Memories of a Protector [The Protector AU]

К тому времени, когда Андайн проснулась в Водопадье, Альфис уже ушла, оставив на прикроватной тумбочке короткую записку. Очевидно, новобранцам Королевской Стражи предстоял день интенсивных тренировок. Андайн заметила рядом со своим именем маленькое сердечко, почувствовав, как потеплели ее щеки, и положила записку к растущей коллекции в ящик стола. Андайн сбегала вниз, но остальные обитатели дома тоже уже ушли. Она вернулась в их с Альфис комнату и оделась в свои обычные майку, джинсы и лабораторный халат. Проверив время, она накинула зимнюю куртку и направилась в Сноудин. Наконец-то Андайн почувствовала, что возвращается в привычный график, когда она просыпалась достаточно рано, чтобы зайти к Маффет перед началом рабочего дня. Несмотря на ранний час, Речная Личность был весел и разговорчив. Андайн вполуха слушала его болтовню о глазах в темноте и ножах, не попадающих в цель, и могла думать только о кофе. Сегодня лодочник был особенно энергичен. Возможно, он уже выпил свой кофе. Было еще так рано, что в кафе Маффет было тихо. Лишь несколько посетителей сидели за столиками, уткнувшись в телефоны, читая или тихо переговариваясь. Андайн оглядела себя, чтобы убедиться, что ее куртка прикрывает лабораторный халат, и подошла к стойке. Маффет улыбнулась чуть теплее и поприветствовала Андайн: – <Привет, Андайн. Дай угадаю: один черный кофе без сливок и сахара, и один кофе, два сахара и тот холодный розовый сироп, который ты любишь>. Андайн оживилась: – У тебя он снова в наличии? – <Да>, – подтвердила Маффет с легким весельем в голосе. – <Он популярен как никогда. Альфис тоже его заказывает. Я имею в виду, наша Капитан Альфис. Хотя вашим двойникам из Андерфелла он тоже нравится>. Андайн неловко огляделась по сторонам. К счастью, никто, похоже, не подслушивал их разговор. Как бы любопытны ни были жители Андерсвапа, они, похоже, решили сделать так, чтобы выжившие обитатели Андерфелла (Звезды, это было ужасно) чувствовали себя желанными гостями, вместо того чтобы выпытывать у них информацию о Мультивселенной. К сожалению, присутствие Фелл Андайн ассоциативно привлекало некоторое внимание и к Андайн тоже. Андайн старалась следовать советам Блу и не сравнивать себя с альтернативной версией себя, которая была уверенным, крутым и дерзким Капитаном Королевской Стражи, потому что они были разными личностями с разными жизнями, но это было нелегко. – Может, мне захватить немного сиропа для Ацил?.. – пробормотала она себе под нос. – <Я принесу тебе бутылочку>, – предложила Маффет. Андайн не ожидала, что она услышит, и подскочила, чуть не опрокинув подставку для салфеток. Она пробормотала извинения, осторожно ставя салфетницу на место. – Эм, да! Это было бы здорово. Спасибо, Маффет. Маффет улыбнулась, обнажив острые зубы, и отправилась готовить кофе. Вскоре она вернулась с упаковкой, в которой стояли две чашки и маленькая бутылочка с розовым сиропом. Андайн с благодарностью приняла переноску с напитками. – <Ну и как тебе работается с твоей новой лаборанткой?> – спросила Маффет. Андайн перехватила переноску поудобней, чтобы не уронить. – Это… странно. Но не плохо. Просто странно. И Ацил не моя лаборантка. Работать с Альфис "по мотивам Андертейла" было действительно странно. Андайн все еще не могла взять в толк, почему ее мир считается "Свапом", а не нормой. А добавление элементов Андерфелла еще больше сбивало с толку. Ацил была жесткой иначе, чем ее собственная Альфис. Ее тон был более резким, а подколки более едкими. И называть Ацил Альфис лаборанткой казалось оскорбительным. Ацил была (теперь уже бывшим) Королевским Ученым ее Подземелья. Ее не понизили в должности и не уволили, она потеряла свой дом. Маффет, похоже, поняла это и кивнула: – <Ты права. Я неправильно выразилась. Я просто хочу, чтобы Ацил и Фелл Андайн знали, что им здесь рады, как и Реду с Эджем>. Андайн опустила взгляд на чашки с кофе. На внутренней стороне крышек конденсировался пар. – Эм. Я скажу им. Просто… я не знаю, расстроятся ли они, что это не "Гриллби", или вздохнут с облегчением. – <В этом ты права, дорогая>, – пробормотала Маффет. – <В любом случае, моя дверь открыта>. – Спасибо, Маффет, – искренне улыбнулась Андайн. Она вышла с напитками и вернулась к лодочнику. – Привет! – с энтузиазмом поприветствовал ее Речная Личность. – В Хотленд? Андайн кивнула. Она крепко держала упаковку с чашками, пока они плыли вниз по реке, а лодочник все время болтал без умолку. – Говорят, что огонь и вода никогда не смешиваются, но как насчет солнечного света и камня? – размышлял Речная Личность. – Как ни старайся солнце, его свет не пробьется сквозь твердый камень. Разве что, если тот сам откроется и пропустит свет сквозь трещины. Лицо Андайн обдало жаром, и она скривилась, почувствовав, что теплая куртка грозит ее поджарить. Уф. Она на минуту отложила переноску с кофе, сняла куртку и перекинула ее через руку. Ни капли кофе не пропало по пути в Хотленд. Андайн быстро поднялась по дорожке и вошла в приятную прохладу лаборатории. Ацил Альфис уже корпела над чертежами. – Ты принесла кофе? – И тебе доброго утра, – пробурчала Андайн. Ацил ухмыльнулась, поднимая взгляд на Андайн: – Это что, ядовитая шпилька? – Может быть, – признала Андайн. Она взяла свой кофе и поставила другой рядом с Ацил. – Вот. Никак не пойму, почему ты не просишь сахар у Маффет. – Я люблю добавлять сама, – сказала Ацил, прежде чем добавить столько сахара, что хватило бы на двадцать пирожных, пирог и полсотни пончиков. – Погоди, – Андайн показала ей бутылочку с сиропом. – У Маффет снова есть холодный розовый ароматизатор. Она прислала немного. Ацил нахмурилась: – Чего она хочет? – Ничего, – подчеркнула Андайн, затем задумалась. – Вообще-то она хочет, чтобы ты чувствовала себя желанным гостем. – Я и так чувствую себя желанным гостем, – сказала Ацил, сузив глаза за спиральными очками. – Почти слишком желанным. Дома нас задолбали бы, выясняя, насколько мы сильны. Андайн поморщилась: – У нас тут так не принято. – Да уж, – сухо сказала Ацил. Она взяла сироп и добавила пару капель в кофе, хмыкнув себе под нос. – Хм. Никакого эффектного облачка пара, да? Маффет моего мира послала бы яд. Андайн поперхнулась кофе. Она прокашлялась и нервно посмотрела на Ацил: – Э-э, это ч-что, шутка была? – Нет, – сказала Ацил. Ее улыбка была еще острее, чем у Маффет. – Фелл Маффет при случае испекла бы из моей пыли пирог. Андайн почувствовала легкую тошноту. – Наша Маффет не такая. – Знаю. Как я уже говорила, вы слишком гостеприимны. – На ее лице промелькнула тень горечи, после чего она вздохнула. – Спасибо, что поправила Маффет и не разболтала всем обо мне. Андайн замолчала. Ей потребовалась секунда, чтобы понять, что имела в виду Ацил. Еще секунду она просто таращилась на нее, не зная, обидеться ей или смириться. – Ты добавила камеры. – Да. – У Маффет. – Да. – В Руинах? – Да. Андайн почувствовала, как у нее задергался глаз. – В наших домах?! – Нет. Хотя есть несколько снаружи. – Могла бы и сказать мне, – проворчала Андайн. Улыбка Ацил стала еще шире. – Видишь, поэтому ты мне и нравишься. У тебя все же есть хребет. И снова Андайн не была уверена, чувствовать ли себя польщенной или обиженной. – Н-ну, в тебе тоже есть некая мяг…кость. Ликование Ацил было очевидным. – Так что у нас сегодня по расписанию? – Мы не создаем оружие Судного дня, – начала Андайн. – Черт. Мой день испорчен, – ехидно заметила Ацил. Андайн проигнорировала ее. – Хм, мы можем добавить последние несколько компонентов в обновленный сканер Пустоты. И мне нужно проверить всех Амальгаметов. Ацил перестала улыбаться. – Я могу этим заняться сегодня. Работать с альтернативной Фелл Альфис было странно. Это сбивало с толку. Но и приносило нечто совершенно неожиданное. Андайн знала, что другие Королевские Ученые создавали Амальгаметов, но никак не ожидала, что ее аналог откажется осуждать ее за это. Более того, она не ожидала, что Ацил Альфис из Андерфелла будет хранить ее секреты. Ацил обнаружила Истинную Лабораторию уже на второй день работы в лаборатории. Не то чтобы Андайн сильно старалась скрыть ее существование, но она все же надеялась, что у нее будет больше времени, прежде чем лифт и его место назначения будут обнаружены. Когда Андайн поняла, где находится ее новая напарница по лаборатории, она помчалась к лифту, заламывая руки, чтобы не позвать на помощь Раса, Альфис или (не дай Звезды) Чару. К тому времени, когда она нашла Ацил, та уже была в комнате, где хранились видеокассеты с записью плана Фриска и Монстренка. Ацил слушала запись с невозмутимым выражением лица, спокойно поглаживая Эндогини. Запись закончилась шепотом Монстренка: – …Нам нужно всего шесть. И мы сделаем это вместе, верно? Запись щелкнула. Телевизор выключился. На черном экране отразилось лицо Ацил, которая, казалось, смотрела в глаза Андайн. – Тебе повезло, что эти Амальгаметы такие спокойные. Мои были опасны и постоянно пытались выбраться наружу, чтобы поглотить больше душ. Пару раз они ловили Фриска. Андайн побледнела. Ацил продолжала невозмутимо гладить Эндогини. Его хвосты радостно стучали по кафельному полу. – Я всегда думала, что в вашем Андерсвапе нет Амальгаметов. – Ну-у-у… – замялась Андайн. – Блу говорил, что нет, – перебила Ацил. Андайн вздрогнула. – Никто из них не знает, верно? Даже Рас. – Ацил повернулась и встретилась с ней взглядом. Ее глаза за стеклами очков расширились. – Как, черт возьми, ты попала на Поверхность, не сказав правды? Что-то посыпалось. Что-то сломалось. И правда вырвалась наружу. – Потому что я трусиха, которая потеряла самообладание и умоляла Чару не говорить им! – закричала Андайн. Ее голос эхом разнесся по пустынным залам Истинной Лаборатории, по-прежнему достаточно глубокой, чтобы скрыть ее секреты. Ее слышали только Ацил и присутствующие Амальгаметы, а остальные жители Подземелья оставались в неведении. Эндогини вытянулся вперед и обвился вокруг Андайн, обнимая ее, пока она всхлипывала. Так что да, Андайн никак не ожидала, что ее аналог из числа Королевских Ученых поможет скрыть ее секрет. Вместо осуждения она получила надежную сторонницу, которая, хотя и сыпала ехидными комментариями с утра до ночи, не раскрыла бы правду без согласия Андайн. Андайн была почти уверена, что она не рассказала даже Фелл Андайн. – Это не мой секрет, – сказала Ацил, когда Андайн спросила. – Но чтобы ты знала: она не будет тебя ненавидеть. Они обе знали, что речь идет не о Фелл Андайн. Андайн постаралась сосредоточиться на настоящем. – Их еда на обычном месте. – Может, покормим их душами и посмотрим, что будет? – размышляла Ацил. Андайн уже достаточно привыкла к ее черному юмору, поэтому лишь бросила на нее укоризненный взгляд. – Я пошутила, – съязвила Ацил. – По большей части. – Ее острая улыбка сменилась задумчивостью. – А где вообще человеческие души? – Только Королева знает, – ответила Андайн. – Думаю, она и Core!Фриск. Они очень стараются сохранить это в тайне. Поверхность исчезла, но души все еще могут наделять невероятной силой. – Тебе не нужно говорить это мне, – сухо напомнила ей Ацил. – Но да, идея хорошая. Мы не хотим, чтобы кто-то попытался изобразить из себя Бога Гиперсмерти, независимо от его намерений. Коды в таком беспорядке, что это быстрый способ окончательно испортить мир и заставить его умереть. Андайн знала, что в отличие от предыдущих комментариев, этот не был шуткой. – Ваш мир знал о… происхождении Флауи? – Да. – Глаза Ацил были скрыты за спиральными очками. – Моя версия Флауи не была похожа на твоего Темми. Флауи был добрейшим существом. Он никогда не покупался на чушь типа "убей или будешь убит". За что ему не раз доставалось, пока Фриск не упал в Подземелье. Он… простил меня, представляешь? Андайн не знала, что сказать. Она никак не ожидала, что сблизится со своим неожиданным партнером по лаборатории. Ей следовало бы учесть, что, несмотря на различия, они прошли через нечто схожее. Они обе совершали ошибки. Но Ацил не позволяла своим ошибкам поглотить себя. – Темми не простит меня, – сказала Андайн. – Теперь он даже не хочет со мной разговаривать. Ни с кем. Даже ни единой подколки. Ацил помрачнела. – Это нехороший знак. Как я уже говорила, Swap!Темми не похож на Фелл Флауи. Если его не видно, значит, он что-то замышляет. Андайн не хотелось признавать, что так оно, скорее всего, и есть. Впервые, казалось, за целую вечность, ее мысли вернулись к последнему визиту Темми в ее лабораторию на Поверхности. Темми надулся, подняв на нее большие невинные глаза: – Я просто хотел посмотреть, есть ли прогресс. – Ну, пока не было, – напряженно сказала Андайн. – Правда? – В голосе Темми прозвучало фальшивое сочувствие. – Мда, дело затягивается. А мы уверены, что Нот еще не умер? – Нот не умер, – огрызнулась Андайн. – И Альфис с остальными делают все возможное. – О да. – Улыбка Темми стала напоминать акулью. – Вы все так стараетесь спасти бедного несчастного Нота! Андайн вздрогнула от его насмешливого тона. В ответ ее собственный голос превратился в рычание: – Что это значит? Она слишком поздно поняла свою ошибку. Ей следовало просто сказать ему, чтобы он уходил, а не давать ему повод продолжить. – Серьезно? Ты не знаешь, почему ты такая лицемерка? Я думал, ты поймешь это раньше других. – Темми проворно проскочил вперед и запрыгнул на ее стол, лучась неподдельным восторгом и волнением. – Ну же, Доктор. Угадай. Андайн сжала телефон так крепко, что стало больно. – Или г-говори, чего ты хочешь, или убирайся. Темми скорчил гримасу: – Тьфу. Ты скучная. – Он сел и наклонил голову так, что это могло бы показаться милым, будь на его месте другое существо. – У меня возникли подозрения, как только я увидел ту отвратительную жижу, которая вытекала из ран Нота. Ну, знаешь, когда у него случился тот маленький драматичный припадок в саду Королевы. Я не совсем понимал, что видел, пока эта дымящая каланча не раскрыл всю эту историю с Мультивселенной. Тогда-то меня и осенило. Я наконец все понял! Черная кровь – это токсичная Решимость. Эти отметины – шрамы от многократных экспериментов и вскрытий. Нот – Бездушный эксперимент, которого использовали в качестве лабораторной крысы. Он должен был стать пустым сосудом для передачи силы души. Прямо. Как. Я. – Улыбка Темми становилась все шире и шире, пока остроконечные зубы не заполнили все лицо. В голове Андайн невольно промелькнуло воспоминание о реакции Нота, когда она попыталась приблизиться к нему в саду Королевы. Увидев ее во время панической атаки, он закричал и пнул ее в челюсть. И отчаянно попытался убежать от нее, вместо того чтобы атаковать дальше. «Возможно, его спровоцировал лабораторный халат, – попыталась рассуждать Андайн. – Возможно, дело было не в тебе». – Хмм. Если подумать, разве Нот не спрятался на дереве, когда ты объявилась? – задумчиво спросил Темми. – Интересно, привык ли он видеть Ученого с твоим лицом? Андайн почти забыла о первоначальном страхе Нота перед ней. Она похолодела. – Оу, ты выглядишь расстроенной, – съязвил Темми. – В чем дело, Доктор? Тебя беспокоит, что кто-то из твоих альтернатив мог сделать с жалким маленьким Нотом? Ой, погоди, может, это просто был его брат? Жестокость в семье не редкость. А в Swap!Папирусах, как у Раса, всегда есть что-то от Ученых, верно? – Его улыбка была тревожно ласковой. – Ну, у тебя-то совсем нет причин бояться! Не похоже, что в твоей лаборатории полно неудачных экспериментов и пыли монстров. – Убирайся, – прошептала Андайн. – Хмм, ладно. Я знаю, когда мне не рады. – Темми уставился на нее пустым взглядом своих сочащихся тьмой глаз-пуговиц. – Чара, может, и согласился хранить твои маленькие секреты. Возможно, он и отнесся к твоим поступкам "с пониманием". Но интересно, насколько снисходительны окажутся Альфис, семьи Амальгаметов и мои мама с папой? Темми исчез, прежде чем Андайн успела даже вздрогнуть. – Ты согласна со мной, – заметила Ацил, возвращая Андайн в реальность. – Ты знаешь, что согласна. Так что позволь мне дать тебе совет, как один Королевский Ученый другому: расскажи своим друзьям правду, пока они не узнали ее сами.

***

Инк говорил часами. Каждая пауза использовалась для того, чтобы проверить Их, но, к счастью, Они либо не знали, что делает Инк, либо Им было все равно, либо Они отвлекались на что-то, происходящее в Их собственных мирах. Странно, но как только Они ушли, то, похоже, больше не возвращались. Инк знал, что Они где-то там, но важно было, что не все из Них были здесь и наблюдали. Несмотря на эту отдаленность, каждое слово давалось с трудом и нервной осторожностью; Инк обдумывал каждое, прежде чем решиться произнести его. Даст слушал, как Инк все больше и больше шептал о жизни Swap!Санса по имени Блуберри, посредника между людьми и монстрами и бывшего Королевского Стража на стажировке, который достиг Поверхности, обрел свой счастливый конец и все еще хотел помочь странному скелету, найденному им в снегу… прежде чем потерял все. – Блуберри не был моим двоюродным братом по крови, магии или чему-то еще, – признался Инк и едва не заплакал снова, когда Даст кивнул в подтверждение. – Наши родители не были братьями или сестрами. Мы даже не из одного мира. Его Андерсвап был на Поверхности его мира. На меня напал Эррор, и я вслепую попытался убежать. Я был так ранен, что потерял сознание в сугробе. Блуберри нашел меня и принес домой. Он уже знал о Мультивселенной и о том, что я не местный. Он накормил меня черничным пирогом, в котором, как я был уверен, должно было быть снотворное или яд, но это оказалось не так. Как он и говорил, это был целебный пирог. Блуберри разрешил мне остаться на какое-то время, но я ушел до возвращения его брата… Инк говорил о доброте Блуберри, о его храбрости, силе и упорстве. Он рассказал о том, что дверь Блуберри всегда была открыта. Всегда. Неважно, день это или ночь, или даже праздник. Если Инку нужно было где-то переночевать или прийти в себя, он позволял ему остаться. (Он не рассказывал о своей Роли Защитника и о том, как Блуберри присоединился к Звездным Сансам. Он знал, что его не услышат. Инку было невыносимо видеть, как тускнеют глаза Даста, когда тот снова перестает слышать его слова). – Его младший брат Кэррот был не так приветлив, – признал Инк. – Он с подозрением относился к Ауткодам. И к Бездушным. Он не ненавидел меня, но видел во мне магнит для проблем, словно худшее из Мультивселенной могло последовать за мной и разрушить их жизни. Так и случилось. Эррор напал, но не он уничтожил Андерсвап Блуберри. В конечном счете, это был Создатель… – Инк зажал рот руками и яростно замотал головой. – Я не хотел. Я оговорился. Это была моя вина. – Нет, не твоя, – сдержанно сказал Даст. – Эррор напал на дом Блуберри из-за меня… – Это вина Эррора, а не твоя. У Инка снова защипало в глазницах. – Но Создатель не Уд… убил бы их, если бы я держался подальше. Я разрушил счастливый конец Блуберри. Он погиб из-за меня. – Неправда. – Убежденность Даста была настолько сильной, что Инк с трудом заставил себя не закрывать уши, чтобы не слышать сказанного. – Нот, Блуберри заботился о тебе. Судя по тому, что ты рассказал, ему не нравилось, как с тобой обращались, и он это высказывал. Создатель причинил ему вред, потому что его бесило, что Блуберри дал тебе безопасное место, а не из-за каких-то твоих действий. Дыхание Инка звучало странно. Он уже так много плакал, что у него разболелась голова. – Я пытался отвлечь Создателя. Я старался быть очень сговорчивым и подчиняться приказам без всякого протеста, но ничего не вышло. Создатель был так зол. Он знал все, что говорил Блуберри, и принял это на свой счет. Он не просто убил его. Он отнял у него все. Создатель забрал его брата, его друзей и все воспоминания о них. – Теперь я буду его помнить, – поклялся Даст. – Чудо, что ты вообще можешь попытаться. – Любое утешение омрачалось страхом Инка. – Я не знаю, как ты можешь помнить. Я не хочу потерять и тебя тоже. Страх стал невыносимым. Эмоции Инка сменились чувством оцепенелой отстраненности от окружающего. Даст заметил. Он не стал закатывать глаза и бурчать по поводу мнимой рассеянности Инка. Он не стал раздраженно вздыхать и щелкать пальцами, пытаясь привлечь его внимание. Он осторожно протянул руку и положил ее на руку Инка, касаясь достаточно легко, чтобы Инк понял, что тот отстранится, если он вздрогнет. – Сейчас нам ничего не угрожает, – тихо сказал Даст. – Мы в Зефиртопе. Нас не поймали. Нас не преследуют. Я здесь, с тобой. Это так много значило. Инк был не настолько глуп, чтобы думать, что Даст может остаться надолго. Раньше он принимал как должное, что Даст уйдет по собственной воле. Теперь же Инк знал, что если Даст и покинет его, то только потому, что его убьют или Удалят. Взгляд Инка метнулся к лицу Даста. Он почувствовал, как фиолетовый потускнел, превратившись в нездоровый серовато-лавандовый. – Мне нужно уйти. Быть рядом со мной опасно. Создатель не хочет, чтобы я общался с кем-либо без его одобрения. – Было так легко использовать это местоимение вместо "Они", потому что Инк говорил не о Них, совсем нет, пожалуйста, поймите, Создатели. – Я должен радовать Создателя, чтобы попытаться предотвратить Удаление… гибель еще большего числа других. Я был создан не для того, чтобы иметь свое мнение о работе Создателя. Я инструмент, а инструменты не горюют. – По его щекам потекли слезы. – Неужели я наконец-то стал сломанным инструментом? – Нет, – твердо сказал Даст. – Ты личность… – Я не функционирую так, как положено инструменту, – перебил Инк. – Я не должен плакать, когда вижу, как Фриск убивает Ториэль, или бороться за счастливый конец, вместо того чтобы допустить более жестокий, или пытаться остановить все плохое, что я постоянно вижу. Я не создан для того, чтобы заботиться; я создан для того, чтобы меня использовали, как бы больно это ни было. – Почему ты хочешь видеть лучшие исходы? – внезапно спросил Даст. Это заставило Инка задуматься. Раньше такой вопрос вверг бы его в пучину самокопания и неуверенности. Благодаря кратким воспоминаниям о прошлом у Инка наконец-то появился ответ. – Потому что никому не было до меня дела, пока не стало слишком поздно. И у меня никогда не будет шанса на счастливый конец. Меня будут использовать, пока я не умру. А до этого еще очень далеко. Если ни у кого не будет счастливого конца, а я останусь одним из последних, какой смысл жить? Даст беззвучно открывал рот. Когда ему наконец удалось заговорить, его речь была прерывистой, словно он с трудом выдавливал из себя каждое слово: – Я могу придумать еще пару причин. Инк инстинктивно прижал руку к грудине, сжав пальцы. – Я не это имел в виду. Я… не хочу перестать существовать… по крайней мере, сейчас. – Он сжался в комок, уткнувшись лбом в грудь Даста. – Я разорвал свою душу. Мне хотелось бы думать, что это было только для того, чтобы сбежать и, возможно, считаться кем-то. Но по правде говоря, мне было все равно, буду ли я существовать. – Я рад, что ты существуешь, – сдавленно сказал Даст. Инк прислушался к ровному биению души Даста. Ему следовало извиниться за то, что снова заставил Даста плакать. Он не знал, как это сказать. – Мне не положено говорить о чем-то таком. – Тогда тем более стоит поговорить об этом. Инк отклонился назад и повернулся лицом к пустому каркасу кровати. Ему следовало бы радоваться, что все это возможно. Или испытывать облегчение. Но в основном ему было страшно. Так страшно. – Сансы обычно не говорят о таких вещах. А если и говорят, то эти воспоминания все равно стираются у других, и Санс снова остается один. Я был одинок. Ты тоже. Возможно, ты будешь помнить. Но если ты захочешь рассказать что-нибудь, я не могу обещать, что вспомню, потому что у меня ужасная память. Даст снова затих. – Ты все еще подавляешь свои проблемы, концентрируясь на моих? – прямо спросил Инк. УР Даста замерцал. – …Может быть. Разговоры помогают? Инк задумчиво провел кончиками пальцев по узорам на дереве. – Мне не стало лучше, но уже не так одиноко. – Это уже шаг вперед, – заметил Даст. Инк молча ждал. – …Я не говорю о своих проблемах, – коротко продолжил Даст. – Но это не значит, что ты должен замыкаться в себе, как я. Инк продолжал обводить узоры на дереве, вырисовывая очертания цветка. – Если ты будешь продолжать замыкаться в себе, то можешь сломаться. Даст нахмурился: – Как ты? Инк попытался улыбнуться, но его лицо по-прежнему пестрело серыми дорожками слез. – Да. Дасту явно было не по себе. Инк понял это по тому, как он скрылся в безопасной тени своего капюшона. Сколько раз Даст пытался так спрятаться от других членов Банды? Это не помогло бы ему спрятаться от Найтмера. Хотя присутствие Инка ему помогало. На данный момент. Пока он не облажается, как всегда. Ничто не длится вечно. Ничто не остается неизменным. И не будет, пока Создатели хотят, чтобы происходили (болезненные) интересные вещи. Инк чувствовал себя виноватым за то, что даже подумал об этом, но это была правда. Он любил Их творчество, правда любил! Создатели сотворили все эти чудесные миры. Но Они… также привнесли в них много страданий. Что, в общем-то, интересно! И ожидаемо. Создатели, похоже, предпочитали разрушение Эррора, негатив Найтмера, драму (болезненные предательства) Фриска, которому надоедают друзья, и он убивает их всех, что заканчивается битвой с Сансом. Просто… немного больно переживать это. И наблюдать. Раз за разом. Особенно когда счастливые концовки казались редкостью и все и вся могло быть Удалено без предупреждения. Особенно когда все, казалось, думали, что Инк не чувствует боли и позже забудет о плохом. Инк часто забывал. Пока не вспомнил. Он больше не мог забыть, что они делали или думали о нем, потому что их воспоминания о нем были Удалены. Эти воспоминания, как болезненные, так и прекрасные, остались в его голове. Навсегда. – Ты чувствуешь себя здесь в безопасности? – спросил Инк. Он не мог вспомнить, спрашивал ли он об этом раньше. Его бы устроило никогда не вспоминать, потому что это означало, что Даст все еще существует. – Кажется, да, – неуверенно ответил Даст. Инк мог это понять. Он перевернулся на спину и посмотрел в лицо Дасту. – Я нигде не чувствую себя в безопасности. Я думал, что смогу чувствовать себя в безопасности в Андерсвапе, но я ошибался. Даст положил руку на наклейку в форме звезды на щеке Инка. На его перчатке остались серые пятна. – Нот… Если бы он знал об этом, он бы уже что-то сделал. Думаю, Создатель здесь бессилен. Приступ фиолетового страха, должно быть, ощущался как разрыв души. Это было так больно, что Инк прижал руку к грудине и резко вдохнул. Он ждал шквала негодования, предупреждений, тихих угроз. Но ничего не было. Только постоянная поддержка. Создателей было уже не так много, как тогда, когда Инк только прибыл в Зефиртоп. А те, что ушли… похоже, не понимали, что делает Инк. Осознание обрушилось на Инка, как товарный поезд. Топ и Астер считались Создателями Зефиртопа. Хотя Зефиртоп знал о Мультивселенной, Мультивселенная не должна была с ним взаимодействовать. В результате Зефиртоп можно было считать инкодом, и единственный способ, которым Мультивселенная могла бы вмешаться – это нападение Эррора или Найтмера (скорее всего, Эррора через Голоса). Но они не могли напасть. Как и в случае с Хамстертейлом и его Создателем, Зефиртоп был скрыт от всех Создателей. Создатели легко теряли его из виду, а потеряв фокус, не могли вернуться, сказать, где находится Инк, или по-настоящему понять, что он говорит и делает. На самом деле Создатели, скорее всего, решили, что Инк занят чьим-то сценарием, и просто ушли, как делали сотни раз до этого, ожидая, когда он снова станет доступен. Создатели кричали на Инка не только потому, что хотели увести его подальше от Топа и Зефиртопа. Создатели кричали на него, потому что некоторые из Них знали, что не могут подчинить себе свой Сосуд и заставить его уйти, поскольку в то время он формально находился под юрисдикцией другого Создателя. Инк не узнал вырвавшийся у него звук. Тихий звук был жалкой смесью хныканья и судорожного всхлипа. Даст обнял его и прижал к себе, положив подбородок на его кепку. Он не стал успокаивать его, продолжая молчать, и Инк знал, что он следит за дверью и коридором (в том числе с помощью сенсоров своего УР) на случай, если кто-то приблизится. Инк не был уверен, что бы он делал, если бы кто-то заглянул к ним сейчас. Если бы это был Топ, Инк, скорее всего, снова запаниковал бы. Он не был готов столкнуться с возможностью появления Создателя в Мультивселенной и с тем, означает ли это, что Топ может использовать Удаление, как Скетч. В Зефиртопе не было скриптов, но это не означало, что Топ желает всем добра. Undertop!Чара погиб в предыстории и был изгнан в Пустоту. Сообщение в кодах Undertop!Флауи было пугающим. Посчитает ли Топ необходимым Удалить созданную им "ошибку"? Инк вцепился пальцами в толстовку Даста, прижимаясь к нему. – Если я исчезну, то не потому, что ушел по своей воле. Даст не стал его разубеждать. – Я буду иметь это в виду. Инк всхлипнул и вытер глазницы шарфом. Повязка на глазах снова испачкалась. Упс. – Почему ты так терпелив и добр ко мне? Я могу защитить тебя, но не могу дать тебе такую же поддержку в ответ. Инк был создан для того, чтобы помогать, поддерживать и ободрять как Их, так и жителей Мультивселенной, выступая в роли щита для Альтернативных Вселенных, ресурса для нескольких Ученых, отдушины для недовольства Эррора или плеча, на котором можно поплакаться, в частности, для таких, как Дрим. У него не всегда получалось. Он неправильно понимал намерения и эмоции. Он напрямую говорил "не то". Он не был уверен, что сможет помочь Дасту разобраться с тем, через что он прошел, и при этом не сделать ему хуже. – Дело не в том, чтобы получить что-то в ответ, просто… – Даст остановился и задумался. – …Наверное, я немного добрее некоторых. В груди Инка (больше) не билась душа, но это не означало, что он был пуст. Его эмоции были все такими же настоящими. – Я личность? – Ты личность, – подтвердил Даст. – Блуберри тоже так говорил, – размышлял Инк. – Блуберри был прав. Тебе сказали, что ты не личность, чтобы ты считал себя "менее ценным", чем другие. И снова с Их стороны не было вспышки гнева или обиды. Инк не мог унять дрожь. Он не мог говорить. Даст не торопил его. Он просто был… рядом. Он был рядом и мог выслушать Инка и отчасти понять, почему Инк расстроен и горюет. «Создатели не примут этого. Они убьют Даста или Удалят его. – Пальцы Инка сомкнулись у грудины, но это не было отголоском забытого прошлого. Изгиб его рук был мягче, стремясь защитить, а не навредить, хотя душа Даста не была видна, как в Пустоте. – Я должен спасти его. Я должен помешать Им Удалить Даста». Инка била крупная дрожь, но он молчал. Он должен был молчать. Это была не отчаянная попытка спасти мир или убедить Их в необходимости более доброго исхода. Это был бунт. Он собирался забрать одну из Их любимых игрушек и освободить ее от Их сценариев. «Файлы жителей Андертопа, Астера, Зефира, Эйри и их Драконов каким-то образом были перенесены с их оригинальных миров в этот. Топ может знать, как это было сделано. Я что-то сделал в Амититейле. Могу ли я повторить это? Может ли Топ помочь мне?» Инк не знал. Ради Даста он должен был попытаться. Он не мог допустить, чтобы Даста Удалили, как Блуберри.

***

Было уже поздно. Даст и Нот пропустили и обед, и ужин. Даст не сказал бы, что расстроен этим. Сейчас ему не хотелось общаться с хозяевами. Он подозревал, что Нот чувствует то же самое. Эйри оставил на двери записку, в которой говорилось, что они могут брать любую еду из холодильника. Даст не преминул воспользоваться этим, чтобы прихватить несколько бутербродов и отнести их в свою и Нота гостевую комнату. Пока они ели, Нот то и дело поглядывал на Даста с озабоченным выражением лица, но ему удалось доесть половину бутерброда. Оставшуюся половину он держал в руках, случайно сжав ее так сильно, что его пальцы оставили отпечатки на мягком хлебе. – Может, стоит сделать запас на случай, если нам придется уйти? – спросил Нот. Даст кивнул: – Я постараюсь взять что-нибудь длительного хранения, чего они не хватятся. Они одновременно поняли, что до сих пор ждут подвоха, и переглянулись. У Нота дернулся уголок рта, словно он пытался улыбнуться. Он вытер с лица следы серых слез, но все равно выглядел измотанным. – Чудо, что мы их еще не обидели. – Они пережили Геноцид, даже если не помнят об этом, – напомнил ему Даст. – Они понимают, что мы не чувствуем себя в безопасности, но также понимают, что мы опасаемся не лично их. Нот то ли притворился, что не понимает, то ли сделал вид, что не слышит Даста, и ничего не ответил. Несколько слоев маски Нота сошли, открывая его страх и изнеможение. Даст был почти уверен, что он еще даже не начал переваривать свои пытки в Замке Найтмера. Да и сам Даст еще не переварил это. Он не очень ждал момента, когда это произойдет. Нот был прав. В некоторой степени Даст сосредоточился на нем, чтобы не думать о себе. Он не хотел думать о Найтмере. Или Киллере. И о том, как Киллер, похоже, выкарабкался, прежде чем его снова забрал Найтмер. В ту ночь никто из них не спал. Нот, чья повязка висела у него на шее, продолжал смотреть на Даста, словно убеждая себя, что он все еще здесь. Даст знал это, потому что тоже смотрел на Нота с той же целью. Когда он проснулся и обнаружил, что его нет (и понял, что он ушел с Топом), то едва не слетел с катушек. Безумный бросок к Ноту был одной из самых долгих минут в его жизни. Если, не дай Звезды, Нот снова окажется в руках Найтмера, Даст не был уверен, что будет делать. «Как, черт возьми, мне убедить его больше не жертвовать собой ради меня?» Даст не был уверен, но первым шагом могла бы стать попытка заставить Нота поверить, что он считает Зефиртоп безопасным. Учитывая, что Создатель до сих пор не прикончил его, здесь должно быть более-менее безопасно. Проблема заключалась в том, чтобы помешать Ноту вернуться к Создателю. «Я бы вернулся к Найтмеру, если бы думал, что это спасет Ноту жизнь». Черт. Они оба были самоотверженными идиотами, да? Даст снова решил попытаться дать Зефиртопу шанс. Если Нот чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы плакать и говорить о Блуберри, Даст не собирался лишать его этого чувства защищенности. Даст и Нот бросили попытки заснуть незадолго до рассвета. Даст повел его на кухню, надеясь избежать любых взаимодействий, но там уже были Клоун-Папирус и человек из Андертопа. «Его зовут "Fair"!Фриск», – твердо напомнил себе Даст. Даст знал, что Fair – это сокращение от Funfair, но сомневался, что человек поступил "честно", когда убил всех в Андертопе, включая Клоуна, когда тот предложил ему обняться, и Циркуса, когда тот заснул. Человек заметил их и помахал рукой. Нот помахал в ответ. Даст не стал. Клоун Папирус повернулся, демонстрируя фартук с надписью "Бесплатный пирог и обнимашки" и карикатурным изображением пирога под ней. Его сияющая улыбка была для Даста такой же мучительной, как и все улыбки Папирусов. Его душа сжалась от напряжения, и он слегка подался вперед, заслонив Нота плечом. Нот заметил это и потрепал его по руке. Даст не смог распознать сигнал, но догадался, что это что-то вроде раздраженного замечания. – Доброе утро, Нот и Индиго! – поздоровался Клоун. – Не ожидал, что кто-то уже проснулся. Полагаю, вы не такие ленивые кости, как мой брат и Зефир, нье-хе-хе. Даст спрятал пустой взгляд под капюшоном. – Мы не ленивые кости, – туманно ответил Нот. – Что вы делаете? – Мы с Фриском сегодня печем пироги. Клоун с энтузиазмом указывал на различные ингредиенты и кухонные принадлежности на прилавках. Даст заметил муку, сахар, разнообразные фрукты и другие ингредиенты для выпечки. Человек нырнул в шкаф и вытащил оттуда большую миску, а из другого шкафа достал стопку форм для пирогов. Нот нахмурился. – Я думал, у вас межсезонье. – Так и есть, – подтвердил Клоун. – Поэтому эти пироги нужно есть, а не кидаться ими. Не хотите помочь? Нот заколебался. Его глаза были скрыты, но Даст знал, что звезды стали синими, а может и серыми. Он вспомнил, как Нот рассказывал о выпечке Блуберри. Даст с трудом припоминал те несколько раз, когда он готовил вместе с Папсом. А может, и никогда не готовил. – Да, – дрожащим голосом согласился Нот. – Да, звучит неплохо. Даст надеялся, что он согласился, потому что хотел этого, а не потому, что боялся рассердить хозяев. Нот придвинулся ближе к Дасту и коснулся его руки. Даст слегка наклонился, позволяя ему пошептаться с ним. – Не оставайся ради меня, – пробормотал Нот. – Я буду в порядке. Даст сжал его руку и шагнул к двери, а человек спросил, какой пирог Нот хотел бы испечь. – Только не шоколадный, – мгновенно ответил Нот. И поспешно сдал назад: – Я имею в виду, шоколадный не… предпочтителен? Прямо сейчас. В данный момент. Затем Нот пробормотал что-то слишком тихо, чтобы кто-то мог разобрать, и замолчал. Человек выглядел разочарованным, но понимающим. Даст скрыл свою подозрительность под тенью капюшона. Человек вздрогнул, но уточнил, что именно Нот хотел бы приготовить. – Может, сделаем черничный пирог? – неуверенно спросил Нот. Человек энергично кивнул. Клоун лучезарно улыбнулся: – Сделаем! Даст бесшумно выскользнул за дверь. По мере того как он удалялся, его сознание расширялось, и он чувствовал, сколько народу находится в Замке. На этот раз Нот остался незамеченным (слава Звездам, человек не смог бы его отследить), но он насчитал двенадцать оставшихся. Даст знал, что Клоун и человек были учтены. Оставалось десять, скорее всего, Астер, Топ, Циркус, Эйри, Зефир, Отважная, Химик, Torch!Ториэль, Inferno!Азриэль и неизвестный. Кости Даста покалывало, заставляя идти вперед, как нестерпимый зуд, и искать потенциальные угрозы. Почти все еще спали. Даст отметил их местоположение издалека, продолжая искать того, кого упустил. Вскоре он нашел комнату Fair!Фриска. Даст и без того знал, кто внутри, но все же открыл дверь. Он мельком заметил цирковые афиши на стене, аккуратно заправленную кровать и дневник, открытый на странице, испещренной словами, которые он не стал читать. На подоконнике в черном перевернутом цилиндре сидел золотой цветок. На цилиндре красовался веселый красный бант, но это лишь усиливало контраст с унылой поникшей фигурой Флауи. Его золотые лепестки были яркими. Его стебель был живым и зеленым. Но было ясно, что он несчастен. Флауи встрепенулся, когда открылась дверь. Он вскинул увенчанную лепестками голову и с надеждой посмотрел на Даста: – Чара? – Он заметил Даста и нахмурился. – О, это… – Он пригляделся и наморщил лоб. – Точно. Ты не из местных мусорных мешков. Уходи. Даст не сдвинулся с места. Он не говорил. Он стоял в дверях и смотрел на Флауи красными огоньками глаз. Незаинтересованность Флауи сменилась любопытством, и Даст почувствовал мягкий толчок Проверки. – О-о-о, так вот почему я принял тебя за Чару. У тебя определенно много УР и Решимости, приятель. Откуда у тебя столько УР? Должно быть, больше двадцати. Хм. Даже Фриск столько не набрал бы. – Он опустил взгляд и саркастически усмехнулся. – Хороший ножик. Даст не помнил, чтобы вызывал костяной кинжал. Он уставился на Флауи, который с горечью смотрел в ответ. – Я не держу на тебя зла, мусорный мешок. Ты не Санс моего мира. Может, ты и убил моего двойника пару раз, но он не я. Если вы вообще встречались, конечно. – На лице Флауи промелькнуло задумчивое выражение. Но даже эта задумчивость была омрачена горьким смирением. – Может, и нет. Ты ведь на самом деле никогда не был просто Сансом. Верно, Даст? У Даста перехватило дыхание, как будто он вот-вот задохнется. – Или попытайся убить меня, или уходи, – сухо сказал Флауи. Затем он отвернулся и продолжил смотреть в окно. Даст почувствовал, как в конце коридора появился Топ. Дымка УР рассеялась, сменившись паникой. На секунду ему показалось, будто перед глазами замелькали цвета. И реальность покачнулась. Он не осознавал, что срезал путь, пока не понял, что находится в темноте. Он почувствовал запах старой бумаги с нотками ванили. Воздух был чистым, без пыли монстров. Его одежда была настолько чистой, насколько это возможно. Руки не были в крови. Он сжал темный кристалл на шее так сильно, что стало больно. Даст сжался в углу библиотеки, в которую срезал путь. Возможно, это был даже не короткий путь. Похоже, Топ и Циркус были способны на настоящую телепортацию, не полагаясь на заранее заданные точки в Зефиртопе. Даст не собирался использовать эту потенциальную способность, но у него было ощущение, что хозяева будут не в восторге. Либо так, либо Топ позволил ему пройти. Может быть, Топ хотел, чтобы Даст держался подальше от его подопечных, даже если этим подопечным был Флауи. Может быть, Топ не хотел, чтобы Даст задавал Флауи вопросы. Возможно, Топ правильно беспокоился. Реакция Флауи лишь подтвердила то, что Даст уже знал: Undertop!Фриск устраивал Геноцид с помощью Чары. Циркус и Топ помнили об этом, даже если Фриск не помнил. Как они могли спать в одном доме с человеком, который убил их всех? Даст спал в месте, где человек мог его убить. Его и Нота. «Сейчас УР Фриска – единица. Он не помнит, что сделал. Но это не отменяет того факта, что он делал это столько раз, что Циркус его не простил. Циркус знает, насколько он опасен». – Ты должен убить его, прежде чем он убьет тебя и Нота. – Убей его первым. Его мысли стали походить на мысли Фантома. Нот был не единственным, кто вышел из режима выживания. Отсрочка, которую Даст получил, расставив приоритеты и пытаясь держать себя в руках ради Нота, наконец закончилась. «Успокойся. Не срывайся сейчас. Кто-то может пострадать, если ты сорвешься». Даст вспомнил, как близок он был к тому, чтобы ударить Нота, когда тот разбудил его в "Кованном на доверии", и ему стало дурно. Его дыхание участилось, а в голове зашумел УР, и счет перешел с его собственного голоса на голос Фантома. Осталось десять. Эйри и Зефир ушли в патруль. Даст прижал ладони к бокам головы, хотя это было бесполезно. Дыхание со свистом отдавалось в голове, но это не могло заглушить шепот брата, требовавшего расправы. – Ты знаешь, на что способен человек. – Ты должен быть достаточно сильным, чтобы остановить его. – Ты должен стать сильнее, чтобы остановить Найтмера. – Ты всегда будешь проигрывать, если будешь бить вторым. Не ленись, брат. – Убей его, пока он снова не убил тебя во сне… Другой голос перекрыл шепот Фантома: – "…в небе взошла сияющая луна, и межгалактическую космическую станцию озарил бледный звездный свет. Гравита и Спайр использовали низкую гравитацию в своих интересах, танцуя в лунном свете. Их ноги парили над поверхностью посадочной платформы, и только страховочные тросы удерживали их на месте. Спайр положила голову на плечо супруги, и они синхронно кружились под песни космоса, слышные только им. – Любовь моя, мы вместе уже трехсотлетие, и это были самые прекрасные годы в моей жизни…" – Какое еще трехсотлетие? – прохрипел Даст. – Период времени, равный примерно трем векам, – сказала Химик, опуская книгу, из которой читала. – Они объяснили это примерно главу назад. Она сидела у основания книжной полки напротив Даста, но в пределах досягаемости. Даст заметил, когда она вошла. Слава Звездам, он не среагировал. – Было опасно приближаться ко мне. – Каждый опасен по-своему, – сказала Химик. – Андайн достаточно сильна, чтобы перевернуть грузовик. Циркус может вызывать свои Бластеры. Топ манипулирует антиматерией. У меня в карманах опасные химикаты, которые все еще могут нанести серьезный урон. – Она заложила закладку в своей книге о какой-то романтической истории, действие которой происходит в космосе. – У Циркуса тоже иногда случаются панические атаки. Да, он не против, чтобы я об этом рассказывала. Даст попытался ответить, но все обрушилось на него разом, заполняя голову воспоминаниями и заставляя тело застыть. Дасттейл, неоднократные Геноциды человека, попытки Даста остановить его хоть как-то иначе, прежде чем обратиться к УР, победа над человеком, Найтмер, его пытки, контракт души, угроза Скетча, захват Нота, почти смерть Нота, смерть и возвращение Киллера, последний случай, когда Даст был на волосок от смерти. Он сгорбился, подтянув колени к груди, и спрятался в капюшоне. – Разве ты не чувствуешь мой УР? – Ты имеешь в виду холод в воздухе, который пытался заморозить меня и выжать жизнь из моей души? – слишком спокойно спросила она. – Да. Даст стиснул зубы. – Тебе не интересно, как я его получил? Химик оставалась невозмутимой. – Интересно. Но ты не обязан мне ничего объяснять. Даст вцепился пальцами в свой рукав. Кончики его фаланг были недостаточно острыми, чтобы проткнуть перчатки и толстовку, но было больно. Хорошо. – Я могу сделать это снова. – Вряд ли, – возразила Химик. – Ты не хочешь причинить нам вред. Именно поэтому ты сбежал сюда. Даст не мог понять, что его душило – горе, гнев или ненависть к себе. Химик опустила взгляд и провела когтистыми пальцами по обложке книги, обводя название. – Не думаю, что сидение в темноте тебе поможет. Не хочешь помочь мне собрать травы? Это не для представления, просто для готовки. И возможно, парочки взрывных экспериментов. Только не говори Топу. Даст должен был сказать ей, что она не должна ему доверять. Он должен был дать понять, насколько он готов наброситься, если кто-то из них попытается причинить вред ему или Ноту (или даже если он просто подумает, что они собираются это сделать). Ему хотелось верить, что он молчит только из соображений преимущества внезапности нападения. Но возможно, он слишком хорошо знал себя для этого. Даст молча последовал за Альфис в сад. Хотя он и следил за человеком на кухне Замка Зефиртоп, у него больше не было желания выслеживать всех в Замке или нападать на них, пока они не успели напасть на него. Шепот "Фантома" затих, когда Химик-Альфис принялась увлеченно показывать ему различные растения и травы, идентифицируя каждое из них и рассказывая об их применении (и о красочно-взрывном потенциале). Даст не чувствовал себя лучше, но и не был на грани срыва. Было труднее ощущать тяжесть собственной тьмы, находясь на солнце.

***

Скетч спокойно наблюдал за тем, как версия Литтлтейла успешно помещается в карантин. Это была не та версия, которую защищал Омега-таймлайн, а инкодированная версия, которая даже не подозревала о существовании Мультивселенной. Персонажи, живущие в ней, не заметят никакой разницы. Их жизнь не изменится. В отличие от жителей Андерфелла. Скетч проверил свои карантины, отметив, что миры остаются запертыми, и задумался, стоит ли зайти в Андерфелл, чтобы посмотреть, как они поживают без вмешательства Мультивселенной. Эррор и Найтмер больше не могли напасть на них. Они не могли напасть ни на кого, кто был под защитой Скетча. Он позаботился об этом, добавив дополнительные огненные стены, которые сожгут Найтмера и Эррора, если те попытаются. Входить в Андерфелл было необязательно, но Скетч все равно подумывал об этом, просто чтобы посмотреть, как там дела. Внезапно Бруми похлопал его по руке своей кистью. В то же время что-то коснулось его сознания. Не сигнал тревоги, но что-то, требующее внимания. Скетч изучил окружающую его Пустоту, обнаружил след и немедленно вошел в Сайенстейл. Его внимание привлекла одна из многочисленных жужжащих машин в лаборатории. Беглое сканирование кодов показало ее назначение. Она сканировала Пустоту. Не в поисках Нота или какого-либо Гастера. А его. Скетч услышал слабый звук. Тихий отступающий шаг. Но недостаточно тихий. Он повернулся и встретился с Саем взглядом собственных спокойных светло-зеленых глаз. – И что, по-твоему, ты делаешь?