Memories of a Protector [The Protector AU]

Обнаружив, что его снова забросило в Дудл-сферу, Инк почувствовал, как в нем нарастает безнадежность. Он даже не мог назвать эту эмоцию "серой", потому что ему казалось, что каждый цвет замутнен ощущением пустоты. В его ситуации не было ничего нового. Он привык работать подолгу. Ему просто нужно было с кем-то увидеться. И навестить. И поговорить. И взаимодействовать с… Лежа у края одного из плавучих островов, так близко, что его рука и одна из ног свисали с края, Инк успел сделать один-единственный судорожный вдох. Он почувствовал приказ. «Мне нужна минута. Пожалуйста, дайте мне минутку, чтобы перевести дух. Я знаю, что недавно у меня был минутный перерыв, но, пожалуйста…» Все вокруг расплылось. Было создано еще пять вариантов Андерфелла; обновлена защита вокруг Аутертейла; реализован сценарий Нейтральной временной линии в Свапфелле и Феллсвапе (оба на этот раз названы Ультрафиолетовыми); изолированная АВ "Одержимость" была принудительно Перезагружена, чтобы можно было использовать новый сценарий; "Кованный на доверии" был заблокирован; вариант Аутертейла получил целый новый сектор галактики; пустое Подземелье обрело цвета; в Дастсвап была загружена доработанная концовка сценария временной линии Геноцида и удалена возможность Перезагрузки; был создан мир на основе слияния Хендплейтов и Чего-то-Нового, в котором Чара прикрепился к Сансу, пока тот находился в лаборатории Гастера; АВ с Поверхностью без Подземелья с простым сюжетом про повседневность получила новый городской район; была обновлена защита вокруг мира под названием Зефиртоп; началось путешествие Фриска в Нейтральной альтернативной временной линии; с нуля был создан Аутердаст; в Подземелье Ролесвапа была добавлена новая секция, сценарий был проверен и впоследствии запущен, так что Королева-узурпатор Андайн наконец-то прорвалась через барьер и начала войну против человечества, используя человеческие души, которые она собрала для себя и своих солдат; Суверентейл был разблокирован, так что его жители снова смогли реинтегрироваться в Мультивселенную; из версии Андертейла были удалены вирусы; сценарий Феллдаста был доработан; вариант Хоррортейла получил функционирующую Поверхность, так что, возможно, у него будет счастливый конец; в концовку Королевы Альфис был добавлен сценарий, чтобы она получила основные проблемы Хоррортейла с Ядром; мир с Пацифистской концовкой был использован для начала очередной войны между людьми и монстрами на его Поверхности; в Свапфелл: Кровь и пыль было исправлено несколько кодов; надстройка в кодах Ядра еще одного варианта Андертейла гарантировала, что Гастер и его команда будут потеряны в Пустоте… Инк не мог вспомнить, над какими мирами он работал. Он не мог вспомнить, какие из них были спасены, а какие обречены. Он не мог вспомнить почти ничего, кроме забивших его голову Удаленных воспоминаний. Не имело значения, помнит он или нет. Он не мог остановить эти сценарии. Он не мог никого предупредить. Он даже не мог взаимодействовать с ними. Он просто поддерживал Мультивселенную, которую Они создали. Это было все. Это было его предназначением. Его единственным предназначением. (Зачем тогда Они дали ему эмоции? Зачем ему вообще позволили выйти наружу, общаться с жителями Мультивселенной и заводить друзей, если все это собирались просто отнять? Зачем Они мучили его, размахивая перед ним такой жизнью, если его единственное предназначение – быть Их инструментом?) Когда Инка наконец снова отпустили, он очнулся распростертым на земле в одной из версий Водопадья, не помня, как туда попал. С его помощью было сделано так много работы. Он был практически уверен, что восстанавливал защиту, исправлял коды, чтобы новые миры могли правильно инициализироваться, обновлял систему безопасности, внедрял возможности альтернативного таймлайна, позаботился о том, чтобы АВ не была по-настоящему "стерта" в конце пути Геноцида, избавил от порчи некоторые миры, удалял вирусы из кодов и вернул несколько миров, которые Эррор сделал недоступными. Это было трудно запомнить. Было трудно запомнить многое из того, чего не было среди Удаленного. Инк должен быть счастлив, что был так полезен. Он должен быть рад, что с Их позволения можно вернуть больше миров, но на самом деле он знал, что Они планируют, чтобы Эррор или Найтмер снова напали на эти миры. На этот раз Инк не будет сражаться с Разрушителем. Двум оставшимся Звездным Сансам предстояло самостоятельно разбираться с Эррором. Именно этого Они и добивались. Они хотели посмотреть, как Дрим, Блу и Core!Фриск справятся без Инка. Виски Инка были влажными, хотя вода из водопадов не попадала ему на лицо. Не успел он понять, в какой АВ находится, как его вызвали в АВ, основанную на Нейтральном пути. Создатель был достаточно любезен, чтобы не хватать Инка и не использовать как Сосуд, поэтому он, пошатываясь, поднялся на ноги самостоятельно. Его ноги ослабли и продолжали дрожать, словно едва могли выдержать его вес. Ему пришлось опираться на Бруми, чтобы держаться прямо, но он двигался, не будучи отброшенным в сторону и использованным в качестве Сосуда, видите? Он попал в Альтернативную Вселенную под названием "Связанные честью", а именно на крышу Нового Дома. Столичный город простирался дальше, чем мог видеть глаз. Он подождал немного, но Создатель не был заинтересован в использовании Сосуда. Было лишь несколько сломанных кодов, которые требовали ремонта. Ему разрешили самостоятельно переместиться в нужное место. На пути в замок внимание Инка привлекли фрагменты кодов. Он просмотрел некоторые из них и заметил сценарий, который уже успел закончиться. Его глаза превратились в оранжевый восклицательный знак и бледно-желтый шестиугольник. «Папирус – Капитан Королевской Стражи в этой АВ? Круто! А где же… ох». По всей видимости, "провоцирующим инцидентом", положившим начало сценарию местного "Капитана Папируса", стало то, что Андайн была убита упавшим человеком. Ториэль и Меттатон тоже были убиты, а Альфис исчезла вскоре после смерти Андайн. Инку стало интересно, сохранил ли Папирус свой оптимизм и пацифизм после стольких потерь. (Он надеялся, что да). Хотя сценарий был не особенно важен, поскольку он уже завершился, Инк обнаружил, что просматривает его еще немного. Удивительно, но Азгор выжил… каким-то образом. Он ненадолго исчез, но вскоре вернулся с прискорбным сообщением, что человеческих душ больше нет, а душа Фриска разбилась. Как правило, такого не случалось, поскольку Азгора обычно убивали Фриск или Флауи. Или он сам. Могла ли эта версия Фриска потерять Решимость и сдаться во время схватки с Азгором? Инку не нравилось думать о такой возможности, потому что Фриск обычно был воплощением Решимости. Сдаваться было противоположностью Решимости. В некоторых АВ потеря такой основной черты души могла обернуться катастрофой даже для самых сильных человеческих душ… Но именно это и произошло. Фриск сдался и потерял столько надежды, что его душа разлетелась на куски, прежде чем Азгор успел подумать о том, чтобы забрать ее. Если Инк правильно считал данные, Фриск мог даже сам разорвать свою душу на части, а взрыв унес с собой остальные души. Это было… (ужасно, мучительно, чудовищно, тревожно, ̷з̷н̷а̷к̷о̷м̷о̷)… интересным поворотом в привычной формуле. Как бы то ни было, после смерти Фриска была установлена новая точка отсчета, и никакие Перезагрузки не могли его вернуть. Фриск был мертв, Андайн была мертва, Ториэль была мертва, Меттатон был мертв, Альфис была мертва… Ни один из них не мог вернуться. Все они ушли навсегда, если только Создатель не решит полностью переписать предысторию этого мира. По крайней мере, этих погибших будут помнить. Инк твердо напомнил себе, что у него есть работа, и отбросил эти тревожные мысли. Он отбросил многие мысли и Удаленные воспоминания, чтобы не думать, не чувствовать, не реагировать, не плакать и… Инк нашел то, что искал. В одном из коридоров замка произошел сбой. В частности, кто-то провалился бы сквозь пол, если бы наступил на него. Пол выглядел нормально, но что-то в соударениях вышло из строя. Инк просунул голову сквозь пол, чтобы проверить, нет ли под ним пыли от монстров. К его облегчению, ее не было. Для наблюдения за этажом ниже была установлена камера, но местная Альфис была мертва. Может, кто-то заменил ее на посту Королевского Ученого? Было ли кому заменить ее?.. Конечно, было. Любого можно заменить. Инк опустился на колени у бесплотного пола и вызвал коды. Они были в полном беспорядке. В них было добавлено так много лишних строк, что это что-то сломало. Это… на удивление успокоило Инка. Возможно потому, что Сосуд не использовался ни для инициализации миров, ни для обновления системы безопасности, ни для чего-либо еще. Ему позволили самостоятельно восстановить последовательность сломанных кодов. Он не был уверен, впервые ли его оставили одного более чем на пять минут. Если это был не первый раз, то он не помнил предыдущих. В любом случае, он был очень благодарен. Создатель не обращал на него внимания, поэтому Инк не выражал благодарности. Он был здесь, чтобы чинить, а не говорить. А если он заговорит не к месту, то может лишиться этой способности до тех пор, пока с ним не закончат. Инк сделал пол прозрачным для себя, чтобы не забыть, что он еще не починен, и принялся аккуратно разгребать беспорядок и переделывать кодировку. Способ, которым Создатель реализовал это, был не самым эффективным, но Инк знал, что его мнения не спрашивают. (И не хотел Его оскорблять. Этого легко было разозлить, и Он мог Удалить все при малейшей провокации). Инк старался не шуметь и даже не напевал себе под нос, пока работал. Он был здесь для обслуживания, а не для того, чтобы доставлять неудобства. Не то чтобы он мог доставлять неудобства местным жителям. Он был далеко от них. «И они не увидят меня, даже если столкнутся со мной». Дыхание Инка звучало странно, словно он вот-вот заплачет. «Ну же, эй. Не надо так. Дрим, Блу, Core!Фриск и Андерсвап не были Удалены. Это один из самых милосердных исходов, которые Они могли придумать. Будь благодарен за это». Инк запихнул тягостные мысли куда подальше, чтобы не прослезиться, и сосредоточился на работе, как и положено. Он заставил огоньки своих глаз светиться желтым, хотя его мог видеть только Создатель этого мира. «Посмотрите на меня, я делаю то, для чего был создан. Я стал намного эффективнее без всяких отвлекающих факторов вроде Звездных Сансов. Или других моих друзей. Или отпуска. Или… любого взаимодействия с кем бы то ни было. Но я так счастлив быть здесь! Так счастлив…» Может быть, если он подумает об этом достаточно много раз, то начнет в это верить. Инк почувствовал несколько вызовов, которые были отложены, когда другие Создатели поняли, что он занят. По крайней мере, Они не ссорились друг с другом из-за того, кто будет использовать его следующим. Так было всегда, но теперь не было ни миссий со Звездными Сансами, ни сюжетов Мультивселенной, требующих участия Инка, ни заседаний Совета, ни захвата Инка Учеными, ни событий в Андерсвапе (или пыток в Замке Найтмера…), которые делали бы Инка недоступным. Такая работа всегда была изнурительной, но теперь у Инка не было других ожиданий. Он был Сосудом. А инструменты не нуждались в перерывах. Или эмоциональной поддержке. Или помощи. Все, что мог сделать Бруми, это обхватить кисточкой лодыжку Инка. Инк притворился, что не понимает его мотивов: «Конечно, ты мой замечательный помощник, Бруми». Инку следовало бы рассмеяться и сказать это вслух, хотя единственным, кому было бы не все равно, был Бруми. Он не смог выдавить из себя даже легкой улыбки. Удаленные воспоминания, которые получил Инк, говорили ему, что обычно он разговаривал с Бруми вслух, не обращая внимания на недоуменные или осуждающие взгляды. Инк не был уверен, когда это изменилось. (Он был уверен. Но он никогда бы не признал, что безопаснее было молчать и не раздражать Их. Он не хотел, чтобы Они отняли и Бруми). Не было смысла говорить с Бруми вслух. Больше никто не услышал бы часть их разговора. Инк услышал приближающиеся шаги кого-то в доспехах. Он ощутил всплеск фиолетового страха и крутанулся на месте, приготовившись увидеть Королевского Стража, угрожающего ему оружием. Королевский Страж монстр-кошка не замедлил шаг и не поинтересовался, кто такой Инк, а неуклонно приближался, громко лязгая доспехами. Инк инстинктивно изобразил улыбку, и огоньки его глаз превратились в оранжевый восклицательный знак и зеленый вихрь: – Привет, приятель! Э-э, извини за вторжение… Королевский Страж прошел мимо него. Не успел Инк вспомнить, что да, он невидим и не существует для этого Стража, как тот ступил на глючный участок пола. Он с испуганным криком провалился прямо сквозь кажущуюся твердой поверхность. Инк отреагировал инстинктивно. Его магия вылетела из кисти Бруми и устремилась вниз. Черная краска обхватила Королевского Стража, словно моток веревки, остановив его падение в нескольких дюймах от пола. Инк быстро отпустил Стражника, чтобы он не подумал, что на него напали или схватили, и тот упал на пол, безболезненно приземлившись на землю с тихим стоном. Его шлем слетел с головы, звонко ударившись об пол. Краска исчезла, и Инк, пролетев сквозь неосязаемый пол, приземлился рядом со Стражем. Оглянувшись назад, он отметил, как далеко упал Страж из-за высокого потолка. Удар не стал бы мгновенно смертельным, но ему определенно потребовалась бы срочная медицинская помощь, чтобы не умереть от полученных травм. – Ого. Это было близко, да? В следующий раз будь осторожнее, ладно, приятель? Инк улыбнулся монстру-кошке из Королевской Стражи. Тот приподнялся на четвереньки и огляделся по сторонам, осваиваясь в новой обстановке. Он был чем-то похож на Кэтти. Может, они родственники? Недоумение Королевского Стража было настолько неприкрытым, что Инк захихикал. Его облегченный смех утих, когда Страж поднялся на ноги, отряхнулся, подобрал шлем и пробормотал что-то о том, что "споткнулся о собственные сапоги". Страж монстр-кошка ушел, не сказав больше ни слова и не заметив присутствия Инка. Инк наблюдал, как он продолжает свой обход, пока тот не скрылся за углом. Он подождал пару минут, тщетно надеясь, что Королевский Страж поймет, что он был здесь и вернется. Но он не вернулся. Вместо этого вспыхнули коды, и пол над Инком стал прозрачным. Не успел Инк пошевелиться, как в воздухе замерцали скрипты, открывая незапертое окно на верхнем этаже замка. Инк оцепенело смотрел, как из окна вывалился прислонившийся к нему монстр-кошка из Королевской Стражи. Он пролетел несколько этажей и рассыпался в пыль, как только упал на землю. Эта пыль была быстро Удалена. Инк вздрогнул, наблюдая, как жизнь Королевского Стража, завершаясь смертью, снова прокручивается в его голове, словно запись. Он был братом-близнецом Кэтти, Табби. Мгновение спустя новый Королевский Страж монстр-кошка по имени Табби, который в этой АВ был братом-близнецом Кэтти, "продолжил" свой патруль. Инк чувствовал на себе ледяное внимание Создателя, давящее на плечи и шею тяжелым ледником. Создателю не нужно было этого делать. (Им никогда не нужно было делать ничего подобного). Ему не нужно было заставлять его смотреть. Он лишь подтвердил то, что Инк уже знал. Тем не менее, Он подчеркнул свою мысль. Инк опустил голову и молча продолжил работу.

***

Даст не знал, как долго он пробыл в чужом Дасттейле. Здесь не было смены дня и ночи, часы не работали, а телевизор показывал лишь помехи, так что, если он не хотел сидеть и считать секунды, ему и дальше придется оставаться в неведении. Сон тоже не помогал ему угадать, потому что Даст либо спал слишком долго, либо почти не отдыхал из-за кошмаров. Он не уходил далеко от дома и в основном держался Сноудина. Идти дальше было слишком рискованно. Не из-за погоды или чего-то подобного, а из-за инстинкта самосохранения, о существовании которого он и не подозревал. В воздухе висела какая-то тяжесть, которая становилась тем сильнее, чем ближе он подходил к Водопадью (или, может быть, Хотленду). Он ничего не видел, но чувствовал, что над ним нависло что-то зловещее. Это напоминало ему о нитях Эррора. Не в смысле ограничения или отнятия души, а скорее, если бы он прикоснулся к чему-то, то вокруг него захлопнулась бы ловушка или был бы послан сигнал тревоги. Только не понятно, кому или чему. Прошло достаточно времени, чтобы Даст осторожно проложил себе путь через Сноудин в поисках еды в "Гриллби", каждый раз тщательно расчищая дорогу, чтобы убедиться, что не попадет в ловушку. Когда он передвигался по улицам и вокруг пустого дома, ему казалось, что за ним следят. Или наблюдают. Даст проверил дом на наличие камер и ничего не обнаружил. Он поискал на своей одежде какие-нибудь устройства, но единственное, что на нем было – это кольцо-нейтрализатор на пальце. Поиски чего-нибудь, чтобы снять нейтрализатор, оказались бесплодными (и оставили у него неловкое чувство вины и меланхолии). Кухонные ножи были недостаточно острыми, чтобы разрезать металлическое кольцо, а Даст не хотел рисковать потерять палец. На всякий случай он держал несколько таких ножей в карманах толстовки. Возможно, в лаборатории Альфис в Хотленде найдутся инструменты, но туда придется идти пешком через Водопадье. Сейчас он не мог срезать путь. К тому же он понятия не имел, насколько развит этот Дасттейл и где на временной шкале он находится. Меньше всего ему хотелось попасть в недостроенную зону или столкнуться с разъяренной Андайн. Может быть, ему стоит проникнуть в Руины и проверить эту местность? Ему не нужна была Ториэль, чтобы открыть дверь… Даст вспомнил, что сейчас у него нет магии, и признал, что да, все-таки нужна. Кроме отсутствия магии, было еще и неприятно легко возвращаться к старой рутине. Даст потащил свой последний груз обратно в чужой дом. Возвращение в пустой дом, который был копией его старого, ничуть не облегчало страха и кошмаров, но он смирился с тем, что никогда не сможет воспользоваться домами соседей, несмотря на то, что они пустовали. Даст втащил санки на ковер, не заботясь о том, что тот рвется под полозьями. Он осмотрел ящик, который наполнил в баре Гриллби. Большинство продуктов было заморожено. Хорошо, что его холодильник работал… Даст не стал повторять старую заезженную шутку вслух. Не с кем было поделиться. Некому было позвонить. Даже Фантом умер и исчез из-за эгоистичного, глупого, недальновидного выбора Даста. Он заслуживал сидеть под таким своеобразным домашним арестом, но неопределенность ситуации начинала действовать ему на нервы. Даст не был уверен, кто поместил его сюда, в эту пустую версию Дасттейла. Он достаточно хорошо разбирался в себе, чтобы понять, что что-то забыл, и его разум не мог заполнить пробелы. Он был практически уверен, что до этого был в Замке Найтмера. Почему и для чего, он не знал. Разум настаивал на том, что Дрим хотел туда попасть, но это казалось неправильным. Возможно, его все-таки схватил Найтмер. Может быть, его босс был достаточно зол, чтобы позволить ему немного помаяться, прежде чем вернуться и забрать его душу. Может, Найтмер ждал, пока он сломается и начнет умолять своего Короля о прощении, прежде чем убить Даста. А может, Даст попал в плен к Омега-таймлайну, и какие-то Ученые засунули его в его личный ад или даже в симуляцию ада, учитывая, на что могли быть способны некоторые из этих Ученых. Даст не удивился бы, если бы предложение Дрима помочь ему оказалось очередной ловушкой. У Дрима не было причин доверять Дасту, и были все основания бросить его в клетку и выбросить ключ. Как могли Звездные Сансы и Омега-таймлайн поверить в то, что Даст действительно изменился, если сам Даст понятия не имел, почему он делал половину того, что делал? Почему он потакал Дриму, приведя его в Замок? Почему Дрим доверял ему настолько, что позволил Дасту завести себя в то, что, скорее всего, было ловушкой? Почему Даст вообще захотел приблизиться к Замку? Почему он вообще надеялся, что сможет вырваться из лап Найтмера? Как ему удавалось так долго избегать Эррора? Почему мысли о его прошлых поступках наполняли его таким чувством вины и раскаяния, что он с трудом справлялся с их грузом? Почему он не мог просто сидеть здесь и ждать своей смерти, как планировал в своем Дасттейле? Почему он хотел жить? Почему, почему, почему? Руки Даста не переставали дрожать. В доме было не холодно, но и не особенно тепло. Он поправил шарф Фантома-Папируса и открыл крышку одного из ящиков. Он доверху наполнил его бутылками из бара Гриллби. Свидетельства его предыдущих вылазок уже были разбросаны по гостиной. Этот беспорядок очень расстроил бы Папса. Папс уже тысячу раз умирал из-за него. Хуже того, каждый раз он убивал даже не одного и того же Папируса. Отчаянно пытаясь отвлечься от своих мыслей, Даст протянул руку, но остановился, прежде чем его пальцы успели обхватить бутылку. Это вышло непроизвольно: рукав зацепился за край другой упаковки. Он выдернул упаковку из ящика и увидел, что это лапша быстрого приготовления. У него не было желудка, который могло бы скрутить, но при виде еды его затошнило от чувства вины. Найтмер не появился из тени, чтобы поиздеваться над ним, и он не понимал, почему. Он вообще многого не понимал в своих недавних действиях. Он полагал, что это не имеет значения. Даже если он пытался сбежать, то все равно оказался в ловушке и одиночестве в АВ Дасттейла, пока неизбежно не умрет и не вернется к Найтмеру. «Почему я думал, что могу измениться? Почему я хотел измениться?» Его глазницы жгло. В горле пересохло. Грудь болела. Было бы здорово, если бы его голова перестала раскалываться хотя бы на пять секунд. Даст отказался от еды и лег на диван, не обращая внимания на разбросанные вокруг бутылки и обертки. Он попытался закрыть глазницы и хоть ненадолго уйти от реальности. Его разум был слишком активен. Голова слишком сильно болела. Некому было присмотреть за ним или разбудить от кошмаров. Он не мог заснуть.

***

Скетч был недостаточно в себе, чтобы заметить непропорционально большую разницу во времени между АВ, в которой он находился, и остальной частью Мультивселенной.

***

Дрим старался избегать Альтернативных Вселенных, состоящих в основном из городов. Деньги были проблемой, когда дело касалось жилья, но что еще важнее, вокруг было слишком много народу, чтобы он мог обрести хоть какое-то чувство покоя, сколько бы позитивных эмоций он ни улавливал наряду с негативными. Теперь он с готовностью окунулся в этот хаос, пошатываясь под натиском эмоций тысяч окружавших его прохожих. Дэнстейл: Городские огни был достаточно позитивен, чтобы он не чувствовал груза негатива в своей душе, но Дриму все равно было трудно стоять и идти. Core!Фриск держался на расстоянии, но даже в хаосе Поверхности этого варианта Дэнстейла Дрим все равно чувствовал его напряжение и чувство вины. Он не злился на него. Он не избегал конкретно его. Но Дрим не мог выслушивать его благонамеренные соболезнования, чувствуя его печаль. Его ужас тоже был бы мучительным. Защита Андерсвапа неожиданно дала сбой, позволив Эррору снова прорваться внутрь. Не было никакой гарантии, что Омега-таймлайн будет в большей безопасности. Дрим не мог помочь Core!Фриску выяснить, как миры защищены от таких, как Эррор и Найтмер. Он не мог помочь Найтмеру. Он не мог помочь Дримтейлу. Он не мог помочь Андерсвапу. Он не мог помочь даже себе. Дрим опустил капюшон желтой толстовки пониже на лицо. Вряд ли его узнают в этом более обычном наряде, но его волновала не узнаваемость. Он не хотел, чтобы кто-то заметил его выражение лица и подошел к нему с вопросом, в порядке ли он. «Я не в порядке. Я совсем не в порядке. Я могу это признать. Если кто-то спросит меня, в порядке ли я, я могу расплакаться. Это я тоже могу признать». Дрим не хотел плакать. Это казалось неправильным. Он сдерживал свое горе, пробираясь по оживленным улицам вслед за толпой на тротуарах. Несколько монстров и людей остановились, чтобы посмотреть на уличное представление Доброженщика, подбадривая и хлопая в ладоши, пока тот с танцевальным мастерством подавал свое Доброженое. Положительные эмоции были трогательны, но Дрим поспешил уйти, как только заметил в группе зрителей местных Санса и Папируса. Они были одной из нескольких пар братьев или сестер, наслаждавшихся шоу. Дэнстейл: Городские огни не был новичком в Мультивселенной. Местная хозяйка гостиницы и глазом не моргнула, приветствуя очередной вариант Санса в капюшоне, и вручила ему ключ, пожелав приятного отдыха. Дрим вежливо кивнул и направился к своей комнате на ночь, попутно миновав Шайрен. Его внимание привлекла ее радость. Как и ее тихое горе. Она получила место в танцевальной команде Меттатона – мечта, к которой она стремилась долгие годы. Эту мечту она разделяла со своей сестрой. Но сестра так и не увидела этого. Дрим подумывал о том, чтобы снова сбежать отдохнуть в более уединенное место, но ему не хотелось отдыхать в очередной пещере, в поле под звездами или под ветвями дерева. Он поспешно удалился в свою временную комнату и запер дверь. Тонкий барьер не заглушал эмоций других постояльцев гостиницы. Это не обеспечило бы никакой защиты, если бы Найтмер решил выследить Дрима. Теперь это был лишь вопрос времени. Дрим совершил ужасную ошибку. Он изменил ход войны, вторгшись на базу Найтмера, и теперь уже нельзя было изменить того, что было сделано. Того, что удалось узнать… Оглядываясь назад, Дрим даже не знал, на что рассчитывала его команда, проникнув в Замок Найтмера. Да, информация Даста и его способность определять местонахождение Замка были бесценны, но им не следовало так рисковать, пытаясь проникнуть во владения Найтмера. Дрим никогда не смог бы создать отпечаток позитива на базе Найтмера, и любая информация, которую они могли бы получить, того не стоила. Им следовало взять Даста в оборот и получить информацию от него. Но они этого не сделали. Но ведь им вовсе и не нужна была информация, верно? Память Дрима все еще была замутнена негативом, в который он окунулся, но он подозревал, что отправился в Замок Найтмера не для того, чтобы устроить там диверсию или определить его местоположение. «Неужели я так отчаянно хотел связаться с Найтмером, что рисковал чужими жизнями в глупой попытке поговорить с ним?» Он был настолько слеп к реальности и так отчаянно хотел видеть в Короле Негатива своего брата, что подозревал, что поступил именно так. Эта мысль закрепилась в сознании Дрима, очистив его память, и он мучился из-за собственного эгоизма. Судья и Паладин едва не погибли. Хоррор был (временно) убит. Даст потерялся. И все, чего добился Дрим, это узнал, что его брат мертв. Дрим вытер рукой глазницы (все еще сухие) и шагнул вглубь комнаты. Его взгляд скользнул по маленькой кухоньке и упал на две односпальные кровати. Он сжал кулак, чувствуя, как ключ от комнаты врезался в ладонь. Он сел на кровать у окна, повернувшись спиной, чтобы не видеть остальную часть комнаты. Он чуть было не позвонил Блу, чтобы сообщить ему, что он в безопасности. Вместо этого он отправил ему сообщение: "Привет. Я нашел приют на ночь". Рассказывать подробности было небезопасно. Ответ Блу последовал незамедлительно, лишь раздув пламя вины Дрима: "Я рад! Здесь все в порядке. Королева Ториэль начинает менять нашу политику в сторону отказа от захвата человеческих душ. Людей по-прежнему можно ловить, но к ним нельзя относиться как к врагам. Я сейчас работаю над тем, чтобы обустроить комнату для гостей вместо нашего сарая, мье-хе-хе". Блу не стоял перед Дримом, но он знал, что его друг едва сдерживается, чтобы не спросить, не хочет ли Дрим воспользоваться гостевой комнатой. Дрим не мог согласиться. Особенно после того, что случилось в прошлый раз, когда он остался ночевать в Андерсвапе. «Неужели я виноват в нападении? Неужели Найтмер послал за мной Эррора?» После трехминутной паузы пришло еще одно сообщение: "Боюсь, у меня нет новостей о Чаре, но Core!Фриск говорит, что он в порядке. Его загрузка занимает больше времени, чем обычно. Я сообщу тебе, как только он появится". Дрим немного поколебался, прежде чем напечатать ответ: "Мне нужно пока держаться подальше от Андерсвапа. Я не хочу искусственно усиливать позитивные эмоции остальных в такое неспокойное время. Это может привести к катастрофическому росту негатива и стресса после моего ухода". Блу потребовалось несколько минут, чтобы ответить. Дрим представил, как он набирает текст, но тут же стирает его, обдумывая, что сказать. В конце концов пришло сообщение: "Хорошо. Оставайся на связи. Береги себя". Дрим ответил коротким: "Обязательно. Пожалуйста, береги себя тоже". Он убрал телефон и уронил голову на руки. «Я трус. Я даже не могу смотреть им в глаза». Как один из двух Звездных Сансов, сражавшихся с Бандой Найтмера и защищавших Альтернативные Вселенные Мультивселенной, Дрим привык терпеть насмешки и упреки, когда какой-нибудь из этих миров погибал. Как Хранитель Позитива, он должен быть лучше. Он и старался быть лучше. Но даже в худших своих прогнозах он и представить себе не мог, что так подведет Андерсвап Блу. Блу потерял свой счастливый финал, но он все еще беспокоился о Дриме. Свернуться в клубок и расплакаться означало бы пережить эмоции, которые Дрим хотел игнорировать. Дрим должен был стать маяком Позитива. Как он мог быть таким маяком, когда его собственные надежды и мечты были разрушены? Как он мог смотреть в глаза Блу, когда не смог спасти его мир от Эррора? Как он должен был скорбеть, когда даже хорошие вещи, напоминавшие ему о Найтмере, его погибшем брате-близнеце, приносили ему боль? Дрим привык к потерям, но он не знал, как пережить это личное горе. Он не знал, с чего начать. У него не было никого, с кем он мог бы поговорить. Core!Фриск и так был слишком опечален и обременен (не говоря уже о том, что это был ребенок, на плечи которого и так легло слишком много). Доброта и прощение Блу были невыносимы. Дриму не нужны были благонамеренные заверения и выражения сочувствия от тех, кто никогда не знал Найтмера. Он не хотел чувствовать чужую заботу и эмоции, когда они говорили с ним, и их чувства выдавали то, что они не хотели говорить вслух. Он хотел, чтобы его выслушали. Он хотел, чтобы кто-нибудь указал на то, что, по крайней мере, не его брат совершил все эти ужасные злодеяния. Он не хотел, чтобы к нему приставали, подталкивая к тому, чтобы он прочувствовал и выпустил все наружу. Он хотел, чтобы кто-то сказал ему, что да, это произошло, да, это произошло по независящей от них причине, и да, независимо от любых причин, это все равно отстой. Он хотел услышать все это без необходимости улавливать то, что чувствует собеседник. Дрим не мог рассчитывать ни на что подобное. Чувствуя себя потерянным и одиноким, Дрим уставился в окно, а не на пустую кровать позади себя. Здания были слишком близко, чтобы из окна открывался хороший вид. Даже если бы он поднялся на открытую крышу, как несколько других постояльцев, городской пейзаж все равно простирался дальше, чем он мог видеть. Не было видно ни одной яблони. Может, оно и к лучшему.

***

Чара очнулся на ложе из золотых цветов. Он медленно приподнялся, чувствуя под пальцами примятые лепестки. Он откинул волосы с лица, поднял взгляд и тут же оказался в объятиях, оторвавших его от земли. Чара узнал обхватившие его теплые большие руки и обнял Азгора так крепко, как только мог. От волнения у него перехватило дыхание, и он не смог издать ни звука, успокаивая себя тем, что тело Азгора твердое, что он все еще дышит. Он заметил рядом с Азгором монохромную фигуру и повернул голову, испытывая в равной степени облегчение и чувство вины. Core!Фриск одарил его неуверенной улыбкой: – Рад наконец-то видеть тебя, Чара. Ты две недели провел на экране загрузки. Чара уставился на него, изумленно разинув рот. У Кора не было глаз, но, похоже, он не смотрел прямо на него. – Я позову остальных. – Я могу позвонить… – начал Азгор. Core!Фриск уже исчез из виду. – От этого ребенка слишком многого ждут окружающие его взрослые. – Азгор задумчиво посмотрел на Чару. – Похоже, это обычное дело. Чара попытался сказать, что рад помочь, похлопав его по руке. У него ничего не вышло, так как движение напомнило ему о том, как он не смог дотянуться до Азгора, и тот распылился у него на глазах. Снова. Попытка утешить Азгора быстро превратилась в попытку успокоить себя: он схватил его за руку, чтобы убедиться, что она по-прежнему на месте. Чара почувствовал, как у него заслезились глаза. Он отпрянул, решительно вытирая лицо рукавом, но тут же снова бросился вперед и прижался к Азгору. Его вновь обхватили теплые руки, даря мимолетное ощущение безопасности. В конце концов он отстранился, снова вытирая глаза, и попросил подтвердить, что остальные помнят о Поверхности и Мультивселенной. – Рас, Блу, Ториэль, Альфис, Андайн, Напстатон, Меттаблук и я помним. Маффет, похоже, забыла. – Азгор посмотрел на коридор, ведущий в следующий зал, мыслями явно находясь где-то далеко. – Мы не смогли поговорить с Темми, чтобы подтвердить любую версию. Чара нерешительно спросил, в Руинах ли еще Темми. – Похоже, что да, но он избегает меня. – Азгор снова посмотрел на Чару с серьезным выражением лица, но без осуждения. – Ты ведь в курсе, что Темми – Монстренок? Чара виновато прикусил губу. Азгор ласково погладил его по волосам: – Не волнуйся. Я не сержусь. Это был не твой секрет. У Чары было много своих секретов. Он помнил разговор, прерванный нападением Эррора, и догадывался, что на этот раз остальные, скорее всего, тоже помнят. Долго скрывать правду было невозможно. Когда речь зайдет об этом, Чара решил быть честным. Его друзья заслуживали этого после того, как он снова Перезагрузил Андерсвап. – Есть еще одно дело, прежде чем мы вернемся домой. Прошу прощения за то, что еще больше огорчаю тебя, но я должен тебе кое-что сказать. Я подумал, что будет лучше сообщить тебе об этом здесь. – Азгор остался стоять на коленях, положив руки на плечи Чары, чтобы убедиться, что тот смотрит ему в глаза. – Во-первых, пожалуйста, знай, что остальные не сердятся на тебя за Сброс. Понятно? Чара нерешительно кивнул и стал ждать продолжения. – Некоторые повреждения не были устранены Сбросом, – сказал Азгор. – Поверхность исчезла. Земля ушла из-под ног Чары. Мир рухнул, как во время атаки Эррора. Сердце Чары упало вместе с ним, превратившись в ледяной камень. Обычно мысль о том, что их миру пришел конец, казалась бы просто драматичным преувеличением, но на этот раз отчасти так и было. Подземелье осталось нетронутым. Золотые цветы все еще цвели, их лепестки были полны жизни. Казалось, что солнце по-прежнему светит. Вот только это было не так. Чара сам не видел других миров, но Альфис, Напстатон и Азгор рассказали достаточно, чтобы он понял: то, что он даже не считал возможным, на самом деле реальность. В частности, в некоторых мирах просто не было ни Поверхности, ни неба, ни звезд. Чара смотрел вверх, на дыру, в которую он только что упал, и не мог поверить, что на этот раз пути назад действительно нет. Он мог бы пересечь Подземелье, но за барьером идти было некуда. Он разрушил свой мир. На глазах выступили слезы, и он, икая, рассыпался в извинениях. – Ты не знал, что так получится, – строго сказал Азгор. – Ты не виноват. Чара не согласился. Он робко спросил, все ли в порядке с Расом. Азгор поджал губы, но не стал лгать: – Папирус… пытается справляться, но мы все достаточно осознаем происходящее, чтобы поддержать друг друга на этот раз. Мы разберемся с этим, как и всегда. Чара хотел ему верить. Другие миры, конечно, научились справляться с тем, что у них не было Поверхности или золотой концовки. Но это был не какой-то далекий-далекий мир, которого Чара никогда не видел. Это был дом. Он сломал собственный дом. Чара шмыгнул носом и крепко держал Азгора за руку, пока они пробирались через головоломки. Он знал каждую головоломку наизусть и не нуждался в поддержке, но ему нужен был этот контакт, чтобы напомнить себе, что Азгор не рассыплется в пыль у него на глазах. Темми так и не появился. Чара продолжал высматривать его, но того все не было. Блу открыл дверь, как только Чара и Азгор подошли. Он выглядел усталым. Под его глазницами залегли тени. Но он улыбнулся Чаре, и огоньки его глаз сменили цвет с пастельного на более яркий голубой: – С возвращением, Чара. Остальные члены команды были в доме и ждали в гостиной. Хотя Core!Фриск и сказал, что пойдет за ними, его нигде не было видно. Королева Ториэль, которая снова закуталась в плащ, притащила откуда-то дополнительное кресло и держала на коленях открытую книгу. Рас лежал на полу, притворяясь спящим. Андайн сидела рядом с ним, поставив перед собой Напстатона. Он вернулся в свою коробочную форму и сидел неподвижно, пока Андайн производила настройки. Альфис в доспехах стояла на страже в углу. Чара вспомнил, как Напстатон ЕХ защищал его от Эррора. Он шагнул в дом, не зная, кивнуть ли ему или обнять его в знак благодарности, и тут же почувствовал ностальгию, когда ароматы чая и ирисково-коричного пирога защекотали ему нос. Первой мыслью было, что нужно оставить немного для… Для… Чара не был уверен, о ком он думал. Альфис встретила взгляд Чары: – Привет. Рада снова тебя видеть. К твоему сведению, Core!Фриск объяснил, что еще один Перезапуск ничего не исправит. И это больше не сотрет наши воспоминания. Так что не пытайся. Казалось, из комнаты улетучилось все тепло. Азгор бросил на Альфис строгий взгляд, но ее это не волновало. Она пристально смотрела на Чару. Хуже всего было то, что она не выглядела сердитой. Она выглядела измученной. – Слушай, у меня было две недели, чтобы все обдумать. Я знаю, что ты напортачил в прошлом… Альфис до сих пор понятия не имела, насколько сильно Чара "напортачил", раз не потянулась за своим топором. – …но это не твоя вина. В первую очередь это Эррор все испортил. – Выражение лица Альфис потемнело. – Он уже разрушил город и разрывал на части все остальное. Мы в любом случае потеряли Поверхность. Блу устроился рядом с братом. Это показалось Чаре странным, пока он не заметил, как слегка поникли его плечи, словно он с трудом удерживал слишком тяжелый даже для него груз. Чара был не единственным, кто винил себя. Не только он переживал из-за состояния родного мира. Чара спросил, есть ли у них план. – У нас есть костяк плана. – Королева Ториэль откашлялась, быстро обходя, возможно, непреднамеренный каламбур. – Поскольку мы… все, что осталось, мы решили более открыто познакомить Андерсвап с Мультивселенной. Постепенно, конечно. Мы должны дать им новую надежду. Чара даже не подумал о том, сколько монстров может Пасть, если поймут, что Поверхности больше нет. Некоторые уже были близки к отчаянию. Это могло довести их до предела. – Мы уже начали сканировать барьер, – добавила Андайн, нервно теребя рукав. – Чтобы посмотреть, как он работает. То есть мы всегда сканировали барьер. Но сейчас мы собираем данные по д-другой причине. Core!Фриск предупредил, что теперь за барьером находится Пустота, т-так что открывать его было бы очень плохой идеей. Чара почувствовал, как краска отхлынула от лица. Андайн моргнула, в отчаянии проверила телефон и поморщилась: – Эм, может, это и не Пустота! Это может быть просто Бездна. Что… не так уж и плохо. То есть это плохо, но н-не самое худшее. Чара понял, что она лжет. Ученые знали, что это Пустота. Он прямо спросил, не мешает ли барьер Пустоте проникнуть в Андерсвап. Лицо Андайн исказилось, и она опустила голову: – Мы не знаем. Пока. Но узнаем. Надеюсь… – Ситуация не такая уж и тяжелая, – сказал Блу, прежде чем Андайн успела накрутить себя. – Мы будем действовать осторожно. Лорд Азгор согласился открыть Руины, чтобы сюда могло перебраться больше монстров. Хотя мы больше не будем получать с нашей Поверхности выброшенные материалы и технологии, Омега-таймлайн открыт для нас. Ободряющая улыбка Блу казалась искренней, но Чара видел, что он напускает на себя храбрый вид. Он гадал, где же Дрим. Скорее всего, его выбросило из Андерсвапа во время сбойной Перезагрузки. Он надеялся, что с ним все в порядке. – Нам не нужно сейчас беспокоиться обо всем этом, – твердо вмешался Азгор. – Я не знаю, как работают… "загрузочные экраны", но Чаре нужно отдохнуть. Чара возразил, что не устал. Он просто хотел повидать всех. Азгор обменялся многозначительным взглядом с Королевой Ториэль. – Для этого будет достаточно времени позже, – сказала Королева Ториэль. – Мы считаем, что тебе пока лучше остаться в Руинах или Сноудине. Совершенно очевидно, что человеческие души больше не нужны, чтобы разрушить барьер. Мне придется сделать объявление, но оно будет шокирующим. Она наклонилась вперед, держа в одной руке раскрытую книгу, а другую осторожно положила на голову Чары. Только тогда он осознал, насколько он теперь ниже, чем был на Поверхности. Но все же не настолько ниже, как… Как… …Кто-то? – Эти обстоятельства не идеальны, но тебе будут рады в Подземелье, Чара, – пообещала Королева Ториэль. – Мы можем жить здесь счастливо. Я в этом уверена. Чара сомневался, что она была так уверена в себе, как пыталась казаться. Он изо всех сил старался не вспоминать о последствиях других попыток Ториэль спросить, не хочет ли он остаться в Подземелье. Он прекрасно понимал гнев и ревность Темми, но это не делало поступки последнего нормальными. Чара отвлекся, с любопытством разглядывая книгу, которую читала Королева Ториэль. Она улыбнулась ему и повернула книгу, чтобы показать обложку: – Тебя это интересует? Это книга о символике цветов. Не знаю почему, но мне показалось, что тебе может быть интересно ее почитать. Чара не проявлял такого интереса к цветам, как к выпечке, но идея ему понравилась. Он посмотрел на обложку книги и задумался, какие из этих цветов растут в Подземелье. Там были рогоз, Эхо-цветы и несколько золотистых цветов, но маки, нарисованные на обложке книги, могли и не встречаться… Чара взглянул на Раса, который все еще лежал на полу. Почему он так отчетливо представил себе его лежащим рядом с клумбой маков? Маки ведь символизируют память, верно? «Рудбекии – поддержку. Цветы гелениума – нежность и слезы. Хризантемы – дружбу и счастье. Петунии – гнев и обиду, но также и утешение. Львиный зев – великодушие и коварство». Чара медленно протянул руку и взял книгу. Он пролистал страницы, читая описания некоторых цветов, и заметил, что они совпадают с его мыслями. Чара не интересовался символикой цветов. Не настолько, чтобы расспрашивать об этом Королеву Ториэль и запоминать информацию. Если бы он спрашивал, то наверняка бы помнил об этом. Чара закрыл книгу и неуверенно спросил, нет ли у кого-нибудь еще ощущения, что они что-то забыли. Наступила минута тишины. Затем вторая. Все ждали, когда кто-нибудь из них заговорит и опровергнет это. Возможно, это само по себе было достаточным ответом. Смех Альфис был больше похож на усталое фырканье, чем на что-то веселое: – Это ж надо, а? А я-то надеялась, что у меня паранойя.