Осень

1

      Селеста не помнила своего прежнего имени. Душа болела от всего старого, привычного и чуждого этому миру. Вечерами Селеста гладила свои рваные одежды: джинсы, футболку, милый шарф. Она носила в ушах серьги, подаренные прежним парнем, а на груди — кольцо-подарок отца, нанизанное на грязную веревку. Самое лучшее — это избавиться от всего прежнего. Боль и тоска не отступят, пока Селеста не уничтожит все воспоминания о прошлом.       Селеста забыла свое прежнее имя. Разорвала одежды. Сняла кольцо с веревки и… Не смогла его выбросить. У нее рука не поднимется продать серьги, не поднимется избавиться от кольца. Сердце сладко ныло от одного взгляда на них. Нет, она их не уничтожит.

2

      Она свалилась вместе с осенними дождями в Средиземье. Осень в тот год обозначилась обильными осадками и холодными ветрами. Ей не повезло оказаться в глухом Брийском лесу именно в это время. Ливни один за другим топили дороги, вдоволь насыщали пахучий дерн влагой. Резвые потоки воздуха морозили всех без разбора. В такую погоду воспитанные брийцы из домов носы не кажут. А девушка одна, больная, промокшая до нитки, куковала в лесу.       Селеста едва выжила. Она помнила, как лежала на сырой подушке из мха и прелой листвы. Как болело тело, словно его разорвали и сшили заново по лоскутам. Голова как в тумане. Девушка валялась в лужах и пила из них грязную воду. Её тошнило. Было очень плохо. Холодно и одиноко.       Но, к счастью, когда нашлись силы, Селеста плутала по лесу не слишком долго. Очень скоро нашёлся Зеленый тракт. Запущенная и будто не хоженная дорога, вероятно, была давным давно покинута, и все равно хранила воспоминания о древних временах, когда путников было много и её мягкую землю давили волы и телеги, не давая прорастать траве. Зелень и сейчас неохотно бралась за тот путь. Селеста пошла по вытоптанным давным давно колеям Зеленого тракта.       Путь вывел к Северным воротам города Бри. Ночь. Селеста, шатаясь, постучала. Из будки показался привратник. Он поднял фонарь на пришелецу и с удивлением воззрился на нее поверх ворот. — Чего тебе тут надо, чумазая? — проворчал он неприветливо.       Она с трудом разобрала слова привратника и пожелала оправдаться, но получилось только хрипнуть да посопеть. Слезы сами собой полились из опухших глаз. Селеста была не просто грязная, со всех сторон её облепил толстый слой глины и тины. Она смущенно постаралась оттереть грязь с щек, но только сильнее её размазала. — Нда, — почесал затылок сторож.       Он отпер ворота и пропустил бедолагу. — Странная такая, — пробормотал себе под нос привратник. — Не наша — сразу видно. Ишь какая высокая! — а потом добавил громче. — Ты это, девица, иди-ка в трактир. Вон там он! Отогреют, небось.       И впрямь. Ее там и отогрели и теплым углом обеспечили. Правда, не за бесплатно. Ее, еле живую оборванку в странной одежде, приняли на работу в трактире. Больная Селеста сначала убирала комнаты, стелила постели, потом — разносила эль по вонючему залу, обхаживала пьяных посетителей милой улыбкой, привыкала к бесстыдным шлепкам по заднице и грошовой зарплате. Хотя по ночам плакала. Очень долго плакала, пока слезы не высохли.

      Селеста поняла, что попала в Средиземье или какое-то его подобие, через пару месяцев. Вместе сложились «Бри», «Шир», «хоббиты» и — бинго! Она в Средиземье.       В прежнее время Селеста очень любила Толкина, что, правда, никак не помогало в городишке Бри. Она совсем не умела жить здесь. Может, Бри — продвинутое поселение для Средиземья, но нравы в нем не современны понятиям Селесты. Когда-то она мечтала стать бесстрашной воительницей-рохирим, рассекающей златые поля на вольном коне. Настоящее Средиземье далеко от мечт. Тут нет интернета — ладно, нет электричества — окей, но к женщинам здесь… Такой средневековый подход.       Например, работающих разносчицами девушек в «приличном» обществе хаяли. Было и такое, что Селесту в лицо упрекали в шлюховстве, правда, случай единичный, но тот ярко отложился в памяти девушки. «Свой род позоришь», «тебе бы мужа найти, детей родить, да так тебя никто замуж не возьмет порченную», — самые яркие пассажи из бубнежа пьяного мужчины отражали всю суть отношения к женщине в Бри. Когда-то эта грубость поразила до глубины души, в последствии Селеста зло смеялась над ней с подружками по несчастью. Селеста не порочила род, она выживала. Как и все немногочисленные девушки трактира.       И от того становилось горше.       Селесте еще повезло. Ее не насиловали пьяные посетите, но хотели. Она нашла подругу — хоббитянку Марту, да и хозяин трактира — вменяемый мужик, хоть и скупой до безобразия.       В общем, приличной работы для женщины в Бри не было, только — обслуга, а на управляющие должности женщин, тем более незамужних, не брали. Селеста была уверена, что попади она в Рохан или Гондор, обжиться было бы проще. Но толку роптать на судьбу, надо ведь что-то делать!       Селеста знала, что где-то неподалёку должен быть Хоббитон, лес Тома Бомбадила, Шир, Бэг Энд. И что? Ей навестить Бильбо Бэггинса и Фродо? Да и родились ли они вообще? Селеста не могла разобрать, в каком времени очутилась. Да и уместно ли искать истории Толкина в этом мире? Может, никаких Бильбо и Фродо тут нет и никогда не будет.       А если есть, то что с того? Она всего лишь неизвестная девчонка из трактира. История наверняка обойдет ее стороной. Не стоит надеяться на то, в чем ты не уверена. Селеста отложит деньги и непременно переселится в какой-нибудь маленький людской город и заживет с чистого листа. А может, наберется сил и устроится на более значительное место в Бри. Но как бы хотелось увидеть Рохан, Ривенделл, Великие гномьи королевства! Селеста понимала, что в ее положении о подобном не стоит и мечтать, и все равно мечтала. Ей не хватит денег уйти с караванами. К тому же она не воин, а на дорогах неспокойно. К тому же она девушка, и сколько историй про то, что делают с беззащитными женщинами бандиты… Да и спутники, порой.       Рассуждая о сложностях жизни в Средиземье, Селеста доходила до отчаяния. Зачем ей жить? Близких потеряла и, может статься, никогда их больше не увидит. Добраться до Рохана не может, потрясти все Средиземье веселой натурой — тоже. Зачем ей все это? Она лежит на несвежей постели в каморке, убирает блевоту каждую ночь. Зачем ей жить? Незачем. Но умирать тоже не хочется.       Селеста предпочитала не думать об этом лишний раз. Она топила печаль два года в грезах да в трактирной работе.       Про время и место в Средиземье Селеста точно знала лишь одно — войны кольца не было. В таверне «Гарцующий пони» останавливалось немало путников, но ни один не рассказывал про «тень Мордора», побежденное зло, масштабную битву у стен Гондора. Никто. Только редкие вести о расползающейся по миру тьме…       Интересно, а гномы уже ходили на Эребор? Оказалось, нет.

3

      Примерно через год-полтора действительность обнаружила в себе положительные качества, не замеченные Селестой по первости. Только придя в трактир, она видела лишь пьяные ухмылки, ощущала смрад и чужие глаза, облапывающие молодую разносчицу эля. Омерзительных извращенцев среди посетителей было меньшинство. Находилась куча самых приличных людей и хоббитов, захаживающих в трактир по привычке, ради слушка-другого. А Селеста почему-то замечала только самых омерзительных выпивох.       И путешественников на самом деле было не так много, но каждый из них приносил громкие вести, которым радостно вторили жители Бри. Кто из дальних захаживал в «Гарцующий пони»? Гномы, Следопыты да и все. Но чаще, конечно, гномы. Ныне Следопыта за год одного не встретишь, а раньше их вдоволь по Брийской округе бродило. Колоритные фигуры, про них легенды только так слагали. Кто они и откуда, никто знать не знал. Выше брийцев ростом, волосом темнее, лицом скуластей. Говорили, будто Странники лучше обычных людей слышат, а в придачу языки зверей и птиц понимают. Про Селесту судачили, что она — из Следопытов приблудка, потому что тоже высокая и волосами темная, а прочие сближающие черты местные искали сами и находили. Например, странную дружбу чужачки со сварливым псом объясняли её умением на языке животных балакать. Но делов-то приручить трактирную собаку, когда ей еду исправно выносишь!       Но в общем, странников, конечно, с удовольствием привечали в Бри — они ведали такие истории, которые сельчанам и не снились! И тем не менее со Следопытами близко не сходились, как и с любым заезжим посетителем. И Селеста своей для брийцев не стала, даже когда к ней попривыкли.       Селеста не разделяла настороженного отношения к чужакам, потому что сама была пришлой. Она не сторонилась ни гномов, ни Странников, правда, на её памяти к ним заходил только один Следопыт. С ним она познакомилась и считала, что подружилась. Славный малый. Мрачный, как и все Странники, скрытный, говорить он не любил, легендами не делился. Потому всякий в трактире его за версту обходил. Селеста обслуживала Странника по надобности, это было в первые месяцы её «новой жизни». Тогда она была замкнутая растрепа с опухшими от слез глазами. — Садись, — как-то повелел он ей.       Она послушалась, в душе не чая, что от нее надобно Следопыту. Он приподнял капюшон. В огне свечи мелькнуло мужское лицо средних лет. Мужчина отнесся к девчушке по-отечески. Доброта растопила отчаяние. Селеста рассказала все, как духу, и даже про переселение в другой мир выдала, а Следопыт и бровью не повел, только по плечу похлопал. Пожалуй, с тех пор Селеста начала перенимать дух Средиземья.       Следопыт уехал, а Селеста ещё долго ждала его, пока не поняла, как глупо смотрится — словно уличная кошка, хлебнувшая хозяйской любви и вновь брошенная. История со Следопытом поросла быльем, а Селеста изменилась безвозвратно.       Да, было время, когда она была тихой и робкой. От житейских невзгод девушка заматерела, хотя натура ее осталась ранимой. Селеста научилась работать в ночь и просыпаться рано утром, работать постоянно, большую часть дня, и не жаловаться. Мир не терпит нытиков. Едва ли тебе посочувствуют, когда ты разревешься от напряжения и обиды. Даже добрая, милая Марта. Она хорошая девушка, но работает, как вол, потому что на ней семья без кормильца — престарелая мать-вдова, малолетние братья и сестры. А у Селесты — только она сама, ей всяко легче жить. А вот то, что Селеста недовольна своим положением — это уже другой вопрос. Мотай сопли на кулак и иди работай, и иди крутись.       Селеста поймала волну. Она открыла в себе главный талант — слушать и рассказывать. Ведь что надо заблудшему в трактир человеку? Чтобы его послушали, в чем-то пожалели и поведали поразительную историю из мира. Селеста представлялась веселой, неравнодушной разносчицей эля, которая эль разносит реже, чем сидит за столом и точит лясы. Она по-своему стала известной благодаря милой общительной мордашке и историям, выдуманным или подслушанным где-нибудь.       Жизнь пошла в гору. Селеста обзавелась поклонниками из города, которые заходили в трактир, только чтобы перекинутся словом с ней. Она легко зарабатывала чаевые. Больше никто не смел лапать её или оскорблять. У нее по прежнему не было семьи, а ханжи бросали на нее укоризненные взгляды. Но теперь за этой девичьей спиной стояли немногочисленные почитатели и хозяин трактира, которому ужас как нравилась приблудившаяся «золотоносная курочка».       Селеста устроилась, примирилась с положением и стала жить одним праздничным днем. И все было спокойно, пока на пути ей не встретился маг.       Селеста видала многих, и таких странных, что перестала удивляться и обращать на них внимание. Но Гэндальфа она заметила сразу. Заметила высокую фигуру в сером плаще — щелк — так и должен выглядеть мудрый серый волшебник. Остроконечная шляпа, седая борода ниже пояса и посох.       Она узнала Гэндальфа и её как обухом ударило. Весь мир пропал, а мысли о прежней жизни тягуче полились в голову. Селеста много слышала от путешественников о сером маге, но не могла поверить, что увидит когда-нибудь Гэндальфа. Не могла поверить, что он окажется тут, тот самый из истории про поход гномов или Братства кольца. Из плоти и крови! Настоящий Гэндальф!       В свое время она передумала тысячу мыслей о том, как Гэндальф вернет её в прежний мир, и пришла к выводу, что вряд ли это когда-нибудь случится. Но вот маг в «Гарцующем Пони», она — с подносом в руках расставляет пиво посетителям. Она не верила… Она не надеялась… И не собиралась подкармливать пустые и болезненные мечты. И чем дольше Селеста делала вид, что все в порядке — она смирилась; чем настойчивее твердила себе в тот момент, что она обойдется без помощи, что нужно вести себя как обычно, тем крепче сознание вцеплялось в надежду. Надежда — Гэндальф. Ей необходим Гэндальф.       Дыхание сперло, в ушах зазвенело. Ей необходим Гэндальф. Она принялась лихорадочно осматривать помещение. Мага среди пьющих не было, он куда-то запропастился! Неужели он уехал? Селесте стало дурно. — Все в порядке? — спросила участливо Марта, хлопнув подругу по лопаткам (выше хоббитянка не доставала). — Да, — выдохнула Селеста. — Ты видела куда ушел высокий старик в балахоне? — Тот, что с бородой? Он на второй этаж поднялся. Видать, отдыхать. А что?       На следующий день Гэндальф вышел в зал ближе к обеду и сел один в укромном месте. Он явно кого-то ожидал — вытягивал шею и внимательно осматривал каждого вошедшего. Селеста мелькала, как тень, у занятых столов. Душа её разделилась на две половины: одна боялась, другая рвалась к волшебнику. В ансамбле обе стороны создавали тошнотворную тревогу. Когда стало волнение полилось через край, Селеста не выдержала и подсела к магу. — Вы же Гэндальф, верно? — он задумчиво кивнул, не глядя на нее. — Знаю, что вы — охотник до приключений и особенный любитель в них кого-нибудь втянуть. Так может быть, у вас найдется что-то мне под стать? — Я не охочусь на приключения, я — их устраиваю, — поправил маг. — Порой, они сами находят меня, так что можно сказать, что это приключения выслеживают меня, а не я — их. Но как видите сейчас я, хоть и не пускаю табачные колечки, ничего не устраиваю. — Но вы кого-то ожидаете, это очевидно. — Не спорю, — вежливо ответил Гэндальф. — Я бы рад вам помочь, но не могу. Мои авантюры не для девушки, уж простите меня. Я видел достаточно дев-воительниц, чтобы знать силу милого женского пола, но вы не из числа тех дев.       Заявление мага ударило под дых. Селеста на миг задохнулась, словно её пнули. Глупая детская обида запылала в щеках. Ее воительница… Мысли лихорадочно завертелись в голове. Может сказать, что она из другого мира? Бред, он не поверит. Но он же волшебник! Если не он, так кто должен верить в волшебство?! Признаться всё равно страшно и стыдно, будто Селеста нарочно нашкодила в пространственно-временном континууме и всё переломала. Стыдно, будто она дура сумасшедшая, настойчивая шлюха из трактира… — Я знаю, что вы собираетесь повести Торина к Одинокой горе! — ляпнула наугад Селеста. — Я всё знаю, потому что я… Понимаете, я… В общем, я знаю, что будет, знаю будущее. Я буду вам полезна!       Она попала. Гэндальф помрачнел, густые брови поползли к переносице, и маг всмотрелся в Селесту. — Кто вам это поведал? — жестко спросил волшебник. — Никто мне не ведал, я же сказала, что… — Вы можете не бояться. Я понимаю, вы неповинны в том, что ненароком услышали. Расскажите только от кого? От проезжих гномов? — Я знаю, сколько спутников будет у Торина Дубощита, — осторожно ответила Селеста. — Знаю, что не только гномы среди них будут, но ещё и кто-то другой… Ваш знакомый. Вы позовете его в приключение, никто в него не поверит, кроме вас. Я могу написать вам его имя, сложить и отдать. Вы раскроите мою записку после, поверите мне и вернетесь. Я не лгу.       Гэндальф хмурился, смотрел пристально на ее красное от переживаний лицо, будто стараясь в самую суть самозванной провидицы проникнуть. — Так и поступим, — согласился маг.       А Селеста побежала к себе. Нашла перо, платок и чернила. Общий язык Средиземья — это измененный английский. Селеста умела на нем читать, хоть плохонько и с трудом, но читать. Ей ничего ещё не доводилась писать на средиземском. Кривыми буквами, едва-едва, она вывела:       «Бильбо Бэггинс»

4

      Серый маг вернулся через несколько недель. Он вошел в трактир, взял ключ у хозяина, поймал забегавшуюся Селесту под локоть и увел в комнату. В тот день было шумно. Гости пили и праздновали очередное событие — пропажу официантки никто не заметил.       Гэндальф усадил девушку на постель и заперся. У ошеломленной девушки сердце упало в пятки. Неужели её собираются… Но это же Гэндальф! Серый маг! Мудрый добрый старец! Глупые пошлые мыслишки. — От таких знаний — одни беды, девица. Не видал я среди людей подобного дара, — без приветствий начал он. — Ну вот, как-то так. — замялась Селеста, не зная, что можно ответить, и стыдясь немного за себя. — Вы хотите пойти до Одинокой горы. Почему я должен вас взять? Сердце бухало к груди. — Если вы возьмете меня, я помогу! Я… Я доложу о каждом подводном камне этой истории. Я расскажу, что будет, чтобы это будущее исправить… Только попросите, я все сделаю… — Будущее вам — не ошибка, чтобы ее исправлять. — Хорошо, не будем ничего менять. Но возьмите меня! Поймите, мне это нужно… У меня проблема. Я. Чувствую, что мне это нужно. Я буду полезна! — лепетала девушка, ощущая как спадает налипшая за два года шелуха, обнажая её — жалкую и разбитую. Настоящую. Ту самую девку в грязи.       Селеста поморщилась, испытав невыносимое отвращение к себе.       Гэндальф вздохнул и задумался. — Странно. Я не вижу в вас магии, но не верить тому, что вы написали, не могу. — Вы позвали Бильбо, да? А он встретился уже с гн… — Тихо! — остановил её грозный волшебник. — Будущее должно оставаться в тайне. Зачем вам Одинокая гора? — Я… — запнулась Селеста. А действительно, зачем? Ей нужен Гэндальф, потому что он способен разрешить главный вопрос её существования здесь. Только он может сказать, вернется она домой или нет. Он может ей ответить сейчас. Или позже — уже после похода. Так зачем переться с гномами? Тем более её убить по дороге могут — орки, гоблины… Просто дорожные невзгоды. Да, сдался ей этот Эребор! Нужно спросить, что её волнует сейчас и Гэндальф непременно найдет ответ!       Но ком встал в горле. А что если она… не вернется? Не вернется никогда? И что её тогда ждет? Будни в трактире? Мирное существование в окрестностях Шира? Счастливое замужество, материнство и ранняя смерть от болезни? Зачем так жить… — Я хочу, чтобы гномы взяли меня в долю. Я знаю, что будет и хочу устроить свою жизнь. Я никого не обременю, — заверила Селеста, унимая трожь. — Я не могу убедить гномов дать вам часть их богатств. Вы должны это понимать. — Понимаю. Но я смогу. Просто возьмите меня в отряд. А вам я сослужу ещё службу. — Верю, что сослужите, но пока не знаю какую… — сжалился маг, по-доброму глядя на поникшую Селесту. — Приходите через неделю в Хоббитон, ищите дверь, отмеченную голубой руной. Единственная просьба: во всем слушаться меня. И делать, как я скажу. Обещайте!       Девушка облегченно кивнула. Она будет послушной.

      Спустя два дня, на рассвете Селеста собрала свои пожитки, накопления и выскользнула, никем не замеченная, за порог трактира, с которым без сожалений распрощалась навсегда.

5

      Солнце клонилось к горизонту. У этих хоббитов черт ногу сломит! Мало того, что они больно маленькие, как дети, — наступишь и не заметишь, так и норки их похожа одна на другую! Селеста, как дура, кружила по улицам, выискивая заветную круглую дверь с голубой руной. Ее окружили дети и стайкой cледовали за пришлой. Хоббитята, хихикая, прятались по кустам, играя в «шпионов», или как это будет по-Средиземски? Тут и там встречались взрослые полурослики, которые неприязненно озирали громадину, и шикали на маленьких хулиганов.       Селеста пошла к холму и наконец там, с южной его стороны, увидела горящую руну. Вот он — Бэг Энд! Она постучала, переполняемая самыми светлыми чувствами. Дверь отворил ошеломленный хоббит — Бильбо, представился и выжал из себя приглашение в дом. Селеста явно не первый нежданный гость мистера Бэггинса. Ей пришлось наклонится, чтобы проникнуть в уютную хоббичью норку, которая от пола до потолка была ровно в рост девушки.       Селеста неловко улыбнулась и скинула плащ. На вешалке — восемь самых разных походных капюшонов. Из-за поворота разносятся бурные обсуждения гномов. Они говорили про золото, серебро, распоясавшихся гоблинов и бесчинствующих орков. — Бильбо, вы не против, если я останусь на кухне? Не хочу входить в компанию, пока Гэндальф не пришел.       Хоббит кивнул, предложил чай и унесся проверять, не побили ли гномы его фамильный фарфор. Хоббит вернулся и наконец налил чай гостье. — Вы с гномами? — учтиво полюбопытствовал Бильбо, перекатываясь с носка на пятку. — Полагаю, ещё нет. А вы с гномами? — подразнила его Селеста. — Нет, разумеется. Я о гномах только из сказок слышал. — А людей? — Конечно, их я видел, правда, ребенком. А вас, стало быть, зовут… — мистер Бэггинс смутился, припоминая, что забыл узнать имя гостьи. — Селеста. — Знакомое имя, — задумался хоббит. — Селеста из Бри. Слышали?       Бильбо как-то странно посмотрел на девушку, пробормотал «Возможно» и выскользнул из кухни. О ней слава, что ли, ходит?       Вскоре раздался громкий стук. Кто-то немилосердно бил по бедной свежевыкрашенной двери мистера Бэггинса! Селеста не видела, как Бильбо бросился по коридору, но услышала его недовольное пыхтение. Бедный хоббит! Если бы к Селесте вломился целый ворох незваных гостей, она бы сошла с ума от злости. Но Бильбо держится — правда на волоске под названием «хорошие манеры». — Спокойнее, спокойнее! — услышала Селеста. — Невежливо заставлять ждать гостей, а потом так резко отворять дверь!       В гостиной раздалось копошение. Ещё пять гномов и один волшебник. Похоже все в сборе. Селесту пробрал мандраж. Боже, неужели её мечты сбудутся? Скоро перед ней живым театром развернется сюжет «Хоббита, или Туда и Обратно»! — Надеюсь, опоздавшим найдется, что поесть и попить? Чай? Благодарю покорно, мне бы винца, — посмеялся Гэндальф.       Селеста вышла к прибывшим. — О, это вы! Рад вас видеть, мисс, — улыбнулся ей волшебник, и такая добрая встреча удивила Селесту. — Пройдемте за хозяином, я представлю вам всех собравшихся. Это Двалин, Балин, — начал по порядку указывать и называть гномов за столом. Гномы притихли. — Фили, Кили, Дори, Нори, Ори, Оин, Глоин, Бифур, Бофур, Бомбур. И, обратите особое внимание, Торин Дубощит! Друзья, знакомьтесь с очаровательной Селестой!       Гномы принялись отбивать: «К вашим услугам!». С особенным удовольствием то сделали Фили и Кили, они подошли к девушке и поклонились. Кили даже намеревался шутливо чмокнуть ее ладонь, но получил оплеуху от брата.       Торин, не успев присесть, встал. И брезгливо осмотрел Селесту с головы до ног. — Так вот каков пятнадцатый участник! — язвительно заметил предводитель. — Каков есть, Торин Дубоущит! — Гэндальф парировал гневное замечание гнома, а Селесте порекомендовал лишний раз не волноваться, передавая девушку в руки самых заинтересованных в её компании гномов — Фили и Кили.       Молодые гномы принялись оживленно расспрашивать Селесту о самых разных вещах, от того, есть ли у нее жених, до того, в каких приключениях она бывала. Селеста не ожидала такого радушия от мужской компании. Она отвечала где-то размыто, где-то добавляя слушок-другой из Бри, а потом увела беседу подальше от своей персоны. Когда девушка заинтересовалась местом жительства гномов, разговор поплыл сам собой. Фили и Кили ведали ей о самый удивительных и интересных местах гномьих королевств. — Поразительно! — только вздыхала она и слушала, слушала, слушала.       Вечер завертелся буйной краской. Гномы пели, кидались посудой и пили. Селеста наблюдала и смиренно объедалась тем, что ей подкладывали в тарелку братцы-гномы. Они устроили соревнование кто-лучше-накормит-Селесту. А поняв, что она позволяет им довольно много в отношении себя, принялись называть девушку своим «птенчиком» и курлыкать, как голуби. Когда Селеста вбросила вопрос о том, кто из них мама птенца, между Фили и Кили завязался шутливый спор. Никто матерью быть не хотел, и оба гнома отказались признавать, что как голуби-самцы они имеют особенные отношения. Неуемная фантазия молодых выдумала историю про друзей-голубей, которые наткнулись на брошенное яйцо, пожалели его, высидели и получили — вот, неблагодарную дочь! — Ты должна нас ценить! — распалялись гномы. — Как отцов! А ты… Эх! Смеешься.       Селеста хохотала от души.       Когда на Хоббитон упала ночь, Бильбо решил, что в гостиной не хватает освещения и побежал за канделябром. — Темные дела не требуют освещения! — остановил полурослика Торин. Гномы затихли, принимая серьезное выражение. — Обсудим то, зачем мы все тут собрались. Наша цель, полагаю, известна всем нам. Но уважаемому мистеру Бэггинсу, а может быть, и кому-то ещё ситуация представляется требующей разъяснений.       Дальше гном пустился в долгое повествование о несчастье, случившемся с Эребором много лет назад, придавая благородный тон всей затее. После Бильбо попросили принести лампу. Под её тусклым светом Торин развернул карту Средиземья и начал обсуждение возможных путей подхода к Одинокой горе. В основном говорили старшие гномы, в особенности — Двалин и Балин. Потом Торин обращался лично к хоббиту, обрисовывая его положение в отряде как Взломщика, его задачи и какие потери он может понести в путешествии. Примерно на «Вы можете быть испепелены заживо, но, не волнуйтесь, мы поставим памятник в вашу честь» Бильбо хлопнулся в обморок. — Легко возбудимый субъект, — прокомментировал волшебник. — Но один из лучших в своем деле. Свиреп, как дракон, которому прищемили хвост.       Поднялась ругань. Гномы посчитали мистера Бэггинса никуда негодной неженкой. — Ты думаешь, он подходит, Гэндальф? Да он только увидит чешуйчатого пузана, засевшего в горе, и сразу обмочится!       Гэндальф окинул грозным взглядом беснующихся гномов. — Если я сказал, что он — Взломщик, значит, он Взломщик, или будет им, когда это понадобится. Я выбрал мистера Бэггинса, и будьте довольны! Настанет день, когда вы будете благодарит меня за него и за Селесту.       Гномы умолкли. Мистера Бэггинса унесли и началась третья фаза обмозговывания похода.       Делегация отправилась спать глубокой ночью, а выдвинулась на заре, пока мистер Бэггинс ещё спал. Селесту растолкал Гэндальф и отправил с гномами, но сам остался, видимо, чтобы проследить на Бильбо.       У таверны «Зеленый Дракон» гномы остановились и засуетились, приготовляя пони к отбытию. Селеста, прознав от Фили, что выезд планируется на одиннадцать часов, села на лавку, зевая во весь рот. — Что ты не собираешься, Селеста? — спросил Кили. — А что мне собирать? Что есть — все при мне. — Ту же лошадь. Добрались же вы как-то из Бри в Хоббитон. — Собственной лошади у меня нет. А ехала я с попутчиками да пешком шла. — Так значит птенчику нужно приобрести лошадь! — вклинился в их разговор Фили, похмыкал и утопал куда-то. Скоро гном вернулся, держа под узцы огромную серую клячу. — Вот! — гордо возвестил он. — Это Дымка. Лучшая лошадка, что была тут. Можно было бы и постатней подыскать, но сами понимаете, хоббитам не нужны такие громадины, только пони. — Спасибо, наверное. — пробормотала Селеста, принимая поводья. Кобыла чихнула на хозяйку. — Тьфу ты… Скотина какая.       Близились одиннадцать часов. Гномы спорили, явится ли Взломщик в назначенное время. Делали ставки. — А я уверена, что мистер Бэггинс придёт, — заявила Селеста и поставила часть сбережений на Бильбо. Фили и Кили хохотнули и поставили десять золотых против Бильбо.       Полурослик, конечно, припозднился, но прибежал. За ним шествовал довольный собой Гэндальф. Селеста и не сомневалась в отважном мистере Бэггинсе. Он ещё всем покажет!       Фили грустно достал из кармана мешочек с золотыми и отдал девушке. Команда оседлала коней и поехали клином. Селеста ползла в хвосте шествия, рядом с Бильбо, и сражалась с капризной кобылой, которая все норовила остановиться, пожевать куст вдали или укусить неопытную наездницу.        Процессию замыкали младшие гномы.       Дымка опять натянула поводья, чтобы уйти вправо. Селеста цыкнула и потянула влево, отворачивая морду назойливой клячи. Лошадь брыкнулась. Девушка, вцепившись в луку седла, выругалась. — А вам везет, — вздохнул Фили, подъезжая к девушке. — Едва ли, просто я знала, что хоббиты из Туков никогда не упускают шанс отправиться в путешествие, — пожала плечами Селеста и улыбнулась от души, с подозрением поглядывая на притихшую кобылу.        Селеста была опьянена причастностью к большой истории, к отряду освободителей Эребора. Она ощутила себя полноценным героем приключения, испытала прилив сил. Ей все по плечу, как и этим гномам рядом!       Её приняли в сказку. Селеста счастлива, как ребенок. И никакая кляча не испортит её настроение. — Я думал, что все хоббиты — домоседы. — Плохо думали. Бывают и такие оторвы, как Бильбо, — и Селеста кивнула на мистера Бэггинса, подслушивающего рядом.       Фили принялся раздавать щедрые похвалы Бильбо, Кили присоединился, и вместе они чуть гимн про хоббитов не сочинили. Балбесы. — Мне все это совсем не нравится, — сказал хоббит, когда братья-гномы умолкли. — Я забыл дома свою шляпу и платок. Так Двалин оторвал часть своей рубахи и бросил мне, — и Бильбо показал им тряпку, с которой решительно не знал, что делать. — Фу! Выбросьте её поскорей! — рекомендовала девушка, кривясь. — Ну и шутки у Двалина… — Ха-ха, дядя всегда такой, — раздался сзади голос Кили. — Он грубый, серьезный вояка! — Не сердитесь на него, Селеста, — добавил Фили. — И вы, мистер Бэггинс. У Двалина есть чему поучиться, вот увидите.       Сперва они проезжали земли хоббитов — почтенный край с хорошими дорогами и в меру доброжелательным народом. То и дело на пути встречались фермеры, спешащие по своим делам. Чем дальше компания ехала, тем ближе подходила к пустынным местам. Дороги становились все хуже, больше никто им не встречался по пути, а трактиры так совсем исчезли.       Незадолго до ливня, Гэндальф отстал от головы процессии и подъехал к изможденной Селесте. Она уже чуть ли не тряпочкой сползала с Дымки. Норовистая лошадь успокоилась, но за неделю пути опостылела в край. Ещё и седло натирало. И вообще у девушки ноги отказывали после пятичасовой езды верхом.       Вот кто не терял духа и никогда не утомлялся — это братцы-гномы. Их буйная гномская энергия начинала доставать Селесту. Все они пели, шутили, смеялись. И если не с Селестой, так охотно переключилась на Бильбо. — Остудите свои головы, молодые гномы! — осадил волшебник Фили и Кили, напевающих дразнилку про мистера Бэггинса. — Селеста, подите за мной.       Маг и девушка съехали с дороги и остановились, ожидая, когда гномы удалятся достаточно далеко. — Я беседовал с Торином о вас. Как видите, мне не удалось убедить его взять вас в долю, но вот, — Гэндальф подал ей бумажку, — это ваш контракт. Он не согласился разделить богатства Одинокой горы на пятнадцать частей, но обещал воздать вам по заслугам. Если вы пройдете с гномами путь от начала и до конца, не станете обузой, будете помогать с провизией и выхаживать заболевших, он наградит вас частью собственного достатка. В контракте указана сумма. По сравнению с золотом всей горы, это мелочи. Но для обычного человека — билет в безбедное существование до конца дней. — И как вы… Уговорили его? — осоловело спросила Селеста, не веря своим ушам. — Торин — упрямый, но вовсе не злой гном. Я сказал ему, что вы остались без родни и дома. А Торин хорошо понимает, какого это. Если вы будете достаточно верны и храбры, подгорный король разрешит вам остаться в Эреборе. Конечно, если Эребор освободят. — Я не рассказывала вам, что у меня нет родственников… Я не рассказывала, что осталась совсем одна, — нахмурилась девушка, возмущенная домыслами мага. — За вас говорили глаза, — подмигнул волшебник. — А сейчас вам стоит поторопиться. Кажется, мы сильно отстали от отряда. А контракт держите у себя — там подпись самого Торина, считайте, гарант честности его королевского слова.       Селеста сунула за пазуху контракт, понеслась галопом к отряду и вскоре нагнала Фили и Кили. Тут же грянул дождь. Гномы заворчали, говоря, что так скоро и провизию размочит, надо укрытие искать. Фили и Кили, отплевывая воду, залетающую в рот от косого ливня, выпытывали, о чем Гэндальф с Селестой шушукался. Но девушка назвала их дурнями и пустилась к середине отряда. Дымка напоследок тряхнула длинным хвостом и треснула обоих гномов по лицу.       Гномы трусили вперед и вперед, не оборачиваясь. Они чуяли, что где-то за тучами и стеной дождя, скрыто солнце, и спешили к нему. Отряд опустился в долину, по дну которой бежал вздувшийся от ливня поток. Они пересекли старинный мост над рекой. Стемнело. Поднялся ветер, разогнал облака и с неба глянула луна. Гномы начали бормотать что-то про сухое место для ночлега. И только тут заметили, что Гэндальфа с ними нет. — Где волшебник? — спросил у Селесты седовласый Балин. — Я не знаю. Маги не отчитываются. Они приходят и уходят, как ветер.       Гномы недоумевали. Гэндальф ехал с ними всю дорогу, так и не объяснив — участвует ли он в походе или провожает их до поры, до времени. Он ел больше всех, болтал больше всех и хохотал громче всех, а тут — нате — взял и пропал.       Гномы приуныли и спешились, решив устроить ночлег под деревьями. Но что-то в этой ночи сразу не задалось. Огонь не хотел разжигаться ни в какую, хотя им занимались настоящие мастера в разжигании костров, Оин и Глоин. Вся провизия промокла безвозвратно, и если мокрое вяленое мясо ещё можно было принять, то вот промокший насквозь хлеб есть невозможно, а одним мясом сыт не будешь. Потом невесть чего испугался один пони и ускакал. Происшествие натолкнуло Селесту на неприятные мысли и как рукой сняло опьянение. На всякий случай, девушка привязала Дымку к дереву рядом с собой. Селеста все пыталась вспомнить, что же должно произойти с отрядом по дороге к Одинокой горе. Она помнила пещеру гоблинов, помнила пауков в Лихолесье, помнила Смауга в горе. Но что должно быть до… коварно ускользало из памяти. — Глядите, огонь!       Среди гущи деревьев действительно сверкал огромный костер. Кто же его развел? Гномы принялись спорить, подходить к огню или нет. Одни говорили, что хуже не будет, если они посмотрят, что там. Другие — что местность незнакомая и горы близко, лучше не привлекать лишний раз внимание.       Дождь полил сильнее. И это решило судьбу компании. — У нас же Взломщик! Пусть сходит да и поглядит, что там. — Ступайте и проверьте, что это за свет и все ли там безопасно. Если все в порядке, поскорее возвращайтесь, а не сможете вернуться — дважды крикните сычом и единожды ухните филином.       Стоит ли говорить, что Бильбо не умел ни кричать сычом, ни ухать филином, но отважный хоббит отправился на разведку. Гномы принялись ждать сигнала от мистера Бэггинса. А Селеста все пыталась вспомнить, что же за напасть скрывается за костром вдали. И вдруг ей на ум пришли великаны, но разве не должны были великаны украсть всех пони? В фильме пропажу заметили Фили и Кили, к ним пришел Бильбо с похлебкой, а потом его как Взломщика отправили возвращать пони. Странно.       От раздумий её отвлек Фили. — Оставайся здесь, Селеста, — наказал гном. — Сядь на то бревнышко и жди нас. — Делать мне нечего, — фыркнула девушка. — А вы куда? — А мы проверим мистера Бэггинса. Что-то он задерживается.       И гномы уползли в сторону огня. Затем раздался грохот. Видать, действительно, отряд поджидали тролли. Селеста задрожала. Опасность никогда не была такой реальной, как сейчас. На поляне шло сражение, а она? Ничем не может помочь. Торин обещал ей, напросившейся даме, награду, если она будет полезна отряду. Но как можно быть полезной, если в руках меч не держала, если не находчива… Она просто знает будущее. Она знает, что каждый член отряда выживет, так зачем ей вмешиваться? Чтобы сыскать уважение к себе, личной славы? Но если она все испортит, будет ли её слава стоить жизней несчастных гномов? Нет. Селеста знает, что они выживут в этой передряге. А вот её жизнь — под вопросом. Может, её первой прихлопнут? Займется рассвет, великаны обратятся в камень и отряд двинется дальше невредимый. И только Фили с Кили будут вспоминать незадачливую девчонку, умершую так нелепо и рано.       Селеста просидела до рассвета без сна. Затем встала и побрела к месту, где раньше горел костер. К утру он потух. Когда девушка вышла на полянку, тролли уже обратились в горную породу, а раздраженные гномы развязывали друг друга. — Нашел время лазать по карманам! — бухтели они на Бильбо.       Гэндальф стоял, подбоченясь, и наблюдал за стараниями гномов. — Не теряйте время! — посоветовал он им. — У великанов точно должна быть выкопана пещера неподалеку, в которой они прятались от солнца. Нам не помешало бы в нее заглянуть.       Селеста отыскала глазами Фили и Кили и подбежала к ним. — Простите, я притаилась неподалеку, не знала, как вам помочь, — расстроено сказала девушка. Правда, всю ночь она сидела на том бревне, куда усадил её Фили, и, как по голове ударенная, в одну точку глядела. Но в этом было бы странно признаваться… — Не переживай, — ответил Фили. — Это хорошо, что ты сюда не полезла, все равно б не помогла. — Тебя б схватили за белые ножки и сразу — запекать. Великаны любят свежую девичью плоть! — добавил Кили.       Фили дал кулаком младшему в плечо. — А что?       Фили промолчал. Селеста вымучила благодарную улыбку. Всей компанией они пошли искать пещеру троллей, найти её не представляло никакой трудности. Гномы вынесли оттуда все серебро. А Бильбо нашел себе клинок. Селеста тоже хотела прибрать что-нибудь из великанской пещеры, но не смогла войти — смрад стоял такой, что её тут же вытошнило, и Селеста отказалась от идеи сунуть в сокровищницу свой нос. Благо Гэндальф позаботился о подопечной и вынес ей коротенький кинжал с напутствием: «Спрячь его так, чтобы в отчаянной ситуации применить по назначению». Селеста надеялась, чтобы под «назначением» не подразумевалась чистка картошки.       Внимание волшебника отозвалось теплом в сердце. Не без гордости Селеста сунула оружие в сапог.       Когда все собрались в путь, Торин спросил у мага: — Где ты был? — Разведывал, что впереди. Дорога дальше становится трудной, а пополнить запасы провизии можно будет только в Ривенделле.       И отряд тронулся в сторону Последнего Приюта. Путь предстоял долгий, но пока ещё не опасной.

7

      На привале волшебник поманил Селесту к себе. Он вновь желал поговорить без свидетелей, и потому отвел её в сторонку под предлогом сбора вереска для костра. Они гуляли по лесу молча, пока не дошли до кустиков, покрытых сочными синими ягодами. Маг сорвал одну и отправил к себе в рот. — Вкусные, надо бы их собрать. Пусть гномы и Бильбо полакомятся, — улыбнулся Гэндальф, нарывая ягод и передавая их Селесте в ладони, сложенные лодочкой. — Я слышал, Селеста, — продолжил маг, — о чем шушукались младшие гномы украдкой. Фили говорил, будто слышал на том привале, как ты шепчешь себе под нос что-то о великанах, будто ты догадалась о том, кто развёл тот костер, но никому не сказала.       Девушка нахмурилась. — Наверное. Я так разволновалась, что не замечала ничего вокруг себя. — Это плохо, Селеста. Будущее должно оставаться в тайне, что бы в нем не скрывалось. Фили твое поведение показалось просто странным, но в будущем, если это повториться, они могут возомнить тебя предателем или злой заклинательницей. Гномы — подозрительный народ, особенно Торин. Если Фили и Кили могут скрыть свои подозрения, то Балин или Двалин сразу донесут подгорному королю. То же с остальными.       Девушка кивнула, сжимая губы. Ей не давал покоя грядущий перевал с гоблинами, опасности, перед которыми она беззащитна. Так ещё теперь Фили в ней сомневается! — И ещё. Я вижу, как вы сближаетесь с Фили. И если твое сердце ровно, то его — нет. Если гномий принц и наследник решит связать судьбу с человеком, то им обоим будет непросто. В будущем именно на возлюбленную наследника падет весь огонь недовольств.       Что? Фили по-дружески задирает Селесту. Кили ведь тоже так делает. — Зачем вы мне это говорите? — Предупреждаю, не только тебя, но и Фили.       Когда Гэндальф и Селеста вернулись, костер уже был разведен. Гномы тихо напевали веселые мотивы, готовился ужин. Девушка села поодаль и потянула нить, обвевающую шею. Кольцо… Как давно она не глядела на него.