take me pulse

      Ветки деревьев слегка качались из-за теплого ветра, а солнце, уже во всю прогревало асфальт и другие поверхности города. Еще один летний день после закрытия сессии мог бы стать незабываемым, или скорее, забываемым, ведь от такого количества алкоголя, которое Антон вливал в себя каждый раз — в голове не оставалось ничего, даже порой имя. Тюль, закрывающая парня от глаз из соседнего дома и солнечных лучей, разлеталась по всей комнате. Его разбудил надоедливый телефонный звонок, вибрирующий прямо под ухом. — Але, — сонно пробубнил парень, принимая вызов и лег лицом прямо на дисплей, все еще не открывая глаза. — Антош, ты еще спишь? — Удивленно прозвучал нежный женский голос.       Шастун тут же подскочил с постели, моментом вспоминая, что обещал родителям присутствовать на семейном обеде. Для его семьи это было неотъемлемым ритуалом, который проводился каждый месяц в кругу близких, осуждающих Антона за то, что он сделал и считающих, что парень не справится без нравоучений сам. Как вы понимаете, семейные встречи Шастуну абсолютно не нравились: видеть солидные лица родителей, которые едят блюда столовыми приборами, применяя каждый, как указано в книжке по этикету, строя из себя кого попало. Это раздражало. Неимоверно раздражало. Антон хотел видеть родных простыми, добродушными и уютными. Такой он видел матушку, но не отца — нахохлившегося бизнесмена, который нацепил на себя маску акулы и теперь не снимает их даже при сыне. Шастун не представлял, как Майя могла терпеть своего мужа таким — нечеловечным. Наверняка она знала, что он ей изменяет и держалась лишь за его деньги, боясь и слова сказать. Хотелось вытащить мать оттуда, как можно скорее. — Мам, я помню! Уже еду, — прикрикнул Шастун, параллельно умываясь прохладной водой из под крана. — Хорошо, мы с папой ждем тебя. — Родительница повесила трубку, а Антон начал собираться в двойне быстрее, чтобы точно уложиться в тайминг.       В зеркале отражался худощавый парень с синяками под глазами. Над бровью и в ухе красовались железные штанги, только вставленное в губу небольшое колечко, висело, раздражая родителей своим видом. Длинные рукава татуировок, начинаюшиеся от шеи и закрывающие пальцы до конца, сплошными или прерывистыми узорами, вырисовывали контуры мышц подкаченного тела. Короткие светло-русые волосы стояли на голове почти ежом, торча во все стороны. Зеленые глаза едва отражали жизнь, смешивая в себе цвет разочарования, усталости и апатии. Ехать никуда не хотелось, но данное обещание матери он не мог нарушить.       Наглаженный костюм домработницей со вчерашнего вечера сидел на парне слишком хорошо, с иголочки — и не удивительно, ведь его шили специально для Шастуна. Бабочка, которую он так не любил завязывать, ловким движением рук, приняла аккуратный внешний вид. На пальцы тут же наделись любимые кольца. Антон глянул на часы, висевшие над дверью и проследив за минутной стрелкой, которая перешагивала двенадцатый час, засунул ноги в классические кеды и выбежал, спускаясь вниз по лестнице. Нажав на кнопку брелка большим пальцем, ролеты гаража послушно поднялись и Шастуну открылся вид на его любимую красную Мазду. Кажется, за последние полгода она была его отдушиной во всем: вставал по утрам, ездил на учебу, чтобы чаще ездить на ней хоть куда-нибудь, даже в каких-то уличных гонках пару раз участвовал. Роторный двигатель у японской малышки то что надо — недавно отремонтирован, ревет и приятно рычит, пока педаль под ногой опускается до самого пола.       В небольшой усадьбе с видом на цветник и фонтан уже накрыт большой стол с кристально белой скатертью, которая щипит глаза своим цветом. Летняя окрошка на хлебном квасе собственной закваски личного повара, брускеты с черной икрой и несколько замысловатых канапе на шпажках. Отец уже сидел за столом, оглядываясь по сторонам, а мама, элегантно укладывала хлопковую салфетку себе на колени. — Добрый день, — поприветствовал их Антон, вручая ключи мужчине, который прислуживал их дому.       Мама улыбнулась и с радостью поцеловала сына, обнимая. Отец, как и всегда, даже не посмотрел в его сторону, продолжая заниматься своими делами. Шастун сел за стол, осматривая лицо Андрея. — Что опять? — Ты опоздал, — констатировал глава семейства, посмотрев на наручные часы с кожаным ремешком.       Мужчина взял в правую руку нож, а в левую вилку, с безэмоциональным лицом разрезая стейк, лежащий на тарелке прямо перед ним. Из практически прожаренного мяса сочился сок, а розовый цвет волокон вызывал слюну во рту. Веточка розмарина эстетично лежала рядом. — Ты серьезно, будешь меня отчитывать, как... — Не успевая договорить, Антон лишь закатил глаза и перевел взгляд на мать.       Та зыркнула в его сторону, предупреждая, что отец сегодня был не в настроении и приступила к трапезе. «А когда у него вообще есть настроение?», — подумал про себя Антон и вздохнул. На столе стоял стеклянный графин с морсом и три граненых стакана на ножках, один из которых Шастун придвинул к себе и налил розовый напиток. — Какие планы дальше? Магистратура? — Спросил старший, вытирая уголки губ салфеткой, заправленной за воротник.       Антон до этого ковыряя вилкой в салате, напрягся, но голову не поднял. — Я поступал на юрфак для тебя, думал, выпущусь в этом году и свободен, — не громко отозвался Шастун, сталкиваясь взглядом с отцом. — Мы уже это обсуждали. Ты хочешь в армию? Забираешь диплом и относишь его в магистратуру дальше, параллельно с этим я попрошу взять тебя к себе на стажировку.       Играя скулами на широком квадратном лице, Андрей смотрел на сына, будто пытаясь найти хоть одну эмоцию, за которую можно было уцепиться и манипулировать. Абьюз — то, на чем строились отношения студента с родителями, в частности с отцом. Подколы, шутки, недоверие и осуждение всего, что бы Антон не сделал. Купил машину, которую тщательно выбирал целый год — «Как можно было выбрать старое японское корыто?»; проколол очередной пирсинг, который при желании можно снять — «Пидор, зачем кожу портишь?», про татуировки, наверное, и говорить не надо. После первой набитой тату, отец лишил парня карманных денег. Его интересы и вкусы всегда были ниже семейных. Сначала то, что говорит отец, а потом уже все остальное. — Я лично прослежу, чтобы твое имя было в списках поступающих. — Громко сказал Андрей, кидая салфетку на стол рядом с пустой тарелкой. — Ты знаешь, что я сделаю, если твоего имени в них не будет.       Мужчина кинул презрительный взгляд и застегнув пуговицу на пиджаке, широким шагом вышел из беседки. — Дорогой, а десерт? — Обращаясь к нему, сказала женщина, провожая уходящего взглядом.       На что глава семейства лишь поднял руку, мол не желает ничего слышать и завернул за угол веранды. — Опять, — обиженно вздохнула она.       Еще одна надежда на примирение отца и сына канула в глубокую пропасть. Она хотела, как лучше, хотела счастливую целую семью с приятными душевными застольями, но кажется, это уже прошло мимо них и больше не вернется.       Женщина поцеловала сына в щеку и тоже поспешила ретироваться. Стук каблуков о плитку раздался по всему дворику и Майя скрылась за зеленой аллеей, высаженной вдоль беседки. Антон снова остался один. Еще раз бросив взгляд в тарелку, парень понял, что аппетит пропал совсем. За спиной послышался шорох и по ровноуложенной плитке к нему торопился дворецкий. — Антон Андреевич, ваша мама распорядилась передать вам это, — сказал мужчина в костюме, наклоняя перед Шастуном железный натертый до блеска поднос, на котором лежал кусок шоколадки с клюквой, таблетница с несколькими видами лекарств и стакан воды. — Спасибо. — Без эмоций ответил парень, распихивая вещи по карманам. — Можно ключи от машины?       В армию не хотелось — потерянный год жизни, который научит тебя лизать ноги дядям в погонах и пресмыкаться перед сильнейшими. Продолжать учиться, так еще и на юриста, которого папочка растит под себя с детских пеленок, желания не было абсолютно. Плавание, баскетбол, теннис и еще три иностранных языка, которым посвещал свое время Шастун, тоже не привлекали парня, заставляя тухнуть от тяжести непосильных дел, с каждым днем все сильнее. Сегодня по расписанию у него был урок французского, бассейн и теннис — чтобы не забыть, Антон вел календарь в телефоне и пил кучу таблеток, поддерживающих его физическое самочувствие в норме. По крайней мере, так утверждал их семейный врач.

°°°

— Ровным красивым почерком заполняйте, пожалуйста, — сказала женщина в очках, косясь на Шастуна из под линз.       Зеленоглазый поднял голову, чуть прищурившись и продолжил выводить буквы на бланке синей ручкой. Когда все поля были заполнены, Антон подошел к стойке на входе, возле которой толпились остальные студенты. — Можно подать документы в магистратуру? — Какая специальность? — Юриспруденция, — ответил парень и молодая девушка, сидящая за бумагами, потянулась к стопке.       Девушка вытащила лист из огромной стопки, протягивая его парню. Без раздумий четверокурсник подписал документ и отдал его обратно вместе с фотографиями и копией диплома. — Могу поинтересоваться? — Спросила русая, печатая клавишами фамилию студента в файл на поступление. Антон лишь кивнул, наблюдая за ней. — Почему именно юриспруденция?       Они столкнулись взглядами, а зеленоглазый пожал плечами. — Не знаю.       На этом их диалог был закончен, потому что длинные ноги Шастуна вывели парня из здания к машине. На солнце красный автомобиль быстро нагрелся и в салоне едва оставалось чем дышать. Выкрутив кондиционер на максимум, Антон сделал первый вдох, откидываясь в глубокое кресло обитое кожей. Думать об учебе не хотелось, особенно когда она окружала тебя со всех сторон: в университете, на семейный ужинах, при друзьях и знакомых, которые у него едва остались с таким забитым графиком. Хотелось исчезнуть, запереться в своем собственном коконе и не вылезать, пока все расспросы и интерес к твоей персоне не утихнут. Конечно, исчезновение или игнорирование проблем только делает эти проблемы больше и тяжелее, но Шастуна сейчас, если честно, это не волновало абсолютно.

°°°

      Первая неделя учебы была невыносимой только из-за того, что мучения, которые Антон стремился прекратить четыре прошлых года, продолжились снова. Юриспруденция — не то направление, на котором Шастуну хотелось задерживаться, его не привлекали законы, бумажки, зубрежка над конспектами. Просиживая очередную пару, Антон задумывался над химией, к которой его тянуло со школьного возраста. Он любил ставить опыты, часами пропадать рядом с химикатами, смешивая один с другим, записывая в свой толстый блокнот получившееся вещество, а потом сравнил с экспериментами ученых, чтобы понять – что он сделал не так, а может сделал еще и лучше. Любовь к химии привил ему дед, подарив старый затрепанный учебник с экспериментами на день рождения. С пяти лет Антон пропадал в гараже, в котором Иван Степанович поставил ему большой стальной стол, отрыл стеклянные пробирки в хламе и купил микроскоп. Душа радовалась за внука, у которого глаза горели и руки в благодарности зажимали ссохшееся тело.       Мечты о поступлении на химбио развеялись также быстро, как и тучи под лопастями вертолета, отец своим главным словом поставил точку возле юриспруденции и даже не хотел слушать другого мнения. Андрей был эгоистом: думал всегда только о себе, о своих благах и тому, чтобы все шло по его плану. Открыл юридическую фирму, нанял отличных адвокатов и юристов, а теперь хотел продолжения рода – сына, который займет место Андрея, когда тот захочет на пенсию. Но кто-нибудь спросил Антона, что хочет именно он? Нет, нет и еще раз нет. Ни одного вопроса не проскочило мимо младшего, никто не захотел даже ради приличия спросить о его мечтах, будто он робот какой-то – занимался тем, что скажет отец всю свою жизнь: учил иностранные языки, ходил на плавание, на баскетбол и теннис, пока его сверстники зажимали возле гаражей девчонок, курили сигареты и пили на лавке фруктовый Гараж.       Ему все надоело. Очередная скучная пара по мировой экономике. За высокой тумбой распинался взрослый угрюмый преподаватель, с седыми густыми усами, полностью закрывающими его верхнюю губу. В дрожащих руках мужчина держал листы белой бумаги, с напечатанным на ней текстом. Линзы очков слегка увеличивали глаза, которые бегали от листка на доску, а затем и на студентов, сидящих на лавках за партами. Голова Антона была настолько тяжелой от количества информации, что едва ее удерживала ладонь, подперев локтем. Глаза закрывались, а сам Шастун был далеко отсюда. Пятница. Хотелось поскорее закончить учебу и свалить домой, на мягкую кровать, завалиться и не вылезать из укрытия оба выходных дня. Но планы спешили нарушить дополнительные занятия после университета.       Тяжелый металлический звон прозвучал по всему коридору, залетая в аудитории противным эхом. Студенты поднялись со своих мест, с гулом собирая вещи со столов. Длинными ногами Антон дошел до раздевалки, открывая свой шкафчик и вытаскивая оттуда большую спортивную сумку с вещами. Проворачивая ключом скрипучую скважину замка, Шастун развернулся, направляясь на выход, замечая боковым зрением знакомое лицо. Это была девушка из приемной комиссии, которая несла огромную стопу книг, закрывающую ей обзор на происходящее вокруг. Она едва не упала, но Антон успел в последний момент подскочить к ней, придерживая руками учебники. — Спасибо большое! — Охнула она.       Шастун заботливо и торопливо перекинул на свои подставленные руки половину стопки. — О, это же ты, — пытаясь вспомнить, где она могла его видеть, сщурила глаза девушка. — Я, я. — Устало пробормотал студент, не придавая этому значения. — Куда нести?       Девушка тут же вышла из мыслей, качнув головой в сторону аудитории и Антон двинулся туда первым. Она оживленно пошла за ним. — Ну, все, я побежал, а то на тренировку опоздаю. — Сказал Шастун, переложив книги на парту посередине. — Спасибо еще раз! Я — Оксана, — улыбнулась девушка, протягивая ему свою небольшую руку и парень тут же ее пожал, кивая головой. — Антон, очень приятно. Мне пора! — На этих словах, он выбежал из помещения, ловко перескакивая ступени на улице.       На самом деле, он был бы только рад новым знакомствам в университете, долгой болтовне ни о чем или обо всем на свете, как это часто бывает с новыми знакомыми, особенно, вместо занятия по плаванию. Заведя машину, Шастун уселся за руль, поднимая колени в узком спортивном автомобиле выше привычного, завел шумный мотор и без прогрева, вывернул руль, выезжая на дорогу. От университета до бассейна было не далеко, но одностороннее движение осложняло путь, заставляя разворачивать машину на лишних два километра точно.       В помещении пахло хлоркой и чрезмерной влажностью, которая била в нос, под самый дых, вместе с нагретым воздухом. Плавки шортами, облегающие накаченные округлые ягодицы, шапочка такого же черного цвета и очки: все это на подкаченном теле смотрелось вполне гармонично. Антон легко оторвался от бортика бассейна одними носками и прыгнул вниз головой, разбивая толщу поверхности воды. Проплыв под ней метров пять, он вынырнул, слегка отдышавшись и проплыл до ближайшего бортика брасом. — Разминаешься и закрепляем вчерашнюю тренировку со швунгом. — Сказал высокий сложенный мужчина в спортивном костюме, со свистком на шее.       Шастун устало кивнул, откинув голову и распластался звездой, медленно двигаясь к центру. Плавание — еще одна прихоть отца. Развитие тела, широкие мужские плечи, сила в ногах, руках и спине, ровная осанка и дисциплина: то, что пророчили Антону. В итоге, он получил диссоциативное расстройство личности, страх высоты, грыжу в позвоночнике и ощущение потери времени впустую.       Легко взабравшись по ступеням на вышку, он посмотрел вниз. Три метра свободного падения смотрели на Антона с полной безразличностью, пока парень задыхался от собственного сознания. Вода гипнотизирующая его взгляд, медленно вырисовывала круги на поверхности, от упавшей капли с подбородка. — Вставай сюда, — скомандовал жесткий голос, заставляя выйти Шастуна из своих мыслей. — А теперь вставай на руки.       Антон выдохнул и прыгнул на ладони, перенося вниз весь свой вес и силы, имеющие после отсутствия обеда и частичного завтрака в виде бутерброда с маслом и какао. Перед глазами мир перевернулся, шатающиеся ноги тут же почувствовали крепкую хватку тренера. Шастун осторожно прошелся на руках почти до самого края, и ощутил, как мужчина постепенно убрал руку, пытаясь сфокусироваться на тянущихся стопах и ровной стойке. Мгновение и Антон чуть отталкивается ладонями от пола голубой вышки, поддаваясь вперед, делает незамысловатый переворот в воздухе и плавно входит в воду руками и головой, практически не оставляя после себя брызг. Окунувшись в воду, он застыл, разглядывая чужие ноги и руки, двигающиеся в дали, а мозг перестал отвечать на сигналы заканчивающегося воздуха в легких. Только когда горло начало давить и широкими доздрями хотелось вдохнуть свежий глоток кислорода, парень начал двигать конечностями, стремясь к верху. Вынырнув, он начал жадно глотать кислород, облокачиваясь на бортик обмякшим телом.       На него тут же набросился взволнованный взгляд тренера, который успел спуститься вниз и присесть возле парня на корточки. — На сегодня хватит, пожалуй. — Сказал мужчина, вздыхая.       Стрелка на часах указывала на цифру десять, за окном было темно, а в голове было пусто. Преподаватель по французскому языку объяснял новую тему. На вопросы: «Понятно?» и «Слышно?» Антон лишь кивал головой, однозначно хмыкая. Тема телевидения, которую сегодня Шастун пытался плавно пройти мимо, хотя и понимал, что без преподавателя разобраться будет труднее, медленно подходила к концу. Поблагодарив молодого учителя, Антон отключил видеосвязь и откинул голову на спинку кресла, прикрывая глаза. Хотелось уснуть или напиться, ужасно, вдребезги, до беспамятства, чтобы не вспоминать прожитую учебную неделю. Представлять, что таких будет еще несколько сотен, не хотелось совсем.