скандалисты

Остановившись на мосту, скандалисты наконец-то из машины вышли, громко матерясь и возмущаясь. Чикина старалась перевести дух, за сердце хваталась. Мирон и Саша всеми силами пытались дозвониться до пропавших Киры и Виолетты, а Мишель Руслану успокаивала, пока та трясущимися руками старалась удалить все путеводные нити, что на них могут вывести. Было ясно одно — на группу «г» началась охота. И по правде говоря, это было еще опаснее, еще интереснее и загадочнее. Будто боевик, где в конце концов антагонист может выиграть. И вовсе не из-за ума и фантазии, а из-за денег и связей. В тот день Ксенофонтов Илья Владимирович смог убедиться на сто процентов, что полиция вовсе не на их стороне. Потому что в этой войне не плохих и хороших — только проигравшие и выигравшие. Несмотря на новую информацию, было не так страшно, ведь на стороне скандалистов тоже есть скрытый герой. Герой, которые еще об этом не знает. Но ведь как бывает в самых запутанных историях? Герой в любой момент может оказаться злодеем. — Ксен Владимирович, что это блять было? — Юлька Чикина кричит, за машину держится одной рукой, а другой наличие пульса на шеи проверяет. Но директор центра молчит, пристально смотрит куда-то вдаль и пытается воссоздать картинку этого дня. В голове мыслей куча, которые в плотный кубок из ниток связываются. Распутать который информации не хватает. А еще не хватает сил и уверенности, ведь стало опаснее, стало невозможно действовать. Желтая пресса уже начала писать статьи о группе вандалов, сорвавших празднование в детском доме. Отныне «Скандалисты» это не борцы за справедливость, а лишь шайка подростков, которые думают, что им все дозволено. И даже в этот раз Высоцкий ни на шутку постарался. Все те статьи были его рук дело, и Ксенофонтов понимал это прекрасно. А еще понимал, что больше нельзя рисковать. Больше не стоит пытаться. Только вот как не пытаться, если пол дела уже сделано? — Кира и Виолетта не в зоне действия сети, — выдает Саша, вот уже сотый раз отключая автоответчик. — А если они в подземелье? Если у них уже печень вырезали? — Печень им их точно не нужна, они только здоровую вырезают, — не отводя взгляд от лесных просторов говорит Илья Владимирович, закуривая сигарету. — Пусть Руслана пробьет их. — У нее тоже сигнала нет! — на нервах отвечает Мишель, действительно переживает. — Нам нужно туда, проверить! — Ни за что, — выпаливает Илья Владимирович, быстро шмыгая носом и поворачиваясь к подросткам. — Вы серьезно? Вот так все просто? Мы, типа, расходный материал, да? — Юлька ни на шутку расходится, слезы к глазам поступают. Она смахивает их тут же, будто бы и не было ничего. — Мы просто должны рисковать жизнью, что на нас потом болт забили? Это вы называете командой? — плачет, бьет по капоту кулаком. —Чикина, держи себя в руках, — сдержанно. — Нужно поддерживать холодный разум, иначе из-за таких вот истерик вы все окажетесь на операционном столе, — замалкивает, дабы успокоить нервы, ведь показывать подросткам, что он действительно боится нельзя. — Я знаю, что они оторвались. Знаю, что их не поймали. Знаю, что они засели в месте, где нет сети. Это понятно? — Пока что нам понятно, что у вас просто нет плана, — продолжает диалог Саша, первый раз в жизни вставая на пути у своего наставника. А Ксенофонтов на секунду приходит в себя, всматривается в лица испуганных подростков и смягчается, обнимая Юльку Чикину за плечи, от чего та еще сильнее рыдать начинает, уткнувшись в плечо. На самом деле, они просто дети. — Сейчас мы все вместе едем в центр и начинаем поиски, — по голове блондинку гладит. — Я обещаю, что мы их найдем. А если мы не найдем, я лично сожгу этот чертов детский дом, вместе с Высоцким, распятым на стене. *** — Блять, сети нет, — как обычно ноет Вилка, сотый раз пытается дозвониться до Саши, но все получается тщетно. Тем временем Кира сидит на бетонном полу, рассматривая граффити, пустые бутылки из под пива, рухлядь, грязь и трупы крыс. Заброшенное здание пропитано атмосферой безысходности, сырости и нищеты. Окна пропускают холодный воздух, свет освещает только разрушенные стены, а за пределами слышится только щебет птиц и колыхание деревьев. — Если ты еще пятнадцать раз позвонишь ему, сеть от этого не появится, — недовольно говорит Кира, рисуя палочкой на песке солнца. — Может не надо было машину кидать в лесу? — язвительно вторит Виолетта, садится рядом, кидает рюкзак поодаль. — Ты права. Надо было на ней ехать в город, чтобы нас остановил первый же патруль, — закатывает глаза. — Малышенко, ты иногда такая тупая. — Кто бы говорил, борец за справедливость перед белками и крысами, — отворачивается назад, склонив голову на колени. — С другой стороны, — тянет. — Мы можем думать, что мы на кемпинге, — слегка улыбается, смотрит исподлобья на реакцию Виолетты. У той плечи поднимаются из-за легкого смешка, и Киру это несомненно радует. — Природа, солнце, куча еды. Не хватает палатки, гитары и костра. — Обязательно устроим, если не сдохнем на месте спавна бомжей, — ухмыляется, откинув спину на бетонную стену. — Если бы знала, что придется сидеть на этой заброшке, утром бы позавтракала. Виолетту тут же осознание в голову ударяет, она рюкзак свой хватает, начинает искать что-то очень проницательно и быстро. — Если ты сейчас достанешь еду, я перестану над тобой издеваться часа на два, — спокойный тоном блондинка говорит, рассматривая каждое движение татуированной. А после Малышенко с веселой улыбкой достает бутылку с зеленой жидкостью, на этикетке которой написано лишь одно слово «абсент». В ту самую секунду в подземелье, под детскими крики и плач, настоящие разборки происходят между тремя адскими созданиями. Женщина в серой юбке и строгой рубашке листают небезызвестную папку, выбирая новую жертву для пыток, тем временем как Высоцкий Владлен Викторович, развалившись на кресле, о чем-то спорят со своим другой из полиции, голос повышает, дабы крики о помощи перекричать. — А я тебе что говорил? — тяжело дыша говорит мужчина в форме, снимая с головы фуражку. — Ты говорил, что это дети, а не спецназ на выезде, — спокойно и сдержано отвечает. — Хорошо, кого вы смогли поймать? И мужчина в форме замаливает, опуская глаза в пол. Ведь признаться не может, что в который раз его обхитрили какие-то дети. Не может признать, что он слаб и не справляется. Не может признаться, что в этом деле он обуза, убивающая детей ради денег. И никто никогда узнать не сможет — действительно ли полицейский алчный или ему просто нужны деньги. — Серьезно? — усмехается Высоцкий, подходит к своей жене, всматривается в имена, написанные на листе бумаги. — Вот этого можем, — пальцем показывает на имя девятилетнего мальчика. — Группа крови совпадает. — Его не можем, он слабенький, может не справится с такой нагрузкой, — холодно отвечает Людмила Фёдоровна. — Сдохнет. — Плевать я на него хотел, — обратно садится на кресло. — Заказчик слишком состоятельный человек, чтобы мы думали о сиротах. Пусть хоть что-то полезное в этот мир принесет, — снова на друга смотрит. — Так, теперь ты., — осматривает погоны, формы, усмехается. — Вот смотрю на тебя, на твою форму… и думаю, где же ты так нагрешил, когда звание получал. Неужели тебя в отделе ни во что не ставят? — О чем ты? — О том, что цирк ты устроил обыкновенный, со стрельбой в воздух и мнимой погоней. Я тебе, что сказал? Наказать, а не заставить в гонках поучаствовать. Неужели нельзя было другие методы принимать? — усмехается. — Но они ведь просто дети, — в холодном поту отвечает. — Я тебя удивлю, но за стеной одному из таких вот детей вырезают селезенку. Ты если в это дело попал, то будь добр до конца идти, — забирает папку у Морозовой, к двери направляется. — Если не хочешь быть на их месте. И дверь захлопывается под громкий крик ребенка, которого по подземелью в лабораторию ведут. А Людмила Федоровна к мужчине в форме подходит, с неприязнью осматривает. — Держатся за это место ради денег, идея самоубийцы, — и удаляется, оставив полицейского в размышлениях. *** Заброшенное здание вот уже несколько часов погружено в темноту. Старые деревяшки страшные скрип издают, заставляют о наличии призраков задуматься. Живот ноет от боли и желания поесть, горло жжет от выпитого алкоголя, а голова в приятной эйфории кружится. Надежда на спасение умерла на пятом глотке зеленой жидкости, теперь только белая пеленая, пьяные разговоры и открытая душа. — Типа, даже в темноте не страшно? — усмехается Вилка, бултыхая бутылку и понимая, что абсент уже выпит. — А если я тебе укушу, ты испугаешься? — Я сейчас тебя укушу, если ты не перестанешь надо мной издеваться, — заплетающимся языком и слегка прикрытыми веками. Выпить семидесяти градусный алкоголь на голодной желудок явно было ошибкой. — Любишь пожёстче? — в плечо толкает, а после с равновесием не справляется, голову на плечо блондинки кладет. — Как думаешь, мы умрем от голода или холода? Или от позора? — Лично я умру от надоедливой тебя, — икает, морщится. — Чего ж не сказала мне это, когда целовала в машине? — Я думала мы умрем, —как ни в чем не бывало Кира отвечает. — Мы и сейчас умереть можем, — глаза закатывает. — У тебя какие-то двойные стандарты. — Еще что скажешь? — поворачивает голову, смотрит на Виолетту, удобно устроившись на ее плече. — Что ты боишься темноты, потому что тебя держала взаперти неуравновешенная психопатка. Скажу, что ты такая холодная, потому что думаешь, что это может повториться. Не подпускаешь к себе людей, ведь они могут тебя ранить и ты опять встанешь на кривую дорожку, — зевает. — А еще у тебя прикольный пирсинг и язык. И вообще ты слишком красивая, чтобы быть пленницей идиотки, — смотрит в горящие карие глаза, тянется в сторону губ. —У меня так-то принципы, я по пьяни не целуюсь, — Кира назад отклоняется, из-за чего Малышенко лишь ухмыляется. — Хорошо, — немноголословно отвечает, пусть и продолжает лыбиться, в то время как Медведева пытается рассмотреть каждую татуировку на лице Виолетты. — В целом, разок можно и нарушить. *** В ночи, машина летит со скоростью ветра по дороге, что на выезд из города направляется. Каждый из скандалистов вовсе усталость и сонливость свою не показывает, ведь это последняя зацепка их. Группа «г» весь день свой провела в поисках, собирая по крупицам информацию, взламывая телефоны девушек и надеясь на удачу. А заметив на обочине черную машину, тут же обрадовались, ведь движутся они в правильном направление. Мирон устало давит на газ, пристально смотрит на дорогу, пытаясь приметь хотя бы один поворот, ведущий в лес. Он знает, что такие как Виолетта и Кира всегда выживают. От таких как они сложно избавиться. А спустя пятнадцать минут, они автомобиль бросают на дороге, включают фонари и направляются в лес. Там страшно, сыро и опасно. Мишель, вцепившись в плечо Миронова старается не наступить на змею или другую живность, в то время как Юлька Чикина часто-часто кусает губы и пытается справиться с накатывавшейся истерикой. Саша Третьяков впереди едет, словно вожак стаи, пока не замечает заброшенное здание. Пустое и безлюдное. Здание, которое похоже на вариант. Скандалисты заходят внутрь и встречаются взглядом с темнотой и двумя девушками, сидящими на бетонном полу и утопающими в рваном и страстном поцелуе. — Кажется, я все-таки выиграла пятьсот рублей.