Ветры из прошлого

      Евгений задумчиво сверлил взглядом стену своего кабинета. Дела у него шли из рук вон плохо. Хотелось выть от бессилия и непонимания.       Яна внезапно стала очень часто наведываться в академию. То ли для того, чтобы в очередной раз напомнить кто тут настоящая хозяйка, то ли, чтобы держать мужа (пока ещё по всем документам законного) под контролем, то ли надеясь, что он подумал над своим поведением и собирается отменить развод. А может и всё сразу. И хоть общаться им доводилось довольно мало, раздражало его её присутствие куда сильнее.       Он ненавидел себя за то, что оказался в такой ситуации. Ему осточертели стены домика, в котором он сейчас проживал. Приступы тошноты скручивали желудок, когда он оказывался в своём кабинете. И даже лёд, его вечный товарищ, и тот надоел до смерти. Всё было пресно, скучно, однообразно.       Этери проводила время с семьёй и он старался ей не мешать. Лишь изредка спрашивал как дела и один раз попросил написать ему дважды — перед вылетом назад, в Россию, и после приземления на родной земле. Конечно, короткие сводки об американских каникулах женщины его отвлекали, но лишь ненадолго. А после он возвращался в серую и скучную рутину, где снова одна и та же траектория, одни и те же люди.       На прошедших выходных Женя бросил всё: детей, работу, оставил все проблемы в Москве и улетел в Ленинградскую область, где всё ещё был его небольшой домик с участком. Его он приобрёл в 2019 году, когда Яна, возомнив себя невесть кем, организовала целое реалити-шоу об их жизни. И это решение превратило жизнь в сущий ад. С утра и до позднего вечера в их доме находилась съёмочная группа, которая стремилась отснять как можно больше материала. Ясное дело, в итоговые выпуски пошло далеко не всё, а было отобрано лишь самое лучшее, громко звучащее и порой скандальное.       В тот период Женя высказывал немалое недовольство происходящим, но Яна будто бы ослепла и оглохла. Её желание показать всему миру как красиво и богато она живёт не разделил и Саня, каждый день бунтующий против материнского режима и однажды даже закативший целую истерику по этому поводу. Казалось бы, идея Яны была безнадёжно испорчена одним только Сашей, но нет. Рудковская недаром была продюсером и уже долгое время варилась в гадюшнике российского шоу-бизнеса. Даже из капризов сына она умудрилась сделать сенсацию, оставив один из них в финальной версии какого-то из выпусков. После этого в интернете довольно быстро разлетелись видео, где совсем уставший мальчишка капризно выдаёт родителям: «не хочу сниматься, это тупо». Рудковскую обвинили в жестоких методах воспитания, глупости, тирании, нелюбви к родному сыну. Но ей было всё равно: хоть в чёрной магии обвините, Яна лишь радостно следила за растущими просмотрами и количеством упоминаний в средствах массовой информации.       Пытался тогда образумить жену и Евгений. Не под камерами, конечно, уличив момент наедине. Но и это не дало никакого результата.       Тогда-то и была куплена дача в Ленинградской области. В качестве убежища. Здесь Евгений намеренно не отстраивал большой дом, лишь сделал небольшой ремонт в уже имеющемся. Чтобы иногда чувствовать себя простым среднестатистическим россиянином, в жизни которого нет роскоши, скандалов, съёмок и Яны. Здесь бывший спортсмен отводил душу, обрабатывая землю и сажая садово-огородные культуры. Эти процессы напоминали ему о детстве, в котором он, выходец из самой обычной семьи, обязательно с родителями и сестрой участвовал как минимум в посадке и сборе картофеля. Втянувшись в такую тихую фермерскую жизнь, Евгений даже в приливе сил и энергии купил себе нескольких баранов и овец, которых собирался разводить. Однако с развитием его академии и переходом к нему довольно сильных спортсменов времени на тихую сельскую жизнь оставалось катастрофически мало. Баранов в скором времени пришлось продать, а землю засеять газоном, распрощавшись с картошкой, напоминавшей о детстве. И в целом мужчина стал ездить на свою дачу намного реже.       Но в прошедшие выходные Женя, наплевав на всё, купил себе авиабилет и улетел туда. Навёл порядок в доме, скосил траву на участке, вытащил из сарая садовые качели. Не такие как у них с Яной. Самые обычные, не от какого-то супер-бренда садовой мебели, а купленные в простом магазине. Просто сидел и дышал свежим воздухом, на мгновение даже захотев бросить всё переехать в Ленинградскую область насовсем. Вечером истопил баню, попарился и до поздней ночи снова сидел на качелях, внимательно всматриваясь в звёздное небо.       Такое воссоединение с природой и возвращение в детство пошло мужчине на пользу. Ненавидеть всё вокруг он стал капельку меньше. Скрашивала его будни и Этери, хоть и изредка, но присылавшая фотографии и видео с чужих берегов.       Но сегодня снова наступил кризис, да такой, что хотелось снова бежать в аэропорт и улетать в Ленинградскую область. Прямо сейчас. Масла в огонь подлила Яна, появившаяся в академии под предлогом утверждения гастрольного графика на лето и с предложением пригласить в половину шоу Диму Билана. Вела она себя практически так, будто ничего не случилось, только вот кажется ещё больше всем своим видом и поведением пыталась показать, что именно она здесь главная и именно от её решений зависит судьба академии. После обсуждения рабочих вопросов Рудковская с милой улыбкой поинтересовалась у Плющенко как дела и сделал ли он какие-то новые выводы. И от этих её вопросов на душе стало совсем гаденько, а дачный детокс испарился, будто и не было его вообще. Женя, конечно, весьма сдержано ответил, что дела нормально, а новых выводов нет. В дополнение накинул вывод о том, что Дима Билан может повысить посещаемость шоу. Но Яна не была дурой и сразу поняла, что муж косит под дурачка. Но тоже сделала вид, что так и надо, потому что выяснение отношений, скандалы и конфликты пока не входили в её планы. По крайней мере, не сегодня.       Другой причиной паршивого настроения Жени становится поведение его сына Саши. Прежде всегда весёлый, заинтересованный в фигурном катании, всегда жаждущий общения с отцом и радостный, сегодня он выполняет элементы спустя рукава, программу откатывает без настроения, а на все вопросы и замечания отвечает лишь короткими фразами. Будто ему общение с родным отцом неприятно. Будто бы он поскорее отделаться хочет. И Женя даже почти не удивляется, быстро понимая — сыну явно что-то наговорила Яна. Плющенко-старший пытается поговорить с Сашей, подбодрить, сказать, что ничего не изменилось и он по-прежнему его любит, но тот даже слушать отца не хочет, сразу начиная демонстративно усердно выполнять упражнения и тренировать прыжки.       И это только начало. Дальше им предстоит официальный развод, суды, раздел имущества. И будет ещё тяжелее.       Внезапно рабочий телефон издаёт звук звонка, а на экране высвечивается, что потревожить Плющенко решили с ресепшена его академии.       — Евгений Викторович, — тараторит уже знакомая ему Алиса. — Тут к вам какой-то мужчина. Говорит, по личному вопросу. Представляется как ваш друг.       Плющенко хмурится, поскольку это описание нисколько не помогает понять кто же сегодня посетил его обитель, однако, просит, чтобы этого «друга» всё же проводили до его кабинета. Потому что трудно представить, чтобы было ещё хуже. А так, глядишь, незваный гость немного отвлечёт от проблем.       Снова оставшись в тишине, Женя пытается вспомнить всех своих друзей. Первым на ум приходит почему-то Дима Билан, хотя он скорее друг семьи или вообще друг Яны. Но всё-таки уж Диму Билана Алиса с ресепшена должна знать. Ну или хотя бы пару его песен за жизнь услышать. Значит, вариант не тот.       Вторым в голову приходит Сергей Филин, с которым они неоднократно сотрудничали по вопросам организации шоу с балетом. И будут сотрудничать ещё! Есть уже наброски и задумки по новогодним сказкам, но для этого всего ещё пока достаточно рано.       Третьего своего друга Женя вспомнить не успевает, потому что после непродолжительного стука в дверь, не дожидаясь ответного «войдите» в его кабинете появляется Максим Траньков.       — Привет, — радостно сообщает бывший парник, а ныне тренер пар. — Слушай, а неплохо ты тут устроился. Кабинет такой просторный, много места, много мебели. И шкаф, и диван… красота!       — Привет, какими судьбами? — довольно пресно говорит Плющенко, не понимая: рад он визиту Максима, или хотел бы, чтоб за дверью был кто-то другой.       — А нельзя просто так заглянуть, по старой дружбе? — состроил обиженное выражение лица, проходя внутрь и располагаясь на диванчике. — Вспомни как всегда на соревнованиях пересекались. Как в Сочи в одной команде честь страны отстаивали. Как в больницу к тебе ездил. Как потом на японских шоу зажигали. Да в конце концов в доковидные времена ты меня приглашал в качестве ведущего на свои шоу. Афиши даже понаделал, где меня ведущим заявил. А потом шоу поотменял, а теперь его перезапустил и даже без моего ведома меня со всех афиш убрал в угоду твоей жене ненаглядной.       — Тебе же и без меня теперь есть где быть ведущим, — спокойно отозвался Женя. — И вряд ли твоё новое начальство тебя бы ко мне отпустило.       — Новое начальство отпустило бы меня вообще без проблем, загадочно хмыкнул Макс, тут же поясняя, увидев вопросительный взгляд Плющенко, — Сашу Трусову же отпустила. А я чем хуже?       — И ты действительно пришёл сюда только для того, чтобы спросить почему тебя из ведущих исключили? — скептически хмыкнул Плющенко.       — Нет, не только. А ты что, говорить со мной не хочешь? Значит как спрашивать об обстановке на олимпиаде и эмоциональном состоянии моей начальницы — это ты первый, как узнать, что твоя жена к нам на каток заглядывала — тоже, а просто поговорить вживую, а не буквами в переписке — так сразу нет.       — О жене я не спрашивал, ты сам мне рассказал вообще-то, — подчеркнул Плющенко.       — Ты может ещё и знаешь зачем она к нам являлась? — лукаво поинтересовался Макс.       — Я устал от неё и предложил взять паузу в отношениях, — почти честно признался Женя. — А Яна вдруг решила, что это всё из-за Этери. Знаешь, у неё сдвиг в эту сторону с 2014 года, когда эти две женщины у меня в больнице встретились.       — А хочешь сказать это не из-за Этери? — продолжал свой допрос Траньков, слегка шокированный переменами в жизни давнего знакомого.       — Нет конечно, — устало выдохнул Плющенко. — Причём вообще тут твоё начальство, если у нас внутрисемейный кризис случился.       — Ну допустим я верю, — для вида кивнул Максим, прекрасно зная, что Евгений человек довольно упрямый, и если продолжать расспросы про Этери, результата не дождёшься. — А Яна-то верит?       — Да кто ж её знает? Макс, ты решил в межсезонье семейным психологом подработать и все мои проблемы выслушать? — начал раздражаться Плющенко.       Но Транькова только забавляло поведение друга.       — А если и подрабатываю, то что? Всё равно пока в Хрустале заняться нечем. Спортсмены на отдыхе, начальство нас бросило и укатило в Америку, навстречу свободной жизни без санкций.       — Так у начальства твоего там дочь живёт, — сам не заметил как начал оправдывать Этери Плющенко. — Тем более, с ними она виделась ещё на олимпиаде. И на церемонии бракосочетания даже не присутствовала.       Максим замер, очень внимательно посмотрев на Плющенко. Губы его расплылись в очень загадочной улыбке.       Евгений вдруг понял что именно сейчас сказал, однако, отступать было уже некуда. Он знал, какой вопрос сейчас прозвучит и ждал его, лихорадочно придумывая оправдания.       — А с чего ты взял, что Диана и Глеб теперь муж и жена? — вкрадчиво поинтересовался Траньков, чувствуя себя детективом, вычислившим особо опасного преступника и никак не меньше.       — Да слышал где-то. Или читал. Или, может мне приснилось, что я такое прочитал, — озвучивал все приходящие в голову варианты Евгений, под конец решив прикинуться дурачком. — А что, это неправда? Ну может кто слухи распускал, или мне и правда приснилось.       — Меня так и подмывает спросить с каких пор тебе снится судьба дочери Тутберидзе, но я этого делать великодушно не буду, — со странным удовольствием наблюдая за метаниями Плющенко, сказал Траньков. — Расслабься, правда они муж и жена, аж с восемнадцатого марта. Но об этом пока молчок, никто не в курсе, кроме близкого круга людей. Так что если тебе это приснилось, то походу у тебя дар провидения открылся. Будь осторожен, вдруг ещё и третий глаз на лбу прорежется.       Плющенко ничего не ответил, задумчиво крутя в руках ручку.       — Как ни старайся, ручка четверные не запрыгает, — попытался отвлечь его Макс.       И как ни странно, это подействовало. Женя отложил ручку в сторону, в упор посмотрев на сегодняшнего внезапного гостя.       — Слушай, я ж не просто так, — перешёл на козыри Траньков, а Плющенко только сейчас заметил, что Макс пришёл с каким-то пакетом в руках. — Я к тебе с настоящим ирландским виски! Одни мои друзья в Ирландии отдыхали и привезли как сувенир.       — Я на рабочем месте не пью, — сухо сообщил Плющенко…       — А надо бы. — перебил его Максим. — Ты что-то вообще никакой. Это пауза с Яной так действует, или моё начальство тоже руку приложило?       — Да дай договорить уже! — повысил голос Евгений. — Я на рабочем месте не пью, но если бы ты заявился бы на прошлой неделе, я пригласил бы тебя на свою дачу в Ленинградской области. В баньке бы попарились, посидели, отдохнули…       — О-о, — многозначительно протянул Траньков. — Раз в ход пошла Ленинградская область, значит совсем плохо дело. — Тебе точно психологическая помощь не нужна?       — Нужна, но не психологическая, — задумался Евгений, вдруг вспомнив. — А, Макс, слушай, у тебя случайно нет знакомых юристов, у которых в практике имеются выигранные казалось бы безнадёжные суды?       — У меня нет, но могу у ребят с первого канала поспрашивать, я же тоже вроде как ведущий из их тусовки, может подкинут чего, а тебе зачем? Янку убить собрался? Понимаю и не осуждаю. За такое может и не сядешь, все тебе только спасибо скажут.       — Мы с ней разводимся, — выдал все карты Плющенко, решив что это не такая уж и конфиденциальная информация. Или же, просто устав уже который день держать всё в себе.       — Чего? — аж опешил Траньков, ожидая чего угодно, только не такого исхода. — Вы же на паузе? Ты сейчас шутишь? Или тогда не договорил?       — Не договорил, — согласно кивнул Евгений, — вернее, заявление на развод ещё не подано, но Яна в курсе о моих намерениях.       — Странно, что при этом ты ещё живой, — резонно заметил Максим. — А юристы зачем?       Плющенко объяснил товарищу ситуацию, пересказал все угрозы Яны, касающиеся детей и академии, вспомнил её прошлые судебные дела, все из которых оказались выигранными.       — Да, дружище, ты влип, — помрачнел Траньков, даже отставив все свои шутки в сторону. — Я постараюсь у всех знакомых узнать, может кто контактами хороших юристов всё-таки поделится. Всё-таки не только у Яны сложилась такая мощная команда. Есть люди сильнее и влиятельнее.       — Только она всех сильных и влиятельных ещё в двухтысячных обыграла, — мрачно добавил Женя. — Но спасибо тебе, Макс, правда.       — Так я ещё ничего не сделал… — удивился Траньков.       — За поддержку, за то, что выслушал, что про юристов узнаешь…       — Слушай, может всё-таки выпьем? — переживая за эмоциональное состояние Плющенко, неуверенно предложил Макс.       — Сказал же — на рабочем месте не пью, — снисходительным тоном повторил Плющенко. — Но мы можем встретиться как-нибудь в мой выходной. Твой бар ещё работает? Как там он назывался? «Носок»?       — «Колпак» вообще-то, — обижено поморщился Максим, — и не бар, а паб.       — Да какая к чёрту разница? — отмахнулся Плющенко. Что носок, что колпак…       — Колпак это прикольно, а носок нет, — настаивал на своём Траньков. — Но, к сожалению, мы с Федькой перегорели этой идеей и паб наш больше не работает. Но если твоё предложение где-то встретиться и посидеть останется в силе… я обязательно что-нибудь придумаю.       Они ещё долго говорили на отвлечённые темы, поделились свои тренерским опытом, который у обоих пока насчитывал не так много лет, вспомнили прошлое, по большей мере весёлое: забавные истории с соревнований, старые слухи и сплетни, оказавшиеся полной чепухой, выступления на шоу и многое другое. И когда Макс наконец ушёл, оставив свой ирландский виски в кабинете Плющенко с аргументом: «тебе нужнее», Женя наконец почувствовал себя лучше. Будто бы Максиму удалось таки забрать половину тяжкого груза с его души.