Color Sangue

      Вейлон Парк не стал скрывать, что ему противно. Его глаза за стеклами прямых очков то и дело прищуривались, будто стараясь хоть немного отгородить сознание от того неприятного, мягко говоря, зрелища, которое ему приходилось наблюдать. Детектив был счастлив, что на нем маска, ведь кривить рот и кусать губы при полицейских, которые и так его явно не слишком уважали, не хотелось.       Все же у него еще не так много опыта. Три года в качестве детектива — это не бог весть какой срок, тем более, в таком относительно спокойном штате как Колорадо.       Однако сегодня в одиннадцать утра в участок дозвонился незнакомец и сообщил, что его соседка не открывает дверь и не показывается из дома. Заподозрив неладное, молодой человек выбрал самый верный путь: позвонить в полицию. Прибывшие полицейские ожидали увидеть в наглухо запертом доме все что угодно, но точно не труп Миранды Дейсмит, изрезанный ножом и у которого полностью отсутствовали мягкие ткани головы и шеи — их обглодали мухи и прочие насекомые. Которые даже сейчас в огромном количестве роились по комнате, словно одно отвратительное черное облако.       Вейлон осторожно согнулся над трупом, и, превозмогая рвотные порывы, осторожно перехватил пинцетом одну особенно жирную муху, которая сейчас лакомилась кусочком того, что осталось от лица девушки. Парк не сомневался, что труп попросту обмазали чем-то, что и спровоцировало нападение.       — Судя по всему, она тут уже больше суток лежит. — буркнул у него за спиной офицер, — ориентировочное время смерти — двадцать часов назад. Скорую вызвали, они скажут точнее. По состоянию дома предварительно — взлом без кражи. Убийца пробрался через окно на кухне.       — Спасибо. — выдохнул Вейлон. Вонь становилась невыносимой. — Отпечатки?       — Нет. Пока нет. Оно и не удивительно.       — Камеры?       — Не обнаружено.       — Понятно. — Вейлон поместил пакетик с мухой в контейнер. — Подозреваю, тут нужно будет мнение коронеров. В тканях, я почти уверен, можно будет найти следы того, чем ее обмазали. Причем, явно посмертно, так как попыток стереть или отогнать насекомых в ее позе не наблюдается.       Вейлон действительно надеялся на то, что с этим придется работать именно коронеру, а не ему. Меньше всего на свете молодому детективу улыбалось копаться в том дерьме, что оставили после себя насекомые. Совсем другое дело — найти того, кто мог такое сотворить с бедняжкой, выяснить, как минимум, были ли у нее знакомые психопаты. Ведь «обычный» преступник в большинстве случаев ограничится поножовщиной или изнасилованием, а тут словно кровная месть. Ещё и эти раны на теле… Вейлон насчитал десять, и, судя по их характеру, били вовсе не кухонным ножом.       — Я уже связался, — отреагировал офицер, — говорит, что скоро будет. Ему-то такое зрелище придется по вкусу.       — Вот уж точно. — Вейлон припомнил их коронера, который, под стать профессии, просто обожал копаться во всех этих гадостях. — Джеймс, передайте ему, чтобы отправил мне результаты анализов в ближайшее время. Если все-таки удастся найти отпечатки — также мне. Я пока поинтересуюсь в ближайших психлечебницах, не выписывали ли кого за последние несколько недель. Заодно загляну к соседям.       — Мы уже. — Джеймс едва ли сдержался, чтобы не цокнуть языком. Кажется, он пытался намекнуть на то, что Вейлон опоздал на место преступления. — Говорят, что ничего не слышали.       — Ну естественно. — Парк почувствовал себя дураком. Ему казалось, что это слишком банально, подозревать соседей. Да и кто из них мог быть на такое способен? Старая бабка с тремя кошками, или тот парень, у которого семья и двое детей? Однако он вовсе не в фильме, чтобы строить из себя непонятого гения, а просто новичок, который до этого занимался простейшими кражами и угоном машин. Так что следовало бы взять ближайшие дома на контроль. В таких спальных районах кражи и угоны чаще всего осуществлялись именно завистливыми соседями.       Как раз в этот момент атмосфера в комнате чуть поменялась, ведь на пороге показался коронер, закутанный в теплый темный плащ. И пока Вейлон занимался сбором улик (которых оказалось ровно нихуя кроме траектории брызг крови), Джереми Блэр с нескрываемым интересом всмотрелся в кровавую кашу на подушке, в которой все ещё копошились мухи.       — Похоже на дешевую декорацию к какому-нибудь тупому хоррору. — бросил он, видимо, пытаясь звучать равнодушным. Но Вейлон готов был поспорить, что Джереми удивлен, ведь не только у него одного работа заключается в разборе весьма посредственных убийств и ограблений.       — Было бы неплохо. — Парк позволил себе отойти от тела, но его маска все ещё не справлялась с мерзким запахом. — Чем привлекли так много насекомых? Какая-нибудь пищевая добавка?       Джереми промолчал. Он деловито и осторожно щупал пальцами в туго натянутых перчатках «посмертную маску», даже не заботясь о том, чтобы отогнать мух. Вообще, этот человек производил впечатление очень собранного, серьезного специалиста, который не будет тратить зря слова. Вейлон даже не был уверен, поздоровался ли тот с полицейскими.       «Скорее бы уйти» — подумалось детективу лениво. Это только в фильмах сыщики как заведенные «щёлкают» преступления одно за другим, а здесь ему ещё предстояла тонна бумажной работы и копания в архивах, ведь могло статься так, что их маньяк уже бывалый, но в последний раз его тянуло на кровавые расправы лет десять назад. Хотя наверное, о таком заметном случае ему было бы известно.              — На первый взгляд ничего необычного. — подал голос Джереми. — Просто уксус с медом. Но пока непонятно, откуда их так много налетело, обычный уксус бы не привлек такую тучу. Так что возьму образцы биологического материала. Я могу вам чем-то помочь? — он вдруг обратился к застывшему на месте Вейлону. — Если у вас есть вопросы, то задавайте.       В его голосе прозвучал намек на то, что Парк тут просто мешается, хотя последний имел полное право находиться на месте преступления столько, сколько посчитает нужным. Детектив хмуро взглянул на Блэра поверх очков и поджал губы: их отношения с коронером всегда были немного… Натянутыми.       — А что, заполнение протокола уже не считается достойной причиной? — Вейлон постучал по своей папке, в которой в хаотичном порядке (к его стыду) хранились бланки.       — Заполнили?       — Да.       — Тогда я вас не задерживаю. Процесс взятия материала требует сосредоточенности, поэтому покиньте, пожалуйста, помещение.       Даже самый неэмпатичный человек на планете почувствовал бы, что в этом вежливом посыле на хуй нет ни капли вежливости. И хотя Вейлону действительно надо было идти, он успел ещё вбросить фразу о том, что Джереми ему не начальник, чтобы распоряжаться. Судя по недрогнувшей спине эксперта, тот этого даже не услышал. Ну или сделал вид.       Вейлон рад был выйти на воздух. После пропахшего кровью помещения осенняя сырость показалась ему просто манной небесной и он ещё некоторое время просто стоял на крыльце, наслаждаясь прохладой. Рядом с домом на некогда идеально ровной лужайке виднелись рытвины от колес полицейской машины и скорой помощи, которая сейчас занималась тем парнем-соседом. На бедняге не было лица (Вейлону показалась эта мысль остроумной), его крепко трясло и тошнило. Медбрат безуспешно пытался сунуть ему какое-то лекарство. Такое состояние было объяснимо: когда полицейские вскрыли дом, бедняга первым увидел «великолепие». Выспрашивать у него что-то прямо сейчас было бы пустой тратой времени — бедолага еле мог выговорить слово.       Повторный опрос соседей, как и ожидалось, ничего не дал. Как назло именно в эту ночь никому не захотелось выйти на ночное рандеву, покурить на балконе или просто выглянуть в окно: все спали как убитые (опять неплохое сравнение, Вейлон даже нервно хихикнул над ним). Никаких камер, что странно, никаких подозрительных криков, стуков или голосов. Конечно, оставался шанс найти камеры дальше по улице, или хотя бы случайный видеорегистратор, но от чего-то Вейлон уже тогда понимал, что простой разгадки не будет.

***

      Ближе к вечеру Вейлон вдруг очнулся, оторвался от, наверное, сотой страницы какого-то длинного расследования и взглянул в окно: пошел дождь. Чего и следовало ожидать от конца октября, верно? Голова вдруг показалась Парку такой тяжелой, что он обессиленно опустил ее на руки, забив даже на то, что подбородком непроизвольно зажимает «пробел». Глазами он провожал большие капли, медленно и лениво ползущие по стеклу, гадая, какая же из пятерки самых больших сползет первой. Возвращаться к архиву не хотелось, в нем действительно не было ни намека на что-то, хотя бы близко напоминающее психопата, обмазывающего своих жертв жидкостями и колющего их ножом типа «Ка-Бар» или «Онтарио», судя по отчетам коронера. Надежда была только на жидкость, но результатов ее исследования еще не было.       Н-да, не густо. Вейлон попытался вспомнить, о чем же было последнее просмотренное им дело, как вдруг мобильный телефон задребезжал вибрацией, привлекая внимание. Стоило только глянуть на экран, как глаза сами собой закатились, а между бровей залегла складка раздражения. Звонила его головная боль.       — Ну? — не очень дружелюбно бросил он, нехотя отвечая на звонок. — Можешь даже не начинать. Я знаю, что ты скажешь.       — Нихера ты не знаешь, Парк! — Вейлону пришлось даже отнять телефон от уха, настолько громко зазвучали претензии. — А вот если бы понимал, то сразу же бы мне сообщил!       — И как ты себе это представляешь? Я был при исполнении, думаешь, это входит в мои обязанности? Звонить журналисту? Апшер, хоть иногда, думай, о чем просишь.       — Да кто тебя заставляет прямо там звонить? Отошел на пару метров — звони.       — О боже. Иди-ка ты на хуй со своими запросами! — Вейлон сердито цикнул, щелкая мышкой на «крестик» в углу очередного файла. — Я не буду рисковать своей должностью и условиями неразглашения ради твоих журналистских хотелок.       — Ах так? Тогда в следующий раз не проси меня возить вас с Лизой на ваши гулянки. Пешком прогуляетесь. — сердито засопели ему в ответ. — А то как на море так «Майлз, пожалуйста, отвези», а как материал мне подкинуть, так сразу хуй? Вот ты как запел?       — Не сравнивай работу и прогулки. Тем более, ты бы и так все узнал одним из первых. Ты же каждой жопе затычка.       Перепалка с другом немного развеяла застоявшиеся мысли. И по поводу откровенного посыла Вейлон не испытывал ни малейшего укола совести, ведь Майлз попросту хотел спихнуть свою работу на него. Вейлон должен был сообщать журналисту о преступлениях, а тот бы первым сделал бы об этом сенсационный репортаж. Правда, не было в работе детектива никаких сенсаций. До сегодняшнего дня.       — Ладно, не ори. — донеслось примирительное. — Лучше скажи, ты знаешь, кто этот урод?       — Понятия не имею. — искренне выдохнул Парк. — И даже не представляю, куда он, мать его, так резко испарился. Обычно, если преступники… М-м-м… Вот так проникают в дом, то оставляют следы. А эти словно призраки растворились.       — Их было несколько? — тут же отреагировал Майлз и Вейлон с досадой поморщился: он снова пренебрегает секретностью дела.       — Не твое дело.       — Начинается!       — Слушай, давай потом, ладно? У меня море работы!       — Ну-ну. Давай-давай. Но только потом не жалуйся, что в СМИ о тебе опять какую-то чушь несут.       Майлз отключился, а Вейлон устало сжал виски пальцами. Апшер, при всей своей настырности и наглости, был прав: нередко СМИ выставляли местную полицию не в лучшем свете, выдавая за правду всю ту дурь, которую им удавалось разнюхать. Это раздражало. Особенно, когда такие новостные подлянки попадались на глаза Лизе за ужином. Или завтраком. Или на ее работе, где ей приходится краснеть из-за него перед местной бухгалтерией.       Ладно, в любом случае, на сегодня с работой стоило заканчивать. Вейлон потянулся, ощущая приятное похрустывание, выдохнул и начал собирать вещи. О маньяке он сможет подумать и завтра. Может, Джереми справится быстрее, и уже завтра их ждет новая улика.       Вскоре свет в офисе погас. Хлопнула дверь и помещение погрузилось во тьму.       Какая-то тень отделилась от окна снаружи и медленно растворилась во мгле осеннего дождя.