N. Madeyra: между молотом и наковальней

      Спустя считанные дни после инцидента в колонии «Дэнуэй» войско коварного испанца подходило к городку Питтсбург. Гарнизон города, располагавшегося на пути к Канзас-Сити, был немногочисленный, но ему было под силу завязав бой, замедлить темпы продвижения отрядов Мадейры к столице региона. Медлить было нельзя. Со дня-на день к генералу Уорену могли прибыть посланники президента с предложением, от которого сложно отказаться. Само собой, ставка была сделана на эффект внезапности. Разрозненные центральные и Восточные регионы были не в силах противостоять отлаженной машине варбанд Мадейры из-за отсутствия связи, следовательно невозможности адекватно оценивать обстановку в стране. И пока связь была не налажена в полной мере, он этим легко пользовался, разводя в округе слухи, деморализуя моральный дух тех или иных подразделений армий. Прежде пытались давать отпор только лишь, засланные в тыл командос, но те быстро сдувались. Как только они давали себя раскрыть, тут же подвергались тотальной аннигиляции со стороны картельных головорезов. Вот так, гарнизон Питтсбурга был уже морально деморализован. Достаточно было правильно на него надавить, чтобы тысячная армия сдала позиции и не мешала продвижению войск само провозглашенного диктатора.       Ранним утром 22 августа 2060 года около четырех часов близ лежащая телевышка у городской черты была захвачена неизвестными людьми и трансляция на время прервалась. Всех подробностей никто из местных не знал, а шериф побоялся высовывать нос из собственного участка. Еще, спустя двадцать минут, вышка заработала вновь и стала вещать на всех станциях послание «Чёрного кабальеро». В нём говорилось о том, что город окружен «Армией освобождения», которая пришла не как захватчик, но как освободитель. И по такому случаю, от гарнизона требовалось сдать своего коменданта и разоружиться. Со своей стороны, Мадейра и его люди предоставляли военным свои гарантии безопасности и возможность рекрутироваться в свои ряды с удвоенным жалованием.       Оборонители Питтсбурга, находившиеся в расположениях войсковой части, были не готовы к столь внезапному приходу противника. Прозвучала команда и все принялись спешно строиться на казарме в ожидании дальнейших распоряжений командования. Когда солдаты находились по местам в составе своих воинских подразделений, им оставалось ждать прихода полковника Сидни. Спустя несколько минут, из-за предместий города прозвучали звуки выстрелов автоматическим оружием.       Командование среднего звена даже не пошевелилось. Они ждали, что придёт их любимый Полковник и отдаст нужные приказы. Затем прибежал его заместитель — капитан Брэгг в наспех одетой полевой форме. По выражению лица читалась явная растерянность и озабоченность. Брэгг не имел никакого авторитета среди войск и занимал должность номинально, никогда прежде не появляясь в расположении. Не выходя перед строем, он встал у входа в казарму и окликнул старшину Доногана. Тот подошел к Капитану и стал о чем-то вести с ним разговор. После, Брэгг похлопал Доногана по плечу и скрылся из виду и больше его никто не видел. Старшина вышел перед строем солдат с коротким заявлением «полковника Сидни больше нет в живых!». После этих слов, в строю пронёсся шум. В рядах воинов гарнизона пронеслась паника. Среди этого гула слышались такие слова, как «измена», «самоубийство», «трус», «предатель» и прочие нелицеприятные характеристики в адрес всего командования и руководства гарнизона. Затем выступил Доноган: «Солдаты! Американцы! Я обращаюсь к вам, как к солдатам, хотя вы — ещё то дерьмо, которое не заслуживает носить высокое имя солдата Соединённых Штатов. Наша страна стоит на пороге бездны. Президенту Д`бампо с его трусливому правительству плевать на нас и на то сколько нас ещё сдохнет от лучевой болезни или голода. Гарнизон города Питтсбург обезглавлен и дальнейшие пути полны неизвесности. Мы на пороге второй гражданской войны, а город окружила армия отпетых головорезов и наркоторговцев. Отныне призываю каждому самому определять свою судьбу… А я с себя полномочия командира питтсбургским гарнизоном слогаю…» — старшина достал из кобуры пистолет, приставил его дуло к левому виску и на глазах у всех вышиб себе мозги.       Спустя час после происшествия, гарнизон города вышел на связь с осаждающими. Ещё спустя час в город заехала колонна из бронетехники и грузовиков, груженных головорезами. Впереди всех на белом коне, подобно конкистадору, ехал испанец. На всех были одеты противогазы. После колонна добралась и до войсковой части, где их ждал у входа ещё один сержант. Воин торжественно вышел на встречу и вручил ключи от казарм, после чего ему порезали горло и тот упал навзничь умирать от обильного кровотечения.       Зайдя на территорию, Мадейра не стесняясь выбил с ноги входные двери, пернстрелял портреты президента и командкующих, после приказал найти на площади и собрать на плацу всех кого найдут. Затем, собрав всех на площади он бесцеремонно спустил знамя США, сбросил на землю и поджог. Солдат, пытавшихся воспротивиться этому акту, приказал вывести из толпы и в качестве посвящения в свои ряды предложил убить своих собратьев тем, кто оставался.       Всё это мероприятие было записано на видео и заброшенно в сеть интернет с грозящей надписью «мы идём за вами, федералы».       Вечером флаги были спущены с городской мэрии и, наконец-то, город былотдан на разграблении «армии освобождения».       Спустя ещё сутки, информация была доведена до ведома Президента. Мадейра успел поднять в интернете информационную шумиху с показательной казнью городского мера. В распространённом видео запись велась в рабочем кабинете мэра. Помещение подвержено вандализму: книги, письменные принадлежности и прочая тварь валялись где-попало, а на стуле сидел связанный жирный чинуша с посиневшей рожей. — Представься, компадре, — произнёс голос за кадром. — Валери Вольтке, губернатор Питтсбурга. — Валери, ты сколько времени состоишь на занимаемой должности? — Тридцать… — хмыкнул здоровый жлоб подобно маленькому школьнику, — тридцать лет… — Чем ты здесь занимался? Только честно? — Мы разрабатывали городские проекты… — Какие проекты, Валери? — из-за кадра вышел главный виновник — главарь «армии освобождения», достал пистолет, зарядил патрон и приставил к голове пожилой секретарши, которая в этот момент сидела рядом, на неё навели фокус кадра ближе. — По озеленению…       Прозвучал холопок, брызги крови пошли в разные стороны и попали на экран, затем стали стекать по поверхностям тоненькими канавками. — Может ты ещё подумаешь, мистер Вольтке?! Кто ты такой?! — Мадейра достал пачку документов и стал ими размахивать, перечитывая в строчку сбрасывать в лицо пленнику, — Мейпл-стрит, Херт Гарден, Герц Авеню… Вам знакомы эти улицы, господин мэр?! — с укором глядел на побитого мэра Мадейра, — может вы сами скажете что это или вам сказать это, чёрт побери?! — Хорошо-хорошо! — выговорил затюканный мэр, — это адреса улиц под новостройки. — Какие новострои? Я из тебя буду каждое слово выдавливать, жирная ты свинья? — Это территории земель, ранее состоявших в статусе повышенной эколоповышенй загрязнённости. — Прекрасно! И кто заказчик этих домов? — Не знаю! Был какой-то человек из Вашингтона, много заплатил! — Кем он представился, мистер Вольтке?! Нам нужно имя? — Он сказал, что он из аппарата президента! Я больше ничего не знаю!       Мадейра схватил за галстук пленного и подтянул к себе, — нет, ты знаешь, жирный ты сукин сын! — испанец взял палку и пробил дыру в потолке кабинета, из которого посыпались пакетики с белым порошком, — вы видите, господа граждане-налогоплательшики штатов, на чьё содержание уходят ваши деньги?!       Губернатор заверещал, упал в истерике на колени и стал просить на камеру прощения. — Бедный Валери. Как же ты до такого докатился? — Не знаю, — шмыгнул чинуша изливая слёзы на свои жирные щёки. — Но, ты согласен, что это всё из-за этих лицемеров федеральной власти, которые сидят в Вашингтоне и Нью-Йорке и тычут вам пальцем, указывая что вам делать и комузаносить деньги? — Да-да, мистер Мадейра! Это они во всём виноваты! — Прекрасно! Малыш Валери, попрощайся со зрителями! — Бандит резко обратил на собеседника пистолет и превратил его в кровавое решето.       Тело мэра долго лежало на столе, затем упало на пол, как кусок бесформенной субстанции. — Джонни, уберите это дерьмо, пока он мне кабинет не провонял! — испанец перешагнул труп чиновника. Кадр сфокусировался на его уродливом покрытом струпьями лице с выпученными глазами и торчащими ощетинившимися зубами, в то время, как на заднем плане появилось двое крупных бритоголовых братков с татухами и принялись оттаскивать труп, — дамы и господа, я не хочу, чтобы нашу с вами некогда великую страну возглавляли негодяи, подобные Д’бампо или Вольтке. Они паразиты на теле нашего народа! Когда настала Катастрофа, эти ваши избранники и пальцем не пошевелили, чтобы кого-то спасти. До нас с вами им не было дела ровно до того часа, как я и мои соратники не решили начать свою герилью! Они всё время жировали в своих кабинетах, торговали друг с другом акциями, частными предприятиями, покрывали чёрный тафик нелегальной торговли оружием и наркотиками, ведущий потоком из Латинской Америки. Я вас спрашиваю, джентельмены, вам нужно это правительство? Вы и правду считаете его легитимным и честным? Я не имею универсальногл рецепта и ответа на все вопросы! Но, я набираю рекрутов в нашу «армию освобождения», чтобы достать жирную задницу Д’бампо и его жополизов из Вашингтона! И я не остановлюсь на достигнутом. Нам нужна справедливость и нам нужно новое правосудие! Во имя, Санта Муэрте, Джонни замойте полы от этого смрада. Я здесь уже стоять не могу. Не знал, что он так будет вонять. /Конец видеозаписи/

***

      Мадейра сидел в одиночестве у костра, поглядывая я танцующие языки огня. Из нагрудного кармана с левой стороны он достал фотографию. Это была её фотография. Малыш Джонни подошел к боссу. Он давно видел своего шефа таким мрачным и всё никак не мог с ним об этом заговорить. — Вы с ней никак до сих пор не помирились, босс?       Мадейра с испугу дёрнулся, опустив голову быстро спрятал фотографию Марии обратно себе в карман. — Ты что-то хотел, Джонни? — В общем-то да. Сказать, что ужин уже приготовили наши новые побратимы из гарнизона. — Присядь сюда, Малыш Джонни, — Мадейра схватил за шиворот подопечного и усадил рядом на бревно, — видишь ли, мы с твоей госпожой в небольшой ссоре. И я боюсь. что она меня никогда не простит. — А как же наши люди? — Наши люди и будут дальше с нами. Но, у меня с Марией сейчас очень сложный период и я даже не знаю, когда он закончится, — Мадейра уныло вздохнул, — возможно, что никогда. Джонни, мне её сильно не хватает. В нашей жизни бы период, когда она меня вдохновляла, мы не могли друг без друга жить… — Но, как же сеньор Вильермо? Разве они не прожили вместо десять лет? — Да. Это всё было. Мы с Марией были близки ещё до свадьбы с её мужем, как бы это не показалось страным. Сейчас мне кажется, что она меня не сможет простить и в этом вся соль. Я хотел бросить мир к её ногам, а она посчитала, что я ею воспользовался, — глаза испанца заблестели от слёз, — в какой-то момент я оказался слишком самоуверенным, посчитав, что смогу обойтись и без неё. Теперь я вижу, что это была огромна ошибка, Джонни.       Малыш Джо изумился от такой откровенности своего господина, но ощущая запах виски, посчитал что для собственного блага лучше согласиться со всеми бреднями Мадейры. — А что будет потом, когда мы возьмём власть в свои руки? — Я её отдам ей. Она, как никто другой, будет её достойна. Вместе с юным Себастьяном они будут править страной от Восточного до Западного побережья, от Франциско до Бостона. А мне больше ничего не нужно. Кроме искупления ошибок.