скандалисты

— Вы задержаны по статье триста двадцать пять уголовного кодекса Российской Федерации до выяснения дела, вам предоставят адвоката в ближайший час, любые слова могут быть использованы против вас, — Виктор Михайлович наручники надевает на друга закадычного, в сторону всем знакомого бобика ведет. — Извини, Илюх, ты же знаешь, служба, — плечами пожимает, невидимую грязь с погон стряхивает. — Думаешь, что это, правда я сделал? — с некой усмешкой на лице и иронией в голосе отвечает. — Нет, конечно, — быстро выдает. — А вот в твоих отпрысках я до конца не уверен. И Виктор Михайлович взгляд неодобрительный переводит на крыльцо, рассматривая группу из семи человек. Те голову вниз опустили, с печалью и стыдом. — Узнаю кто, убью, — сквозь зубы цедит Ксен и садится в полицейскую машину. А скандалисты тем временем уже новый план придумывают, по вызволению своего наставника, ведь в этот раз они виноваты как никогда. Уже через час Ксенофонтов Илья Владимирович сидит в комнате для допроса в компании группы одаренных детей и рассматривает каждого, чтобы выловить вора. — Кира? — вспоминает дело девушки. — Виолетта? Саша? — набирает больше воздуха в легкие, а после кулаком по столу ударяет, от чего молодой полицейский с места подрывается. — У кого ума хватило украсть документы роспотребнадзора, черт бы вас побрал?! А все продолжают смотреть в пол как обычно, трястись и мечтать о выживании. — Мы вместе, — шепотом за всех Мирон отвечает. — Что же вы вместе в театр не ходите или музей? Почему вместе книжки не читаете, в конце концов?! Какого хрена вы вместе только гадить можете, — большим и указательным пальцем хватается за переносицу, быстро дышит, дабы успокоится. — Хорошо, где бумаги? — Тут на самом деле неловкая ситуация вышла, — подает голос Чикина где-то поодаль от остальных. Ксен за сердце хватается и охает, веки прикрывает, надеется, что всё это лишь глупая шутка. Надеется, что подростки просто перепутали время года, месяц и праздник. Надеется, что сегодня день дурака по старому стилю и ему об этом никто не сказал. — Где документы? — каждое слово выделяет, сбавив тон. — Я их сожгла, — поджимает губы, теребя зажигалку в кармане толстовки. — Что?! — Ксенофонтов снова кулаком по столу бьет. А дальше все как обычно. Молодой полицейский с места подрывает, Илья Владимирович руками показывает, что все в порядке, скандалисты головы в пол опускают и ждут расстрела. Только вот в этот раз всё намного серьезнее. Теперь подростки и директор местами поменялись, теперь именно скандалисты должны шкуру руководителя спасать. Пусть и ничего уже не спасти. А случай тот произошел днём ранее, когда ребята сидели на лавочке рядом с центром, обсуждая его скорое закрытие. Они семечки щёлкали и думали, как дом спасти. — Давайте ему в еду подмешаем витамины в лошадиной дозе? — предлагал Мирон. — А может, сразу застрелим его? — усмехнулся Саша. — Чтобы не мучился. — Могу достать пушки, если очень надо, — голос Кира подала, а после ещё десять минут доказывала Мирону, что убивать они никого не будут. — Да давайте просто подожжем? — бурчала под нос недовольная Чикина Юля, выламывая пальцы на руках от нетерпения. — Давай тебя подожжем и скажем, что это он был? — Мы с Мироном хоть что-то предлагаем! — отвернулась в сторону и ногу на ногу закинула. — Вы ещё скажите, что можно просто эти бумаги украсть, — под нос шепчет. — А вот это уже неплохо, — радостно ответил Саша. — Есть у меня один план. *** — И что было дальше? Ксен, лёжа на своих руках, смотрел в темноту, мечтал как можно скорее снять наручники и убить подростков. — А дальше мы в офис пробрались под видом студентов-практикантов, — продолжает Вилка рассказывать. — Я типа вся такая из себя тетя в юбке, на каблуках, в рубашечке. Хотите, фотку покажу? — а Ксен на слова её только кулаки сильнее сжимает. — Да поняла я, не нервничайте. В общем, зашли мы в этот центр с Сашей, нас и провели в зал ожидания. Ебать, там такие вкусные конфетки были, почти как у Виктора Михайловича, прикиньте?! Мы с Сашей сидели там час, наверное, ели конфетки, немного украли даже. Хотите? — горсть на стол выкидывает. — Ближе к сути, Малышенко, — молящим голосом. — Как хотите, — пожимает плечами, пару конфеток в рот кладет, а после с набитым ртом говорит. — Короче, нам кофе предложили, ну мы не дураки отказываться. Подмешали в него слабительное, дождались пока секретарша заметит, что у нее лобовое стекло в машине сломано. И пока та бегала, возмущалась, мы в офис мужика этого кофе отнесли с сюрпризом. Он выпил, в туалет побежал, а мы зашли в кабинет. Хотите фотку посмотреть, где я за его столом сижу? — снова лыбится, снова получает недовольный взгляд, который вместо тысячи слов был. — Нашли документы на нашу тюрьму для одаренных детей, кинули в окно. Откуда ж мы знали, что на приёме Чикина была, а не Кира? — Допустим, — выдыхает Илья Владимирович. — Почему Киры не было? — Потому что эти придурки решили проверить работает ли слабительное на мне. И комната смехом наполняет не только подростковым, но и мужским басом. Потому что, вообще-то, дяденька мент тоже эту увлекательную историю слушал, только знал, что предпринимать ему ничего нельзя. Так сам Виктор Михайлович велел. — Почему Чикина бумаги сожгла? — Потому что мне вообще никто указаний не давал никаких! — как и все возмущается Юлька. — Только сообщение написали «лови бумаги, пока пизды не дали». Вы мне, что предлагаете с ними сделать? Я в тюрьму не хочу как вы! — рот рукой закрывает, понимает, что глупость сказала. — Простите, я просто ещё молодая, а вы уже старый. Ксен взгляд вверх поднимает, будто молится, а после все волю в кулак собирает и успокаивается. — Петь, что сделать с этим можно? — спрашивает у молодого полицейского, потому что знает, что тот всю ерунду эту слушал. — Нужно либо очень дорогого адвоката нанимать, но есть вероятность, что он на них нароет, — пальцем большим в сторону подростков показывает. — Либо надеется, что мужик этот сделает вид, что сам бумаги потерял. Что маловероятно, ведь по головке его за это не погладят. После слов этих в помещение Виктор Михайлович заходит, а младший лейтенант желает здравия, в то время как Малышенко весело машет. Она своего участкового вот уже несколько дней не видела. А все потому что занята была и договорилась по старой дружбе кружочки в телеграмме из дома записывать. — Как ты здесь? — спрашивает Виктор Михайлович, Вилку со стула сгоняя. Та недовольно с места встала, конфеты обратно в карман положила. — Планирую чётки начать из хлеба учиться делать, а то потом уже и поздно будет, — смеется, пусть и не весело вовсе. — Я должен в камеру тебя отвести, сам понимаешь, да? И Ксен кивает, встает со стула и направляется в сторону двери, опустив голову вниз, потому что назад уже ничего не вернуть. А от осознания, что даже подставить детей не может ради собственной шкуры, убивается ещё сильней. — Мы что-нибудь придумаем! — кричит Мишель вслед. — Вы уже придумали, — последние слова перед тем выйти из кабинета и направится в неизвестность. А через пару минут и сами уголовники-скандалисты на улицу выходят, тут же поголовно сигареты и ашки достают, в легкие дым запускают и с шумом выдыхают, уже придумывая новый план. Так было всегда в центре для трудных подростков: они проблемы сами себе создавали, сами пытались решить, сами придумывали новый план и сами вновь лажали. Только вот в этот раз всё не так просто. В этот раз на кону жизни. — Нам надо к этому по-взрослому подойти, — сощуривает глаза Саша, и камень пинает от злости. — Неужели догадались в этот раз без слабительного, — язвит Кира, кидает бычок в мусорку. — А чего ты, собственно говоря, возмущаешься? Может из тебя весь яд вышел? — со смехом вставляет пять копеек Вилка и слышит одобрительные возгласы остальных. — Нам нужно информацию найти на этого утырка, с помощью Русланы. Все взгляд переводят на темноволосую девушку, понимая, что она была рядом всё это время. И это неудивительно, ведь Руслана Ефремова тенью была, неприметной и сливающейся с толпой. — Давайте дела все в подвале делать, а? — нарушает тишину Мирон. — Я ссать уже час хочу. *** Руслана пальцем к себе Сашу подзывает и на монитор глядит, ждёт, пока тот всю нужную информацию вслух прочитает. — Тихомиров, тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Ты это в википедии нашла? — недовольно тянет Саша и от стола отходит, понимает, что ничего толкового из этого не выйдет. А тем временем Мирон и Вилка судьбу решают испытать, подходят к Руслане, дабы в монитор глупо попялиться. — Ничего такие сиськи у его жены, зачетные. — Придурок, это не его жена, — закатывает глаза Виолетта. — Я когда в его кабинете была там фотка стояла, где он, старая кошелка и двое детей. И вообще, сиськи так себе, даже у Киры лучше. Медведева на очередную шутку смеется с иронией, и книжку закрывает, которую пыталась читать минутой назад. А после глаза вылупляет и лыбится словно мартовский кот. — Это же любовница! Вот здесь то и возьмем его за яйца, — смотрит на Сашу, а тот также улыбку до ушей натягивает. — Есть у меня один план. У скандалистов выражение «есть у меня один план» обычно означало только одно — всё станет только хуже. Потому, забыв про наставление Ксена, подростки начали подготовку к ещё одному, разумеется, удачному, раскрытию. Руслана продолжала сидеть за своим ноутбуком и искать информацию об этом мужчине, пока остальные делали вид, что заняты важным делом. И только один Саша действительно хотел придумать идеальный план, по окончанию которого в камере с Ильей Владимировичем не окажется еще семь человек. А когда все роли были распределены, подростки пулей из подвала выбежали, дабы успеть на «бизнес-встречу» с блондинкой с фото. Они рядом с очередным рестораном уже небезызвестного Савельева оказались, который еще не успели арестовать, как всю остальную недвижимость. Виолетта демонстративно плюет на газон и рот тыльной стороной вытирает, всем видом показывает, что ей это не нравится. А ещё старается сделать вид, что её не коробит от воспоминаний из детства. Она свой смокинг поправляет, и волосы за уши заправляет, чтобы в дальнейшем сделать хвостик и ещё больше на молодого человека походить. Мишель же одергивает платье, как можно ниже, подтягивает спадающие лямки. — Напомните, почему это не может быть Саша? — уже не помнит, который раз возмущается. — Так веселее, — со смешком, ведь смотреть на недовольную Виолетту ему, несомненно, нравится. Потому что скандалисты всё-таки не смогли сделать по-взрослому. Скорее всего, не умеют. Группа «г» тем временем заходит в элитный ресторан, рассаживается за разные столики и ждет указаний Русланы, сидящей на улице за своим ноутбуком. — Почему моя первая вылазка это просто наказание для старого извращенца? — Вилка на стуле ёрзает и по правде говоря, боится, в то время как Мишель Гаджиева непринужденно своей ладонью накрывает чужую руку. — Расслабься, надо же с чего-то начинать. А Малышенко продолжает на пальцы переплетенные смотреть, возможно, с возмущением, а возможно, с азартом. — Это для роли, — с улыбкой похожей на оскал говорит. — Может, переспим сегодня? После того как Ксена спасем? — Только если спасем, — с той же улыбкой отвечает и на телефон смотрит, а после видит сообщение от Русланы и вилку на пол кидает. Мишель также вниз наклоняет, из сумочки балаклаву достает, а после возмущенно шепчет: — Зря только укладку делала. И через минуту музыка эхом по всему залу разносится, больше напоминающая танго. Малышенко с Гаджиевой с мест подрываются, друг к другу ближе подходят и в танце утопают, в то время как остальные заворожено за девушками наблюдают, думают, что это представление от самого Савельева. А страсть между двумя подростками кипеть продолжает, будто и не образ это вовсе. Замерев в одной позе они дышат быстро под бурные аплодисментами, видя только ухмылку на лицах друг друга и горящие глаза. — Мама, мама, а что это за тетя рядом с нашим папой сидит за столиком рядом с дверью? — голос ребенка в записи включается. Все гости взгляд на Тихомирова кидают. — Эта тетя называется шлюха, дорогая, — ласковый женский голос. — Они, таких как папа, из семьи забирают и деньги высасывают. — Значит и наш папа уйдет? — Не переживай, наш папа слишком старый для этого, и тем более скандалисты его за неверность накажут, — и голос прерывается. Тихомиров галстук пытается расслабить, и стакан воды залпом выпивает, пока не видит рядом с собой официанта в точно такой же балаклаве с тарелкой на подносе, где разного рода потроха тухлые лежат. И записка сверху. Официант тарелку перед мужчиной ставит и удаляется. А на записке той буквами яркими написано: «Либо ты те документы сам потерял, либо твоя жена обо всем узнает».