Ветры из прошлого

      Утро 24 февраля начинается для каждого жителя с не самых радужных новостей. Но, как ни крути, вычеркнуть день из календаря нельзя, особенно, если в этот день у кого-то день рождения.       А ещё 24 февраля начинается финал кубка России по фигурному катанию, городом проведения которого на этот раз, и уже не впервые, выбран Саранск. Этери по многим причинам, большинство из которых, к слову, являются объективными, принимает решение с юниорами туда не ехать и отправляет с Аделией, Соней, Алисой, Колей Колесниковым одного Дудакова. Но поскольку 24 числа начинают соревноваться мастера спорта, среди которых от Хрустального никто не заявлен, ребята (и Дудаков вместе с ними, разумеется) отправятся в Саранск лишь вечером, а утром у них ещё есть шанс поздравить тренера с Днём Рождения.       В «Ангелах Плющенко» ситуация иная. Они принимают решение отправиться на финал кубка во всеоружии, то есть, во главе с самим Евгением Викторовичем, который, к слову, с самого утра на иголках и вовсе не из-за обострившейся политической ситуации. Утром он всеми способами старается как можно быстрее отвязаться от внезапно ставшей доброй и учтивой Яны, и под первым же удобным предлогом убегает на каток, где слышит знакомые интонации знакомого голоса. Вот только когда-то такие интонации принадлежали совсем другой женщине, а этот голос был совсем юным. Конечно же, речь о Юле Липницкой, которая уже с самого утра строго покрикивает на свою младшую группу, да так, что в её наставлениях безошибочно угадываются интонации, с которыми в своё время саму Юлю просили собраться перед прокатом или перекатать программу.       Евгений заглядывает на каток и тут же жалеет об этом, потому что Тутберидзе угадывается не только в интонациях, но и в жестах, и даже мимике Юли. Плющенко тяжело вздыхает и отправляется в свой кабинет, где, убедившись, что его точно никто не слышит, набрать с большим трудом раздобытый номер старой знакомой, возлюбленной, а с недавних пор практически заклятого врага. О том, что сегодня у неё день рождения он думает с самого начала этих суток, но ему кажется, что поздравлять прямо-таки в 0:00 — это немного не про них. Как минимум, они не в тех отношениях, в которых это было бы позволительно. Да и дома всегда рядом Яна, безустанно находящаяся на страже их семейной жизни.        Но идея с поздравлением оборачивается крахом, потому что после непродолжительных гудков механический голос сообщает ему, что абонент, увы, не абонент и находится вне зоны действия сети. И это напрягает, но не очень сильно. Он вспоминает, что обладательница номера не любит рано просыпаться и решив, что сейчас она вполне может спать и восстанавливаться после такого сложного Пекина, принимает решение поздравить её чуть позже. Но и чуть позже ничего не меняется. И весь день проходит как на иголках от осознания своей беспомощности в этой ситуации. Он собирается в Саранск, но не может собраться с мыслями.       У неё день начинается несколько позже. Как она любит, медленно, неторопливо, с долгими потягиваниями в кровати… и моментальным пробуждением после чтения последних новостей, после которых уже не радуют никакие слова поздравлений, которых, к слову, тоже не мало. А самое главное — все они от нужных и важных людей, потому что всех, от кого поздравления ей получать не хотелось бы — она благополучно заблокировала. Да и на незнакомые номера больше отвечать не собирается. Правда, по другой причине.       Пару дней назад, когда женщина только-только вернулась в Москву, ей снова поступил звонок от незнакомого номера. И она снова взяла бездумно, наступив ровно на те же грабли, на которые наступала в Пекине. Потому что из трубки её радостно поприветствовал голос Плющенко, а после пригласил в кафе выпить по чашечке кофе и наконец поговорить. За что был послан далеко и надолго.       Но сам Плющенко не отчаивается и ищет обходные пути. И вечером, уже на пути в Саранск, заводит новую страницу в небезызвестной социальной сети с фотографиями, только для того, чтобы посмотреть историю Тутберидзе и найти среди цветов в холле Хрустального букет, заказанный им лично. Без подписей и опознавательных знаков, потому что с ними букет точно остался бы замерзать на морозе, а так у него остаются шансы на выживание.

***

      Саранск на этот раз встречает юных фигуристов и их тренеров вполне себе солнечной погодой, которая, увы, держится совсем недолго. Город не изменился с момента первенства России, однако, значительно изменился с Чемпионата России 2011 года, ставшего для Плющенко значимым. Прибавилось несколько гостиниц, в уже имеющихся сделан ремонт, новых зданий иного назначения стало тоже намного больше. И, наверное, это к лучшему, ведь Саранск играет не последнюю роль в их совместной с Тутберидзе истории. Здесь они впервые пересеклись на взрослых соревнованиях, когда она уже была тренером, а он всего лишь спортсменом, хоть и, безусловно, наиболее титулованным, чем все его соперники на том чемпионате.       Уже на арене он краем глаза замечает о чём-то тихо разговаривающих Аделию Петросян и и Соню Акатьеву. Он не знает кто приехал с ними в качестве сопровождения, и в его груди ещё теплится надежда встретить здесь саму Этери. Он задумчиво всматривается в девчонок другого штаба и пытается вспомнить, что же они ему напоминают. Тёмненькая и светленькая… и когда он понимает что именно, его будто бы прошибает током.

Саранск, декабрь 2011.

      Плющенко бодро вышагивает по коридору ледового дворца ни о чём не думая. Переживаний и сомнений нет. Форма вроде бы неплохая, на трибуне поддерживает любимая жена, а значит, всё должно получиться. Правда, может быть, стоило бы быть чуть собраннее и не забывать вещи на арене. Шапка, конечно, не такой уж и ценный предмет, который можно без проблем купить в любом магазине, но без неё всё же холодновато.       Он заворачивает за угол и едва ли не врезается в двух впереди идущих юных девчонок. Совсем ещё малышек, однозначно младше тренирующейся у Алексея Николаевича Лизы Туктамышевой.       — Говорят Плющенко уже приехал, — доверительно громко шепчет светленькая. — Представляешь, мы с ним на одном льду…       — У меня дома его автограф есть, — отмахивается тёмненькая.       — Круто, а как раздобыла? — интересуется светленькая.       — Это долгая история, а нас наверное Этери Георгиевна ждёт, — отвечает тёмненькая. — Хотя, если хочешь расскажу.       — Ну уж нет, — наперекор идёт светленькая. — Раз Этери Георгиевна ждёт, нужно поторопиться.       И девчонки хоть и ускоряют шаг, но всё же у Евгения не остаётся терпения идти за ними, а потому он аккуратно обгоняет юных спортсменок, теперь уже за спиной слыша шёпот: «ого, это сам Плющенко что ли прямо перед нами?».       Такое наивное и ещё совсем детское удивление заставляет его улыбнуться. А потом он просто открывает дверь, ведущую на арену и едва ли не врезается в прежде незнакомую ему женщину. Тёмные кудри, карие глаза, светлое пальто с мехом… он однозначно видел её впервые. А вот она его ни разу не видеть не могла.       — Извините, — первым реагирует Плющенко, наблюдая за отразившимся на её лице удивлении и почти по-джентльменски придерживая дверь.       — Да ничего страшного, — бормочет она, явно чуть смущённая этой ситуацией.       — Вы проходите, — кивает головой он, замечая, что женщина так и не сдвинулась с места.       — Да, знаете ли, мне уже не нужно, — улыбается она, переведя взгляд на тех самых девочек.       А дальше они будут пересекаться гораздо чаще. Через пару соревнований Евгений возьмёт ситуацию в свои руки и поинтересуется, как же зовут эту загадочную незнакомку. Хотя, конечно, уже будет знать, что она носит весьма редкое имя Этери, но всё же, решит, что стоит спросить это и у неё лично. А ещё через два года, на предолимпийском чемпионате России он наконец поближе познакомится с теми самыми девчонками, которыми окажутся Женя Медведева и Юля Липницкая.       И сейчас Софья Акатьева и Аделия Петросян как никогда напоминают ему своих предшественниц. А особенно под аккомпанемент «не отрекаются любя», под которую была поставлена олимпийская короткая Юли, черты которой сейчас угадываются в программе Николая Колесникова. И под которую поставлена короткая программа его спортсменки Софьи Титовой, которая, к слову, очень похожа внешне на Юлю.       Плющенко чуть морщится, ругая самого себя за эту программу. На юниорском первенстве всё было проще. Не было того олимпийского ада Камилы Валиевой, за которую переживали все, не было внезапного откровенного разговора по телефону. Всё было куда проще: они враждовали и не было времени на эту светлую ностальгию. И, увы, пресловутое «не отрекаются любя» прозвучит на этой арене ещё неоднократно, напоминая об олимпийском сезоне 2013-2014 и, возможно, о главной ошибке в его жизни. Так, что ему убежать с этой пресловутой арены захочется, несмотря на то, что открыли её в этом же году и нога Этери сюда ещё не ступала.       И легче становится только когда соревновательный день его подопечных завершается и они наконец покидают лёд. И Плющенко хочет надеяться, что завтра тоже будет легче, потому что, как минимум, в произвольной программе никто под «Не отрекаются любя» не катает.

***

      На следующий день дела идут куда бодрее. Призраки прошлого не надоедают, да и в целом, программы парней идут вполне себе бодро. Сарновский борется, хоть и не умеет делать четверные. И, конечно, с таким контентом он ни на что не претендует, что Евгений, разумеется, понимает, но тем не менее, понимает и то, что выходить на лёд ему всё равно нужно, а он должен находиться рядом, поддерживать и наставлять.       К сильнейшей разминке он немного устаёт. Старые травмы, полученные ещё в соревновательные годы, начинают давать о себе знать небольшой болью в пояснице. Сначала Евгений пытается немного размять спину, но это не очень помогает, поэтому он принимает решение пока подняться на трибуны и наблюдать развязку мужских соревнований оттуда.       В годы спортивной карьеры он запомнил Саранск как город, где любят и ценят фигурное катание. Но сегодня, кажется, готов разубедиться в этом. Несмотря на выходной день, трибуны практически пустуют и арена не заполнена даже на треть. Хотя, юниоров всегда приходят смотреть лишь истинные поклонники спорта, которых гораздо меньше, чем фанатов знаменитых и титулованных спортсменов.       Внезапно его взгляд зацепляется за весьма примечательную фигуру. Светлое пальто с мехом, кудрявые волосы… кажется, будто бы она перенеслась сюда прямиком из того 2011 года. В сердце мужчины загорается какая-то абсолютно глупая надежда. Он прекрасно помнит, что Этери сейчас блондинка и что на юниорские соревнования она ездит крайне редко, однако не может отвести взгляд от так напомнившей ему Тутберидзе фигуры. Плющенко продолжает рассматривать незнакомку ровно до того момента пока та, то ли что-то почувствовав, то ли просто решив чуть размять шею и спину, оборачивается в его сторону и они на пару секунд пересекаются взглядами.       Не Этери. Теперь уже абсолютно точно. Но и не пустое наваждение. Внимательные, кажется, тёмные глаза, пухлые губы… незнакомка оказывается совсем девчонкой, сам Евгений даже не уверен: больше ли ей двадцати или она ровесница кому-то из олимпийской тройки этого года. Сначала она рассматривает Плющенко с интересом, а потом, видимо, узнаёт и, смутившись, стремительно отворачивается. И этим, увы, тоже напоминая Этери.       — Евгений Викторович, всё в порядке? — интересуется приехавший с главным тренером на эти соревнования «новичок» академии Ерем Газазян.       В ответ Плющенко лишь кивает, поспешно уходя с трибун. Нечего. Уж лучше Нику и Софу подбодрить, а то мало ли что ещё на этих трибунах привидится.       Пьедестал этих соревнований целиком занимают воспитанницы Тутберидзе. И, конечно, это расстраивает и Нику Жилину, и Софу Титову, и их тренеров. И Плющенко хочется надеяться, что именно на это можно списать его задумчивый взгляд в сторону представителей знаменитого штаба. А хотя, догадаться о душащей его ностальгии из всех присутствующих сможет разве что Дудаков, работающий в ТШТ с того самого 2011 года.       Задумавшись Евгений чуть отстаёт от своих коллег и подопечных. И, признаться честно, очень удивляется, услышав за спиной смутно знакомый голос.       — Евгений Викторович, можно на пару слов?       — Чего вам, Сергей Викторович? — оборачивается он к Дудакову, удивлённо взметнув брови вверх.       — Оставили бы вы уже в покое наш штаб и Этери Георгиевну, — понизив тон и отойдя ближе к стене, тихо, но очень серьёзно сказал Дудаков.       — Да ради бога, я ваш штаб и пальцем не трогал, — взмахнул руками Плющенко.       — Да что вы? Думаете, не вижу, как Вы смотрите каждый раз в нашу сторону, на наших девочек? А ваше предложение для Этери Георгиевны выпить чашечку кофе совсем недавно? Это и вовсе нонсенс! Чего вы добиваетесь?       Евгений ничего не ответил, лишь ощутил какое-то опустошение и разочарование. Вот значит как? Дудакову нажаловалась, что плохой и злой Плющенко её на чашку кофе звал. Ну, не Железнякову хотя бы, и на том спасибо.       — Я не знаю и никогда не хотел знать что вас связывало на той олимпиаде в Сочи и что связывает по сей день, но насколько мне хватило наблюдательности, ничем хорошим для вас обоих это не закончилось. Так зачем же все эти игры уже который год?       — Не волнуйтесь, Сергей Викторович, больше к вашей Этери Георгиевне я не подойду, — зло усмехнулся Плющенко, борясь с импульсивным желанием врезать собеседнику. У них, в конце концов, конструктивная беседа, а не рукопашный бой.       И Плющенко ушёл первым. Просто развернулся, и быстрым шагом покинул подтрибунные помещения, не желая слышать новых нотаций.