скандалисты

Играет громкая музыка, которая так сильно надоела соседям. Комната клубами дыма заполнена и приторно неприятным запахом алкоголя. Где-то на диване, удобно устроившись, спит Мирон, в руке держа уже выпитую бутылку виски. Рядом с ним, на полу, сидит Саша, также глаза закрыв. Руслана, Юлька Чикина и Мишель, собравшись калачиком и накрывшись пуховым одеялом, сопят, плотно друг к другу прижавшись. Ведь после прогулки на улице их вечеринка, к счастью или, к сожалению, не закончилась. Подростки обратно перебрались в квартиру, докупив больше алкоголя в круглосуточном магазине. Они в «правда или действие» играли, мылись в одежде в душе, выпивали стопку подсолнечного масла и целовались без рук. А когда все спиртное выпито было, то разум затуманился совсем. Потому они по разным комнатам разошлись и тут же вырубились. Но только не Кира Медведева и не Виолетта Малышенко. Возможно, выпили меньше остальных. Возможно, напились так, что себя забыли. А возможно, душа требовала продолжения банкета. Удобно устроившись в одной из комнат, девушки вместе лежали и разговаривали о разном. Язык заплетался, глаза бегали в разные стороны, а комната плыла из-за вертолетов. Вилка лежала головой на животе у блондинки, принимая поглаживания по голове, иногда закрывая глаза от расслабления. А Кира, оперившись на спинку кровати, продолжала перебирать темные короткие волосы из стороны в сторону, смотреть в одну точку и разговаривать. Все это было таким правильным и одновременно невозможным. Наверное, все потому что скандалисты уснули давно и можно делать все то, что так хотелось. А ещё девушки намного проще к жизни относились. И пусть в обычный день Виолетта любила отпускать глупые шутки, а Кира язвительно отвечала на них. Это было обыденностью. Обыденностью, без которой уже и дня нельзя представить в центре для трудных подростков. — И когда меня это заебало, я ушла, но было уже поздно, — Медведева душу свою изливала, будто последствий не ожидает. Потому что о последствиях она думать будет утром. — Почему поздно? — Вилка пальцами перебирает, глаза закрыв. — Потому что она меня закрыла в комнате на ключ, и я выйти не могла. А ещё сказала, что у меня проблемы с головой и я все придумала, — сквозь зубы говорит, ведь вспоминать это сложно было. — Меня тогда даже друзья не искали. Сказала, что я уехала. А по факту, я, блять, жила как пленница в четырех стенах. — Ебать, она сука, — честно произносит Вилка, задеть не боится. — Ты из-за нее в центр попала? — Почти, — на выдохе. — В один прекрасный день мне жить надоело, а окно выглядело как выход. Это был второй этаж, и я думала, что либо умру, либо стану свободной. Как видишь, вышло, как вышло. — И что, типа, ты спокойно смогла уйти? — многозадачно спрашивает. — Хуй там, — со смешком. — Из-за переломов в больничку загребли, там по её наказу делали капельницы для умалишенных. Овощем пролежала, пока не выпустили. — А потом? — Малышенко уже терпеть не могла. — А потом я подсела на эти таблетки и начала торчать, — спокойно. — Мы не виделись. Наверное, она как последняя сука испугалась, что я заяву на нее накатаю, — тыльной стороной ладони проводит по татуированному лицу, отчего Вилка мурашками покрывается. — Связалась с плохой компанией, пока первую смерть не увидела. Как последнее ссыкло испугалась, решила бросить это дело, но было поздно. Из-за частых приводов к ментам определили в центр, — с улыбкой. — А у тебя что? — А у меня психически нездоровая мать, которая родила по залету нелюбимого ребенка, — холодную руку на лице своем хватает, сама узоры начинает вырисовывать. — Мать, которая мозг мне ебала все детство. Сначала забивала хуй, а потом включила режим киборга-убийцы и пиздила за четверки в школе, немытую посуду и не заправленную кровать. А потом она открыла для себя мир эскорта и пропала, а меня воспитала улица. Помнишь Савельева? Кира кивает, и пусть этого не видно было совсем из-за темноты, что когда-то блондинку пугала, Виолетта положительный кивок где-то на уровне сердца почувствовала. — В восемь лет я увидела, как он мать мою насилует в подворотне, между гаражами. И как бы сильно я ее ненавидела, всегда отомстить хотела, — с грустью в голосе. — У нас слишком много травм, чтобы быть здоровыми. — Такие как мы только и можем, что грехи замаливать, спасая мир от коррупции и насилия, — пожимает плечами. — Пойдем чай пить? И Виолетта глупо лыбится, поднимаясь с живота Киры, быстрыми шагами летит в сторону кухни, попутно рассказывая, как в шестом классе подожгла тот самый гараж. *** Утро для скандалистов не было таким призрачно прекрасным и солнечным. Оно пропитано было потом, запахом алкоголя и головной болью. Первым в тот день проснулся Саша, тут же скривив лицо, направился трех девушек будить, дабы те ему рассказали события прошлой ночи. В голове каша была и лишь разные обрывки, которые так сложно в одну конструкцию собрать. Следующим за ними Мирон проснулся, сразу же в ванну пошел, дабы почистить зубы и привести себя в порядок. И пока остальные подростки пили холодное пиво и наслаждались, парень по квартире бродил в поисках двух последних пропавших. А зайдя в комнату, взгляд его приковался к постели, где мирно сопели Кира и Виолетта, плотно друг к другу прижавшись. Руки Медведевой тело татуированной обволакивала, а сами девушки дышали в унисон. Мирон Миронов руку ко рту прикладывает, вытянув губы в буквы «о». Он комнату тихо покидает, дверь осторожно закрывает и обратно на кухню идет. — Кажется, Саша сегодня выиграл пятихатку, — с этими словами спокойно в комнату заходит, сигарету у Мишель из рук выхватывает. — В каком смысле? — боязливо спрашивает Юлька Чикина, а после начинает хныкать, — Не-ет… — Вы серьезно спорили на то, переспим ли мы? — сонным голосом говорит Кира, плетясь по коридору. — Чикина не переживай, можешь оставить свои деньги при себе. — Пиздишь же, — с прищуром Саша произносит. — Только в следующий жизни, — Виолетта морщится от неприятных болей в желудке и садится на свободный край дивана. — Пиво есть еще? — Только теплое, — отвечает за всех Кира, замечая пару бутылок спиртного рядом с плитой. — Гадость, — язык высовывает и забирает у Третьякова его бутылку. — Будем считать, что ты попал на пятьсот рублей и банку пива. — Кто-нибудь помнит, что вчера было? — задается вопросом Мишель, пальцы в волосы запуская. — Помню, что Чикину стошнило на карусели, — выдает Мирон под недовольный взгляд Юльки, ведь она забыть это хотела, как страшный сон. — И что Руслана взломала инстаграмм Высоцкого, выложив на его страницу порнуху. — Мишель голая душ принимала, — пожимает плечами Саша. — Но я думаю, это и так все помнят. — Кто-нибудь в курсе, почему у меня презервативы в кармане? — задается вопросом Кира, проверив свою зип-кофту. — Ты в час ночи ходила по соседям и просила их, чтобы мы бомбочки с балкона покидали, но никто не проходил мимо и мы забили хуй. — В центр через час идти, — разбавляет атмосферу воспоминаний Вилка и ту же с грустью ноет, ложится на стол. — И завтра уже праздник жизни Высоцкого. Ставлю пятихатку Саши, что я должна буду окучивать Рони. Чувствую себя шлюхой. — Это ты про мутки с Рони, секс с Мишель или утренние обнимашки с Кирой? — Саша милую моську состраивает. — Всего понемногу, — отрезано говорит и тут же за виски хватается. — Я никогда в жизни не буду с вами пить. — Куда ты денешься, — смеется Мишель, но ту же за голову хватается из-за пульсаций в висках. — Ладно, я в душ. А то чувство, будто я вчера в помойке валялась. — Так ты и валялась, — спокойно отвечает за всех Медведева и комната вновь смехом наполняется. *** На паре по анатомии скандалисты только и делали, что и ныли и мечтали как можно скорее оказаться дома, заварить дешевый доширак, принять душ и наконец-то лечь спать. Все слова преподавателя пропускали мимо ушей, не разговаривали между собой, а только пялились бездумно в телефон, пытались справиться с тошнотой и головными болями. Вот уже несколько дней они никаких фокусов не выкидывали на территории центра, потому Лаура Альбертовна боялась их как-то потревожить, разжечь огонь. Она не знала, что скандалистам слишком плохо, чтобы вершить их злые деяния. А посреди урока к ним в кабинет заходит Ксенофонтов Илья Владимирович, всех подростков забирает на «профилактическую беседу», скрывая за этим названием старый-добрый поход в подвал. Директор знал прекрасно, что скандалистам в этот день как никогда плохо, потому войдя в помещение, первое, что они увидели на столе — пачка таблеток от головы и несколько бутылок газированной воды. — Ксен Владимирович, вы боженька, — тянет Юлька Чикина и быстрее бежит за драгоценным спасением. В голове подростков даже мысли не возникло о том, что Ксенофонтов никак узнать не мог, что плохо им весь день. Он как главный папа о детях своих заботился, но делал это скрытно и незаметно. Подлечившись, группа «г» заняла свои места, закрепленные где-то на небесах, и принялась слушать директора с новыми силами. — Завтра открытие детской площадки Высоцкого, — начинает свой рассказ мужчина. — У нас мало времени на подготовку, ведь я внес некоторые коррективы в план действий. Вновь разворачивает план здания на столе. Вновь рассказывает скандалистам их роли, вновь кричит на подростков, когда те отвлекаются и не слушают. А когда все дела решены были, Илья Владимирович к себе в кабинет уходит, оставляя детей на произвол судьбы. Громкая музыка из колонки бьет по ушам, потные тела учат новые движения и запоминают танцевальные комбинации. Руслана продолжает настраивать свои программы, а Мишель проверять снаряжение, веря в то, что больше не повиснет она на здание врагов, как мишень в дартсе. Закончив работу, подростки расходятся по своим домам, дабы прийти в себя и набраться сил. Ведь эту вылазку они запомнят навсегда. А в тот день, вечером, Высоцкий Владлен Викторович беседы вел со своим закадычным другом из органов, вовсе не переживая и не веря в то, что все его планы могут разрушиться в один миг. — Ты серьезно боишься шайки детей, танцующих флешмобы? — со смехом произносит он, стуча черной капелярной ручкой по столу. — Стареешь. Мужчина в форме ходит из угла в угол, нервничает и быстро перебирает пальцами. В другой руке сигару держит, давно не помогавшую в снятие напряжение. — Эти, как ты выразился, дети, смогли Савельева за решетку посадить и я с этим уже ничего сделать не смог. — Толик никогда за собой не подчищал, только обузой для нас был, — спокойно говорит, что даже не один мускул на лице не дрогнул. — Сидел бы он дальше среди своих эскортниц и сидел. Нет же, нужно показать себя, наоткрывать кучу ресторанов на украденные бабки. Не паникуй, мы в этой схеме чисты. — Чисты мы будем, если никто не увидит лабораторию, — по столу кулаком бьет, заставляет Высоцкого громко рассмеяться. — Расслабься и продолжай работать, — к выводу приходит, но после задумывается. — А на самом деле, можем проучить их. Чтобы впредь свои длинные носы в наши дела не совали. Пусть твои ребятки покажут им, где раки зимуют. — Завтра? На открытие? — Нет, сегодня на закрытие, — глаза закатывает. — Переставай ныть как баба. Устроим им теплый прием, репутацию отбелим тем, что преступников поймали. Тогда журналисты точно на некоторое время забудут к нам дорогу. Пожав друг другу руки, мужчины расходятся, уже готовясь наконец-то раскрыть личности скандалистов. А уже утром группа «г» собралась в назначенное время, в назначенном месте. Машины без номеров среди деревьев спрятали, попутно обсуждая детали их вылазки. В этот раз подростки не волновались вовсе, ведь самое страшное уже позади. А еще они знали, что Высоцкий ничего сделать не сможет под прицелом журналистов. Еще не подозревая, что ошибаются. Тем временем, Виолетта Малышенко и Илья Владимирович Ксенофонтов на территорию детского дома проходят, тут же взглядом встречаются с множеством полицейских машин и людей в форме. А еще со старым-добрым Виктором Михайловичем — другом директора центра и участковым Вилки. Девушка радостно в его сторону бежит и обнимает, ведь так давно по причине «болезни» его видела. Так давно любимые конфеты не ела и чай не пила. — Дядя Витя! Вы чё здесь забыли? — радостно произносит словно ребенок, в то время как мужчины руки друг другу жмут. — А вы в роли мента или просто пригласили? — Виолетта, я на службе, — спокойным тоном отвечает, старается неугомонную успокоить. — Вы как здесь? — по сторонам смотрит, у директора спрашивает. — Ты же знаешь, как это бывает. Все-таки в одном котле варимся, сказали присутствовать, вот пришлось идти. Ещё и Малышенко для журналистов прихватил. — Как бы тебе боком это не вышло, — по-дружески Илью Владимировича в плечо толкает, а после на трибуны направляется, в то время как Вилка хвостиком за ним бежит, о всяком и разном расспрашивает. — А вы, сколько уже убийств раскрыли? А бомжей, сколько поймали? — вопрос за вопросом задает, усаживаясь на свое место. — Нисколько, ты же в центр теперь ходишь, — шутит Виктор Михайлович. — Даже удивительно, столько времени прошло, а никто до сих пор не пытался префекта убить, документы сжечь, Илью подставить. — Так мы это, завязали на время с беспределом, — плечами пожимает. — А действительно, как работается-то? — задает вопрос Ксенофонтов, проверяя время на своих часах. — Уж не помню, когда последний раз на рыбалку с тобой ездили. — Потихоньку, помаленьку, — с улыбкой доброй. — У нас в отделе слухи ходят разные, про вандалов местных. «Скандалисты». Слышал про таких? Виолетту Малышенко от слов этих в пот бросает, тут же замолкает и отворачивается, дабы всем видом не показать, что испугалась. — Видел что-то новостях, — с той же улыбкой Илья Владимирович отвечает. — Натворили что-то? — Не знаю ничего, хоть тресни. Говорят, очередные дети. Вот и подумал, может из твоих кто. — Таких не держим, только особо опасных, — смеется. — Что-то я журналистов не вижу. Неужели, пришли зря? — Так и не будет их сегодня, приказ сверху. И тогда в голове Ксенофонтова складывается пазл. Он тут же в лице меняется, пусть и волнение скрыть старается. Открытые двери в детском доме. Множество полицейских. Отсутствие камер. Не подключенная аппаратура на сцене. Ловушка. — Виолетта, принеси мне воды, — размеренно говорит, а после к девчонке поворачивается. — И Руслане скажи, что мы не задержимся сегодня, — тут же обратно отворачивается. — Занятие с ученицей на попозже перенес, а тут оказывается, пораньше дело закончится. А Вилка в секунду все понимает и разум тут же затуманивается. Осталось мало времени. И время будто останавливается. Малышенко сломя голову бежит к скандалистам. Думает. Боится. Переживает. А вокруг люди в форме в позиции встают, словно по часам. Время заканчивается. Виолетта балаклаву натягивает, надеется, что не заметят ее. Секунды. Быстрое дыхание и ватные от усталости ноги. Мгновение. Сирена. Звуки выстрелов. Толпа людей скрывается за дверьми детского дома. Быстрое биение сердца и осознание. Все может закончится, еще не начавшись. — Это западня! Сматываться нужно! — запыхавшись, из последних сил кричит Вилка рядом с Русланой. Девушка тут же сообщение отправляет и включает позывной в наушниках. Люди с автоматами по территории распространяются, замечают группу подростков в балаклавах. Бег. Препятствия. Рев мотора. Отставшая Кира Медведева, находившаяся дальше всех. — Что за хуйня? — выпаливает на бегу. — Сюрприз приготовили нам, — быстро Виолетта отвечает. — Блять! — понимает, что рядом с их машиной толпа полицейских. — Езжайте, мы к вам не успеем! — в наушник говорит под возражения Саши. — Езжайте! Машина скрывается за поворотом, а за ними две полицейских гонятся. Мужчины в форме двух девушек в балаклавах замечают. Мало времени. Нужно что-то придумать. Сердце стучит. Быстро. Прерывисто. Вот-вот остановится. — Бэхи водить умеешь? — Вилка ответа не дожидается, локтем бьет по лобовому стеклу, замечая забытую пару запасных ключей в машине. Девушки в машину садятся, и Кира давит на газ, вцепившись трясущимися руками в руль. Голоса в наушниках. Гул. Крики. Возмущения. Снова крики. Потеря сигнала. Звук сирены на хвосте. — Мы прямо как в боевике каком-то, — нервно смеется Кира, петляя по дороге. — Они обычно необдуманные поступки делают, на случай если умрут, — смеется Вилка, вжавшись в сиденье. Трасса без поворотов. Погоня. Быстро. Мгновенно. Опасно. Кира Медведева в сторону татуированной поворачивается, кидает взор на лицо ее. Руки от руля не отпускает, тянется в сторону девушки. Губами чужие губы накрывает, завлекая Виолетту в рваный поцелуй, который до дрожи в коленях пробирает. По мягким губам языком раздвоенным проводит, ощущая вкус шоколада и юности. А Виолетта глаза прикрывает, руку на щеку блондинки кладет, проводит большим пальцем по скуле. Быстро и медленно. Опасно и желанно. Машина тут же наполняется адреналином и жарким воздухом. Кира от губ девушки отлипает, усмехаясь, вновь взгляд на дорогу переводит. — Достаточно необдуманно? — сквозь улыбку. — Вполне, — улыбку подхватывает. И машина от этого быстрее ехать начинает, ямы не объезжает, скрывается за поворотом. И в тот день Виолетта Малышенко и Кира Медведева от погони оторвались, оказавшись рядом с заброшенным зданием.