take me pulse

      Решив не забрасывать свои желания, Антон открыл глаза, хватая телефон со стола, парень вскочил с кресла, обулся и выбежал из квартиры. На улице было прохладно, как это часто бывает в начале сентября. Ветер сгибающий не толстые ветки деревьев, и тучи на небе, загораживающие вид на звезды, плывущие по темному небу. Не хотелось думать о последствиях, страшно было знать, что отец узнает о том, что Антон снова не сдержался, напился и может быть, что похуже. Хотя, сегодня в планах была только текила, максимум бурбон с долькой апельсина.       Старый бар в подвале, в центре города, барная стойка черного цвета, полностью залитая в лак и уже практически родной бармен, который при виде Антона открывал бутылку текилы. Люди, гудящие в помещении, толпились в центре танцпола, пошло двигая бедрами и поднимая руки вверх под какую-то назойливую музыку, которая отпечатком останется до самого утра в черепной коробке. Шастун сморщился от вида и прошел дальше, залезая на барный стул и протягивая руку работнику. Шот с текилой тут же оказался в поле зрения Антона и он не церемонясь, быстро закинул его в себя.

°°°

      Что было на утро и как Шастун доехал до дома, он не помнил. То ли вызвал такси, то ли пьяный поехал на своей машине прямо по ночным улицам. На самом деле сейчас волновало только одно — где его телефон и и стакан воды, желательно, с таблеткой от головы. Устройство отображало несколько уведомлений из соцсетей и два пропущенных звонка от Эдика.       Выграновский был давним другом Антона, с которым он познакомился на секции по баскетболу. Годы шли, ребята все также занимались в одной команде и не прекращали дружить. Вместе могли ездить отдыхать, проводить досуг, ходить в бары, делить девушек, отдыхать за приставкой и горячей пиццей. Такая дружба Шастуна полностью устраивала. Конечно, по мере взросления, общение стало угасать, и как будто, в этом не было ничего плохого, потому что дороги парней медленно расходились и также плавно соединялись между собой. Все само собой разумеющееся. Месяц тишины, а после затяжные ночевки друг у друга, алкоголь, бары, клубы, один косяк на двоих. И снова будто ничего и не было, когда Выграновский улетал в Санкт-Петербург к родителям или просто исчезал среди бытовых дел в суматохе дней. — Але, брат, звонил? — Сонно пробурчал в трубку высокий и после пары секунд тишины услышал ответ. — Как ты? Может увидимся сегодня? — Эд уже был на веселе, в бодром расположении духа и вчера явно не пил, в отличии от Антона, который едва понимал, где сейчас находится после выпитого количества алкоголя.       Такой звонкий голос даже немного напряг Шастуна и он скривил лицо в гримасе, тяжело выдыхая в динамики телефона. — Хочешь, залетай ко мне, а дальше разберемся.       Вечер постепенно опускался на город, хотя в случае Антона, который проснулся почти в три часа дня, это произошло настолько стремительно, что парень и глазом не успел моргнуть, только заварил чай, открыл холодильник, а время уже шагало за стрелкой, показывающей восемь часов. Лента Тик-Тока никого не щадила.       В дверной звонок кто-то позвонил и от резкого звука Шастун подскочил на месте, дергая конечностями и едва не проливая на себя горячую воду из только вскипевшего чайника. На пороге стоял Выграновский, держа в руках четыре стеклянных бутылки пива, уже отпивая из одной содержимое. — Ну, что, братик, отметим начало учебы? — Воскликнул татуированный, и как обычно, без приглашения, зашел в квартиру, практически тут же, снимая кеды в коридоре, откидывая их кое-как в сторону и двинулся в зал.       Привычка Эда пить и есть на диване, иногда вымораживала Антона. Родители Выграновского не были такими щепетильными по отношению к еде, одежде и предметам вокруг, как родители Шастуна, и в этом зеленоглазой от части завидовал другу. Мнимая аккуратность, привитая парню с раннего детства, иногда мешала ему отдохнуть, лечь спать, не разложив все по полочкам, а раздражаться на друзей за их неосторожность или неуклюжесть входило во что-то обыденное, к чему привыкли окружающие уже давно.

°°°

      Пятый стакан с джином выливался в Антона медленнее прошлых, единственное, что не отличало его от остальных то, что жидкость полностью опустошала стеклянную посуду за один раз. В клубе было душно, а толпа народу, которая гудела, подпевая кальянной песне с одним припевом и битами, раздражала все меньше. Алкоголь действовал.       Эд уже во всю обжимался на танцполе с двумя девчонками, махая рукой и подзывая товарища. И, кажется, момент настал. Просто, потому что после шестого джина Шастун бы уже не встал со стула. Голова немного кружилась, но потные тела, едва обтянутые мини-юбками и топами, зажимающие Антона с двух сторон, не давали даже пошевелиться, не то что упасть на пол.       Девушка с темным каре, танцующая рядом была очень знакомой, но мозг категорически отказывался вспоминать, где худощавый мог ее видеть. Взгляд снова упал на Выграновского и когда вернулся обратно, то сразу застыл на глубоком декольте пассии. Она засмеялась, хитро улыбаясь и прижала к себе плотнее, целуясь в засос. Антон положил ладони на ягодицы, не крепко сжимая, боясь причинить боль. Как только чужой язык проник в рот, очерчивая зубы и небо, дышать стало тяжелее, а в глазах все снова расплылось, будто парень только поднялся со стула. Ехидно ухмыляясь, шатенка повернулась спиной, обтираясь бедрами о пах Шастуна.       Время замедлилось. Язык онемел и до зеленоглазого наконец-то дошло, что ему прямо в рот закинули марку. Мышцы челюсти не шевелились, но испуганные глаза направились на Эда, который видимо почувствовал, что на него смотрят и почти сразу изменился в лице, замечая взгляд, с котором на него смотрел друг. Выграновский подскочил к Антону, всматриваясь в зрачки, которых практически не было видно в темноте зала. Возле ухо прозвучал голос абсолютно не похожий на Антона из его рта: — ЛСД.       Пытаясь удержаться на ногах, он схватился за Эда крепкой хваткой. Голова кружилась, а пол равномерно становился мягче любого матраса. Дышать было сложнее обычного, то ли от количества выпитого алкоголя, то ли от духоты в зале, в котором было более пятидесяти человек точно. В ушах громкая музыка отдавала набатом, а в глазах стоял непроглядный туман, начинающий медленно закручиваться, вырисовывая картинки перед глазами Антона. Парень старался дышать размеренно, не поддаваясь панике. — Ебаная ты мразь, нахуй ты это сделала? — Смотря на девушку снизу вверх, прокричал Выграновский.       Возможно, это было чересчур пафосно и злобно, раз шатенка отскочила поближе к подружке, пропуская татуированного вместе с Антоном к уборной. Выграновский знал о зависимости друга и то, что тот пытался от нее избавиться. «Нет, нет, нет», — мысленно ругался про себя он, прокручивая в голове последствия. Почему он не уследил? Зачем позволил ехать в клуб? Во всем виноват он сам... Еще одного трипа Эд не переживет рядом с Шастуном, а тем более, у них на носу были соревнования по баскетболу, которые Антон просто не имел права пропустить. Если тренер узнает, если отец Антона узнает, если... Слишком много этого дурацкого «если», которое с каждым разом ложилось на плечи обоих парней, заставляя сгибать спины под тяжестью и нести эту ношу на плечах. — Слышишь меня? — Держась широкими ладонями за щеки и смотря прямо в глаза, прокричал Выграновский.       Шастун лишь положительно кивнул, сказать не получалось — язык не слушался, а нижняя часть лица абсолютно не ощущалась своей. Под краном, выкрученным на максимальную мощность, голова Антона тут же опустилась вниз, прямо в раковину, лбом ударяясь о сливную сетку. Холодная вода потекла, неприятно заливаясь в уши, ноздри и глаза. Он попытался задержать дыхание, но тело вовсе не слушалось. Только веки закрылись, не давая больше попадать прозрачной жидкости в глазные яблоки, больно задевая нервы, расположенные по всей слизистой. Мозг с каждой секундой провоцировал паническую атаку, вызванную недавней передозировкой, после которой, Антон зарекся не употреблять. Принятая доза белого порошка, еще лежащего крупицами на столе, слишком быстро разгоняла сердце, заставляя его колотиться об ребра и кожу. Глаза расширялись, а тело обмякло, уже практически не пытаясь выбраться из оков наркотика, бегущего с бешеной скоростью по венам Антона. Он пробовал кокаин в третий или четвертый раз. Сказать было сложно, потому что на одной из тусовок, ему принесли порошок, абсолютно не похожий на нужный: не тот запах, не тот цвет и не те ощущения, которые Шастун не сравнит, наверное, ни с чем. Сердце не собиралось останавливаться, а картинки хорошего мира и мозг, который все еще не отключился, заставляли переживания появляться с каждой секундой все чаще. Паническая атака навалилась металлическим тазом, который надели на голову и ударили чем-то тяжелым. В ушах звенело, а дыхание становилось тяжелым. Сирена, люди в белых халатах, и только знакомая песня в одиноком левом наушнике, играющая где-то, кажется, уже на подкорке сознания Антона: Навсегда вместе, навсегда врозь Навсегда космос, навсегда кровь Навсегда вечность, навсегда зверь Навсегда юность, навсегда смерть       Шастун знал состав каждого вещества, в голове вырисовывая химические формулы. Знал побочные эффекты, процент смертности от наркотика и лишь попробовав однажды, его затянуло в эту пучину. Остановиться, казалось нереальным. Каждую ночь у себя в гараже, когда последняя его надежда на светлый мир – дедушка, умер, Антон нюхал, курил, вкалывал в бедро острые иглы шприцов, расплываясь на стуле бесхребетной амебой, желающей лишь одного – уйти из этого мира, ощутить свободу. — Слышишь меня? — Срываясь на крик, спросил Эд. — Блять. — Понимая, что парень его даже не видит, он глубоко выдохнул. — Стой тут, я сейчас приду. — Сказал он, мгновенно вылетая из туалета к барной стойке за стаканом питьевой воды со льдом.

°°°

      Темнота. Холод. Ничего не слышно, не видно, а тело, будто связали веревкой, поплотнее перетягивая конечности. Нос тут же почувствовал странный запах влажности, марихуаны и металла, заставляя заморгать чаще. — Очнулся, — сказал низкий голос, от которого по телу тут же пробежали мурашки.