скандалисты

Виолетта по коридору гуляет, на стены смотрит и улыбается глупо. Она время оттягивает, потому в класс не хочет идти. Вдруг подростки там настолько отбитые, что в туалете злосчастном запрут или ещё чего хуже сигареты отожмут. Малышенко это не устраивает. Она ведь первая всегда. Даже если в конце. Всё равно первая. Так или иначе, выбора у девушки нет. Она вздыхает томно, о новой тяге мечтает, но всё же в кабинет заходит. Перед собой кинотеатр видит своеобразный, с телевизором большим. На том каких-то животных показывают, а дядька противным голосом о каждом рассказывает. По мнению центра это должно успокаивать и наставлять на путь верный. Большего бреда Малышенко в жизни не слышала. Она хмыкает недовольно и на кресло самое дальнее удобное устраивается, надеется, что не заметят её. Иначе начнется как обычно: «У нас новенькая», «Как тебя зовут?» «Представься, пожалуйста». — У нас новенькая? — странный мужик с бородой говорит, и фильм останавливает, а подростки все назад оборачиваются. — Блять, — шепчет Вилка и капюшон надевает. Надеется, что её не заметят. — Как тебя зовут? Представься, пожалуйста, — неумолимо тот вторит, будто видит, что девушка пиздец как в общении ненужном заинтересована. Как жаль, что ей похуй. — Муслим Мурзаевич, это же та, про которую я рассказывал вам. Ну, та, у которой всё ебло в татуировках, — голос Саша подает, а все вокруг смеяться начинают. Виолетте это не по душе. Она средний палец показывает и уже уйти собирается, пока не вглядывается в лицо психолога. Тот больше на волшебника доброго был похож. Про таких можно сказать, что у него дома десять кошек, нет жены, и живет он с мамой. Потому жалко ей стало мужика этого, решает просто глазки милые состроить и внимания на Сашу не обращает. Не достоин он. — Александр, выбирайте выражение. Что мы с вами учили? — улыбается и две руки вверх поднимает, будто ждёт, что на вопрос его ответят. А все в кабинете вздыхают недовольно, потому что, по правде говоря, заебал он со своими тренингами личности. — Мат это дорога в ад, — чуть тихим хором говорят, а мужчина улыбается самодовольно. — Отлично, — отвечает Муслим, и взгляд снова на Малышенко переводит. —Так, иди ко мне, — рукой к себе зовет, а Вилка только сильнее в кресло впечатывается, ногтями впивается и недовольно головой машет. — Давай-давай, не бойся! Мужичок улыбается настойчиво будто виниры вставил недавно и решил этим похвастаться. Такие персоны Вилку бесят. Такие персоны Вилку раздражают. Она вздыхает недовольно, больше в легкие воздуха набирает и по ступенькам вниз спускает, к столу идет учительскому. Капюшон повыше натягивает, шапку поправляет и надеется съебаться отсюда при первой возможности. Виолетта рядом с Муслимом встает и топчется на одном месте, улыбается глупо и пытается его на эмоции вывести. Кто знает, может у брюнетки дар такой, людей доводить. — Мы ждем, — тепло Муслим Мурзаевич отвечает, и взгляд на аудиторию переводит. А вот там уже плевать все хотели на новенькую. Там дела интереснее происходят. Кто-то пытается игру телефонную пройти, кто-то жвачку на палец грязную наматывает, кто-то с барыгой местным списывается. Одним словом, ловить здесь нечего. — Я Виолетта. Тишина повисает. Потому что психолог продолжения ждет, а Вилке на это похуй. — Давай более раскрыто. Чем ты занимаешь в свободное время? — на стул неудобный садится и очки поправляет. Малышенко смеется искренне и губу закусывает, брекеты свои миру показывает. Она их когда-то у матери выпросила, а теперь даже в больницу не ходит, потому что денег нет. Так и умрет она с железками во рту. — Вы действительно хотите это знать? — усмехается Вилка, и взгляд на Муслима переводит. Тот кивает положительно, а она крест на его вывод показывает. Слишком сердце у него слабое для такого. — Ребят, есть вопросы у вас? — снова в пустоту спрашивает, потому что плевать все хотели. Даже головы не подняли и Малышенко это ебать как радовало. Только одна девушка с волосами как пепел руку поднимает и улыбается с оскалом. Если конечно такую особу можно девушкой назвать. Та вполне за пацана харизматичного походила. Она Вилку взглядом прожигала злобным и интересующимся. Потому что слишком редко в их группы приводят новеньких, ведь все знают, что надолго они всё равно не задерживаются. Психолог радуется неимоверно и право голоса блондинке дает. Та кольцо на губе облизывает, с ног до головы Малышенко осматривает и взгляд на лице останавливает. — А вот эта хуйня на лице, это ты хубба-бубу по акции купила и не придумала, куда татушки переводные лепить? — улыбку то свою подавить старается, тем временем как половина аудитории на смех срывается. Но Вилка тоже не пальцем деланная, она и ответить может. — А вот эта хуйня у тебя в губе, это ты цепь свою отгрызть пыталась и она во рту застряла? — пальцем у себя на место прокола девушки показывает и глазами стреляет. Блондинка тут же плечи расправляет, спину выпрямляет и взглядом своим фирменным на Малышенко посматривает. Грозным и неэмоциональным. — Девочки, на личности мы не переходим! — Муслим прикрикнуть пытается, но это больше на вой собаки похоже, не больше. — Виолетта у Вас очень красивые рисунки на лице. Вы таким способом пытаетесь выразиться и привлечь внимание своих родителей? — Нет, это я на отходах набила, — кидает и на место свое идет, взглядом блондинку прожигает и мечтает сжечь её на костре. Как ведьму. *** Виолетта нервно сигарету в зубах зажигает и никак не может с колёсиком на зажигалке справиться. Она матерится, куст пинает и мечтает тёлку ту убить. Потому что никто права не имеет в сторону Малышенко и слова сказать. Тем более такого. Это она просто ещё с ней не связывалась. Но ничего страшного, у Вилки вся жизнь впереди. — Много будешь курить, состаришься, — выдаёт Ксен, рядом вставший и сигарету из пачки достающий. — А Вам, типа, можно? — А я, типа, старый, — усмехается тот и из рук девушки зажигалку выхватывает, умело табак поджигает. — Не умеешь курить, не берись. — Ветер просто дул, вот и не поджигалось, — недовольно бурчит та и у директора центра сигарету поджигает. — Ваш центр ебанутый, — выдаёт и на корточки садится, словно гопник местный. — С группой своей познакомилась? — Вилка кивает, а Илья Владимирович смеется. — Я даже знаю с кем именно, — взгляд на девушку бросает. — Ты с земли встань, простудишься. А Малышенко глаза закатила, но ноги выпрямила, хоть и тело болело всё от усталости. — Читал я дело твоё, — начинает издалека Ксен, тягу делает медленно и щуриться, будто в голове сейчас план по захвату мира строит. — Ты знаешь, если вдруг скучно будет, подвал наш посети. Мне кажется, тебе понравится, — усмехается тот и бычок на землю кидает. — Если что я пошутил тогда, кидай бычки, сколько хочешь, уж больно просто хотел посмотреть из окна на то, как ты по улице бегаешь и мусорку ищешь. Под нос что-то шепчет на песню похожее и с улицы удаляется. Малышенко же чертыхается и на землю окурок кидает, который она в кармане сохранила однажды. *** Виолетта в целом бывает личностью интересной. Она часто мнение свое меняет, на одни и те же грабли наступает и любит нос свой, куда не надо совать. Когда ей про подвал тот сказали, она подумала, что у старика не все дома. Что она там кроме крыс и труб увидеть сможет? Разве, что бомжа местного. С другой стороны, они ведь тоже люди. Хорошие, добрые, кушают с помойки. Их просто жизнь однажды наказала, либо пошутила неудачно. Там одно из двух. Потому, когда Вилке на улице стоять надоедает, она решает место это посетить. Пусть там и нет ничего, так просто время скоротает, да и будет внукам, что рассказать. И менту её личному. И маме, если та вновь объявится. В конце концов, может там наркоту варят и хотят ту в долю взять? Мечтать не вредно. Малышенко по сторонам смотрит, надеется, что хвоста за ней нет. Она себя в боевике чувствует, для полного счастья не хватает ей балаклавы на лице и пушки. Дверь старую толкает и в помещение заходит. Она рот открывает, и дар речи теряет, улыбается глупо и глазам поверить не может. Она рай перед собой видит. Мысленно охуевает от того, что Ксен волшебник или мысли читает. Иначе откуда он знает о настоящем увлечении девушки. Вилка глазами бегает по зеркалу старому в пол, музыкальному центру и станку. Она бутылки пустые из под воды подмечает и коробки от пиццы. Радостно прыгает на одном месте и к колонке подбегает, музыку включает. Очень давно не танцевала она. Очень давно от скучно мира не отходила. Ногу отставляет, прыжок делает, поворачивается влево и руками слабо двигает. Наслаждается. Глаза закатывает. Её теперь отсюда не выгнать. Она теперь все перемены будет в зале проводить. — Ты чё тут забыла? — голос посторонний из мыслей достает, от чего Малышенко даже на месте подпрыгивает. — Иди отсюда! — Саша рукой в сторону двери показывает и руки складывает в крест. А за спиной его половина группы Вилки стоит и недовольно девушку осматривает. — А тебе какое дело? Что хочу, то и забываю. Идите отсюда, не мешайте, дилетанты! — Мы? — усмехается да блондинка назойливая и демонстративно воображаемую слезку вытирает. — Если не хочешь, чтобы Ксен узнал о том, что ты здесь была, то лучше съебись. — А это он меня сюда привел, — язык как ребенок показывает, с места не уходит. — Ага, как же, — усмехается ещё одна блондинка с корнями отросшими. — Ты кто вообще такая, чтобы находиться здесь? Чё мы с ней разговариваем, давайте подожжем?! — у самой мелкой глаза загораются, а руки в задний карман брюк лезут. — Остынь, Юлька, — тупая блондинка руку ей на плечо кладет и за спину свою заводит. — Да пусть поджигает! — голос странный качок подает. — Заткнулись все! В помещение Илья Владимирович показывается и вальяжно внутрь заходит, злостно каждого из присутствующих оглядывает. — Илья Владимирович, она на базу нашу проникла! — ноет коротко-стриженная девчонка. — Я в тебя сейчас проникну, если не заткнешься! — наконец-то Вилка отвечает. Она глазами молящими на Ксена смотрит и ищет поддержки. — Виолетта теперь одна из вас, — спокойно выдает, на стул свой садится. Он всегда там сидит. За процессом наблюдает и нравоучениями сыплет. — Что? Зачем? У нас же команда сформированная! — канючит плохо-крашенная девушка. — Не буду я одной из них, что бы это не значило, — возмущается Виолетта и к директору подходит, на ухо шепчет. — Они же ебанутые. — Идиотка, здесь эхо хорошее, тебя слышно. — Я знаю, — самодовольно улыбается на слова врага Вилка. — О чем Вы вообще говорите, Илья Владимирович? — Правосудие вершить хочешь? — кивает с опаской. — Значит будешь. А после недовольный стон слышит и мат трёхэтажный.