Солги, если сможешь.

      Я с трудом продрала глаза от назойливого телефонного звонка, который не хотел прекращаться. Однако чьи-то мужские руки на моей талии и чужое тепло вынудили подорваться. О чём я сразу пожалела. Меня незамедлительно пронзила головная боль. Потерев лоб в надежде, что это избавит меня от боли, я нахмурилась.       — Чёрт, — прошипела я, оборачиваясь на источник дополнительного тепла. — Вот же… — немое ругательство застыло на моих приоткрытых от шока губах.       — Если ты не поднимешь трубку, это сделаю я, — Ворошилов издал недовольное бурчание.       Кое-как поднявшись с дивана, я поняла, что это был далеко не телефон, а назойливый звонок в дверь. Кого принесло с утра пораньше? Открыв дверь, я увидела Вадима.       — Доброе утро, — его лицо было слишком серьёзным, нутро заволокла тревога, а от похмелья остался только помятый внешний вид.       — Доброе ли? — в недоумении я свела брови к переносице, опираясь на входную дверь. — Входи.       — Кого принесло? — из гостиной послышался голос Никиты, на что Вадим бросил туда продолжительный, скрывающий в себе нечто непонятное взгляд. — Кто бы там ни был — я тебя ненавижу!       — Ты что-то узнал? — когда я подала голос, мужчина наконец перевёл взгляд на меня, который тут же смягчился.       — Да-да. Узнал. В больнице он.       — Ч-что?! — я стала нервно заламывать пальцы, бегая глазами по мужскому лицу, будто пыталась найти подвох или намёк на ложь.       — Собирайся, отвезу. — кинув взгляд на мои пальцы, он накрыл их ладонью, — Всё хорошо, Регина.       Криво улыбнувшись, я накинула шубу и, быстро натянув сапоги, вышла к Вадиму, поспешно хлопнув дверью. Всю дорогу я не могла остановить волнение, которое тугой пеленой окутало моё тело. Внешне это выражалось широко распахнутыми глазами, слабой дрожью, бившей кожу, и трясущимися ладонями. Внутри я ощущала, как все органы менялись местами, как в животе завязывается толстый, прочный узел паники и как тошнота засела плотным комом в горле.       Вадим всё оставшееся время молчал, кидая на меня встревоженные взгляды. Мужчине было явно не по душе моё состояние. Также время от времени он накрывал мои пальцы ладонью, что едва ли помогало унять их тремор, однако на некоторое время действительно успокаивало. Не знаю почему и как именно, но Вадим дарил ощущение спокойствия и умиротворения, будто рядом с ним все беды испепелялись, превращаясь в прах. Это было таким ярким контрастом, что не могло не удивлять. Ворошилов мог создать мне ворох проблем, растоптать мою веру и унизить. Желтухин же, наоборот, сделал бы всё иначе, собрал бы меня по кусочкам, пошёл бы по головам, чтобы обеспечить комфорт и безопасность.       Я могла сохранять трезвый и холодный рассудок видя трупы, ужасные и изуродованные, однако, когда что-то касалось моих близких я терялась в страхе и панике, которые захлёстывали меня с головой.       — Как это произошло? — мой сухой, практически безжизненный голос раздался в пустом коридоре. Таким я его слышала лишь однажды.       — Двое парней напали на него в переулке, — Вадим зажал сигарету между зубов, поправляя куртку. Он явно не хотел говорить мне этого, но был вынужден, ведь скрывать что-то от меня было бесполезно.       В голове тут же возникли образы и ситуации, произошедшей не так давно. Я старалась отогнать всё, чтобы сохранить хотя бы грамм спокойствия. Но перед глазами так и всплывали картинки убитого мальчишки, дело которого вела я. От одной только мысли, что такое могло произойти с Вовой, мне стало дурно. Рассудок помутился, а ноги подкосились. Мужские руки ловко подловили меня, не дав завалиться на снег.       — Та-а-ак, берись за руку, пойдём-ка внутрь.       Он завёл меня в больницу, теперь в голове был лишь Суворов. Каждой клеточкой тела я желала увидеть его, прямо сейчас, незамедлительно. Когда головокружение стало отступать, я твёрдо встала на ноги, но руку не отпустила, лишь немного сжала, чтобы он обратил на меня внимание.       — Отведи меня к нему, я должна увидеть.       — Тебе нехорошо, Регина.       — Пока не увижу Вову лучше не станет.       Наигранно твёрдый голос едва-ли мог его убедить, но противоречить не стал, молча повёл в нужном направлении. Когда мы остановились у нужной двери, я немедленно вошла. Глаза тут же вцепились в такой родной силуэт.       — Вовка… — негромкий, надрывный голос сорвался с моих губ.       Я ринулась к его кровати усаживаясь на колени перед ним. Схватив его руку своими двумя, я прижала её ко лбу.       — Сеструх, ну ты чего? — хриплый голос Вовы резал по сердцу, слёзы стекали по моим щекам какая на пол, — Живой, живой. Немного подлечат и я снова буду в строю.       Мои губы прорезала улыбка, но слёзы всё ещё сбегали неумолимым потоком. Я перевела благодарный взгляд на Вадима, который стоял в дверях с улыбкой.       — Спасибо, — порывисто подойдя к мужчине я крепко обняла его, — За всё спасибо, — мужские руки обретая решительность обняли меня в ответ.       — Ты не торопись, побудь с ним. Я подожду на улице, идёт?       — Что ты… Ты и так сделал многое…       — Я внизу. Жду сколько потребуется.       Отрезав диалог этой фразой Вадим аккуратно закрыл за собой дверь. Вова молча наблюдавший за нашим диалогом вскинул брови.       — Что ещё произошло пока меня не было?       — Этого бы не произошло, если бы ты так не влип, — шуточно стукнув его по плечу, я села на край кровати.       Вова рассмеялся и это был самый лучший звук за последнее время. Он отдавался теплом на сердце, наполнял душу прежней заботой и кутал в ласковые объятия. Я скинула с себя шубу и села на стул рядом с братом всё ещё не выпуская его ладонь из своих. Мы без умолку болтали обо всём чём только могли, смеялись и я улыбалась. Теперь искренне. Прошло чуть больше часа и я несмела задерживать Вадима дольше. Как раз к тому моменту когда я засобиралась, мужчина появился в палате с пакетом фруктов. Они молча пожали друг другу руки, а затем Вадим осторожно произнёс:       — Поправляйся.       Я оставила Вове поцелуй в лоб и мы с Вадимом покинули палату. Теперь меня наполняло счастье, которое буквально заставляло меня светиться. В глазах снова зажглась та искра, а тело словно заново наполнилось жизнеспособностью. Когда мы сели в машину, Вадим обернулся ко мне, вставляя ключ зажигания.       — Приятно видеть тебя такой счастливой впервые, — мужчина мягко улыбнулся заглядывая в мои глаза. Он ведь действительно ни разу не видел меня такой.       — Если бы не ты, этого не произошло.       Я вдруг задумалась, что он практически не зная меня сделал всё, для того чтобы помочь. А Ворошилову было просто удобно находиться рядом, другой причины я не видела. Конечно я понимала, что скорее всего Вадим попросит что-то взамен и мне было волнительно услышать эту фразу. Ведь я рассчитывала на что-то вроде передачи информации из ПДН или чего-то такого серьёзного.       Мы доехали до дома быстро и я не могла не пригласить Вадима на чашечку чая. Лишь капля проявленной благодарности в виде гостеприимства.       — Зайдёшь? — я мягко улыбнулась достав из кармана шубы ключи.       — Вероятно твой гость будет против, — Желтухин сунул руки в карманы брюк облокотившись на машину.       — Я настаиваю.       Вадим хмыкнул отстраняясь от машины и сделал шаг в мою сторону. Снег заскрипел под его ногами.       — Уговорила, пойдёмте, товарищ следователь.       Я мягко пихнула его локтем в бок рассмеявшись. Когда мы поднялись в квартире никого не оказалось. Меня смутила телефонная трубка свисавшая с журнального столика и протяжный звук, который она издавала разрезая тишину. Вернув трубку наместо, я хотела снять шубу, тогда как Вадим помог мне и повесил её на вешалку.       — Спасибо, — смутившись, я опустила взгляд, а затем юркнула мимо него на кухню.       Я сидела на краю стула, чувствуя, как окружающая тишина обволакивает комнату, прерываемая лишь редкими звуками за окном и лёгким шипением чайника. Вадим, которого я привыкла видеть холодным и отстранённым, сидел напротив, и его присутствие, как ни странно, успокаивало меня. Хотя я знала, кто он и что за ним стоит, рядом с ним не было страха. Напротив, я ощущала какое-то странное спокойствие, словно он был не просто гостем в моём доме, а частью чего-то большего, что я пока не могла до конца осознать.       Я готовила чай, наблюдая, как пар поднимается от чашек. В голове крутились вопросы, ответы на которые я, возможно, никогда не услышу. Зачем он это сделал? Почему помог? Но пока я не решалась их задать. Вместо этого я сосредоточилась на мелочах — на том, как свет от уличных фонарей падал на стол, как тепло от чашки согревало мои руки. Эти детали отвлекали от главного, от осознания того, что я пригласила в свой дом человека, которого в другой ситуации могла бы допрашивать как подозреваемого.       — Спасибо, что зашёл, — мои слова прозвучали спокойно, даже мягко, что удивило меня саму. Я не ожидала, что смогу так легко найти общий язык с кем-то из его мира. Но рядом с ним не было напряжения, наоборот, я чувствовала, что могу быть собой, хотя мы и находились на противоположных сторонах закона.       Вадим взял свою чашку, и я поймала себя на мысли, что его движения были удивительно плавными для человека, который привык к грубости и силе.       — Я знал, что найду его, — его голос прозвучал уверенно, и в этот момент я поняла, что, несмотря на все его поступки и репутацию, он не был таким простым, как могло показаться на первый взгляд.       — Ты не должен был… — тихо сказала я, не сводя с него взгляда. Его глаза, холодные и проницательные, неожиданно наполнились теплом. Он смотрел на меня так, как будто понимал меня лучше, чем я сама. Это заставило меня чувствовать себя уязвимой, но почему-то даже это ощущение не пугало.       — У каждого из нас есть свои причины, — ответил он, и в его словах прозвучала мудрость, накопленная годами. — Ты бы сделала то же самое, если бы это касалось кого-то близкого.       Я кивнула, признавая, что он прав. На мгновение между нами повисло молчание, но оно не было неловким. Я чувствовала, что за этими словами скрывается что-то большее, чем просто благодарность. Возможно, это была попытка найти понимание в мире, где его так не хватает. Рядом с Вадимом я вдруг почувствовала, что не всё в этом мире чёрное и белое. Иногда нужно пересмотреть свои взгляды, чтобы понять, что за каждым поступком стоит нечто большее.       Когда чай был допит, я перевела взгляд с окна на Вадима, который смотрел на меня на удивление внимательно. Под столь проницательным взглядом вдоль позвоночника прошлись мурашки.       — И всё же, знаю, что это может прозвучать нагло, но… — Вадим наконец сказал то, чего я ждала весь вечер. — Не могла бы ты мне помочь, услуга за услугу? — его осторожная улыбка на мгновенье расслабила меня.       — Зависит от услуги, — я натянуто улыбнулась.       — Одно свидание. Мы с друзьями в четверг в ресторан собираемся, было бы здорово если бы ты пошла со мной.       Я на секунду опешила от предложенного варианта. И, клянусь, если бы я пила чай, то нелепо поперхнулась бы от услышанного. Мне было странно слышать это и казалось… чуждым. У меня были всего одни отношения и те закончились плачевным опытом. Вот так на свидание меня не звали ещё никогда.       — Просто свидание?       — Просто свидание.       — Без продолжения и последующих обязательств?       — Если только сама не захочешь. Я ни к чему принуждать не буду.       — Хорошо, — негромко, но уверено сорвалось с моих губ. Это было меньшее, что я могла сделать взамен за его помощь.       Мы ещё недолго поговорили прежде, чем Вадим покинул стены квартиры, а я оставшись в одиночестве завалилась спать после тяжелого дня.

━━━━━━ ◦ ❖ ◦ ━━━━━━

             Наслаждаясь ещё одним выходным днём, я устроила дома уборку, а затем заглянула в гости к Диляре и занесла продукты. Когда я подошла к двери, она уже стояла на пороге, с улыбкой на лице и лёгкими морщинками у глаз, которые становились заметнее, когда она смеялась.       — Региночка, заходи скорее, я уже чай приготовила, — её голос был как всегда тёплым, словно утреннее солнце.       Я вошла внутрь, и тётя тут же обняла меня, крепко прижимая к себе. Её объятия всегда были такими — крепкими, настоящими. Я ощутила её тепло и на мгновение забыла обо всех тревогах, что сопровождали меня последние дни.       Мы сели за стол, украшенный домашним вареньем и фруктами. Тётя Диляра всегда знала, как поднять настроение. Мы говорили о разном — о моих делах на работе, о даче и цветах в её саду. Я слушала её, погружаясь в эти простые, но такие уютные разговоры.       — Как же я соскучилась по твоим пирогам, — сказала я, отламывая кусочек от ещё горячего, ароматного лакомства. — Ни у кого не получается так, как у тебя.       — Ох, Региночка, это ты просто давно у меня не была, — тётя весело рассмеялась. «А знаешь, Марат сегодня в школу спешил и ключи забыл дома.       Я улыбнулась, представляя своего младшего брата, вечно занятого и забывчивого.       — Он всегда такой. Как у него дела?       — Всё хорошо, вот только я на дачу сегодня уезжаю, боюсь он не успеет, — сказала она, доставая из кармана связку с брелоком, который я сразу узнала. — Передашь ему? Я бы сама, да не успею.       — Конечно, передам. Зайду в школу, мне как раз туда по пути к работе. Нужно несколько документов забрать.       Диляра благодарно улыбнулась, а я взяв ключи, мысленно прикидывая, когда лучше всего зайти к Марату. Я оглядела дом, в который всегда приятно возвращаться, и поняла, что мне не хочется уходить так скоро. Внутри всё ещё витал аромат пирога, и мне было уютно, словно время замедлилось в этих стенах. Я решила задержаться немного дольше, ещё раз погружаясь в этот тёплый, домашний мир, где каждый уголок пропитан воспоминаниями.       Когда тётя уже засобиралась, я помогла спустить сумки на первый этаж, а затем крепко обняв её поспешила в школу. Как только я переступила порог старого школьного здания, волна ностальгии окутала меня, словно мягкий, невидимый шлейф. Полированный линолеум под ногами, который за столько лет почти не изменился, и запах мелкой пыли и старой древесины мгновенно вернули меня в те дни, когда я с портфелем в руках мчалась по этим коридорам.       Всё казалось таким знакомым — от громкого звона звонка до слегка выцветших плакатов на стенах. Они всё ещё напоминали о том, как важно делать домашние задания вовремя и быть вежливым со своими одноклассниками. В памяти всплыли обрывки разговоров и смеха, которые наполняли эти коридоры каждую перемену. Вот здесь, в углу, я однажды спряталась от строгого завуча, когда забыла форму на физкультуру. А вот там, у окна, мы с подругами сидели, обсуждая последние школьные новости и делясь друг с другом мечтами о будущем.       Каждая деталь в этом здании хранила в себе кусочек моей юности, когда мир казался таким большим и полным возможностей. Я не могла не улыбнуться, вспомнив, как нервничала перед контрольными, и как легко всё это кажется сейчас, с высоты прожитых лет.       Пройдя по знакомому маршруту до кабинета, где проходили самые важные уроки, я ощутила, как сердце наполнилось тёплыми чувствами. Школьные годы были особенными, они навсегда останутся частью меня, и этот визит, пусть и на короткое время, вернул меня в то время, когда каждый день был новым приключением. Осторожно постучав в дверь, я дождалась пока учительница откроет двери. Когда дверь распахнулась я представилась и попросила её позвать Суворова. Без особых колебаний женщина согласилась. В коридоре показался братик.       — Привет, Маратик!       — Рина! — как и всегда он с любовью обнял меня.              — Кто это ключи дома забыл? — я негромко рассмеялась, чтобы не нарушать школьную тишину. — Держи, Диляра просила передать, — я протянула ему связку.       — Я сегодня забегу к тебе, соскучился.       Так было всегда. Особенной любви Марат не любил проявлять, но как только дело касалось меня, всё вмиг менялось.       — Тогда беги на урок, встретимся позже, — я улыбнулась и подмигнула Марату, а затем покинула здание школы.       Отдел был полупустым из-за того, что почти все отдыхали в этот день, за исключением команды дежурных. Забрав заключение и несколько бумаг с результатами экспертизы криминалистов, я заперла кабинет и едва ли думала отправиться домой, как вдруг услышала разговор из-за приоткрытой двери дяди Ильдара. Я бы и прошла мимо, если бы не услышала фамилию. Принадлежавшую мне.       — Справляется хорошо, идёт по стопам отца.

— Всё это хорошо до поры до времени, пока рыть девчушка не начала.

      — Не начнёт. А даже если и начнёт, то не найдёт ничего.

— Головой за это отвечаешь. А там, может, и к себе прицепим. Работать на нас будет.

      Я неслышно отпрянула от двери. Состояние, которое в одночасье окутало моё тело, не поддавалось описанию. Словно рыба, выброшенная на берег, я пыталась хватать воздух ртом, но каждый обрывистый вздох не давал и капли насыщения. На глазах вдруг застыли слёзы, а по спине пробежался холодный пот. Я могла ворваться в кабинет, чтобы выяснить, кто стоял за смертью папы и кто виновен в моём отравленном существовании. Но кто я такая против двух, наверняка, вооруженных мужчин? Слабая кошка с последней жизнью. Тут нужно было быть хитрее и знать когда выпустить острый коготь, чтобы полоснуть сонную артерию врага.       Быстро собравшись с мыслями я вылетела из отдела словно пробка из-под шампанского. Благо людей было мало, поэтому никто не видел моего «побега». Я шагала в сторону дома. Терпение кончалось и я готова была зареветь от безысходности, но не могла позволить себе такой слабости. Не сейчас, когда враг подобрался так близко. Пустота в одно мгновенье накрыла меня удушающей скорбью. Вечерний снегопад придавал большей минорности этому жалкому дню напичканному эмоциональными колебаниями. Нужно было собраться духом и подходя к дому иметь прежнее спокойное настроение, ведь в гости должен был прийти Марат.       Мне оставался всего один проулок тогда как я услышала девичий хохот вырвавший меня из размышлений, инстинктивно я обернулась на источник шума. Парочка влюблённых целовались прямиком среди улицы, и мне пришлось бы идти прямиком к ним, ведь неширокая снежная тропинка вела только по одному маршруту. Глубоко вздохнув я уставилась под ноги желая как можно скорее пройти мимо них, однако чем ближе я подходила, тем сильнее в груди зарождалось липкое, мерзкое ощущение. Я бегло подняла взгляд, чтобы в конце концов не столкнуться с ними. Как вдруг увидела его.       — Не стой столбом, нужно пропустить девушку, — девичий весёлый голос должен был заставить Ворошилова сделать шаг в сторону, но он увидел меня.       Я сделала несколько порывистых шагов чтобы пройти мимо них и как можно скорее скрыться в квартире. Лжец! Наглый лжец! Ускорившись вперёд по тропинке, я услышала как он нагоняет меня рявкнув что-то своей пассии. Но я не слышала что, не хотела слышать.       — Регина, стой!       На эту фразу я не ответила, лишь скорее зашагала вперёд, к подъезду оставалось всего ничего.       — Пожалуйста, выслушай меня! Это не то…       Наверняка и сам осознавший, что это глупо оправдывать он замялся, но ухватил меня за локоть. Резко высвободившись из его хватки, и не глядя на его жалкое выражение лица, я скрылась в подъезде. Побежав по лестнице вверх я приготовила ключи, чтобы быстрее огородиться от Кащея.       — Регина, прошу! Давай поговорим.       Бежать, наверное, было бессмысленно. Он остановил меня у двери.       — Никогда больше не приближайся ко мне! — холодно выпалила я.       — Регина…       — Исчезни! Просто исчезни! — я ударила его в грудь. — Не смей больше появляться здесь! Никогда!       — Да послушай же меня, твою мать! — он резким движением схватил меня за предплечья, с силой тряхнув меня. В глазах замер страх в перемешку с яростью.       — Убери свои руки, — сжав зубы едва-ли не до скрипа, я хлыстнула его взглядом. — Не забывай кто я!       — Вот как? И кто же ты, Регина Владимировна? — в его глазах промелькнул тот самый блеск, как в ту ночь, когда он бросил меня к ногам Вадима. — Ментовская шлюха?       — Говори да не заговаривайся. Если думаешь что не смогу постоять за себя, то ты глупец!       Он вдруг снова тряхнул меня что было силы, а затем толкнул на бетонный пол. Упав, я ударилась головой о стену. Резкая тупая боль пронзила всё тело. Перед глазами появилась мутная пелена, а тошнота подобралась комом к горлу. Тело сжалось под страхом получить новый удар, но я слышала, как кто-то поднялся по лестнице и началась возня.