Ветры из прошлого

      В начале мая в «Хрустальном» было ожидаемо пустынно. Большинство девочек после завершения всех соревнований и шоу отправились на долгожданный отдых в тёплые страны. Исправно посещали тренировки лишь младшие группы, да и то не всегда в полном составе.       В такой обстановке и сама Этери наконец позволила себе слегка расслабиться. Где-то уехать с работы пораньше, где-то, напротив, приехать попозже. Вот и сегодня, уже к середине дня, она успела выполнить все свои дела и прослушать огромное количество дурацких шуток от Глейхенгауза. И больше сегодняшний день не обещал ей никаких событий. Поэтому она приняла решение навестить своего товарища и в каком-то роде конкурента. Того самого, по версии которого она должна была уже быть в Америке и никогда не вернуться в родную Москву.       Собрав вещи в сумочку и поплотнее запахнув плащ, потому что первые майские деньки совсем не радовали теплом, Этери направилась к выходу из «Хрустального». Да так резво, что едва ли не врезалась в преградившего ей путь Дудакова.       — Серёж, ты чего? Случилось что-то? — не поняла действий техтренера она, вглядываясь в хмурое выражение лица и сведённые вместе брови.       — Ты куда собралась? — будто бы не слыша её вопроса, угрюмо поинтересовался мужчина.       — Прогуляться, воздухом свежим подышать, — выдала первое, что пришло в голову Этери, — работы у нас всё равно сейчас толком нет. Если тебе нравится слушать анекдоты Дани — добро пожаловать в тренерскую, он там изнывает от скуки. А я от него как-то уже устала.       — Думаешь я ничего не замечаю, да? — тихо, но с какой-то скрытой угрозой, продолжил Сергей Викторович. — Думаешь не догадываюсь, что ты к Плющенко стала кататься как у себе домой?       Этери опешила от такого заявления, тщательно стараясь вернуть самообладание и заодно вспомнить, где же она допустила ошибку, выдавшую её. Однако молчание её длилось недолго, а дальше она взялась за свою любимую тактику — отрицание.       — К какому ещё Плющенко? Серёж, ладно Даня с Максом, у них ещё детство в жопе, хочется и в детективов поиграть, и двум абсолютно разным людям какие-то отношения придумать. Но ты-то, взрослый и рассудительный человек, а в такую ерунду втянулся.       — Вот Максу и Глейху будешь свои сказки сочинять, а мне зубы не заговаривай. Ты последний раз так с тренировок убегала и таинственно переписывалась с кем-то в начале ещё далёкого 2014 года, после Чемпионата России, на котором вы с Плющенко внезапно сдружились.       — А кроме как с Плющенко я ни с кем по телефону общаться не могу?! — возмутилась Этери, пытаясь придумать какую-то более эффективную отговорку. Потому что ей удобнее было бы, если б никто ничего не замечал, и по Хрустальному не ходили бы лишние слухи и домыслы.       — Можешь, но твои глобальные перемены настроения начались после кубка первого канала, где он тоже был.       — Это был сложный кубок, сам должен понимать, как тренер. После него все мы выдохнули и расслабились. Может, расслабились где-то чуть излишне.       — Вот ты как раз и расслабилась чуть излишне. Забыла совсем, что было в прошлый раз? А я помню. И как ты спрятаться от всего мира после олимпиады хотела, благо, Юля Липницкая твои желания разделяла, и как штормило тебя психологически. У нас и без этого сейчас ситуация сложная.       — Дуд, прекрати дурака валять! — даже прикрикнула на него Этери. — Я, конечно, ценю твою заботу, но во-первых, повторюсь, всё это лишь твои домыслы. С Плющенко меня ничего не связывает. А даже если бы и связывало, тебя бы этот вопрос касаться не должен. Ты мне кто, чтобы решать что мне делать? Отец? Брат? Сват? Может быть, муж?       — Я тебе друг, — довольно твёрдо ответил Сергей Викторович. — И я желаю тебе только добра.       — Я ценю твои старания, правда, — чуть смягчилась Этери от такого заявления. — Но, Серёж, давай во-первых не будем уподобляться Глейху и Максу и сочинять небылицы, а во-вторых, я всё-таки лучше знаю что мне сейчас нужно. И если мне хочется прогуляться — почему бы не сделать это, пока есть такая возможность.       Дудаков в ответ тяжело вздохнул, всем своим видом показывая, что не верит ни одному сказанному слову и действий коллеги не одобряет. Но спорить больше не стал, лишь чуть покачал головой и тихо произнёс:       — Очень хочется надеяться, что в этот раз ты права.       Этери недовольно цокнула в ответ и стремительно направилась к выходу. Настроение у неё было слегка подпорчено. Она терпеть не могла когда кто-то учил её жизни. За многие годы она смогла научиться не придавать этому большого значения, но когда попытки образумить её предпринимали близкие люди — это слегка напрягало, так как от их наставлений отмахнуться было не так-то просто. Дудаков проработал с ней вот уже одиннадцать лет и действительно видел всякое. Что если он прав? Но отчего-то верить в его правоту не хотелось. Вовсе нет никаких параллелей с 2014 годом. Тогда она испытывала какие-то другие, искренние чувства, была открытой и доверчивой. Сейчас она совсем другой человек и ведёт себя совсем по-другому. Всё что происходит сейчас — просто попытка разнообразить тусклую реальность в которой приходится лавировать между делом Камилы и недопуском к международным соревнованиям. И вроде бы это действительно помогало и немного отвлекало.       В дороге она то и дело нервно барабанила пальцами по рулю, прокручивая в голове речь Дудакова. Это раздражало, но так быстро выкинуть из головы его слова не получалось. Она даже едва ли не забыла о том, что они с Плющенко договорились звонить друг другу перед даже самыми спонтанными визитами, чтобы не создавать ни у кого лишних вопросов.       Припарковавшись у здания академии Этери вдруг сняла полюбившийся ей плащ, натягивая на себя завалявшуюся на заднем сидении машины толстовку и на всякий случай пряча кудри в капюшон. Дурацкая конспирация, это признаёт она сразу же. Но лишний раз нервировать Рудковскую не хочется, иначе потом снова придётся выслушивать её визги на пороге Хрустального.       — Ох, кто пожаловал! — восклицает вышедший ей на встречу Плющенко. Здравствуйте, чем обязаны таким визитом?       — Будешь так себя вести — назад уеду. Глейх конечно сегодня весь день сборник бородатых анекдотов пересказывает, но хотя бы не паясничает, — пресекает его слова Этери.       — Ладно, — тут же соглашается на её условия Плющенко, проводя женщину через запасной вход.       — А у тебя тут камеры не стоят что ли? — осматривая углы в поисках системы видеонаблюдения, спрашивает женщина.       — Почему не стоят? Стоят. Но если администратор на главном входе не ляпнет Яне, что ко мне какая-то кудрявая блондинка приходила, никто их лишний раз просматривать не будет. Кстати, — он внимательно осматривает её внешний вид, — это что за маскировка?       — Ну не каждый же день в пальто ходить, — лишь загадочно отвечает Этери, по сути оставляя его вопрос без ответа.       Но для Плющенко, кажется, достаточно и этого. Он просто рад одному только факту, что она снова приехала к нему, хоть и не понимает мотивов её поведения.       — А если серьёзно, ты приехала потому что соскучилась, или по какому-то важному вопросу? — всё-таки не отступает от интересующей его темы Плющенко.       — Потому что захотела, — пожимает плечами Этери. — Чтоб ты больше не думал, что я в США на постоянное место жительства переезжаю.       — Твой визит этого не исключает, могла бы и заехать попрощаться, — справедливо замечает Плющенко.       — Это не в моём духе. Я уехала бы молча, — просто отвечает женщина, заставляя внутренности мужчины похолодеть. Его удивляет простота и будничный тон, которым она только что сообщила ему, что уезжая навсегда, даже не попрощалась бы.       До кабинета Плющенко они доходят в полной тишине. Пару раз им по пути встречаются пробегающие по коридору дети, не особо придающие внимание женщине рядом с главным тренером их академии. Приехала — значит так надо, значит нужно какие-то взрослые вопросы решить.       Зайдя в кабинет, Этери сразу же замечает лежащие на тренерском столе Гражданско-процессуальный и Семейный кодексы Российской Федерации.       — Решил профессию сменить и в юристы податься? — не оставляет это без комментариев женщина.       — Да нет, изучаю что может ожидать меня в нашем с Яной разводе, — запросто отвечает мужчина, проходя к столу и убирая кодексы куда подальше, чтобы не привлекали внимания.       — А с юристами проконсультироваться не судьба? — располагаясь на полюбившемся ей диване и наконец освобождая кудри из капюшонного плена, интересуется Этери.       — Любой юрист бессилен перед юристами Яны, это нужно понимать, — печально заключает Плющенко, присаживаясь в своё кресло. — Но так как не все юристы это осознают, любой из них может напрасно меня обнадёжить. Я же сразу готовлюсь к худшему. Или, может у тебя есть хорошие знакомые юристы?       — Да откуда, — как-то печально хмыкает Этери. — Если бы были, но в моей жизни было бы гораздо меньше проблем. Слушай, — чуть помолчав, спрашивает она, — а пока вы с Яной на паузе были, ты чем занимался?       — В смысле?       — Ну тогда все юристы, получается, были вашими, семейными. И ты мог заранее с кем-то проконсультироваться, переманить его на свою сторону, пока Яна ещё не в курсе. А потом, как дело подошло бы к разводу, у тебя был бы налажен контакт с хорошими юристами и шансов на то, что тебе разрешат общаться с детьми и оставят тебе «Ангелов Плющенко» был бы куда выше.       — Идея дельная, — соглашается мужчина. — Только почему она тебе не пришла пораньше?       — Пораньше я думала, что ты так далеко не зайдёшь, — честно признаётся Этери, — считала, что посидите вы со своей Яной на паузе и снова сойдётесь.       — А я ни о чём вообще не думал, кроме как о том, что дальше так продолжаться не может. Ладно, Яна со своими юристами уже столько лет сотрудничает, что возможно они бы и отказались от предложения представлять в судах мою сторону. Как Алина Загитова отказалась переходить ко мне в 2019.       Этери его сравнение оценивает, слегка улыбаясь. Теперь это просто часть истории и пример банальной преданности спортсмена. А когда-то, кажется, совсем недавно, но в то же время безмерно давно, все эти переманивания и колкие посты в социальных сетях были главным способом задеть друг друга посильнее. Но после такого сравнения говорить на прежнюю тему уже не хочется, поэтому Этери поспешно выдаёт информацию, крутящуюся в её голове с самого утра.       — Саша, говорят, в Дубай улетела в компании этого Кондратюка.       Такой информацией её огорошил утром Глейх, а тому сообщил Морис, который тоже оказался в одной компании с ребятами.       — Так у них первая любовь, первые отношения, первый совместный отдых, пускай развлекаются, — пожимает плечами Плющенко.       — А ты откуда знаешь? Почему ни капли не удивляешься?       — Потому что они оба у меня в шоу выступали. И я видел многое: и влюблённые взгляды, и тихие перешёптывания, и волнение друг за друга… и как они поддерживали друг друга после трагедии Жени Семененко. Там всё прозрачно.       — Ага, осталось только проследить, чтоб секс у них не через восемь часов после знакомства случился, — внезапно хмыкнула Этери, оставляя Плющенко в полном недоумении.       — Ты это к чему вообще?       — К тому, что в топе спортивных новостей я сегодня увидела статью о тебе и твоей благоверной Яночке. Она там рассказывает, что у вас секс случился через 8 часов после знакомства. И глядя на ваш пример, могу сказать, что ничего хорошего в этом точно нет.       — Откуда она эти восемь часов выдумала? — недолго возмущается Плющенко, после вдруг загадочно прибавляя. — Но да, первый секс через 8 лет после начала близкого общения, после дружбы, расставания и вражды звучит куда интереснее.       Теперь в недоумении остаётся Этери.       — Сейчас 2022 год, — видя её настроение, поясняет Плющенко. — С 2014 прошло ровно восемь лет.       Этери понимает к чему он клонит, но ничего не отвечает, только отворачивается, чтобы спрятать ненадолго мелькнувшую на её лице улыбку. Всё-таки его шутку она оценила. И ей очень хочется выдать не менее остроумный комментарий, который уколет Плющенко посильнее, но сделать это ей не даёт внезапный стук в дверь. Женщина округляет глаза, вопросительно глядя на Плющенко и тут же понимая: их «поймали». Может быть, ненароком, но всё же застукали с поличным. И как выходить из этой ситуации — не понятно.       Ещё более запутанной ситуация становится, когда из-за двери раздаётся голос:       — Евгений Викторович, вы тут? У меня девочка получила небольшую травму, нужна ваша помощь и профессиональный взгляд.       И этот голос оказывается знакомым не только для Евгения. Этери тоже его помнит, несмотря на то, что с обладательницей этого голоса они давно разошлись разными дорогами. Чемпионки, увы, не забываются так быстро. Тем более, чемпионки любимые.       Тутберидзе снова переводит взгляд на Плющенко, сталкиваясь с его взглядом и одними губами шепча: «иди, я тебя тут подожду». Однако, она сама, да и Плющенко тоже слабо представляют как выйти из кабинета так, чтобы ненароком не показать лишнего.       — Может мне в шкаф спрятаться? — тихо предлагает Этери.       — Ты же не любовница из анекдотов, чтоб по шкафам прятаться, — тут же отметает эту мысль Женя.       — А кто же я? — с удивлением интересуется Этери. — И что ты предлагаешь? Там ребёнку помощь нужна, а ты сделаешь вид что тебя нет? Тогда я сама пойду помогу, и плевать что все твои подумают и в каких мы отношениях.       — Иди, — отзывается Плющенко, а стук в дверь повторяется уже громче и настойчивее.       — Входи, Юль, — обречённым голосом приглашает Плющенко Липницкую в кабинет. Этери снова округляет глаза, глядя на мужчину с неподдельным ужасом. Вся смелость и храбрость испаряется в мгновение. Этери замирает на месте, слыша как стучит собственное сердце. Не так она представляла встречу с бывшей ученицей. Да и, честно говоря, вообще никак не представляла. Только теперь уже отступать некуда. Встреча неотвратима, хоть и хочется свернуться калачиком и крепко зажмуриться: авось не заметят.       — Евгений Викторович, у нас там… — начинает Юля, резко зависая на полуслове и медленно закрывая за собой дверь, от греха подальше. — Здрасьте, Этери Георгиевна, — наконец сдавленно приветствует она бывшего тренера, явно переставая что-либо понимать.       — Ну здравствуй, Юля, — не менее заторможенно отвечает Тутберидзе, — давно не виделись.       — Да, правда давно, — нервно хихикает Юля, переводя взгляд на Плющенко. Тот растерян не в меньшей степени, но выходит из общего анабиоза первым.       — Так что там случилось у вас?       — А, да ничего серьёзного, одна малышка ударилась ногой, ни вывиха, ни, тем более, перелома нет, просто сильный ушиб. Я хотела посоветоваться: что делать? Нужно ли врачей звать.       — Холодное приложить пробовала? — раньше чем Плющенко реагирует Тутберидзе. — Чтобы временно ослабить боль. А потом уже можно и обследовать ногу на всякий случай, мало ли.       — Давай лед приложим, веди к своей травмированной, — включается в работу Евгений.       Этери переводит взгляд с Плющенко на бывшую ученицу и обратно, но ни тот, ни другая ничего ей не говорят. Тутберидзе остаётся в замешательстве, кажется, вообще не осознавая что ей делать. Недолго думая, она забирает с тренерского стола кепку, натягивая её так, чтобы не было видно половины лица, быстро прячет кудрявые волосы в капюшон, и следуют за Женей и Юлей, не желая оставаться в кабинете одна.       Травма оказывается и впрямь пустяковой — ушиб, хоть и больной. Девочка по имени Милана быстро успокаивается, с интересом слушая рассказы Плющенко о его травмах в течение жизни. Юля доводит тренировку до конца, а Этери просто наблюдает за ними со стороны, чтобы не привлекать лишнего внимания. И здесь она наконец понимает, что все участники Сочинской истории выросли и стали совсем другими людьми. Плющенко уже не тот забавный спортсмен, то и дело крутящий тройные акселя на тренировках. Он уже полноценный тренер. Да, иногда делающий что-то неправильно и допускающий ошибки, но тем не менее, имеющий право на успех. Юля тоже изменилась и, пожалуй, даже больше. От девчонки, рассказывающей в интервью Первого канала, что медаль весит 500 грамм в ней не осталось примерно ничего. Теперь она тоже тренер. Жёсткая, властная, требовательная. Очень уверенная в себе и своих действиях.       — Вот и всё. Сейчас тебя мама с папой заберут. Нога ведь больше не болит? — обращается тем временем к маленькой Милане Плющенко.       — Не болит, — уверенно отвечает малышка. — А завтра на тренировку приходить?       — Конечно приходить, иначе совсем забудешь как на коньках кататься и ещё больнее шлёпнешься, — отвечает ей Юля, от чего девочка испуганно вытаращивает глаза и клятвенно заверяет тренера, что она обязательно придёт.       И когда группа детей покидает лёд, они остаются втроём. Прямо как оставались много раз восемь лет назад. Правда, тогда двое из них были на льду и лишь одна на тренерской позиции у бортика. Сегодня они практически на равных. Но как ни парадоксально, тогда меж ними была особенная связь, а сегодня — пропасть.       Юля на Этери смотрит украдкой, так и порываясь спросить какими же судьбами она оказалась в академии, но не решается. И Этери молчит в ответ, не зная как вести себя в такой компании.       — Юль, — тихо зовёт её Плющенко, не менее растерянный чем обе представительницы женского пола, но решивший хоть как-то действовать. — Ты же понимаешь, что обо всём сегодня произошедшем Яне Александровне знать не обязательно.       — Я не уверена, что Яна Александровна помнит, что я у вас работаю, — вдруг весело хмыкнула Липницкая. — С какой стати мне с ней откровенничать?       — С той, что всё стало гораздо сложнее, чем кажется, — тихо выдохнул Плющенко.       Прямолинейная Юля 2014 года обязательно бы завалила Плющенко миллионом вопросов. Юля версии 2022 же только промолчала, осмысляя всё произошедшее, а после предложила:       — Я пойду тогда, моё время на льду окончено.       — Останься, — хоть и властно и холодно, но в то же время сдавленно и глухо прозвучал на весь каток голос Этери. И Юля замерла, повинуясь совсем забытому чувству, когда она ежедневно выполняла указания, сказанные этим голосом.       — Может, тогда вернёмся в мой кабинет? — предложил Плющенко, понимая, что грядёт новая неловкая пауза. — Всё-таки мы в академии не одни, мало ли кто что увидит.       — А за мамочку кого-то из детей я не сойду? — вдруг предлагает вариант Этери, чуть улыбнувшись. — Вы двое здесь работаете, а я пришла обсудить успехи моего ребёнка.       — Ага, а кепку с капюшоном просто так надела. И кепку, между прочим, мужскую, — качает головой Плющенко. — Тут везде глаза и уши, пойдём.       Юля растерянно переводит взгляд с одного тренера на другого. На её памяти так они не общались даже в пресловутом 2014. Юля помнила, как Плющенко приходил поддерживать её на тренировках и соревнованиях, как вместе с Этери Георгиевной они ездили к нему в больницу и как резко потом Тутберидзе оборвала связь с Плющенко, одним движением или взглядом пресекая все вопросы о нём и даже случайные воспоминания. Маленькой 15-летней Юле, после колоссального успеха быстро погрязшей в травмах и пубертате тогда казалось, что они из-за чего-то крупно поссорились и больше никогда не будут общаться. В новые конфликты она не углублялась, интуитивно понимая, что корни его кроются в том самом разладе после олимпиады. А теперь они снова общаются как старые друзья, скрывая факт присутствия Тутберидзе в Ангелах Плющенко. И только сейчас Юля вдруг задумалась о том, что между её бывшим тренером и нынешним начальником могли быть не только дружеские отношения, но и нечто большее. И вдруг всё что она помнила об отношениях этих двоих обрело новый смысл. Девушке захотелось вдруг зарыться в воспоминания и найти там подтверждения внезапно озарившей её догадке. Ну или быть более внимательной и найти подтверждения в настоящем. Однако в этом настоящем она не знает как себя вести и что делать.       — Может я всё-таки пойду, у меня маленькая дочь там скучает, — предпринимает новую попытку сбежать Юля уже у дверей заветного кабинета.       — Ты так изменилась… — будто бы проигнорировав её вопрос, выдала Этери, едва заметно отрицательно кивнув головой.       Юля ещё помнила эти жесты и мимику. А потому поняла сразу — уходить пока не стоит.       — Странно, а мне все говорят всё такая же. Что если надеть костюм к программе «Список Шиндлера», никто и не поймёт что прошло уже 8 лет, — довольно осторожно, но всё же с долей прохлады в голосе отвечает она.       — Не внешне, — качает головой Этери. — Внутренне. От той наивной девчонки что я когда-то тренировала в тебе ничего не осталось.       — Жизнь помотала, — очень лаконично выдаёт Липницкая, за резкими ответами пытаясь скрыть растерянность, которую всё ещё не удаётся унять.       И после этого ответа в тренерской возникает гнетущая тишина. И Юле, и Этери хочется сказать так много, но сил озвучить всё крутящееся в голове не находится. Женя же хочет хоть как-то разрядить обстановку, но ни одной дельной мысли не приходит в его голову. Разве что только в шутку предложить выпить за встречу. Но зная обеих женщин — такой юмор они обе вряд ли оценят.       — Я хотела пожелать тебе успехов в тренерском деле и дальше, — наконец приходит в себя Этери. — Судя по тому, что я увидела сегодня, потенциал в тебе и правда есть.       — Желаете успехов потенциальной конкурентке? Необычно для вас, — пожала плечами Липницкая.       — Пока ты до моей потенциальной конкурентки дорастёшь, ещё лет десять можно успехов желать, а там посмотрим, — в том же духе ответила ей Этери.       — А вы нисколько не поменялись, — вдруг выдаёт Юля, будто бы расслабляясь и наконец отпуская себя. — Внешне да, но не внутренне. И если честно, знаете, теперь я очень вас понимаю.       — Ну нет, внутренне она тоже изменилась, — вклинивается в разговор Плющенко.       — Евгений Викторович, вы в 2014 Этери Георгиевну просто плохо знали, — вполне весело отзывается Юля наконец выдыхая. Вслед за ней отпускают ситуацию и Плющенко, и Тутберидзе. Гнетущей тишины больше нет.       — Все мы изменились, как и мир вокруг нас, — пожимает плечами Плющенко. — Но смотрите-ка, мы снова собрались вместе и у нас снова есть секрет на троих, как в давние времена.       Юля снова кивает, с трудом сдерживая желание задать вопрос о том, как вообще Этери Георгиевна оказалась в их академии. И лишь понимание, что откровенничать с ней никто не будет сдерживает её и в то же время заставляет остаться в кабинете, где они ещё немного повспоминают события давно прошедшей олимпиады и даже припомнят парочку смешных историй тех времён. А потом разойдутся: сначала Юля уйдёт, оставив тренеров наедине, а чуть позднее Евгений всё так же через запасной вход проводит Этери до машины, уловчившись даже на прощание чмокнуть её в щёку.       — А тут глаз и ушей нет? — только и спросит его Тутберидзе, ни капли не возмутившись.       — Пока не наблюдается, — пожимает в ответ плечами Плющенко.       — Думаешь, Юля чего-нибудь поняла? — вдруг спрашивает Этери.       — А что она должна была понять? — не совсем понимает постановку вопроса Женя.       — Ну, знаешь ли, у меня Макс с Даней далеко не всё понимают, но домысливают всё так как им хочется. Обсуждают втихаря и думают я и не подозреваю, что они придумали про нас такую историю, что хватит на целую книгу, наверное. А то и на две.       — Ты будто Юлю не знаешь, — отвечает ей Плющенко. — Там прямолинейность, серьёзность, сосредоточенность и разговоры сухо и по делу. Тем более, у неё работа и ребёнок. Не будет она такой ерундой заниматься.       — Это очень радует, — улыбается ему Этери.       И отчего-то она не может просто сесть в машину и уехать. Мешает какое-то чувство незавершённости. Будто бы что-то не сделано или забыто. Будто чего-то не хватает. И кажется, что Плющенко разделяет её мысли, отчаянно всматриваясь в её лицо, будто бы тоже пытаясь понять, что же здесь не так. Его угнетает знание о том, что совсем скоро Этери улетит к дочери. Хоть и не навсегда, но всё же на какую-то часть лета. И их встречи и визиты друг к другу на время прекратятся.       Женя смотрит Этери ещё несколько секунд, а затем, обхватив её лицо руками, целует прямо в губы. Коротко, но чувственно.       — Это намёк на то, что в твоём кабинете нет камер, но есть диван? — отшучивается Этери, хоть и не ожидавшая такого поворота, но признающая, что он ей скорее приятен, чем нет.       — Это намёк на то, что я буду ждать твоего возвращения, — честно отвечает мужчина.       — Тогда я подумаю, — снова шутливым тоном отзывается Тутберидзе. — Может быть и вернусь, раз ты ждёшь. Но ничего не обещаю.       И он отпускает её с лёгким сердцем. Прекрасно зная, что все эти разговоры только шутки, и она обязательно вернётся. Пусть даже не ради него — ради дела всей своей жизни. И сегодня это радует.