Memories of a Protector [The Protector AU]

Нот снова не реагировал. Даст предвидел его реакцию (или видимое отсутствие таковой), но ему стоило большого труда не побежать к Доктору Кристалл (или даже к Топу) и не умолять о помощи. Нот не Пал. Он не рассыпался в пыль и не растаял. Его грудь все еще вздымалась при дыхании. Иногда он сжимал руку Даста. Но в основном он не реагировал. Даст отнес Нота в гостевую комнату, положил на матрас и посмотрел в окно на ярко-голубое небо. «Пять часов, – сказал он себе. – Если через пять часов он не очнется, я позову на помощь». Даст сел на край матраса лицом к двери. Он не был Часовым в Подземелье уже очень и очень давно, но он привык караулить. Обычно ему нужно было защищать только себя. Обычно за его спиной не было кого-то, кого нужно было оберегать. «Мы не в Замке. Киллер не ворвется и не попытается нас прирезать. Здесь мы в безопасности. По идее». Даст поднял руку и коснулся своего венка из цветов. Он лежал на его черепе успокаивающей тяжестью, физически напоминая о травянистом, усыпанном цветами поле, которое в кои-то веки не сгорело дотла. Нерешительный стук заставил его насторожиться. Он обнаружил по ту сторону двери Undertop!Альфис. К его удивлению, Андайн с ней не было. Даст с подозрением поднялся на ноги и подошел к двери. Он встал чуть в стороне у стены и слегка приоткрыл дверь. Undertop!Альфис улыбнулась ему. В отличие от робких и слабых улыбок многих Альфис, ее улыбка была широкой и полной надежды. – Привет, Индиго! Я Альфис. Химик-Альфис, если угодно. Мы познакомились за кулисами. О-очевидно. Ты видел мое выступление на шоу. Э-э, тоже очевидно. Мой лабораторный халат грязный из-за выступления, клянусь. Химик усмехнулась, опустив взгляд на футболку и шорты, которые были на ней. В отличие от ее костюма в красочных кляксах, на ее одежде и ботинках были пятна от грязи и травы. Даст заметил, что из одного из карманов торчит пара садовых перчаток, а из сумки на боку – несколько трав. Увидеть ее было… не самым худшим вариантом. Даст давно не видел свою Альфис. Он всегда убивал ее в начале временной линии. Если убить ее слишком рано, Андайн заподозрит неладное. Если же опоздать, то Альфис успеет засечь его через свои камеры или станет жертвой человека. Однако, глядя на Chemist!Альфис из Андертопа, Даст думал совсем не об этом. Он вообще почти не думал, прежде чем заговорить: – Ты счастлива. – А? – Химик моргнула. Ее замешательство словно усилилось из-за защитных очков, но затем рассеялось. – О. О! Думаю, да. Позже я иду на свидание с Андайн. То есть с Valiant!Андайн. – Она на мгновение замешкалась, потом откашлялась. – Топ рассказал нам о некоторых наших… альтернативах. Которые были не очень счастливы. Но я в порядке, да. – Здесь есть Амальгаметы? – спросил Даст, прежде чем вспомнить, что Доктор Кристалл все еще жива. – Нет, в Зефиртопе их нет, – сообщила ему Химик. – Некоторые из них решили остаться вместе в Андертопе. Она выглядела серьезной, но не расстроенной и не терзаемой чувством вины. Даст подумал, она ли ответственна за создание Амальгаметов в Андертопе. Раз Азриэль был жив, Доктор Кристалл здорова, а причин для экспериментов над душами вроде бы не было, то, возможно, и нет. По крайней мере, это означало, что Флауи не должно существовать. – Тебе что-нибудь нужно? – спросил Даст, продолжая держать дверь чуть приоткрытой. Химик оживилась: – Да! Я слышала, Нот неважно себя чувствует. Может, вам что-нибудь нужно? Лекарства? Суп? Одеяла? – Мы в порядке, – коротко ответил Даст. В отличие от многих неуверенных в себе Альфис, Химик не отступала: – Может, ты хотя бы захочешь чем-нибудь заняться, пока дежуришь? У нас полно книг для чтения. Даст чуть было не отказался. Ему стоило отказаться. Он не должен был смотреть Альфис в глаза после того, как убил стольких ей подобных. Но почему-то он мог смотреть на нее, не видя в ее глазах проблесков разочарования и слез своей Альфис, когда та превращалась в пыль. Даже в те времена УР Даста было достаточно, чтобы заставить ее замереть на месте. – …Мне нравится научная фантастика, – упомянул Даст. Химик улыбнулась ему. Прямо-таки просияла. – Да! У меня столько рекомендаций по научной фантастике. О, ты просто обязан прочитать серию "Моряки межзвездного пространства"! Главные герои – магические исследователи космоса, которые отправляются на поиски путей спасения своей галактики от разумной тьмы… Даст слушал ее болтовню. Если не считать нескольких жалоб на неточности в ботанике и химии (которые технически можно было бы оправдать, поскольку это научная фантастика, полагала Химик), она явно обожала эту серию. Он не испытывал ностальгии, слушая болтовню Альфис о ее любимом произведении. Даст не был другом Альфис, сколько он себя помнил, и уж точно не задерживался рядом, чтобы слушать ее бессвязные речи. Странно было смотреть на кого-то и не считать его угрозой или мишенью. После нескольких промахов, когда Химик чуть не проспойлерила сюжетные повороты в "Моряках межзвездного пространства", она сбегала в библиотеку и быстро вернулась с первыми несколькими книгами серии. Даст принял стопку книг в твердых переплетах, пробормотал слова благодарности и быстро закрыл дверь. Он вернулся к Ноту. Тот по-прежнему не реагировал. Но все еще дышал. Даст уселся рядом с ним и уставился на закрытую дверь. Он встал, проверил замки на окнах и придвинул комод к двери. Затем сел обратно. Он взял в руки первую книгу из серии "Моряки межзвездного пространства". Сосредоточив часть своего внимания на окружении, Даст открыл книгу и начал читать.

***

Когда Инк в очередной раз пришел в себя, он снова оказался в гостевой комнате. В гостевой комнате Замка Зефиртоп. Не в той, что в доме Блу. Или в другой, в доме Блуберри. Инк зажмурился. Это не помогло отогнать воспоминания. «Даст и Эйри знают о существовании Блуберри. Из-за Нота?» Горе и страх снова чуть не поглотили Инка. Слава Звездам, что Создатели были сосредоточены на Мультивселенной и своих собственных мирах. Они либо не знали, что произошло, либо Им было все равно. Любой гнев был направлен на что-то внешнее, а не на Инка и Зефиртоп. «Топ и Астер числятся Создателями Зефиртопа. Они не в Мультивселенной, как Дрим. Возможно, им удастся избежать Удаления». Даст не в такой безопасности, но ему все равно будет лучше, если Создатели не проголосуют за его Удаление, как за Удаление Блуберри. «Если бы я мог выяснить, где находятся файлы Даста, если бы я мог как-то связать их с Нотом, я мог бы спасти… Э-э, я мог бы разобраться с контрактом души и спасти Даста от Найтмера». Инк перестал думать об этом (это было небезопасно). Вместо этого его мысли обратились к Блуберри. Инк боролся со своими эмоциями и чувствовал, что снова отключается. У него было полно красок, но он не мог пошевелиться. Он не мог думать. Он просто чувствовал себя очень, очень уставшим. Когда Инк снова пришел в себя, ему пришлось признать печальную истину: «Это не работает. Я не могу продолжать игнорировать происходящее. Я не могу справиться со всем этим». Инк даже не понимал, что все это значит. Он не мог даже начать осознавать это. Это было вполне нормально, ведь его разум был затуманен множеством Удаленных воспоминаний. Теперь все вокруг казалось туманным. Мир тонул в серой дымке, что отделяла его от всего. Инк снова открыл глазницы. Даст сидел на матрасе рядом с ним и читал. Какая-то часть Инка признала его присутствие. Он не реагировал на него. Он не слышал его. Он едва мог его видеть. Запись данных об Удаленном помогала ему прояснить мысли. Может быть, запись того, что его одолевает, тоже поможет. Инк достал блокнот, открыл его и начал писать.       - Даст (и другие) может запомнить, что мой кузен Блуберри существует.       - Андерсвап Блуберри был Удален.       - Андерсвап Блу был Сброшен.       - Я не смог помочь Амититейлу.       - Воспоминания обо мне были Удалены.       - Никто не помнит меня (Нота), кроме Даста и Скетча. И Киллера.       - Я скучаю по Дриму, Блу и остальным.       - Киллер и Эррор пытали меня в Замке. Оригинальный Эррор был Удален Скетчем.       - Киллер достиг Первой Стадии с помощью Калора. Я пытался защитить его. Найтмер забрал душу Киллера.       - Семь Альтернативных Вселенных Андерфелла были Удалены.       - У меня была душа. Я разорвал ее на части, чтобы сбежать. Мой мир был брошен (Инк опомнился) Создателем.       - Я никогда не был нужен Создателю.       - Владыка чуть не поймал меня снова. Он пытался заставить меня отравиться. Скетч видел.       - Я должен извиниться перед Скетчем.       - Скетч убивал и Удалял "чтобы защитить меня".       - Бруми, Гласси и мои флаконы в Пустоте.       - Калор и Шейд покинули пустоту Азертейла.       - Я не знаю, где Cast!Чара. Надеюсь, с ним все в порядке.       - У Зефиртопа есть "владельцы" в Мультивселенной – Топ и Астер. Топ и Астер не хотят ставить на мне эксперименты. Они кажутся добрыми.       - Многие Ученые ставили на мне эксперименты. Сейчас я помню все эти эксперименты. Я помню всех Ученых, которые хотели ставить на мне опыты, хотя и улыбались мне в лицо. Некоторые из них не поймали меня только потому, что я не пил то, что они предлагали.       - Создатель был так напуган и велел мне держаться подальше от Зефиртопа, потому что Топ – один из его владельцев. Он (видите, Создатели? Инк говорил не о Них) не хотел, чтобы я с ним встретился. Список был еще не полным, но уже таким длинным. Инк уставился на уже написанное. Его почерк был неровным и корявым. Он не мог сказать, что из этого смогут прочитать другие. Он был слишком слаб, чтобы что-то чувствовать, хотя красок у него было еще много. Его ужас был тихой приглушенной эмоцией. Подразумевать, что "Создатель" был единственным существом мужского пола, было не чем иным, как актом отчаяния. Инк не хотел лгать. У него не было плана. Ему просто нужно было создать видимость того, что Даст не критикует Их, и отвлечь гнев настоящих Создателей, пока Даст не довел Их до крайности. Создатели не потерпят, если "те, кому не положено" (то есть все, кроме Инка, Скетча и, возможно, Топа и Астера) узнают об Их существовании. Даже Core!Фриск (человек, известный своими обширными знаниями) или Эррор (у которого были Голоса) не могли быть полностью посвящены в то, кто на самом деле контролирует Мультивселенную (и некоторые Сбросы). Если Даст узнает о существовании Создателей, его Удалят. Без голосования. Без обсуждения. Без колебаний. Просто сотрут. Как Блуберри. «Они проголосовали за Удаление Блуберри. Блуберри так и не узнал о Них. У него не было шанса. Даст и Эйри помнят, что Блуберри был моим кузеном». Инк дрожащей рукой добавил к списку еще одну строчку:       - Нот может оказаться лазейкой. Инк не знал, что делать. Он хотел пошутить, что "незнание, что делать" – основной лейтмотив его жизни, но на этот раз это казалось дискомфортно личным. У Инка не было времени сидеть и вспоминать о себе. Он не помнил о своем происхождении. Но теперь помнит. Ему не нужно было ремонтировать коды, защищать Зефиртоп от Эррора, защищать Даста от Найтмера, пытаться сохранить мир с Киллером, бегать на собрания в Омега-таймлайн или отвечать на призыв Создателя. Воспоминания не исчезли. Они были здесь, в памяти, и ждали, когда их признают. Как… нервно. «По идее, я должен забыть, не поддаваться этому и прийти в норму». Если Инк снова сорвется, он не "придет в норму". Он просто разобьется, как стекло. Его кости уже прорезали бесчисленные трещины. Сколько еще ударов потребуется, чтобы осколки не срослись? Инк коснулся своей щеки. Темно-серая краска запачкала его лицо, повязку и шарф. «Я зря потратил краску». Он опустил руку на грудь и перекатился на бок. Даст был рядом. Читал. Судя по обложке, это был научно-фантастический роман о группе исследователей космоса. Он был здесь все это время? Даст заложил страницу клочком бумаги и закрыл книгу: – Как ты себя чувствуешь? «С помощью моих флаконов», – чуть не сказал Инк. Он постарался говорить расплывчато: – Устал. Ты все время был здесь? Даст кивнул: – Я необщительный. Химик принесла мне несколько книг из библиотеки. Инк не мог вспомнить, кто такая Химик. Он помнил о своем плане попытаться заставить Даста полюбить жителей Зефиртопа и захотеть остаться с ними, но слишком устал, чтобы работать над ним. – Хорошо. Я бы забеспокоился, если бы ты стал болтуном. Даст положил книгу на пружинный блок рядом с Инком и прилег. Его голова оказалась на одном уровне с головой Инка, и он мог полностью видеть его лицо. – Ты не реагировал. Я сказал остальным, что ты заснул. – Мне хватит моих флаконов, чтобы продержаться какое-то время, – заверил его Инк. – Мое отсутствие не связано с Падением. Даст вздрогнул. – Я бы не назвал это "отсутствием", но… – Я не хочу, чтобы ты волновался обо мне, – вмешался Инк, не дав ему договорить. Других обычно раздражало, когда Инк их перебивал. Даст просто выглядел серьезным. – Я буду волноваться. Инк удержался от вопроса "Почему?" и уступил: – Я постараюсь сказать тебе, если мне покажется, что я вот-вот свалюсь. Я перегружен больше, чем думал, ха-ха… – Могу я увидеть твои глаза? – тихо спросил Даст. Инк тут же стянул повязку с глаз на шею. Даст выглядел потрясенным. Что еще натворил Инк? – Твои глаза серые, – нерешительно сказал Даст. Инк моргнул. Его веки двигались медленно, как будто отяжелели. – Хм. Оба? Даст кивнул. Инк уже подозревал это, но полагал, что было неплохо получить подтверждение. – О. Это просто потому, что я… «…Не в порядке». Что-то чуть не сорвалось. Инк чуть не сломался. Он боролся с горем, грозившим выплеснуться наружу, отбивался от воспоминаний, которых не хотел (воспоминаний, которые никогда не уйдут). Инк не мог сесть. Он не мог перевернуться, чтобы Даст не видел его лица. У него было много красок. На нем не было никаких оков. Но невидимые гири повисли на конечностях, не давая двигаться. Инк не плакал. Снова. Это был плюс, потому что ему действительно нужно было сохранить краски достаточно долго, чтобы убедить Даста завести друзей и остаться в Зефиртопе. Хотя, если Даст принял книги от Химика, возможно, он уже справлялся с этим сам. Возможно, Нот и не нужен. Инк был нужен в Мультивселенной, к Их большому неудовольствию. Нужен, а не желанен. «Меня никогда не хотели там видеть». Инк посмотрел на свою Роль. Там по-прежнему значилось "Защитник", хотя он и был Сосудом для Творения. Инк не был уверен, откуда взялась его Роль Защитника. Вдохновили ли его Их намеки на Инков из других Мультивселенных? Выбрал ли он ее наугад? Значила ли она вообще что-нибудь? Действительно ли это его Роль? Потому что Они определенно создавали его не для этого. Они вообще не хотели видеть его в этой Мультивселенной, но, к сожалению, Инк "должен был" существовать. Через Них Инк знал, что Инки из других Мультивселенных часто создавались с Ролью Защитника. Некоторые даже сами выбирали Роль Защитника, а не назначались на нее. «Возможно, других Инков создавали и бросали, позволяя им самим выбирать, кем быть. Меня создали, чтобы бросить, чтобы я стал Инком этой Мультивселенной». Инк не помнил всего, что было раньше, но помнил, как мучился от одиночества и отчаяния, пытаясь докричаться до Них. Ведь Они его слышали, не так ли? Эти Создатели работали не так, как некоторые другие, и прекрасно понимали, что создают жизнь в Мультивселенной. Они знали о других Мультивселенных. Они знали, что в других Мультивселенных существуют такие, как он. Они знали, что он там есть и кем он может стать. Поэтому Они игнорировали его. Они оставили его быть никем и ничем. Пока Они с горечью не признали, что Им нужен "Инк", чтобы поддерживать эту Мультивселенную в рабочем состоянии. Многим пришлось с горечью признать, что им нужен Инк для их собственных нужд. Например, многим Ученым, Лидерам и членам Советов Омега-таймлайна… «Дрим, Блу и Блуберри хотели, чтобы я был рядом. Андерсвап тоже». Инк лежал на спине. Он уставился в потолок. Он не мог подняться, как и много раз после того, как миры были Удалены. Вот тебе и продуктивность. По крайней мере, здесь и в Дудл-сфере у Инка был матрас. В прошлом он провел много времени в бездействии, лежа на белом "полу". Инк инстинктивно поднял руку и коснулся грудины. В отличие от многих других случаев, он наконец понял, почему он это сделал. Осознание того, что инстинкт никуда не делся, приносило странное облегчение. Облегчение, но в то же время и огорчение. Частицы его прежнего "я" все еще были с ним, но не всегда приятные. Инк посмотрел на Даста. Он все еще был рядом. Он все еще беспокоился. В отличие от Дрима, он частично понимал и помнил, почему Инк такой. Огоньки глаз Инка оставались серыми. Даже золотые небеса, как в Дудл-сфере, потускнели и потемнели. – Почему ты не сердишься на меня? – С чего бы мне сердиться? – с дрожью в голосе спросил Даст. – Я не должен чувствовать ничего подобного. – Почему? – Инструменты не испытывают эмоций. А если испытывают, то это притворство. – Глазницы Инка защипало. – Но ведь это не притворство, верно? Я помню, когда у меня была душа. Мое горе по-прежнему настоящее. Даст стиснул челюсти. Его глазницы странно блестели, словно он сдерживал слезы. – Да, твои эмоции настоящие. Дрим тоже так говорил. И Блуберри. У Инка были доказательства, чтобы поверить им. У него были доказательства того, что Они ошибались, точно так же, как Они ошибались насчет "ненужного питания" Инка и "притворства, будто ему больно". Создатели не ошибались. Они сознательно лгали. Виски Инка были мокрыми. Вот тебе и попытки не плакать. – Я видел кое-что в Пустоте. О своем прошлом. У меня была душа. Я разорвал ее на части, чтобы попытаться сбежать. Скетч видел. Он был там. Я оставил его. Созда… – «Не вини Их, не вини», – …тель знал, что это произойдет, и допустил это. Создатель хотел этого. Я его инструмент. Блуберри говорил, что я нечто большее, и был Удален… умер из-за этого. – Я не собираюсь умирать, – твердо сказал Даст. Казалось, он о чем-то задумался. Чего он недоговаривал? – Ты не можешь этого обещать, – возразил Инк. – То, что может сделать Создатель… даже контракт души не вернет тебя обратно. – Я готов рискнуть. Даст услышал его. Даст услышал его предупреждение. Не напрямую об Удалении, а потому что в сознании Даста "Создатель" был связан с Нотом, и Даст мог помнить о Ноте и об угрозе, которую представлял Создатель. Он мог помнить, даже если что-то было Удалено, но не то, что оно было Удалено. Но, Звезды, что же сделал Инк? Инк был слишком измотанным и оцепеневшим, чтобы сильно паниковать. – Я не знаю, что делать. – Нам не нужно ничего делать, – сказал Даст. – Я должен защитить тебя. – Я сам могу о себе позаботиться. Инк уставился на него, не мигая. Его щеки были мокрыми. – Я могу попытаться позаботиться о себе, – поправился Даст. Он натянул капюшон, но не смог скрыть лицо. – Я не эталон заботы о себе, но ты можешь справиться лучше меня. И ты не всегда можешь позаботиться о себе, когда занят заботой обо всех остальных. Первая мысль Инка была о Дриме. Дрим никогда не заботился о себе. Он вежливо отказывался от жилья, от еды, от помощи. Оглядываясь назад, Удаление помогло Инку понять, почему. Дрим винил себя в смерти брата. Хотя до недавнего времени он не признавал, что Найтмер мертв. Но все равно наказывал себя. Инк подумал, была ли у Дрима возможность погоревать. Скорее всего, нет. Дрим часто подавлял свои чувства. Он много рассказывал Инку о доброте и нравственности. Например, о том, как ранит других, если прямо сказать, что их близких нельзя вернуть, даже если это правда. Что смеяться, чтобы скрыть боль, может считаться бесцеремонным. Но Дрим подавлял эмоции, даже когда был наедине с собой. Он не позволял себе горевать. Иногда он даже не позволял себе чувствовать. «Может быть, я должен научиться справляться с этим, чтобы помочь Дриму справиться с его горем…» Инк не мог заставить себя поверить в это. Дело было не в Дриме, не в каком-то сценарии, не в Их сюжетах. Дело было в Инке. Дрим не мог горевать о Блуберри, потому что не помнил его. Ни его, ни Инка. Даже если бы Инк снова увидел Дрима и рассказал о Блуберри, Дрим никогда бы не узнал о двух Звездных Сансах, о которых его заставили забыть. Он не сможет вспомнить об их давней потерянной дружбе. Их отношения будут другими, что бы Инк ни делал. Блуберри мог быть для других двоюродным братом Нота. Он не мог быть одним из двух забытых Звездных Сансов. Но его могли помнить как храброго, самоотверженного, доброго и верного друга. – Могу я рассказать тебе больше о Блуберри? – срывающимся голосом спросил Инк. Даст кивнул. Его взгляд оставался сосредоточенным. Он не отвлекался, пока Инк сбивчиво шептал о замечательном, смелом, отзывчивом Swap!Сансе, которого все забыли. Даст не мог слышать все. Но кое-что он все же слышал. Для Инка это было больше, чем он когда-либо смел надеяться.

***

Инк встретил Блуберри не так, как позже встретил Блу, который столкнулся с Мультивселенной и ее Защитником во время атаки Эррора. Блуберри не наткнулся на Инка, когда тот (используемый в качестве Сосуда) работал под яблоней, как Дрим. И не увидел Инка под ярким небом Аутертейла, сразу поняв, кем он должен быть, как Core!Фриск. И действительно, Блуберри не увидел образа могущественного Защитника, который защищал миры от Разрушителя и, казалось, наполнял тьму на краю мира красками и жизнью. Когда Блуберри впервые столкнулся с Инком, он нашел его без сознания в сугробе на Поверхности Андерсвапа. В Самом Новом Доме стояла очередная зима, но толстый снежный покров не мешал Сансу совершать ежедневную пробежку по парку возле их с братом дома. Натягивая ботинки, перчатки, шапку и синюю зимнюю куртку, Санс не стал звать своего младшего брата Папируса, который, как он знал, еще спал. Снаружи едва рассвело. Если солнце только взошло, значит, до пробуждения брата оставалось еще какое-то время. Воздух был свежим, небо – ясным, пронзительно-голубым, и хотя солнце светило ярко, оно не могло растопить снег под ногами Санса. На самом деле солнечный свет отражался от снега, заставляя землю мерцать, словно она была покрыта сотнями тысяч крошечных кристалликов. Санс бежал по парку в ровном темпе, остерегаясь возможных наледей. Кто-то уже сгреб снег в высокие кучи, расчистив дорожку у замерзшего озера. Под ботинками Санса хрустела дорожная соль. Солнечные лучи не могли согреть его лицо, но было приятно, когда он запрокидывал голову, тихо наслаждаясь утром. Его внимание привлекло цветное пятно. Из сугроба торчало что-то коричневое, частично припорошенное слоем белого снега. Санс с любопытством подбежал к нему и понял, что это ткань. Кто-то потерял шарф? Он наклонился ближе, осматривая конец шарфа, и увидел скелетную руку в перчатке. Кого-то завалило снегом. Санс мгновенно сориентировался: – Не волнуйтесь, гражданин! Сансационный Санс вам поможет! Рука даже не дернулась. Памятуя о возможных травмах, Санс начал осторожно раскапывать снег. Это был не тяжелый слежавшийся наст, а легкий рыхлый снег, который, однако, было непросто разгребать одними руками. Он не хотел идти за лопатой, поэтому придумал другое решение. Санс стиснул челюсти и призвал костяную атаку, прикрепив несколько костей на конце, чтобы получилось подобие лопаты. С ее помощью он сдвинул снег в сторону. Скелет под снегом не подавал признаков жизни. Санс воспользовался голосовыми командами телефона, чтобы позвать брата, но ответа не последовало. Папирус, должно быть, опять забыл свой телефон. Он позвонил Альфис, но там тоже никто не ответил. Он позвал на помощь, сообщив, что кто-то ранен, но никто не пришел. В парке стояла тишина. Санс не стал медлить и расчистил место возле шарфа, успешно раскопав череп скелета. Глазницы были закрыты, лицо облеплено снегом, но он не превратился в пыль, а значит, был еще жив. Санс быстро определил положение его конечностей. Его руки были холодными, а перчатки промокли, но он продолжал копать. В конце концов из-под снега показался маленький монстр-скелет. На его одежду налип снег, а шарф практически заледенел. Санс опустился на колени рядом с ним, оценивая положение тела, и почувствовал, как его душа упала. По тому, как лежал заснеженный скелет, нельзя было сказать, что он заснул в сугробе. Конечности были расслаблены, ноги раскинуты, правая неестественно вывернута в колене, а одна рука лежала на животе. Это напомнило Сансу куклу, которую человеческий ребенок сердито швырнул на землю, и ее миниатюрные конечности треснули, ударившись о бетон. Его первой панической мыслью было, что скелета сбила машина. Он сразу же понял, что если только это не что-то вроде мотоцикла, подобное транспортное средство не сможет проехать по узким дорожкам вдоль озера. Следующей не менее тревожной мыслью было то, что это может быть чья-то попытка бросить раненого монстра там, где его не смогут найти после наезда. Последнее было куда вероятнее, если только скелет не свалился с неба. Как бы то ни было, пара конечностей выглядели сломанными. Санс заметил темные пятна на одежде и на снегу и понял, что это кровь. Сомнений не было: даже если скелета и не сбила машина, его бросили в снег с чудовищной силой. Санс видел, как мусор бросают на землю с большей осторожностью, чем этого заснеженного скелета. Санс опомнился и наконец попытался позвонить в службу спасения. Но ответа не последовало. Его телефон не ловил сеть. Это было странно, ведь Санс постоянно звонил Альфис, Папирусу и Андайн из парка. Возможно, во время ночной бури упала вышка сотовой связи. Санс сунул телефон обратно в карман и посмотрел на заснеженного скелета. В ответ из щелочки приоткрытой глазницы блеснул фиолетовый огонек. Заснеженный скелет закрыл глазницу и вздрогнул всем телом, отворачиваясь от Санса. Он пытался скрыть это, но Санс различил на его лице выражение страха. Санс снова опустился на колени рядом с заснеженным скелетом и решительно улыбнулся, хотя тот и не мог сейчас этого видеть: – Не бойся, мой снежный друг! Я Сансационный Санс. Мой телефон не работает, но я тебе помогу. – Нет. Голос был слабым хриплым шепотом. Если бы дул ветер или вдалеке проезжали машины, Санс мог бы вообще не расслышать его. Заснеженный скелет (которого Санс решил пока называть "Сноу") попытался подняться. Он слегка дернул левой ногой, словно пытаясь согнуть колено, а левой рукой слепо зашарил по снегу. Правая нога так и осталась вывернутой, а правая рука безвольно лежала на животе. – Ты сильно ранен. Пожалуйста, постарайся не двигаться, чтобы не навредить себе еще больше, – призвал Санс. – Можешь сказать мне, что болит? Сноу не слушал. Его рука шарила по снегу, на лице отразилась тревога, и Санс увидел, как его зрачки превратились в синюю слезинку и тусклый фиолетовый овал. Санс осторожно положил руку сбоку головы Сноу, чтобы тот не вертел ею. Сноу вздрогнул, и в глазнице блеснул фиолетовый ромб. – Только не в больницу, – взмолился он. Подозрения Санса резко возросли, но он сохранил ободряющую улыбку: – Хорошо. Но я не могу оставить тебя здесь. У меня дома есть лечебные предметы. Могу я отнести тебя туда? Сноу не смотрел на него. Он снова и снова взволнованно шарил рукой по снегу, несмотря на наверняка замерзшие открытые кончики пальцев. – Бруми? Санс тут же покопался в снегу вокруг него и обнаружил там гигантскую кисть. Он с тревогой наблюдал, как Сноу старательно обхватывает ее рукой. К этому моменту подозрения Санса практически подтвердились. Санс и Папирус были единственными монстрами-скелетами в Андерсвапе. Но они оба знали, что есть и другие миры, кроме Андерсвапа. Для них было приятным сюрпризом, когда в лаборатории Папируса неожиданно появилась сердитая и усталая красноглазая версия Санса, и еще более приятным, когда вскоре после этого прибыл монохромный ребенок по имени "Core!Фриск", чтобы забрать "Реда" домой. Знакомство с Мультивселенной было захватывающим опытом. Санс еще не выбрал себе прозвище, но уже собирался. Он хотел отправиться туда, исследовать, увидеть множество удивительных, прекрасных миров, о которых ему рассказывали Ред и Core!Фриск. Весь Андерсвап был рад услышать о существовании других миров. Core!Фриск хотел сохранить это в тайне, но Санс никогда бы не стал хранить такой секрет от своих друзей! Они были в таком же восторге, как и он. …Ну, почти весь Андерсвап. Папирус был не в восторге. Он с подозрением относился к Реду, к Кору, ко всему, что могла предложить Мультивселенная. Он клялся, что они принесут с собой проблемы и разрушат золотую концовку, которой добился Андерсвап. И правда, Андерсвапу повезло больше, чем многим другим. Чара создавал только Пацифистские временные линии и Перезагружался только затем, чтобы избежать трагедий на Поверхности. Для достижения мира между людьми и монстрами не потребовалось много усилий, потому что люди надеялись на это не меньше, чем монстры. Санс поговорил с Редом и Core!Фриском. Он не был наивным. Он знал, какие ужасы таит в себе Мультивселенная. Но также знал, что в ней есть и много хорошего. Поэтому, когда он нашел в сугробе еще одного скелета (скелета, который явно был из Мультивселенной), он предложил помочь ему дома, вместо того чтобы отправлять в больницу. Сноу крепко обнял Бруми, прижимая к ребрам. Легчайший, хотя и неохотный кивок встревожил Санса, но послужил для него достаточным разрешением. Санс завернул Сноу в свой синий пуховик и легко поднял его с Бруми, который по-прежнему лежал у него на груди. На самом деле Сноу был таким легким, что Санс едва не потерял равновесие и не опрокинулся на спину. Сноу никак не отреагировал на это почти-падение. Его глазницы снова закрылись, и он обмяк в руках Санса. Санс не знал, сколько ему лет, но он обнимал Бруми, словно ребенок, отчаянно цепляющийся за плюшевую игрушку в поисках утешения. Санс поспешил домой и, открыв дверь, позвал Папируса. Ответа не последовало. Он усадил Сноу на диван и бросился наверх, но обнаружил, что комната брата пуста. Санс почувствовал легкое раздражение, но отмахнулся от него. Он быстро отправил сообщение Папирусу и еще одно Лорду Азгору. Тот был лучшим целителем из всех. Санс схватил аптечку и помчался вниз. При этом он чуть не споткнулся о Бруми. Руки Сноу безвольно повисли, и Бруми выскользнул из них, упав на пол. Санс готов был поклясться, что кисть прежде была покрыта снегом. Теперь Бруми выглядел так, словно стряхнул его со своей кисточки. Санс отбросил свое замешательство и сосредоточился на Сноу. Он попросил разрешения снять с него промокшую одежду, но ответа не получил. Санс неуверенно принялся за дело, стаскивая с него мокрую окровавленную ткань. Во время тренировок Альфис научила его накладывать шины и оказывать другую первую помощь, и он мог заняться этим, пока ждал прихода Азгора. Заодно он достал из холодильника остатки черничного пирога. Он был не так хорош, как у Азгора, чьи пироги были поистине волшебными, но мог подлечить некоторые из обнаруженных Сансом повреждений. Азгор был великолепным учителем. По мере того как он мысленно оценивал травмы Сноу, версия о падении с большой высоты казалась все менее вероятной. Ни одна из костей не была полностью раздроблена, но нога пострадала особенно сильно. Выглядело так, будто ее схватили и вывернули. Бедренную и тазовую кости Сноу опоясывали тонкие порезы, а в позвоночнике и ребрах имелось несколько трещин, словно его обо что-то ударили. Возможно, это был не просто удар. Возможно, это была битва. Санс попытался Проверить Сноу. Проявился только его УР, равный единице. Не было даже имени или какого-либо описания. Он не стал искать дальше. Было бы невежливо лезть не в свое дело. Санс пока не мог дать Сноу целебный черничный пирог, поэтому делал то, что мог на данный момент. Смывая со Сноу черную кровь и перевязывая его раны, он с тревогой обнаружил, что отметины на его скелете не татуировки, как он сначала подумал. Это были шрамы. Может быть, боевые шрамы? Он стер остатки крови с лица Сноу, открыв черное пятно на щеке. В отличие от множества шрамов, оно не врезалось в кость. Скорее это походило на пятно от чернил или краски. Теперь, когда он мог разглядеть лицо Сноу как следует, Санс заподозрил, что он не был вариантом Реда, а относился к типу Свап, как и он сам. Если бы Санс не знал лучше, он мог бы подумать, что у него появился еще один младший брат. Или кузен. Санс принес сверху мягкое синее одеяло и завернул в него Сноу, уложив на диван. Его одежду и шарф он сложил в корзину для белья и пока отложил в сторону. Оставалось надеяться, что наряд удастся спасти. Ред очень расстроился, когда порвал рукав своей куртки. Санс заметил надпись на шарфе, но заставил себя не смотреть на нее. Оглянувшись, он снова встретился взглядом с испуганными фиолетовыми зрачками. Сноу моргнул, и цвета сменились на желтую звезду и оранжевый знак вопроса. – Меня поймали? В Подземелье Санс гордился тем, что поймал человека Чару и посадил его в сарай. Человек был не очень хорош в бою, и, оглядываясь назад, Санс чувствовал себя ужасно виноватым за то, что так с ним сражался. Чара не испугался, но был ранен, и это было неправильно со стороны Санса, как бы сильно он ни стремился проявить себя и вступить в Королевскую Стражу. Хотя голос Сноу звучал непринужденно и даже весело, Санс распознал его страх. Он изобразил широкую, сияющую и ободряющую улыбку: – Нет, тебя не поймали. Я, Сансационный Санс, нашел тебя в сугробе в соседнем парке и принес к себе домой. Сноу хмыкнул и рассеянно огляделся по сторонам. Его взгляд упал на фотографию Санса, Папируса, Чары и их друзей, стоявшую на камине. – Я помню твою объемную куртку. Ты был похож на чернику. Я буду звать тебя Блуберри. А твой брат похож на морковку, так что теперь он Кэррот. Новоиспеченный Блуберри мгновенно принял прозвище. Его восторг зашкаливал, но он пока не спешил бежать рассказывать Папирусу о своем новом прозвище. Он должен был помочь гостю. – Я нашел тебя в сугробе, поэтому зову тебя Сноу. "Сноу" моргнул, и его глаза превратились в желтый восклицательный знак и оранжевый знак вопроса. – "Сноу"? Хм. Хорошо, что меня не бросили в мусорную кучу, иначе меня бы прозвали Трэши. Хотя это даже больше подходит, правда? Веселье Блуберри угасло. – Я так не думаю. У мусорного бака может быть такое имя, но называть кого-то вроде тебя "Трэши" – это грубо. Сноу даже не взглянул на него, заметив свою кисть: – Бруми! Ты в порядке! – Он подхватил Бруми с пола и обнял его. – Я так рад, что Эррор не сломал тебя. Блуберри уже слышал это имя. Он был одним из тех, о которых его предупреждали Ред и Core!Фриск. Его беспокойство усилилось. – Ты столкнулся с Эррором? Это он тебя ранил? Сноу был занят осмотром Бруми. Он осторожно провел руками по ручке кисти, проверяя, нет ли трещин. – О, я просто подрался с Эррором. Он всегда так ломает мне кости, но со временем мы могли бы подружиться, если я все правильно сделаю! На этот раз я даже принес шоколад из Андерфелла, который он любит, но нет. Никакой дружбы, только боль. Он как всегда схватил меня своими нитями и сломал пару костей. Видимо, в этот раз я его здорово разозлил, ха-ха. Это заставило Блуберри задуматься. – …Друзья не ломают друзьям кости. Сноу быстро кивнул: – Не волнуйся, я знаю. И надо же, Дрим тоже так говорит! Дрим мой друг. И Эррор может стать моим другом, я знаю, что может. Эррор просто раздражительный. Я уверен, что смогу достучаться до него, и он перестанет разрушать миры и убивать всех подряд. Мне просто нужно быть достаточно хорошим. Блуберри восхищался таким оптимизмом, но все же полагал, что хотя битва с Чарой и вызывала у него сожаление, Эррор был не просто "раздраженным", когда ранил Сноу. И кстати, почему Сноу сражался с Разрушителем? В голове что-то щелкнуло, и Блуберри понял, кто этот загадочный скелет: – Ты Инк? Огоньки глаз Инка сменяли цвета и формы слишком быстро, чтобы Блуберри успел что-то разглядеть. Иначе он мог бы заметить быстро промелькнувшую синюю слезинку и тускло-серый круг. – Ага! Когда Блуберри впервые рассказали о Создателе (Защитнике) Мультивселенной, он представил себе сияющую могущественную легенду, которая с триумфальной улыбкой защищает миры. А никак не усталого, покрытого шрамами скелета, первым смиренным вопросом которого было, не поймали ли его снова. Инк нетвердо стоял, слегка покачиваясь, перенеся вес на правую ногу, и опирался на Бруми. Он в замешательстве опустил взгляд, когда синее одеяло соскользнуло с его плеч и упало на пол. Инк продолжал пялиться на одеяло, даже не пытаясь его поднять. Он моргнул, посмотрел на Блуберри и широко улыбнулся. – Что тебе нужно? – спросил Инк. Блуберри совершенно опешил: – А? – Ты ведь не просто так меня позвал, верно? – настаивал Инк. – Зачем я тебе? – Он снова опустил взгляд на себя, хмуря брови, и снова панические цвета перекрылись желтым и оранжевым. – О, я сбежал из твоей лаборатории? Я могу вернуться. – …Ты был ранен и упал в сугроб. Я нашел тебя там, – слабым голосом напомнил Блуберри. – Хорошо! – согласился Инк, но Блуберри было ясно, что все воспоминания об этом исчезли. Блуберри шагнул вперед, собираясь поднять с пола одеяло, и Инк отступил назад, вставая между Блуберри и Бруми. Точнее, он попытался это сделать, но споткнулся об одеяло. Блуберри поймал Инка за запястье, не давая ему упасть, и вместо того, чтобы попытаться удержаться на ногах, Инк полностью расслабился. Настолько, что Бруми выскользнул из его рук и снова упал на пол. Блуберри без сопротивления усадил Инка обратно на диван. Его опасения, что Инк потерял сознание, оказались ошибочными: за его движениями следили разномастные огоньки глаз. Блуберри снова накинул на Инка одеяло. – Ты валялся в сугробе. Я знаю, что не все скелеты Мультивселенной чувствуют холод, но ты дрожал. – Я чувствую холод. И ожоги. Бластеры Эррора здорово обжигают, – радостно сообщил Инк. Он ухватился за одеяло, кутаясь в него. – Моя одежда выдержала? – Она довольно сильно испачкалась. – Я могу ее починить, – сказал Инк. Он наклонил череп и моргнул, а его зрачки превратились в звезду и вопросительный знак. – О. – На его лице расцвела осторожная надежда. – О! Ты тот самый Underswap!Санс, верно? – Да, я Underswap!Санс, недавно прозванный Блуберри! – подтвердил Блуберри. Инк даже не взглянул на него. Он потыкал пальцем в синее одеяло, тихо бормоча себе под нос: – Так. Точно. Хорошее первое впечатление. Второе впечатление? Знакомство! – Инк поднял Бруми и показал его Блуберри. – Это Бруми! Мой друг. Блуберри помахал Бруми рукой. К его радости, тот помахал в ответ. – Я, э-э… Я забыл, что еще? – Инк напрягся и зажмурился. – Извини. Головная боль. (Инк не стал говорить, что только что была Удалена версия Аутертейла под названием "Метеоритный дождь". Не было смысла. Никогда не было смысла). – Ложись, не стесняйся, – предложил ему Блуберри. – У меня есть запасная одежда и целебный пирог. – Хорошо! – с готовностью согласился Инк. Он прислонил Бруми к краю дивана, улегся, накрывшись одеялом, и уставился в потолок. Блуберри достал одну из своих больших футболок и свободные штаны и положил их на подлокотник дивана напротив Бруми. Затем он сходил на кухню и вернулся с двумя кусками пирога. К удивлению Блуберри, Инк так и не притронулся к одежде к его возвращению. Вилку он тоже проигнорировал, взял пирог руками и откусил. И тут же сунул в рот почти половину куска. – Вкусно, – промямлил Инк. Блуберри надулся от гордости: – Спасибо! Лорд Азгор научил меня печь. Он даже научил Альфис печь пироги, не сжигая дом, мье-хе-хе! А что, многие "Андертейл"-Капитаны тоже сжигают свои кухни во время интенсивных уроков кулинарии? Взгляд Инка метнулся к нему и снова в сторону. – Ага. Значит, ты уже знаешь о Мультивселенной? Круто. Блуберри уже говорил об этом. Он не стал давить на Инка. – Да, это очень "круто". – Он указал на толстовку и шорты. – Если хочешь, можешь одолжить пока кое-что из моей одежды. Инк посмотрел на одежду и покачал головой: – Мне нельзя носить ничего другого. Они кричат на меня, если я пытаюсь. Блуберри не был уверен, кто эти "Они", но звучало это не очень приятно. – Тогда, может, обернем одеяло понадежнее? Инк согласно улыбнулся. Он не запаниковал, как Блуберри, когда на его руке обнаружился необработанный порез, который он не мог заметить почему-то пропустил. Инк позволил Блуберри заполнить тишину болтовней о брате, о человеке Чаре, об Альфис и о своей подготовке к службе в Королевской Страже. В Стражах не было нужды на Поверхности Андерсвапа, но это не означало, что Блуберри и Альфис перестали тренироваться. Более того, обретение новых друзей и знакомство с Мультивселенной только укрепило желание Блуберри помогать. Инку не нужно было рассказывать о том, чем он занимался как Защитник. Ему не нужно было объяснять про Мультивселенную или Эррора, или Дрима с Найтмером. Ему вообще не нужно было говорить о защите Мультивселенной. Он даже не думал об этом, несмотря на возбужденный шепот Создателей. Блуберри уже знал, что собирается сделать. Блуберри не встречался с Инком как с легендарным Защитником или "Создателем". Он не наткнулся на него, чтобы понять, что этот скелет – великая потенциальная сила добра. Он не видел силы Инка и не чувствовал облегчения, что она на его стороне. Блуберри нашел усталого израненного скелета в сугробе, куда его бросили, словно мусор. Он видел страх в его глазах, когда тот отчаянно тянулся к единственной вещи, которая могла дать ему хоть какое-то утешение. Он видел покорность на его лице, когда тот спрашивал, не сбежал ли он из лаборатории (с явным намеком на "снова"). Блуберри сделал свой выбор в тот момент, когда нашел кого-то в снегу и понял, что кто-то другой причинил ему вред. Инк сражался за Мультивселенную, потому что любил ее и ее обитателей и хотел, чтобы у них был шанс достичь счастливого конца. Дрим сражался ради Баланса, жителей Мультивселенной и из желания достучаться до того, кого он считал своим братом (а также из чувства вины за то, что не смог спасти брата и остановить Короля Негатива много лет назад). Позже Блу сражался из общего желания защитить Мультивселенную, своих друзей и свой дом. По правде говоря, мотивы Блуберри были несколько более конкретными, чем у них. Конечно, он тоже сражался за Мультивселенную и Андерсвап в целом, но его глубочайшей мотивацией было желание помочь одному (а вскоре и двум, как только он встретил Дрима) скелету, которому мало кто помогал. Несомненной правдой было то, что Блуберри присоединился к будущим Звездным Сансам, чтобы защитить Инка.