьтесь.       И без слов прощания женщина просто сбросила вызов, оставив Макса обдумывать новую и довольно занятную информацию.       Этери не настолько безразлична к столь неожиданной информации. Значит, информация для неё ожидаема. И она что-то явно знает.       Губы Макса непроизвольно растянулись в улыбке. Женя знает о свадьбе Диши и Глеба, Этери не удивляется разводу Плющенко и Рудковской.       И эти факты определённо взаимосвязаны!       В расследовании начинают вырисовываться причинно-следственные связи и, кажется, ещё немного и Макс соберёт полную картинку происходящего.       — О, вот ты где! — прерывает его размышления вошедший в тренерскую Глейхенгауз. — А я тебя везде ищу.       — Что, вещи уже все собрал, решил и меня в чемодан положить? — отшучивается Траньков.       — Да нет, — Даниил Маркович серьёзен как никогда. — Мне нужна твоя помощь как человека женатого.       — А вот это уже интересно, — удивляется Максим, не особо понимая к чему клонит друг.       — Расскажи пожалуйста, как ты сделал Тане предложение, — вдруг на одном дыхании выдаёт Глейхенгауз, значительно этим удивляя Транькова.       — Неужели? — только вопросительно выдаёт он. — Ты…       — Да. Неужели я, — соглашается с ним Даня. — Я решился. Хочу всё-таки сделать Оле предложение руки и сердца.       — Ну дела… Кто-то женится, кто-то разводится… какой-то круговорот семейной жизни получается, — пробормотал себе под нос Траньков, уже не находя в себе сил удивляться. — Где-то астрологи объявили месяц судьбоносных решений?       — Чего? — не совсем понимает его Даниил. — Кто-то разводится?       — Да так, друг один мой, — понимая, что сболтнул лишнего, лениво отмахивается Максим, припечатывая наверняка. — Ты его не знаешь, он не из мира фигурного катания.       Потому что незачем Глейхенгаузу знать о проблемах в семье Плющенко. Да и потому что на самом деле Макс пообещал своему товарищу по сочинской команде никому ничего не говорить. А Макс хоть и обладатель одного из самых длинных языков в мире российского фигурного катания, но секреты хранить умеет. И за разговор с Этери его совесть совсем не мучает, потому что Траньков почти уверен, что ничего нового ей не сказал и что на самом деле главный тренер давно всё знает и, возможно, даже сама является причиной развода.       — Или всё-таки поторопился я с таким решением и не нужна нам пока семейная жизнь? — продолжает тем временем рассуждать вслух Даниил. — Макс, помоги, а, я вообще ничего не понимаю. Как ты решил, что всё, вот оно, то самое время, тот самый момент, когда стоит вступить в брак?       — Ну тут только ты сам себе и поможешь, — хмыкает Траньков. — Тут понять нужно, осознать. У меня так было: я в один прекрасный день проснулся и понял, что не хочу так больше: встречаться, разъезжаться, делать вид, что мы всего лишь хорошо скатанная пара. Что я хочу называть Таню женой, жить с ней в одном нашем общем доме, воспитывать детей, делить быт, быть рядом в горе и в радости и дальше по списку. На счёт предложения сам думай, с какой датой ты хотел бы чтоб у Оли ассоциировалось это событие. Я например сделал Тане предложение в новогоднюю ночь, в бассейне на Бали. Не это же не значит, что все должны также. Ты подумай, что Оля любит, какую обстановку вы оба считаете романтической. Кольцо в конце-концов подбери, а то знаю я тебя, наверняка и размер не знаешь. Нужно будет тогда узнать как-то аккуратненько: у подруг, знакомых, или просто утащить незаметно у неё кольцо и в ювелирном попросить такого же размера.       — Да знаю я размер кольца, я же не совсем дурак, — вспылил Глейхенгауз.       — Отлично! Значит ты на шаг ближе к цели, — хихикнул Траньков.       — Только смотри, — задумчиво пробормотал Глейхенгауз. — В случае чего дашь мне контакты того друга, который разводится.       «Если этот друг развод благополучно переживёт», — подумал Макс, а в слух сказал, — если ты ещё не сделав предложение, думаешь о разводе, то лучше не надо делать предложение. К браку нужно подходить так, будто бы это решение раз и навсегда.       — Нихера проще не стало, — подвёл черту Глейхенгауз. — Но ладно, всё равно спасибо.       — В Новогорске ещё хорошенечко подумаешь, а потом примешь решение, — постучал по плечу другу Максим. — И после этого надеюсь на приглашение на свадьбу. Глядишь, это на тебя плодотворно повлияет, что-то новое придумаешь, вдохновение поймаешь.       Глейхенгауз в ответ лишь тяжело вздохнул, а после оба: и тренер, и хореограф вернулись к исполнению своих прямых обязанностей. Только вот мысли их донимали теперь абсолютно разные. Если Даня думал исключительно о возможной женитьбе, то мысли Максима всё ещё крутились вокруг Яны, Жени и Этери. И чувство что в этой истории абсолютно точно есть какая-то взаимосвязь не отпускало.