Солги, если сможешь.

      Ошарашенная мерзостью ситуации, я продолжала сидеть на снегу, периодически вздрагивая. Все звуки мира исчезли, я не слышала абсолютно ничего, даже собственного дыхания. В голове застрял писк, но он не раздражал. Будет ли так всегда? Будет ли он ранить туда, куда после оставлять поцелуи? Я знала, что ввязалась в опасную игру, знала, что теперь он просто так меня не оставит, но в голове предательски застрял всего один единственный вопрос: Будет ли мне достаточно того, что его рука дрогнет, когда он направит на меня пистолет?       Неожиданное прикосновение в зоне плеча медленно вернуло меня в реальность. Я приподняла голову заметив выставленную мужскую ладонь. Мурашки волной прошлись по всему телу, охватывая его внезапной паникой и тревогой. Он оставил меня одну на съедение волкам. Изголодавшимся, тем, у кого при виде добычи текут слюни. Кто я? Беззащитная слабая девчушка, которая пожалела о своём решении ровно столько же, сколько раз считала это решение правильным, или, всё-таки, нерушимый боец, которого даже смерть сокрушить не в силах?       — Вставай, — ухватившись за его руку, я встала, — Как зовут? — от мужчины разила опасность, но его спокойствие в голосе передавалось и мне.       — Регина Владимировна, Несвицкая, — едва я открыла рот, чтобы сказать, как вдруг один из парней нагло перебил меня. Холодный, уничтожительный взгляд голубых глаз тут же метнулся в его сторону.       — Не тебя спрашивали, — затем он снова посмотрел на меня, — Далеко живёшь?       — Не слишком, — под взором нескольких пар глаз, я чувствовала себя словно на суде, где мне вот-вот вынесут смертельный приговор.       — Садись, довезу, — он подошёл к машине, открыв дверь параллельную водительскому сиденью.       — Не стоит, я могу сама…       — Садись, — отрезал он, добавив, — Доедешь целая и невредимая, слово пацана.       Сделав несколько неуверенных шагов, я всё-таки села. Мужчина закрыл за мной дверь, а затем вернулся к парням, что-то объясняя. Когда он оказался внутри, я с долей опаски кинула взгляд в его сторону.       — Вадим, — он протянул руку, я же попыталась протянуть свои дрожащие пальцы в ответ. Завидев это, Вадим аккуратно перехватил их слегка сжимая, — И что же ты такого сделала, раз Кащей повёл себя так?       — Брат у меня пропал, извелась вся, вот и пришла за помощью. Чувствую что-то неладное произошло. Он пообещал решить… а дальше ты знаешь, — я отвернулась к окну, сама, не понимая, что со мной происходит. Что влияет так на мою эмоциональность? Скинув всё на волнение за Суворова, я перевела взгляд на сбитые ладони, потому что боль начала появляться только сейчас.       — Брата как зовут? — он вставил ключ зажигания, включая печку.       — Вова, Адидас старший, — он тут же обернулся на меня.       — Слыхал. Ну, раз Кащей отказал в помощи, то сделаем так… Я всё разузнаю, где, что и сообщу тебе.       — Правда? — мой восторг засиял в глазах и тут же потух, — Зачем тебе помогать ментовской подстилке? — снова отвернувшись к окну, я стала заламывать пальцы.       — Прежде всего ты человек, которому нужна помощь, — выкинув сигарету в окно, Вадим кинул в мою сторону быстрый взгляд, после чего перевёл обратно на дорогу, — А то, что ты в органах… Твой выбор, не думаю, что станешь кусать руку, которая помогла тебе. К тому же, ты давно могла сдать универсам, будь ты ментовской подстилкой.       Лёгкая улыбка коснулась его губ, я же благодарно кивнула, улыбаясь в ответ.       

━━━━━━ ◦ ❖ ◦ ━━━━━━

      Отвратительная ночь тянулась бесконечно долго, сначала я старательно пыталась уснуть, потом ворочалась, постоянно просыпаясь. И каждый раз, когда я утопала во сне меня преследовали ужасные кошмары, после которых просыпалась в поту. Несколько раз я подрывалась с кровати, нервно хватаясь за трубку, желая позвонить Диляре и узнать не явился ли Вова, но тут же одёргивала себя, не желая нарушать чужой покой и сон.       Наутро мне удалось с трудом разлепить глаза, чей-то назойливый звонок в дверь раздавался эхом по квартире, осознав, что это может быть Вадим, я вскочила с кровати, накидывая на себя халат.       — Разбудила? — на пороге стояла Ната, виновато улыбаясь.       — Всё в порядке, проходи, — улыбнувшись подруге, я втянула её в квартиру, а после в свои объятия, — Посидишь на кухне? Я быстро.       — Конечно, — Наташа скрылась в кухне, а я быстренько скрылась в ванной в попытках привести себя в порядок.       Выполнив водные процедуры, я причесала волосы, а затем вышла на кухню.       — Здорово ты спишь конечно, — с губ подруги слетел смешок.       — Ночь ужасная была, не спала практически, — обернувшись на часы, я увидела стрелку, которая уже давно перевалила за двенадцать.       — На работе всё задерживают? — внимательный взгляд сопровождал меня пока я готовила нам кофе.       — Сама задерживаюсь, — я улыбнулась, обернувшись на подругу через плечо, а затем поставила перед ней кружку с напитком.       — Пропала совсем с радаров со своей работой… Я успела забыть, как ты выглядишь, Несвицкая! — она бесцеремонно ткнула в меня пальцем с невыносимо серьёзным лицом.       — Каюсь! — я подняла руки вверх, как бы сдаваясь, — Сегодня я вся твоя, — я рассмеялась.       — Тогда… — Наташа хитро прищурила глаза, губы которой вытянулись в ухмылке, — Сегодня идём в ресторан!       

━━━━━━ ◦ ❖ ◦ ━━━━━━

      Я пошла с Наташей прекрасно понимая, что как бы я не старалась скрыться, Вадим, при необходимости, найдёт меня. А развеяться мне было жизненно необходимо. Стены родной квартиры давили как никогда. Хотелось забиться в угол и выть от всех бед, которые сваливались на меня день за днём после смерти папы.       — И чего тебе не хватает?! Совсем уже зажралась!       Мачеха недовольно расхаживала по залу то и дело бросая в меня укоризненные, наполненные презрением взгляды. Я же, уже привыкшая к такому отношению, села на диван удобнее, смотря куда-то сквозь назойливый женский силуэт.       — Ну ты погляди на неё! Ты совершеннолетняя и можешь катиться в свою Казань. Квартира есть, не гола не боса, многие и мечтать не могут о таком, а тебе всё на блюдечке, да с голубой каёмочкой! — она вдруг остановилась, задерживая свой взгляд на мне, — Понять всё не могу, чего тебе для счастья не хватает?       Мой взгляд пропитанный ядом боли и ненависти тут же устремился на неё. Нутро охватила несвойственная агрессия, которая была оправдана для женщины, лишившей меня прощания с отцом.       — Не хватает чего? — я поднялась с дивана делая несколько шагов к Марине, — О, ты прекрасно знаешь чего! — я ткнула несколько раз в её плечо, не отнимая взгляда, в котором, я уверена, кипела лава злобы, — Ты лишила меня этого, прекрасно понимая, на сколько это было важно лично мне! — всё ещё не желавшая принимать факт смерти отца, я не решалась произнести это вслух. И тем не менее она прекрасно меня понимала.       — Прекрати паясничать! И не смей тыкать в меня!       — Иначе что?! — процедила я, останавливая её руку, которой она хотела оставить пощёчину на моём лице, — Не смей! Ты никто и останешься никем, — грубо отпихнув её от себя, я вылетела в коридор, хватая куртку и сигареты, и прямиком в тапочках выбежала на зимнюю улицу, холод которой меня всегда бодрил и помогал успокоиться.       И не смотря на все сжирающие меня изнутри чувства, я отставила всё в сторону, позволяя телу и мыслям отдохнуть. Вечер в ресторане был наполнен атмосферой веселья и непринуждённости. Мы с Наташей сели за столик у окна, откуда открывался невероятный вид на ночную Казань.       Позабыв о всех проблемах, мы обсуждали последние новости и смеялись над детскими воспоминаниями. Наслаждаясь приятной компанией и разговорами. Мы периодически отвлекались на еду и потягивали красное вино. С ней, мне всегда становилось невообразимо легко. Наташа была почти как сестра, такая же родная как Вова и Марат. Такая же обходительная и внимательная. Не лезла с лишними расспросами, зная, что, когда станет невообразимо погано я точно поделюсь и мы вместе придумаем решение той или иной проблемы. А пока я могла плыть сама, Ната не навязывала свою помощь, но помогала отвлекаться и развеиваться, прямиком как сейчас.              Там в Москве мне было до тошноты тяжело, брошенная, никому не нужная девочка. Без семьи, без друзей, без поддержки. Одна отправленная на персональную пытку, которая изо дня в день ухудшалась благодаря истерикам мачехи и сводной сестры. Единственной отрадой стало кладбище, на котором я проводила большую часть времени, вне учёбы. Я бесконечно говорила с отцом, всегда поддерживала порядок на его могиле и, по возможности, приносила цветы. Не знаю почему, но я вымаливала прощение, за то, что не попрощалась. Будто по своей воле лежала в коме, будто специально уговорила Марину, похоронить его без меня. И всё-таки я не верила в его смерть. С большим трудом это осознание пришло ко мне спустя тысячи пролитых слёз, тысячи истерик и тысячи молитв Богу, с мольбой, чтобы папа пришёл ко мне во сне хотя бы раз. Но меня никто не слышал.       Наташа, вдруг привлекла моё внимание, кивая за мою спину. Обернувшись я обратила внимание на старое пианино, стоявшее у стены на небольшом подиуме, в некотором подобии сцены.       — Регина, я сотню лет не слышала, как ты играешь! — воскликнула она, улыбаясь.       Достаточное количество выпитого вина позволило пойти на просьбу подруги, хотя и в обычные дни я не отличалась неуверенностью. В Москве я неоднократно давала сольные концерты, так почему я не могу сделать этого сейчас? Улыбнувшись Натали, я встала из-за столика направляясь прямиком на небольшую сцену. Несколько пар глаз присутствующих гостей любопытно взглянули на меня, когда я села за инструмент. Ресторану действительно не хватало живой музыки.       Мысленно пролистав в голове несколько мелодий, я остановилась на одной из них. Лёгкая, нежная, словно весенние цветы — так любил называть её папа. Мои пальцы легко заскользили по клавишам, словно танцуя на лепестках цветов. Каждая нота была проникнута нежностью и легкостью, словно ветерок, играющий с зеленеющей весенней листвой. Глаза были закрыты, я видела музыку в своем воображении, чувствовала каждую ноту. Мелодия, которую я исполняла, наполнена особыми эмоциями, теплом и нежностью, словно весеннее утро на даче, где папа будил меня щекоча нос пером. Я погрузилась в мир музыки, где каждая нота звучала как отклик души, словно разговор с самой собой. Игра была наполнена гармонией и красотой, словно цветущий сад весной, где каждый звук — это новый бутон, раскрывающий свою красоту.       Когда пальцы доиграли последние аккорды, я открыла глаза встречаясь с аплодисментами и улыбками гостей. Встав из-за инструмента, я улыбнулась, склоняя голову в небольшом поклоне, а после вернулась к довольной, как слон, подруге.       — Это было невероятно! — она оставила влажный поцелуй на моей щеке допив остатки вина в бокале, — Поверить не могу, что ты до сих пор не сделала сольный концерт в Казани…       На реплику подруги я лишь хмыкнула. Дальше вечер прошёл не менее весело, изрядно выпив, мы направились ловить такси, чтобы доехать домой, параллельно заливаясь смехом. Покажи нам палец мы бы смеялись до слёз. Это был момент, когда я действительно забыла обо всех проблемах. Плохо разобравшись такси ли это, Наташа стала махать рукой, я же смеялась над очередной шуткой. Машина проехала мимо, но, неожиданно для нас обеих, резко затормозила, ровно после моего выкрика «Ну и пошёл к чёрту!».       Машина казалась смутно знакомой, но я мой нетрезвый разум был неспособен додуматься кому она принадлежит. Раздумья, на которые я была способна в тот момент, прервал звук открывшейся двери, а после и мужской, слишком знакомый силуэт.       — Ну не-е-ет, — пробубнила я невнятно, а после схватив подругу за руку, потащила её в противоположном направлении.       — Регина, стой! — резкая фраза, приказ, после которого я должна была остановиться, но не собиралась делать ничего подобного. Приметив, что я и не думала останавливаться, Кащей в несколько шагов нагнал нас, — Что было неясного в моих словах? — схватив меня за локоть, он требовательно посмотрел в глаза.       — С каких пор ты решил, что я должна слушать тебя? Ты кто такой? Муж? Брат? — вырвав локоть из хватки, я добавила, — Проваливай, Ворошилов!       — Я отвезу вас домой, — поморщившись от внезапной волны перегара после моей пламенной речи, он снова взял меня за локоть, и в этот раз менее грубо.       — Мы…       — Дождёмся такси, — я перебила подругу, которая, по всей видимости уже начинала мёрзнуть.       — Ты ведь в курсе, что ты в любом случае сядешь в машину и мне будет плевать на твои препирательства?       — Да кем ты себя возомнил? — я вновь хотела убрать руку из хватки, однако, его руки ловко закинули меня на плечо.       — За мной, — смерив Наташу взглядом, Никита направился прямиком к машине наплевав на мои попытки вырваться и удары в спину.       Усадив меня в машину, он посмотрел на меня взглядом, буквально кричащим «Только попробуй дёрнуться». Не то чтобы я была не против, просто алкоголь дурманил голову сильнее, а вырядившись как кукла я начинала замерзать. С каждой ссорой у меня появляются новые прозвища, вскоре смогу написать сборник цитат Ворошилова. Вот это будет подарок! Улыбка прорезала мои губы, но я изо всех сил старалась не засмеяться.       Укутавшись в шубу потеплее, я смотрела на дорогу. Трасса, окутанная сумраком ночи, редко встречающиеся автомобили казались особым видом транса. Боковым зрением я подмечала как Никита кидал взгляды в мою сторону, но демонстративно игнорировала их, погруженная в собственное «интересное» занятие. Наташа мирно посапывала на заднем сиденье, хотя изначально старалась завести хоть какой-то диалог, однако увидев какие искры ненависти метались между мной и Ворошиловым предпочла молча уснуть.       К общежитию Наташи мы доехали довольно быстро, к тому времени я действительно решила, что протрезвела. Однако доведя подругу до комнаты и вернувшись в машину, я вновь вернулась в прежнее состояние. Хотя нет, состояние точно ухудшилось. Бесконечно сопровождающее меня головокружение подбиралось к горлу слабой тошнотой. Не знаю, как, но я оказалась дома на том самом диване, где прежде ночевал Никита. Мужские руки оставили рядом тазик и стакан воды, а после накрыли одеялом. Я перехватила его пальцы прежде, чем он успел отстраниться.       — Ты самый отвратительный из всех, кого я знаю и очень мерзко поступил со мной, но не уходи. Останься, — я хотела добавить пожалуйста, но силы стремительно покидали моё тело, а сон всё сильнее овладевал им.       Я не услышала его ответ, но почувствовала, как он лёг рядом, а после обнял. Самые тёплые объятия — последняя мысль, промелькнувшая прежде, чем я уснула.