скандалисты

Свет от прожектора вовсе на лица учеников и не попадает, только картинки проецирует, где дети разные за руку держатся и весело время на ночевке проводят. А Рамзан Мурзаевич тем временем с улыбкой новый материал объясняет, слайды быстро сменяет разноцветные, дабы хоть как-то детей заинтересовать. — Мирон, как тебе? — Саша телефон другу показывает, где девушка в нижнем белье на кровати лежит и глупо рот открывает. — Сиськи маленькие, — нехотя отвечает и взгляд обратно в телефон свой переводит. — Мне скучно, — подаёт голос Чикина, за несколько минут проигравшую пять раз в очередную игру «Три в ряд». — Пригласите меня к себе в клан, нелюди, у меня жизни закончились. — Ты играть сначала научись, — усмехается Кира, глаз от гаджета не отрывает. — Блять, — тихо шепчет под нос, из-за неудачного хода. — Кто бы говорил, — усмехается, глядя на поражение блондинки. — Саша, а мне покажи, — тянется в другую сторону, как обычно нос своей сует, куда не следует. — Тебе-то зачем? — А может меня на грудь женскую потянуло от скуки. Дай заценю, заебал, — телефон вырывает из рук парня, а после недовольную гримасу корчит. — Фу, она же старая! — Не старая, а опытная. И вообще, отдай! — Саша в сторону Юльки лезет, руками махает и смеется, впрочем, как и вся группа «г». — Ребята, вам не интересно? Рамзан Мурзаевич как обычно лекцию останавливает. Как обычно поправляет очки и старый пиджак. Как обычно шмыгает носом и не знает, куда себя деть. — Давайте немного отвлечемся от слайдов и поговорим о вас, — за стол учительский садится, руки в замок складывает. — Опишите мне своего лучшего друга. — Мы все это время слушали лекцию о друзьях? — шепчет Мирон, и все подростки снова на смех срываются. — Ну, нахер, уж лучше секс с этой тёткой. — Мирон, давай с тебя начнем, — рукой на парня указывает, потому тот и встаёт недовольно, закатив глаза, разумеется. — Опиши своего друга, которому бы ты жизнь доверил. — Темное, нефильтрованное, — выдает и обратно садится. — Гадость, — Чикина язык показывает, в сидение вжимается. — Я хотя бы это сладкое пойло не пью. А дверь тем временем со скрипом открывается, и Виолетта, как самая первая победительница по жизни в стену улетает, свет включает, помещение освещает. И Мишель смеется глупо, перед учителем извиняется за опоздание, бежит к своей группе, отсалютывая. Малышенко же следом плетется медленно, потому что не выспалась, ей лень ходить и даже думать. Она футболку утром задом наперед надела, носки перепутала и голову не помыла, потому первую попавшуюся шапку-бини Мишель напялила. Виолетта на сидение рядом с Чикиной падает и под-систему выключает, чтобы та в свою очередь в её кармане не взорвалась вдруг. — Ребята, вы почему опоздали? — наконец-то Рамзан Мурзаевич голос подает. — Второй носок долго искала, — с усмешкой Вилка тянет, удобно в кресло ложится. А Чикина глаза вылупляет и самовольно волосы Малышенко за ухо заправляет, рот рукой закрывает и с места подрывается своего. — Рамзан Мурзаевич, прикиньте, у Вилки засос на шее! — будто что-то необычное увидела. Виолетта на девушку, словно на умалишенную, смотрит, а после остальных оглядывает. — Не бери в голову, она единственная среди нас девственница, вот и бесится, — объясняет Мирон и все снова смеются. Потому что они подростки, жизнь которых зависит от половых партнеров, дешевого пива и пачки чапмана в рюкзаке. — Даже Вилка трахается, — с грустью. — Я уйду в монастырь! — Да тебя ни в один монастырь не возьмут, ты его в первый день сожжешь, — Кира от телефона отрывается и шею Малышенко рассматривает. — Мишель так и не научилась без этой ерунды обходиться? — будто бы с грустью говорит, а после скалится, пытаясь улыбку натянуть. — Что? Ты трахалась с Мишель?! — всё еще возмущается Юлька. — Покажи мне того, кто не трахался с Мишель, — усмехается Саша и ту же блок ставит, дабы по голове не получить от блондинки. — Ребята, мы с вами отошли от темы. Знаете что, давайте поиграем, — психолог из-за стола вновь выходит, показ слайдов с детьми выключает. — Саша, Мирон, выйдете ко мне. — Мы при всех играть будем? И помещение снова наполняется смехом. Снова каждый успевает броситься колкой шуткой, снова Рамзан Мурзаевич поправляет свой пиджак и очки, снова Юлька Чикина недовольно вздыхает и мечтает повзрослеть. А подростки со своих мест встают, медленно перебирают ногами и толкают друг друга. По-дружески, разумеется. — Отлично, сейчас вы должны поменяться каким-либо аксессуаром, а после проговорить свои эмоции. Это нужно для того, чтобы почувствовать друга рядом, представить, что он часть тебя, — и пока остальные продолжают шутить, парни на месте мнутся и смотрят исподлобья на преподавателя. — Мирон, ты можешь дать Александру свою кепку. А парень после слов этих в лице меняется, интуитивно назад шаг делает и дышит, будто его секунду назад холодной водой облили. — Не буду я ничего снимать. — Брось, не оружие же ты там прячешь, — смеется психолог над своей шуткой неуместной, а увидев серьезные лица подростков, тут же в лице меняется. — Мирон. — Я же сказал, что кепку никогда не сниму! — голос повышает и кричит. И пока на сцене балаган творился, остальные скандалисты внимания на крики и возмущение не обращали, уж больно привыкли жить в такой атмосфере. Они продолжали девственность Юльки Чикиной обсуждать, засос Виолетты и их ближайшую попойку на одной из квартир. — У меня собраться можем, квартира пустая, — Гаджиева плечами пожимает, тут же выпавшую прядь волос за ухо заправляет. — Значит, решено, сегодня пьём у Мишель, — подытоживает Чикина радостно и громко, дабы все услышали. — Не боишься девственность потерять? Виолетта может и устроить, — Кира скалится вновь и взглядом Малышенко оценивает. — Сотку даю, что я лучше тебя трахаюсь, — снова принимает приглашение на ссору, снова веселится и заряжается. — Это надо у Мишельки спросить, — разглагольствует Чикина. — Кто из них лучше в постели? — Я, — самодовольно отвечает и отворачивается. А Руслана, все это время сидевшая в своем ноутбуке, Вилку по плечу бьёт, дабы та на нее внимание обратила. Повернувшись к девушке, татуированная экран, на нее повернутый, замечает, а после кивает и продолжает перепалку с главным врагом ее жизни — Кирой Медведевой. — Так не пойдет, мне лично удостовериться нужно, — Малышенко губу закусывает и прожигает Киру взглядом. — Если вы потрахаетесь сегодня, я обижусь, — тянет Чикина. В ту же секунду все присутствующие мат слышат трёхэтажный, видят злого Мирона, а после быстро захлопнувшуюся дверь. *** Виолетта будто ребенок по улице прогуливается, направляясь в сторону дома. Как обычно держит рюкзак через одно плечо, слушает музыку в наушниках и пинает камни под ногами. Лыбится себе под нос, потому что, по правде говоря, грустить не умеет. А ещё считает, что грусть придумали те, кто просто не умеет проблемы решать. Они слабохарактерные и скучные, а Вилка прикольная и жизнерадостная. Пусть и за маской клоуна скрывается разбитая душа. Малышенко по сторонам вовсе не смотрит, пока во что-то мягкое не врезается, а после не чувствует горячий черный чай у себя на груди. Матерится себе под нос и руками махает, уже думая, сколько бы денег получила от страховщика за ожог сорок пятой степени. — Ты чего творишь, не видишь, я иду? Смотрит на блондинку с короткой стрижкой и милыми веснушками на щеках. Та глазами хлопает, в ступоре стоит и не знает, куда себя деть. Потому шапку снимает, начинает худи брюнетки вытирать, будто это и помочь может. А сама в одной футболке стоит в знойную и холодную погоду. И на самом деле девушка грустит, ведь чай тот был куплен на первые и единственные деньги. — Извини, я не нарочно, — бубнит под нос, продолжает шапкой своей грудь Виолетты наглаживать. — Еще бы ты специально это сделала, — цокает Малышенко. — Я Виолетта, — руку протягивает и тут же улыбку свою лучезарную напяливает. Потому что, как уже татуированная думала несколько минут назад — грусть удел слабых. — Рони, — руку в ответ тянет. — Выпендриваться будем? Тогда я Вилка,— и блондинка глупо смеется над совсем уж несмешной шуткой и в кулаке шапку свою сырую сжимает. — А ты всегда здесь ходишь? Я тебя раньше не видела. — Нет, мне только сегодня разрешили немного погулять, — пожимает плечами, а увидев вопросительный взгляд Малышенко, тут же отнекивается. — Не бери в голову. Прости меня ещё раз! Что я могу сделать для тебя? — Можешь номер мне свой дать, например. И девушки глупо и быстро обмениваются номерами, кидают ещё несколько бессмысленных фраз, дабы разговор закончить и по разным сторонам разойтись. Рони, думая, что больше никогда не увидит странную девочку-фрика с татуировками, а Вилка — с мыслями о том, что она молодец. Малышенко так свой путь и продолжает, пока домой не приходит. По комнатам бегает, а когда понимает, что матери снова дома нет, плюет на это дело, переодевается и мчится в сторону дома Мишель. Потому что уже опаздывает и боится, что весь алкоголь выпьют, все сигареты выкурят, и пропустит она интересную драку, очередную сцену или просто ссору. В домофон звонит, а после в подъезд заходит, рассматривает разрисованные стены и хочет очередной глупый тег оставить. В квартиру заходит, для нее открытую, только вот громкой музыки не слышит, клубы дыма не видит и блюющих подростков. А в голову мысль закрадывается, что скандалисты веселиться не умеют. По глупому и необдуманно. Виолетта Малышенко проходит по коридору, рассматривает уже известные стены и голоса знакомые слышит, а зайдя на кухню, взглядом с Ильей Владимировичем сталкивается, кружками с чаем и тортиком. Думает, что, наверное, уже так сильно напилась, что видится ей бред этот. — Все нормально, тебе не кажется, — недовольно отвечает за всех Кира и чайник на плиту ставит. — Мирон идиот. — Правильно говорит не идиот, а трепло! — размахивает руками Чикина, потому что накрылась её вечеринка жизни. — Вы всегда так, да? — слов подобрать не может, потому на свободный стул садится и конфетку хватает. — Мне черный, четыре ложки сахара. — Вот сама себе и нальешь, — говорит Кира, на соседний стул садится. — Я тебе не прислуга. — А я и не заметила. — Может быть, объясните, что здесь происходит? Где алкоголь, громкая музыка и пьяная Юлька? — все ещё озадачено произносит. — Вот поэтому Малышенко я и здесь, — Ксен девушку по руке бьет, когда та за плошкой с конфетами тянется. — Рассказал мне Мирон, что вы собрались здоровье свое портить. — Не так было! — тут же себя парень защищает, а после в сторону Виолетты поворачивается. — Я голосовое записывал в столовой и меня подслушали! — Что во фразе «это секретно» ты не понял тогда? — подает голос Мишель. — Илья Владимирович, хотите ещё кусочек? — Виолетте отрежь, она же на чай к нам заглянула? — Ага, спасибо, — бездумно проговаривает, бездумно кусочек съедает. А дальше все как в тумане для девушки было. Она сладость на тарелку обратно плюет, язык начинает салфеткой вытирать и кашлять громко. Тем временем все остальные с места подрываются, что делать не знают. Виолетта за горло хватается одной рукой, пока другой слезы вытирает только что наступившие. Дышит прерывисто и громко, жадно воздух хватает. — Чё это с ней, — многозадачно Юлька тянет, будто первый раз видит. — Придурки, аллергия у неё на кокос, — выпаливает Кира и с места подрывается. Она девушку за локоть хватает, в сторону туалета тянет, пока та кашлять продолжает и воздухом давиться. Глаза вовсе слипаться стали от наступивших слез. Краснеют и зудят. Кира Вилку в помещение заводит, на стиральную машинку сажает, а после в ладони воды холодной наливает и в лицо той плескает. И Вилка кричит недовольно, потому что вообще-то она в белой футболке и ей холодно. А Кира стаканчик с зубными щётками хватает, содержимое на пол кидает, воды наливает. — Поласкай, — спокойно и сосредоточенно. Виолетта как ребенок маленький указаниям следует, воды в рот набирает, а после задерживает в щеках, смотрит на девушке непонимающе. Ей слишком страшно было, ведь что-то связано с кокосом она последний раз в жизни в девять лет видела, когда все-таки решила мать ослушаться и шоколадку вкусную в ларьке купить. — У неё, типа, как у тебя на кокос аллергия? Серьезно? Ты же говорила, что такое бывает один раз на тысячу человек, — в дверях Саша появляется. — Значит, не такая я и особенная, — дух переводит, на ванну усаживаясь. — Принеси портфель мой, там антигистаминное лежит. Саша послушно кивает и из туалета выходит, а Вилка уже кашлять перестает, трясущимися руками стакан держит, на стиральную машинку все еще опирается. — У тебя синдром спасателя или я тебе просто нравлюсь? — с хрипотцой в голосе. — Ещё слово скажешь, и я лично тебе ещё один кусок отрежу, — рвано отвечает. — Поласкай рот и молчи. — Интересно, если бы мы сейчас поцеловались, тебе бы стало плохо? Ну, или типа, может вообще умерла бы. Знаешь, убийственный поцелуй. — Молодец, что шутишь, — закатывая глаза, говорит. — В следующий раз напомни не спасать. Саша Третьяков вновь в проходе появляется, упаковку таблеток в руках держит, взглядом спрашивает, угадал ли с выбором. Кира кивает ободрительно, а после дверь закрывает прямо перед его носом и самодовольно ухмыляется. — Что ты там говорила о смертельном поцелуе? — перед лицом упаковкой таблеток махает. — Проверим, насколько тебя хватит? Кира сама на стиральную машинку запрыгивает, ногами болтает и таблетку одну в рот кладет, прямо на язык раздвоенный. Виолетта же смотрит на девушку с вызовом, ближе подходит, прямо между ног встает, руками в машинку упирается и в глаза карие смотрит. А после на губы манящие и таблетку белую. В горле вмиг сухо стало, пусть и выпила она только что около литра воды. Малышенко ладонь свою на локоть Киры кладет, медленно вниз опускается, пока пачку таблеток не выхватывает, победно улыбаясь. — Увидишь, как я мучаюсь, в следующей жизни, — язык показывает, после демонстративно на него белый препарат кладет. — Жду с нетерпением, — все с той же улыбкой, что больше на оскал похожа отвечает и из туалета выходит, а Вилка следом идет походкой от бедра, весело и радостно. — Жива все-таки, — Илья Владимирович тарелку с тортом к себе пододвигает. — Значит, мне больше достанется. Скандалисты во главе с директором остаток вечера за разговорами проводят, вспоминая план свой насущный, связанный с детдомом и загадочным Владленом Викторовичем. Они план продолжают разрабатывать, а Вилка успехами хвастается и продвижениями в деле.