Memories of a Protector [The Protector AU]

Это было почти забавно. Раньше у Калора было множество различных подработок в Подземелье. Несколько постов Часового, киоск с хот-догами, работа комиком на Курорте МТТ и роль Судьи. Насколько он помнил, он никогда раньше не работал на Маффет. Работа в пекарне казалась ему странным занятием. Готовка и выпечка были уделом Папируса и Ториэль, а не его. И все же Калор работал в пекарне. Постоянные клиенты Pastry!Маффет из Стражи пока не появлялись (видимо, были заняты каким-то заданием или чем-то в этом роде), поэтому она предложила Калору комнату над пекарней. С его стороны было бы правильно помочь ей в ответ. Честно говоря, Калор ожидал, что его попытки заняться выпечкой закончатся катастрофой, но, к своему удивлению, обнаружил, что у него к этому талант. Возможно, Пастри была отличным учителем, возможно, ему помогала Доброта, а может, у него был навык, который ему так и не довелось применить раньше. Как бы то ни было, ему нравилось просто замешивать тесто, взбивать крем и украшать торты разноцветной глазурью. Ему нравилось общаться с клиентами из Омега-таймлайна, и его забавляло, когда новоприбывшие видели его череп и удивленно округляли глаза. Особенно ему нравилось тепло. От печей, от посетителей, от свежеиспеченного хлеба. Он не осознавал, насколько холодна пустота, пока не вырвался оттуда. Здесь было спокойно. Так спокойно. Калор не мог припомнить такого времени. Он помнил только Перезагрузки и их последствия. Несколько дней повторялись бесконечно, пока он не забрал души и не вырвал временную линию из рук человека, а затем и себя из нее. Калор задумался, сможет ли он вернуться в Азертейл. Сможет ли навестить Папируса и Андайн? Не затянет ли его обратно в пустоту Азертейла, если он попытается? Он не мог этого выяснить. У него не было способностей к путешествиям между АВ. Или он их еще не открыл. Души не переставали удивлять его после стольких лет. Десятилетий. Веков? Черт, он был старым. Калор не мог вернуться в свой мир или путешествовать по Мультивселенной в поисках Шейда. Он не был готов ворваться в здание Совета Омега-таймлайна и потребовать их помощи. Более того, у него было такое чувство, что это плохая идея. Pastry!Маффет и многие ее клиенты, жители Омега-таймлайна, были так добры. Но Калор не мог отделаться от ощущения, что их лидеры могут быть не столь гостеприимны. Некоторые из тех же клиентов шептались о том, что Core!Фриск был исключен из Совета, а новый фактический лидер, Король-воин Азгор, начал проводить новую политику. Не говоря уже о том, что он попал сюда не через двери, как большинство остальных. Под приветливой поверхностью Омега-таймлайна таилось что-то темное. Что-то во всем этом было не так. Так что Калор решил быть начеку и пока держаться подальше от Совета. Дать себе время прийти в себя и привыкнуть к существованию вне пустоты Азертейла. Если понадобится, он будет искать ответы сам (или в других местах, кроме Омега-таймлайна), как только у него появится твердая опора. Пока же он позволил себе отдохнуть и насладиться простой жизнью.

***

Следующее утро было поистине новым днем. В буквальном смысле, потому что солнце взошло над Зефиртопом и все такое. Хотя технически разве "новый день" не начинается в полночь?.. Или с рассветом? Инк не был уверен. Но это было неважно. Это был новый день, и этот новый день сулил новые (пугающие) захватывающие перспективы. Пришло время приступить к реализации своего плана. Инк совсем не спал, даже после того, как они с Дастом вернулись в свою гостевую комнату. Ночной разговор с Топом засел у него в голове, как мало какие еще не Удаленные воспоминания. Он не был до конца уверен, что Топ не собирается причинять им вред, но его честность в отношении своего темного прошлого определенно говорила в его пользу. Пометка Флауи как "ошибки", смерть Undertop!Чары и помещение его в Пустоту все еще беспокоили Инка, но он был не из тех, кто судит. Он просто будет начеку на случай, если Топ проявит признаки того, что он передумал и решил, что Инк и Даст представляют угрозу. Инк едва смел надеяться, что этого не случится. Он пытался смириться с тем, что сможет остаться в Зефиртопе на какое-то время без катастрофы, подобной Перезагрузке Андерсвапа. Он старался быть оптимистом. Он хотел быть оптимистом. Если Создатели действительно не могли навязать здесь сценарий (или "направить" в этот мир Найтмера или Эррора), Зефиртоп может стать для Даста лучшим шансом на свободу от Найтмера. Инку нужно было только убедить его остаться хотя бы ненадолго. Инк не знал, как это сделать. Он полагал, что попытка помочь Дасту понять, насколько хорош Зефиртоп, может стать хорошей отправной точкой (если Зефиртоп действительно хорош… нет, нет, возможно, так и есть). Теперь, когда Топ раскрыл свои (хотелось бы надеяться) искренние намерения, жители Зефиртопа, особенно Астер и семья Топа, явно выглядели куда более дружелюбными, чем (могли надеяться) считали Инк и Даст. Они имели полное право не доверять чужакам, проникшим в их дом, и допрашивать их, но вместо этого встретили их радушно. Инк не мог понять, как у них (предположительно) не было никаких скрытых мотивов. Он напомнил себе, что должен быть самым лучшим гостем, каким только может быть, чтобы они, возможно, продолжали быть добрыми. Это будет непросто, потому что в итоге он часто говорил что-то не то. Может, ему лучше помалкивать. Но тогда они могли бы подумать, что он от них отмахивается. Почему в социальных взаимодействиях обязательно должны быть все эти противоречия? «Ты должен постараться. Ради Даста». Инк перевернулся на бок и увидел, что Даст смотрит на него. Ни один из них не переоделся в пижаму, хотя Инк и стянул повязку с глаз на шею. Несмотря на то, что никто из них не спал, они не разговаривали после того, как вернулись в гостевую комнату. Инк понятия не имел, о чем думает Даст, да и вообще, что он думает о Топе теперь, когда они полагали, что тот не собирается отправлять Инка в лабораторию. – Ты злишься? – спросил Инк. – Не сказал бы, – буркнул Даст. – Скорее… расстроен. Он мог причинить тебе вред. Ты ожидал этого. Но все равно пошел с ним. – Это то, что я должен делать, – напомнил ему Инк… наверное? Он не мог вспомнить, говорил ли уже это Дасту. Скорее всего, говорил. Казалось, Даст (не согласен) нуждался в напоминании. Даст не выглядел раздраженным. Он выглядел измотанным. – Как бы ты себя чувствовал, если бы я согласился пойти с Найтмером, чтобы защитить тебя? Инк отвел взгляд, надеясь, что Даст не увидит, как его глаз окрашивается в фиолетовый и синий цвета. – Я серьезно, – продолжил Даст ровным тоном. – Я хочу, чтобы ты был в безопасности. – Нигде… – Инк вспомнил, на что намекал Топ, и заколебался. – …В Зефиртопе может быть безопасно. Даст натянул капюшон на лицо: – Это меня пугает. Пустую грудь Инка скрутило тошнотворное чувство. – Ага. Надеяться страшно. Даст на мгновение затих, пряча лицо в тени капюшона. Он сел и посмотрел на дверь. Путь к ней был свободен. Очевидно, Даст отодвинул комод, оставив его под странным углом у стены, когда бросился на поиски Инка. – Не хочешь пойти позавтракать? Его попытка сменить тему была настолько очевидной, что даже Инк заметил. Инк знал, что на этот раз там будет вся семья. Они непременно захотят поболтать с гостями. Инк не был готов увидеть их всех сейчас, тем более что Топ наверняка рассказал Астеру о случившемся. Он попытался быть честным: – Сейчас это может быть чересчур. – Хорошо. Дай мне секунду. Даст ненадолго выскользнул за дверь и вернулся с контейнерами из ресторана Гриллби. Они доели остатки у себя в комнате. Бургер был так же хорош и в холодном виде. Пока Инк ел, в голову снова полезли навязчивые мысли. «Я должен работать. Или хотя бы записывать Удаленное. Возможно, мне придется переписать все о семи Андерфеллах, если записи затерялись в Пустоте». Инка чуть не стошнило от этой мысли. Он никогда раньше не терял ни одной книги об Удаленном. Обычно они были в безопасности в Библиотеке. Ему следовало быть осторожнее с записями о семи Андерфеллах. И с Бруми. «По крайней мере, с Бруми и Гласси все в порядке. Пустота не причинит им вреда. И не разобьет мои флаконы. – Инк коснулся пустого места на груди. – Создатели действительно рассчитывали, что Топ причинит мне вред, не так ли? Кроме тех, кто направил меня сюда…» Инк нервно огляделся по сторонам, но напомнил себе, что здесь Создатели не могли бросить его в битву в Зале Суда. Точнее, Они могли схватить его, но здесь, в Зефиртопе, не было Зала Суда, в который можно было бы бросить Инка. Некоторые из Них были настолько раздражены, что Инк удивился, как Они не схватили свой Сосуд, чтобы заставить его уйти. «Слишком многие из Них заинтересованы. Они раньше не видели Зефиртопа. Возможно, у меня есть время, пока не закончатся краски, чтобы убедить Даста остаться. Тогда Они сами поддержат меня или заберут из Зефиртопа». Инк схватился за магический мешочек, в котором лежала его новая записная книжка. Он вспомнил о добавках, которые должен был принять, и быстро достал их. Маленькие таблетки были светло-зеленого цвета, на несколько тонов бледнее его шарфа цвета морской пены. Неплохо. Инк прочитал инструкцию и принял добавку. Никакого резкого прилива энергии не было, но это и не предполагалось. Инк не был уверен, подействует ли она вообще. Зато это был бы отличный способ подсунуть ему какой-нибудь яд или успокоительное. Он с опаской рассматривал маленькие капсулы, но напомнил себе, что здесь он в безопасности. Хотелось бы надеяться. Может быть. Пока что. Инк должен был показать Дасту, что чувствует себя в безопасности, чтобы тот захотел остаться. Инк не был уверен, как это сделать. Он записал, что принял добавку на сегодня и быстро убрал блокнот, чтобы не начать нервно грызть ластик на конце карандаша. Как Инк… то есть как Нот должен был показать Дасту, что это хорошее место для проживания (не говоря ему, что Топ здесь главный и нет никаких скриптов, а значит, меньше шансов, что Создатели снова натравят на него Эррора или Найтмера)? «Мне еще нужно убедить семью Зефиртопа позволить Дасту остаться. Если я облажаюсь и обижу их, нас обоих выгонят». Инк всегда старался казаться приятным и покладистым, но его Удаленные воспоминания показали, что он по-прежнему плохо понимает социальные сигналы и что некоторые все равно (осуждали его, потому что знали, что он Бездушный, и поэтому считали его эмоции фальшивыми) находили его раздражающим. Возможно, Инк мог бы попытаться подражать Дриму и Блу (и Блуберри) в их поведении в Альтернативных Вселенных, которые они посещали. Обычно они были довольно хорошими гостями. (За исключением тех случаев, когда Блуберри обвинял хозяев в несправедливом отношении к Инку и чрезмерной загруженности Дрима). «Лучше помалкивать, – решил Инк. – Многие становились довольными… э-э… меньше раздражались, когда я замолкал». Это будет непросто, потому что Даст тоже был довольно тихим. Инк этого особо не замечал, потому что с ним Даст был более открытым, но Зефиртоп показал, что с другими Даст все так же молчит, бросая на них мрачные взгляды. Здесь не было Блу (или Блуберри), чтобы взять на себя инициативу, пока Инк сливался с фоном, пытаясь сосредоточиться на настоящем и на том, что было перед ним. Вот, к примеру, Инк поднял глаза от своего пустого контейнера и увидел, что Даст обеспокоенно смотрит на него. – Ты в порядке? Инк попытался улыбнуться: – Нет. То есть да. То есть… может быть? Я просто не уверен, как вести себя теперь, когда нам не угрожает опасность для жизни. Или помещение в лабораторию. Я привык постоянно быть в опасности. Даст опустил взгляд на свой контейнер. В нем оставалась пара картошек фри. – Это как-то нереально, да? – Я хочу, чтобы это было реально, – признался Инк. – Я не вижу никаких трагедий в будущем, как обычно бывало. Я хочу надеяться, что это хороший знак. Даст молчал, задумчиво доедая картошку фри. Инк еще раз проверил, на месте ли его повязка, и они направились к выходу. Эйри-Папирус встретил их в коридоре, восторженно махая рукой: – Доброе утро! Хорошо спалось? – Нет, – ответил Инк. Он опомнился и поморщился. Эйри не обиделся. Скорее он выглядел сочувствующим. – Понимаю. Если захотите вздремнуть, могу подсказать парочку мест. Мы с Клоуном постоянно находим Циркуса в таких местах. Инк задумался, нет ли поблизости хороших деревьев или стропил, на которых можно отдохнуть. А разве в конюшне не было стропил? Было бы забавно забраться туда. Они с Дастом и Эйри двинулись по коридору, и Инк спросил: – У вас с Зефиром сегодня патруль? – Я уже завершил свой маршрут, – гордо заявил Эйри. – Зефир летает дольше меня, несмотря на их с Апдогом… сложные отношения. Скрытый глаз Инка засветился любопытным оранжевым. Если бы он не был в повязке, это точно был бы вопросительный знак. – Хм. Ему что, не нравится в Замке? Эйри задумался: – …Полагаю, способность читать выражения лиц характерна для Сансов. Инк не думал, что так хорошо читает выражения Зефира, но, похоже, его способность случайно задевать за живое компенсировала это. Его так и подмывало спросить, почему Зефир избегает Замка (или кого он избегает в Замке), но он сдержался, прикусив язык. На помощь пришел Даст: – Чем вы занимаетесь теперь, когда большой цирковой праздник закончился? – Конечно же, заслуженным отдыхом! – просиял Эйри. – Как минимум пару месяцев. Нельзя же все время работать и путешествовать. Так и перегореть недолго. Инк подавил саркастический смешок: – Неплохо. – Он перебирал в уме подходящие и желательно безобидные темы для разговора. – Тебе нравится тусоваться с Андайн? – Да, "Отважная" Undertop!Андайн отличный шеф-повар. Может, она и не тренирует меня летать на Драконах, но определенно намерена научить меня готовить. – Эйри на мгновение приостановился и задумчиво потер подбородок. – …Хотя было несколько пламенных инцидентов. – Твоя Андайн действительно обучала тебя? – спросил Даст. Эйри помедлил. – Да. Капитан Андайн была моим наставником. Она возглавляла… возглавляет большую часть Королевской Армии в Зефиртейле. Ее Дракона зовут Стеллар. Инк представил себе Андайн в такой же форме, как у Эйри и Зефира, несущуюся в бой на огромном Драконе-Бластере с копьем наперевес. Трудно было не прийти в восторг. – Когда мы сможем с ней встретиться? – Вы не можете. Встретиться с ней здесь. Или вообще, – сбивчиво ответил Эйри. – Она… не переехала в Зефиртоп вместе с нами. – …Оу, – удивился Инк. Жизнь без предопределенных сценариев казалась тем, чего хотели бы большинство Андайн. – Погоди. Ты, Астер, Зефир и ваши друзья Драконы-Бластеры – единственные уроженцы Зефиртейла здесь? Повисла долгая пауза. Обычно это означало, что Инк ляпнул что-то не то. Упс. – …Да, – чуть менее оживленно подтвердил Эйри. Ой-ой. Инку следовало бы извиниться, но обычно у него это не очень-то получалось, поэтому он попробовал что-нибудь другое: – Твоя Андайн кажется очень крутой. – Она самый крутой, лучший, самый потрясающий Капитан на свете! – провозгласил Эйри. Он переступил с ноги на ногу и скрестил руки на груди. На мгновение Инку показалось, что он вот-вот потянется к своему шарфу. – Могу я задать потенциально личный вопрос? – Конечно. Это справедливо, – согласился Инк. Эйри еще немного помедлил, глядя на Даста, который коротко кивнул. Он снова посмотрел на Инка: – Как поживают Андайн из ваших миров? Какие они? – Сильная. Целеустремленная. Храбрая. Упертая. Ужасающая, – лаконично ответил Даст. – И мертвая. Мысли Инка резко вернулись к бесконечному белому пространству и незаконченным наброскам. Он ощутил такой сильный прилив Их эмоций, что на краткий миг увидел, как неподвижные наброски холодно разрывают на части, обрекая их на гибель в стремлении добраться до нужного Им эскиза… Инк вздрогнул, ощутив, словно его несуществующая (больше не существующая) душа сжалась в груди. Его тело содрогнулось, и он не знал, почему. (Он знал, почему. Потому что Они безжалостно уничтожили их. Потому что, несмотря на их безразличие и неспособность принять Инка, отреагировать или помочь ему, они хотя бы были там. А теперь их не стало. Кроме Скетча…) – Апатичная, – оцепенело произнес Инк. – Ее не волновало, что я страдаю, сколько бы я ни кричал, ни плакал, ни умолял о помощи. Я больше не виню ее. Это не ее вина. Она не могла ничего почувствовать или сделать. Потом ее уничтожили вместе с остальными. У нее не было ни единого шанса. Эйри выглядел испуганным. Даст наклонился и приобнял Инка за плечи. Инк снова попытался улыбнуться. И снова безуспешно. Он теребил свой шарф, но знал, что Даст и Эйри заметят, если он натянет его на нижнюю половину лица, чтобы скрыть это. «У меня был незаконченный мир. Мой Создатель покинул его, потому что я не мог достучаться до Него… и потому что Он знал, кем я стану, и намеренно оставил меня в таком положении. Создатели вернулись туда только тогда, когда захотели использовать Скетча. Они уничтожили оставшиеся наброски». Желание найти это место было непреодолимым, несмотря на то, что искать там было нечего. Если бы Инк вспомнил об этом раньше, возможно, ему удалось бы сделать больше. Может быть, он сумел бы вернуться, помочь Скетчу и убедить одного из Них вдохнуть жизнь в остальных. Но теперь было уже слишком поздно. Если только где-то там не таился невидимый разбитый _____tale!Гастер, спасать было уже некого. Повязка на глазах Инка промокла. Он не понимал, почему. Он ненавидел эти наброски за то, что они оставили его одного и смотрели, как он страдает, и им было все равно, даже когда он рвал на части свою душу, пытаясь сбежать (никто даже не попытался, кроме Скетча). И все же он оплакивал их. Теперь Инк был не один. Эйри беспокоился. Даст обнимал Инка за плечи. Они реагировали на боль Инка. Им было не все равно. Инк глубоко вздохнул. Звук получился влажным. На этот раз не от крови. Ха… ха. – Эм. Куда мы сегодня идем? – Куда пожелаете, – поощрил Эйри. – В городе еще много интересного. Или я могу взять вас с собой в полет на Папирусе-младшем. Или мы можем прогуляться за город пешком. Инк задумался. Если то, что сказал Топ (а Инк мог в этом убедиться), было правдой, то не было никаких сценариев, которые можно было бы избежать или предотвратить. Эррор не расколет небо. Найтмер не выйдет из тени и не попытается снова убить Даста. Но встреча с большим количеством народа казалась сейчас непосильной. И если это было непосильно для Инка, то для Даста, скорее всего, тоже. – За город звучит неплохо. – Инк снова опомнился и спросил мнение Даста: – Как думаешь? Даст согласно кивнул. – Тогда давайте отправимся туда и насладимся красотой природы, – подытожил Эйри. В вестибюле они миновали Undertop!Папируса, Андайн и Альфис. Хотя те и пожелали им доброго утра, они не пытались задержать Инка и Даста или приставать к ним с вопросами. Это радовало. Инк хотел пообщаться с ними (Даст тоже мог бы сблизиться с ними, найти друзей помимо Нота и захотеть остаться), но не сейчас. Появление артистов в обычной одежде не должно было удивлять Инка, но удивило. В основном из-за Перезагрузок, (безысходности) лени или личных предпочтений у многих обитателей Мультивселенной обычно были один-два наряда, которые они предпочитали (независимо от того, знали они об этом или нет). Видеть разнообразие стилей было не в новинку, но Инк все равно обнаружил, что восхищается тканями и цветами. Особенно привлекало внимание фиолетово-синее платье Андайн, а также цветок, который носила Альфис. Это выглядело нарядно. У них было свидание? Он не стал спрашивать. Он не хотел лишний раз раздражать их. Взгляд Даста устремился к одной из дверей на противоположной стороне вестибюля. Инк обнаружил притаившегося там Funfair!Фриска из Андертопа. Его фирменный синий свитер был куда привычнее, чем наряды Андайн и Альфис. Инк перепроверил, но его руки были пусты. Фриск носил с собой Флауи еще в Андертопе. Он должен быть где-то рядом. Инк не хотел испытывать доброту Топа, сканируя коды в его поисках. Создатели всегда раздражались, если он лез, куда не просят. Эйри привел Инка и Даста на травянистое поле между Замком и лесом. Трава была такой нетронутой, что Инк боялся ее испортить, но никаких знаков (Создателей), гласящих, что ходить по ней запрещено, не было. Инк ступил на траву вслед за Эйри, почувствовав, как она колется, и не смог сдержать улыбки. Травинки были недостаточно острыми, чтобы порезать ноги. Было приятно. Солнце грело. Дул легкий ветерок. Небо было ослепительно голубым, а трава – привлекательной живой зеленью. На фоне живописно раскинулись город и Замок Зефиртоп. Казалось, именно такое место точно сгорело бы при нападении Эррора или Найтмера: трава превратилась бы в пепел, а небо заволокло бы дымом. Но очевидно, они не могли напасть. Так что это место спокойно себе существовало. Инк посмотрел на Даста, заметив примятую траву позади него. Он сделал еще пару шагов, оглядываясь назад, и отметил, насколько четким был его след. – Как думаете, мы сможем рисовать на траве? – с интересом спросил Инк. Эйри выглядел озадаченным, но Даст понял: – Попробуй. Инк пошел по траве, ускоряя шаг, а затем перешел на бег. Позади него стелилась дорожка следов. Он не мог сдержать хихиканья, петляя по полю и оставляя за собой закрученный узор. Его не было видно с земли, но Зефир мог бы разглядеть его, пролетая мимо. Хотелось бы надеяться, что он будет похож на солнце или цветок, который Инк пытался изобразить. Эйри понял, что к чему и с энтузиазмом присоединился к нему. Инк понятия не имел, что должен был изображать его зигзагообразный рисунок. Даст просто прошелся по траве, делая волнистый узор. Может быть. Инк направился к деревьям, чтобы забраться на одно из них и попытаться рассмотреть свой рисунок на траве. К его радости, он обнаружил у кромки леса синие орхидеи. Он подавил свой восторг и залез на дерево. Кора была шершавой на ощупь, но обошлось без заноз. Он не упал и не переломал себе кости. Он не увидел вдали столбов дыма или трещин в небе. Инк окинул взглядом поле и увидел очертания солнца. Рядом с ним Эйри пытался изобразить что-то вроде ящерицы, динозавра или дракона с комично большой головой. Даст, продолжая свой извилистый путь, подошел к дереву Инка и плюхнулся рядом с его стволом, прислонившись к нему. Инк слез с дерева и устроился рядом с ним, а Эйри примостился с другой стороны. Внимание Инка привлек тихий стрекот, и он заметил в верхушках деревьев белку. Она поприветствовала скелетов и свернулась калачиком на ветке. Инк посмотрел на ярко-синие орхидеи: – Можно мне сорвать несколько? – Да, можно, – заверил его Эйри. – Только не бери слишком много. – Я не буду. – Инк протянул руку и осторожно сорвал несколько цветков. – Мой кузен обожал такие синие цветы. Он любил плести из них венки. Эйри как будто притих. Даст отвел взгляд от Инка. (Разум Инка пытался что-то сообразить, но наотрез отказывался это делать). Инк почувствовал прилив тревоги, сам не зная почему. Он попытался справиться с этим и в конце концов схватил Даста за руку. Даст не возражал. Кажется, он вообще никогда не возражал против такой прилипчивости Инка. – Хотите венки из цветов? – спросил Инк. Его голос звучал сдавленно. Странно. Эйри решительно кивнул: – Очень хочу. – Да. – Голос Даста дрожал (почти как у Инка). Инк подумал, не плел ли (тогда еще не совсем, а только иногда) Фантом Папирус венки из цветов, пока его не убили. Были ли в Сноудине цветы или он использовал Эхо-цветы из Водопадья? Или даже золотые цветы со свалки. Блуберри раньше так делал. Он поискал еще цветов и нашел несколько белых маргариток, желтых нарциссов и календул. Инк не был уверен, что эти цветы обычно растут в одном и том же месте, но он привык, что Создатели не обращают внимания на такие мелочи. Зефиртоп создали Топ и Астер. Они сами выбрали эти цветы. Синие орхидеи символизируют мир, спокойствие, энергию, красоту и безмятежность. Белые маргаритки – невинность. Нарциссы – новые начинания, прощение и творчество. Календула – силу и связь между жизнью и смертью. Инку стало интересно, какие еще цветы Астер и Топ выращивали в этом мире. Инк сел в траву и ловко сплел цветы. Первый цветочный венок он возложил на капюшон Даста. Тот коснулся его кончиками пальцев, словно боялся сломать: – Можешь научить меня их плести? – Я бы тоже хотел научиться, – добавил Эйри. Инк кивнул. Он показал Дасту и Эйри, как соединять стебли, чтобы вплести цветы в венок. В процессе работы Эйри заметил, что цветы не вянут. Инк знал, что они запрограммированы так, чтобы сохраниться дольше, чем обычно. Пальцы Даста, как и у Инка, зажили достаточно, чтобы аккуратно сплести венок. Для первого раза вышло неплохо. Инк помог Дасту и Эйри скрепить стебли, чтобы венок держался. Он встал и водрузил законченный венок Эйри на его череп. Эйри просиял, довольный своей работой: – Надо бы сделать такой для Зефира. Инк подумал, понравится ли Скетчу венок из цветов. А затем о том, как бы доставить его в целости и сохранности. Не успел Инк заговорить, как Даст аккуратно надел венок ему на голову. Он был шире, чем тот, который Инк сплел для Даста, и достаточно велик, чтобы уместиться на козырьке его черной кепки. Зеленое ожерелье из бусин тоже было на месте. Инку нравились эти украшения. Он не сможет оставить их после ухода (они будут уничтожены в считанные секунды), но пока что с радостью их поносит. В голубом небе появилась точка. Зефир помахал рукой со спины Апдога, пролетая над ними. Апдог беззастенчиво выпендривался, грациозно кружась и рассекая воздух. Инк подозревал, что он не менее грациозно сбросит Зефира с седла, как только они приземлятся. Вокруг по-прежнему было мирно. Небо не раскалывалось. Темные тучи не закрывали солнце. Такие воспоминания Инк обычно терял, пока их не Удаляли. И даже тогда он с трудом вспоминал это. Более страшные воспоминания всегда приходили легче. Инк открыл блокнот и написал на чистой странице: «Я бегал по полю зеленой травы. Мы с Индиго и Эйри-Папирусом плели венки из календулы, нарциссов, маргариток и синих орхидей». Карандаш скрипел по бумаге, когда Инк писал. Страницы шуршали при переворачивании. Он приостановился и взглянул на Даста и Эйри, но они не выглядели раздраженными шумом. Инк на всякий случай убрал блокнот. Даст заметил (конечно, заметил): – Все в порядке, Нот? – О, я стараюсь не нарушать покой, – пошутил Инк. – Если я слишком сильно раздражаю, просто толкни меня, и я заткнусь. Похоже, шутка не удалась, потому что Эйри и Даст уставились на него в долгом молчании. Инк нервно потеребил свой шарф: – Э-э… Простите? Я правда не хотел раздражать. – Это неправильно, – выпалил Даст. Он наклонился вперед и положил руки на плечи Инка. – Ты не заслужил этого, каким бы "раздражающим" тебя ни считали. Инк ухватился за эту возможность: – Ты тоже не заслужил того, что сделали с тобой человек и Найтмер, несмотря ни на что. Даст скривился, стиснув челюсти, но затем расслабил их. Он ничуть не сжал руки, что было хорошо, учитывая, что сейчас они лежали на плечах Инка. Даст не стал спорить с Инком. Вместо этого он выглядел довольно задумчивым. Это можно считать прогрессом? Эйри перевел взгляд с одного на другого. Инк (помнил достаточно Удаленных) повидал достаточно Папирусов, чтобы узнать целеустремленный блеск в его глазах. – Можете шуметь сколько хотите. А если не хотите, не беспокойтесь. Ваш друг, Великий Астрей-Папирус, с радостью пошумит за нас троих! Даст скрылся под капюшоном, но Инк видел, как дрогнули уголки его рта. Инк хотел бы обрадоваться тому, что Эйри назвал Даста своим другом. Он изо всех сил старался сохранить хотя бы нейтральное выражение лица, чувствуя, как тревога пронизывает его кости. – Быть моим другом опасно. Мои друзья умирают, теряют память или стираются из существования. Эйри перестал эффектно позировать. Инк не мог прочесть выражение его лица. Его охватила паника, когда он понял, что, возможно, оскорбил Эйри, якобы отвергнув его предложение дружбы, и это может расстроить Зефира, и Астер может расстроиться, и тогда весь Зефиртоп возненавидит Инка и, как следствие, Даста, хотя это Инк виноват в том, что ляпнул что-то не то… – Блуберри был моим другом, – выпалил Инк. – Его часто называли раздражающим. Они ненавидели его за то, что он был громким и говорил то, что Им не нравилось. Вместо того чтобы замолчать, он становился еще громче. Он пытался защитить меня. А теперь его нет. Никто не помнит. И всем все равно, кроме меня. В глазницах Эйри заблестели слезы. Голос Даста понизился: – Твой кузен? Инк кивнул. Даст наклонился и взял Инка за руки: – Мне не все равно. Я буду помнить его. Разум Инка словно опустел. – Что? Даст встретил его взгляд. Он нахмурился. Инк чувствовал тепло его рук в своих руках. – Я буду помнить Блуберри. – Это не… Он… – Глазницы Инка за повязкой испуганно округлились. – Моего "кузена" Удалили, потому что он был "раздражающим". Он рассыпался у меня на руках. Даст и Эйри ждали, продолжит ли Инк… Нот-Инк говорить. Инка трясло. – …Моего к-кузена убили, потому что он был "раздражающим". Он превратился в пыль у меня на руках. Даст едва заметно вздрогнул. Эйри прикрыл рот рукой и отвел взгляд. Они отреагировали. Они услышали его. Они признали, что Блуберри когда-то существовал. – Черт, – выдохнул Даст. – Мне так жаль, Нот. Даст, вероятно, думал о бесчисленных монстрах, которых Эррор и Банда убивали за то, что они были "раздражающими", о монстрах, чьи действия варьировались от "слишком громких криков" до "недостаточно громких". Видимо, Даст почувствовал облегчение, что не он убил Блуберри. Он слышал имя Блуберри. Он не слышал, что Блуберри Удалили, но мог признать и запомнить, что Блуберри существовал. Они оба могли. Вот только они не помнили Блуберри как Звездного Санса. Они оба помнили Блуберри как "кузена Нота". Но это все равно не должно было быть возможным. – Я всегда мог говорить о нем с тобой. Когда я б-был… – Инк вцепился в повязку. Повязку, на основе которой он создал Проверку и личность Нота. Повязку, которая позволяла другим общаться с Нотом и помнить его после того, как были Удалены воспоминания об Инке. Слова сыпались из Инка все быстрее, быстрее и быстрее, пока он уже не перестал быть уверен, что его понимают: – Я скучаю по нему. Я скучаю по его теплым объятиям, по черничным пирогам, которые он пек, по его храбрости и доброте, по тому, как он всегда говорил мне, что я личность и мои эмоции настоящие. Мои эмоции настоящие. Когда-то у меня была душа, и я разорвал ее на части, пытаясь сбежать. Но эмоции, которые я испытываю сейчас, все равно настоящие. Они настоящие, как всегда говорил Блуберри. Я был никем и остаюсь никем, но Блуберри относился ко мне так, словно я был кем-то. Он всегда говорил, что это неправильно, что меня отправляют к Ученым, чтобы те использовали меня в своих экспериментах. Он пытался спасти и защитить меня, даже если за это ему грозили неприятности. Я пытался предупредить его. Я пытался спасти его. Я пытался остановить его, чтобы он был в безопасности. Но он не послушал. Он погиб из-за меня. Инк не мог остановить наплыв эмоций. Он сгорбился и прижал руки ко рту, пытаясь заглушить всхлипы. Его обхватили чьи-то руки, и он напрягся, но хватка Даста не была болезненной. Теплая рука Эйри тоже лежала на спине Инка поверх множества шрамов. Один из этих шрамов был прямо по центру спины Инка, между лопатками. Этот шрам Инк помнил дольше всего. Это был тот самый шрам, который он получил, когда Удалили Андерсвап Блуберри. Во второй раз с момента прибытия в Зефиртоп что-то сломалось. Стены рушились. Рыдания Инка оставались тихими. Слезы окрасили его повязку и лицо. Эйри поддерживал его, положив руку ему на спину. Даст крепко прижимал его к себе, пока он плакал. Они знали, почему Инк плачет. Они запомнили имя Блуберри. Они впервые заметили, что Инк горюет.

***

Даст не удивился, когда Нот наконец расплакался, вымотав себя настолько, что уснул. Или же он просто перестал реагировать. Он был таким неподвижным и вялым, что трудно было сказать наверняка. Даже сейчас из-под его повязки текли новые слезы. Слезы Нота были темно-серыми. Они окрашивали его щеки, пока он, дрожа, свернулся в объятиях Даста. Эйри услужливо открывал двери и суровым взглядом отгонял зевак, провожая Даста обратно в Замок Зефиртоп. Нот оставался безучастным. Его цветочный венок по-прежнему держался на кепке. Его пальцы вцепились в толстовку на груди Даста. Даст впервые позволил себе по-настоящему задуматься о том, что он видел в Пустоте. Воспоминания не были обрывочными, но походили на сон. Сон, который Даст никак не мог выкинуть из головы. Нот был для Даста особенным. Не будет преувеличением сказать, что он доказал это, выведя Даста из тьмы. Пустота раскрыла еще больше об этом странном, верном, упрямом, храбром, скрытном скелете. Хотя Нота нельзя было назвать "обычным" скелетом, не так ли? Даст не знал, что означают эти неземные цвета и как Нот выживал в месте, которое так легко могло навредить другим и разрушить их. Он просто знал, что это что-то значит. И судя по всему, бесчисленные Ученые (а может, и таинственный жестокий мудак по имени "Создатель") подозревали, что у Нота есть секреты, которые они могут использовать в своих интересах. Но даже если и так, это никому не давало права причинять Ноту такой вред, какой причиняли ему уже много раз. Ни Создателю, ни тем Ученым, ни Скетчу, ни Найтмеру, ни Топу. Даст не был уверен, что Нот в полной безопасности в Зефиртопе, но ради него он хотел попробовать. Топ мог манипулировать кодами до пугающей степени, как и Скетч. Нот куда больше знал о том, на что способны коды (и Топ), чем показывал. Он без колебаний вошел бы в лабораторию Топа, если бы это спасло Даста. Даст не хотел сердиться на Нота за то, что тот пошел с Топом. Крики не помогут ему обрести самоуважение. Ему нужна была поддержка, а не агрессия. Когда-то у него была поддержка. Но некоторые из его кузенов уже не помнили о нем. А кузена, который поддерживал его больше всех убили за то, что он посмел защищать Нота. Даст не был слепым. Он умел читать между строк. Блуберри умер уже давно, но Ноту так и не дали возможности погоревать. Даже у Даста была возможность погоревать о Папирусе. Не самым здоровым образом, но у него была возможность оплакивать его снова и снова, пока не явился Найтмер и не затащил его в Банду. – Хотите вернуться в свою комнату? – спросил Эйри. Даст опустил голову, чтобы не видеть лица Папируса. Нот перестал плакать. Его хриплое дыхание выровнялось. Он повернул голову и прижался щекой к груди Даста, крепко держась за его толстовку. До слуха Даста донеслась тихая музыка. Кто-то играл на пианино. Не раздумывая, он направился на звук. За спиной послышались шаги Aery!Папируса. "Отважная" Андайн из Андертопа сидела за роялем, перебирая пальцами клавиши. Даст не узнал песню, которую она играла. Это была мягкая мелодия, совсем не похожая на напыщенную и громкую музыку, которую, как он смутно помнил, давным-давно играла его Андайн. Даст сел на диван, не выпуская из рук Нота. Эйри так же тихо опустился рядом с ним. Valiant!Андайн закончила песню и убрала руки с клавиш. Она оглянулась, и ее взгляд смягчился, когда она заметила Нота. – С ним все в порядке? – тихо спросила она. – Он немного расстроился. Думаю, момент покоя дал ему время осознать, как много он подавлял в себе, – заметил Эйри. Даст не смог бросить на него гневный взгляд. Ему не понравилось, что Эйри так открыто все рассказал, но он не мог винить его за честность. Valiant!Андайн встала со скамеечки у рояля. Стоило ей пошевелиться, как Нот встрепенулся и посмотрел в ее сторону. Судя по мелькнувшему на его лице испугу, он не узнал своего окружения. Андайн что-то шепнула Эйри, и они оба удалились. Нот уставился на рояль, но, похоже, не осознавал, что они с Эйри были рядом. Он заметил Даста, но не расслабился. – Нас схватили? – прошептал Нот. – Нет, – быстро ответил Даст. – Хорошо, – прохрипел Нот. – Меня чем-то накачали? Паника заставила душу Даста пропустить удар, но он тут же опомнился и покачал головой: – Думаю, ты просто устал. Нот протянул руку и коснулся одной из синих орхидей на венке Даста: – Мы г-говорили о Блуберри. – Да, – подтвердил Даст. На лице Нота промелькнуло опасение: – Ты не должен помнить моего кузена. – Так же, как не должен помнить тебя? – спросил Даст. Дыхание Нота сбилось. Он кивнул. – Массовая потеря памяти и твои травмы из-за "Создателя"? – предположил Даст. С лица Нота исчезла вся живость. Его кости приобрели нездоровую бледность, словно они были такими же хрупкими, как тончайшее стекло. – Не говори так. Это не то, что ты думаешь. Я лжец. Я драматизирую, как всегда. То есть… я имею в виду, Создатель всегда может сделать и хуже. Создатель строг со мной, потому что я должен стать лучше. И-и "страдания закаляют характер", верно? Даст не стал бы ему лгать. Более того, он не хотел подкреплять убеждения, навязанные ему Создателем. – Стирание воспоминаний о тебе и твоем кузене, втягивание тебя в опасные ситуации, использование в качестве подопытного или отправка к Ученым для этого, а также причинение вреда или убийство единственных близких, к которым ты можешь обратиться за помощью – это не способ "закалить характер". Это называется эксплуатацией, манипуляцией и абьюзом. Нот закусил губу, отчаянно вцепившись пальцами в толстовку Даста. – Ты не так понял. С-создатель любит меня. О-он просто хочет, чтобы я был хорошим и делал то, для чего был создан. Я никогда не был достаточно хорош. Я… никогда… не был… нужным. Нот застыл. Его глазницы под повязкой расширились. Он задрожал и прижался к Дасту, беззвучно забормотав что-то неразборчивое. – Не Удаляйте его. Он не может осознать Удаления, поэтому он говорит не о вас. Он не оскорбляет вас. Я могу это исправить. Он не знает о вас, понимаете? Не Удаляйте его. Пожалуйста… Даст крепко держал Нота, прижавшись щекой к его венку: – По-моему, ты очень хороший. Тебя более чем достаточно. И я счастлив, что ты существуешь. Если бы не ты, меня бы здесь не было. Нот затрясся от сдерживаемых рыданий. На этот раз это было не просто горе. От ужаса Нота Дасту стало физически плохо. Он осмотрел окрестности и с облегчением убедился, что поблизости нет никого из обитателей замка. Иначе Даст мог бы поступить недальновидно и откровенно глупо, выпустив свой УР, чтобы заставить их уйти. – Прости, – Нот икнул. – Я п-плачу. И извиняюсь. Я знаю, это раздражает. Мне жаль. Даст погладил Нота по спине, успокаивая его и повторяя, что все в порядке, он не злится, это не раздражает. В конце концов судорожное дыхание Нота замедлилось, и он обмяк, прислонившись черепом к груди Даста: – Даст? – Да? – столь же тихо отозвался Даст. – Я не в порядке, – прошептал Нот. Даст чуть крепче сжал объятия, просто чтобы напомнить им обоим, что он рядом. – Что тебе нужно? Нот вздрогнул. – Мне ничего не нужно. Это я должен заботиться о тебе. – Сейчас я хочу позаботиться о тебе, – настаивал Даст. – Если ты не можешь сказать мне, что тебе нужно, как насчет того, чего ты хочешь? Нот замер. На его лице мелькнули растерянность и боль, а затем оно исказилось от отчаяния. Он прижался к Дасту, вцепившись в его толстовку. – …Просто останься, – взмолился Нот. Даст крепко обнял его: – Я останусь. – Не уходи. – Не уйду. – Не умирай. – Не умру. – Не забывай, – еле слышно прошептал Нот. – Не забуду, – поклялся Даст (хотя они оба боялись, что он может забыть). Нот не ответил. Спустя несколько секунд он снова перестал реагировать. Его щеки по-прежнему заливали серые слезы. Даст мог отпустить его. Он мог положить Нота на диван рядом с собой. Но не стал. Он держал его. Он хотел, чтобы Нот чувствовал себя в безопасности. Он хотел, чтобы Нот был в безопасности. Даст снова обвинил Создателя в том, что он жестокий мудак. Несмотря на панику Нота, Даста не убили и не стерли ему память. Даст не знал, на что способен Создатель, но ему хватало деталей, чтобы понять, что отсутствие возмездия имеет большое значение. По правде говоря, было просто чудом, что Нот чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы плакать или говорить о своем кузене (которого, если Даст был прав, давным-давно стерли из памяти остальных). У Даста возникло ощущение, что Топ может иметь к этому какое-то отношение. Разве Нот не упоминал, что Топ может управлять кодами мира Зефиртопа? Не поэтому ли Создатель не мог навредить им сейчас? Тем временем Нот как-то защитил Даста и его память, не так ли? Он сохранил память Даста, защитил его в Пустоте и не позволил Найтмеру найти его или подпитываться негативом Даста. Может, Нот тоже умеет манипулировать кодами мира? Может, одной из причин, почему Создатель так сильно подавлял и пытался контролировать Нота, было то, что Нот был достаточно силен, чтобы остановить его? Даст не был уверен. Сейчас важно было то, что Нот чувствовал себя в Зефиртопе в достаточной безопасности, чтобы целый день плести венки из цветов. Он осмелился открыто говорить о Блуберри, своем двоюродном брате и друге, которого он потерял. Это резко контрастировало с постоянным беспокойством Нота по поводу пропущенной "работы" в пустоте Азертейла и его абсолютным отказом говорить о том, кто причинил ему вред в Дасттейле Скетча. Здесь Нот чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы разрушить некоторые из своих стен, даже если он еще не осознавал этого. Если Зефиртоп действительно был в безопасности от влияния Создателя, Дасту нужно было убедить Нота остаться здесь как можно дольше. Даст знал верный способ убедить Нота сделать это: ему нужно было внушить Ноту, что он тоже хочет остаться. То есть Даст должен был заставить Нота думать, что он, Даст, чувствует себя в безопасности. Даст не был уверен, что у него получится. Он был слишком издерган. Слишком насторожен. Он все еще не доверял Зефиртопу, его жителям и их намерениям. Но будь он проклят, если не попытается ради Нота.

***

Звезды, Дрим устал. Перемещения между Альтернативными Вселенными всегда выматывали, но раньше Дрим чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы оставаться в одной АВ дольше, чем на одну ночь. Теперь же он уходил утром, отправляясь в новую Альтернативную Вселенную на день, а перед сном перебирался в другую. Его нынешнее место было менее позитивным, чем обычно. В этом Подземелье ощущалась растущая безнадежность. На самом деле Дрим был уверен, что эта версия Андерсвапа застряла в бесконечном цикле Нейтральных путей. Никакого Пацифистского конца не предвиделось, поскольку эта версия Чары снова и снова проходила Нейтральные временные линии. Если подумать, Дрим вообще не должен был попасть в эту Альтернативную Вселенную. Она могла быть слишком близка к негативной и недостаточно позитивной, чтобы он мог здесь находиться. И все же он был здесь. И смог войти сюда, не согнувшись от боли. А может, этот мир позитивнее, чем он думал. Возможно, проблема была в Дриме. Дрим бесцельно бродил по улицам Сноудина, прижимая затянутую в перчатку руку к левой стороне ребер. Даже в желтой толстовке с надвинутым на череп капюшоном ему все равно было холодно. Не было смысла идти в более жаркую часть Подземелья. Даже самые теплые Хотленды не спасали от холода. Новость о том, что Модератор (то есть Скетч) сделал с Андерфеллом, стала еще одним ударом. «Я совершил такую огромную ошибку. Я оттолкнул его, едва повстречав. Если бы я попытался связаться и поговорить со Скетчем, возможно, мне удалось бы его переубедить. Может, у нас был бы еще один союзник вместо очередного Разрушителя…» – Ваушки! Ты тоже скелет! О боже. Дрим медленно повернулся, чтобы посмотреть на улыбающегося ему ребенка. Его более высокий (но все еще такой маленький) брат, стоявший чуть впереди своего младшего брата, был явно не в восторге от встречи. Может, они и были гораздо меньше, чем он привык, но Дрим узнал эту пару с первого взгляда. О. Swap!Санс и Папирус все еще были детьми в этом мире. Но это Подземелье находилось в самом разгаре Перезагрузок Чары… И без того холодную душу Дрима пронзил ледяной ужас, когда он представил себе юную версию Блу… Swap!Санса, храбро и наивно пытающегося помешать человеку убить еще больше монстров. На самом деле он мог и не подозревать, что эта версия Чары – убийца, наивно полагая, что его друзья просто пропали. Звезды небесные, что это значило для Папируса? Swap!Папирус с нескрываемым подозрением посмотрел на Дрима, оттаскивая брата подальше. Его оранжевая зимняя шапка была припорошена снегом. – Санс, не приставай к нему. – Все в порядке. Я не против, – поспешно сказал Дрим. Он опустился на колени в снег, чтобы не возвышаться над детьми, и кивнул маленькому (Звезды, неужели Блу когда-либо был таким крошечным?) Swap!Сансу: – Да, полагаю, я такой же монстр-скелет, как и ты. – Как здорово! – просиял Swap!Санс. – А у тебя есть магические атаки? Дрим невольно улыбнулся: – Да, есть. – Они такие же, как мои костяные атаки, или отличаются? – спросил ребенок. – Отличаются, – ответил Дрим. – В основном я использую стрелы. – Ваушки! Это очень отличается. – Маленький Swap!Санс задумался. – Это атаки темной магией? Душа Дрима упала камнем. – Почему ты так думаешь? Юный Swap!Санс нахмурился: – Твоя аура жуткая. Как на кладбище. – Понятно, – слабым голосом отозвался Дрим. – Она не должна быть такой. – О, – детская версия Swap!Санса (он был так похож на Блу…) решительно кивнула. – Надеюсь, твоя магия скоро поправится. «Я не уверен, что это так работает», – Дрим прикусил язык, чтобы не сказать этого ребенку, и согласился: – Надеюсь, так и будет. Температура воздуха упала, словно по Подземелью пронесся резкий порыв ветра. Несколько монстров поежились и поспешили укрыться в близлежащих зданиях, пытаясь спастись от холода. Юный Swap!Папирус бросил на Дрима нервный взгляд и потянул брата за собой: – Идем, Санс. Нам нужно пойти посмотреть на головоломки. – Хорошо! – радостно согласился Swap!Санс и позволил брату увести себя. Дрим смотрел им вслед. Он услышал, как юный Swap!Папирус яростно прошептал брату, что не следует так подходить к незнакомцам, и ему стало еще холоднее.