chosen

Это добротный кинжал, решает он спустя много часов после того, как слёзы высохли, а взгляд прояснился. Он снова взвешивает оружие в руке, представляя, как та женщина с портретов держит его. Прекрасное оружие в руках прекрасной воительницы. Какое-то время он думал, что вполне имеет право возмутиться, что ему не хочется держать в руках кинжал, однажды принадлежавший женщине, которая положила начало традиции приношений. Но она, подмечает он, сделала это не из желания кого-то убить. Наоборот, она хотела защитить свой народ, а те, кто добровольно вызвался жертвой… не испытывали того же, через что прошел Чайлд. Кончик кинжала упирается ему в палец с силой, которой, впрочем, недостаточно, чтобы поранить, но достаточно, чтобы почувствовать остроту. Его взгляд опускается на отметины приношения, и он думает, были ли у Гуй Чжун схожие раны на коже, или же это всё лишь плоды жестокой метаморфозы. Он спросит, но не сейчас и не в ближайшее время. Когда-нибудь. Когда он будет в состоянии покинуть свою комнату снова. Ци Ци приходила к нему с едой, к которой он ещё даже не прикасался, которая наверняка уже остыла, но сейчас он сползает с кровати. Садится на пол подле подноса. Ест небольшими кусочками, потому что слишком большое количество еды грозило ему тошнотой. Иронично, думает он, что всё вернулось в самое начало: он слаб, ранен, во власти кого-то, кого он на самом деле не знает. И на самом деле никогда бы и не смог узнать, потому что как может смертный понять бога? Есть ли хоть один мир, где такое возможно? За все годы, проведенные здесь, смогла ли Гуй Чжун понять? Если учитывать только историю Чжун Ли, она прожила здесь всю свою оставшуюся жизнь — в Золотой Палате, понимает Чайлд с немалой долей юмора. Как он мог такое пропустить, он не уверен. Возможно, он намеренно закрывал на это глаза. В этом он не безупречен, учитывая как рьяно он старался уйти от своей правды и от правды Чжун Ли. Он ест медленно, отвлеченно, и до него начинает доходить вся полнота этой «Чжун Ли — это Моракс» ситуации. Многие, многие вещи быстро становятся очевидными. Перво наперво, он не стеснялся упоминать имя Моракса. В любых ситуациях. К щекам приливает тепло — но так ли это всё важно? Он и имя Чжун Ли произносил множество раз. Он сглатывает, откусывает ещё кусочек. Жуёт, обдумывая всё с самого начала, не спеша переваривая произошедшее. Чжун Ли — это Моракс. Моракс, который разрушил его деревню. За это, думает Чайлд, винить его он не может: по углам комнаты, которую Чайлд до сих пор не решается покинуть, он нашел дневники. Без названия, но, опираясь на содержание, он может догадаться об их происхождении. Жестокие описания того, что сделала Гуй Чжун и её люди в своё время, имея на уме только жажду крови и власти. Её собственный ужас от решений, к которым была причастна. И поэтому Чайлд не винит Чжун Ли в разрушении. Что он действительно хочет знать, так это то, правдива ли та часть с драконом: Чжун Ли о таком не упоминал даже вскользь, и просмотр дневников Гуй Чжун тоже не даёт определённого ответа. К нему всегда обращались по имени Моракс без указания на какую-либо форму. Но это вопрос для другого раза, решает он — это не то, что сейчас у него в приоритете. Или, по крайней мере не должно быть. Однако, этой мысли удаётся какое-то время мелькать на задворках сознания. Кроме того, бессмертие для бога — это что-то само собой разумеющееся. Странный концепт, чтобы применять его по отношению к кому бы то ни было, но концепт имеет знакомые и понятные черты. Он знает, что такое бессмертие. Не может представить его влияния на существо, но, по крайней мере, в силах понять его. Размышления о недавних вещах, однако, заставляют Чайлда с силой сжимать челюсти и рукоять кинжала. Он всё ещё не уверен, как подступиться к тем вопросам, которые у него ещё остались, чтобы это не привело к ещё одной вспышке ярости и ещё одному срыву, который утомит и опустошит его. В этот момент он чувствует на своём пальце укол, и он осторожно отстраняет кинжал. Слизывает кровь, которая выступила на кончике пальца, прижимает ранку большим пальцем, чтобы предотвратить дальнейшее кровотечение. Если он сделал какие-то выводы об истории своей деревни и не совсем осознал своё собственное прошлое, то он в тупике. Но идея открыть дверь, выйти за порог комнаты и найти Чжун Ли, чтобы обсудить все накопившиеся вопросы, звучит как удар молотком по стеклу. Он отрицает, что слаб, но он признаёт, что точно не в том состоянии, чтобы вести беседы, подобной той, которая неизбежно состоится между ним и Чжун Ли. Поэтому он просто сидит и медленно ест, и думает о менее важных вещах. Гуй Чжун и её кинжал, и такая ли она хорошая воительница, какой её описывал Чжун Ли. Чайлд был бы только рад провести с ней спарринг. Чжун Ли и его драконья форма, и как он выглядит в ней, если это правда. Он видел множество изображений дракона Моракса, но ни одна не была похожа на другую. Чего бы он только не отдал, чтобы показать их все Чжун Ли, чтобы понять, насколько они абсурдны или правдивы. Если только, думает он, драконья форма вообще существует. С изумленным вздохом Чайлд понимает, что это объяснило бы хищническую натуру Чжун Ли, его… Его склонность впиваться зубами в горло Чайлда, впиваться ногтями в его кожу при каждой возможности. Чайлд моргает, держа кусочек еды на полпути ко рту, который затем он медленно опускает обратно в тарелку. Он довольно часто рычит, думает Чайлд, находясь словно бы в тумане — могут ли драконьи черты перетекать из одной формы в другую? Он сглатывает, моргает. Ещё один вопрос, который он задаст Чжун Ли при случае. Он поднимает руку, просовывает под рубашку и отстраненно проводит по уже исчезнувшим следам, которые оставлял Чжун Ли своими ногтями, впиваясь ими в его грудь. Он расправляет свои пальцы, чтобы соответствовать этим следам, и он может почувствовать фантомное прикосновение руки Чжун Ли. Он слегка наклоняет голову, представляя, как зубы Чжун Ли впиваются в кожу. Острые, всегда такие острые, но не настолько, чтобы прокусить кожу. Но они определенно острее, чем обычные, да? Он позволяет себе закрыть глаза, представляет Чжун Ли позади себя, который тянет его назад, когти — если это были когти, конечно, — впиваются в его грудь, а острые зубы — в горло. Эта грёза наяву заставляет его откинуться назад — в воображении Чжун Ли притягивает его к своей груди, и он рад боли там. Неуловимое напоминание о вчерашнем, которое зависит лишь от того, хочет он о нём думать или нет. Сейчас — нет. Возможно, думает он с немалой долей осознанного невежества, он мог бы получше вспомнить, насколько по-драконьи Чжун Ли вел себя, если бы находился в кровати. Если бы он находился в той же позе, если бы он как следует сосредоточился на ощущении Чжун Ли вокруг себя, внутри себя. Он оказывается там в считанные мгновения, всё как в тумане, когда он сосредотачивается на своих воспоминаниях. Одной рукой он опирается о спинку кровати, а другой нащупывает свой и без того твердый член сквозь ткань брюк. Для большей погруженности, спорит он сам с собой, как будто это вообще необходимо. Он прижимается к собственной руке, чувствует фантомную боль из-за Чжун Ли внутри себя, который прижимает его к своей груди, гладит его. Слышит низкий рычащий голос Чжун Ли у себя над ухом, скулит в ответ, и он одновременно отчаянно желает, чтобы Чжун Ли был рядом, и бесконечно благодарен за то, что он… Внезапно Чайлд замирает, задерживая дыхание и прислушиваясь. Несколько секунд проходят в тишине, потом раздаётся мягкое шуршание за дверью. Оно опять пропадет, и Чайлд медленно и тихо вздыхает. Слушает, и старается унять сердце, биение которого он отчетливо слышит. После долгих мгновений, шуршание возвращается, и Чайлда пронзает волной жара — шарканье ног. Кто-то ходит за дверью. Шум исчезает и появляется вновь, пока он ждёт, крепко вцепившись рукой в изголовье кровати. Другая же рука у него между ног, и сейчас он уж точно не готов видеться хоть с кем-то. Шаги звучат вновь, и Чайлд хмурится, — неужели кто-то выхаживает возле его комнаты? Причины, по которой это может быть Ци Ци, он придумать не может, поэтому это скорее всего Чжун Ли. Неужели ему действительно так не терпится, чтобы Чайлд покончил с «временем и уединением», которые он так быстро предложил? Чайлд стискивает зубы, слезает с кровати. Приводит себя в порядок насколько возможно, решает, что только немного приоткроет дверь, чтобы не дать Чжун Ли заметить его… ситуацию. Его сердце гулко бьётся о грудную клетку, пока он идёт к двери. Он ждёт, пока шаги вновь не становятся слышны за дверью, и открывает дверь. Чжун Ли внезапно останавливается, всё ещё спиной к Чайлду и в нескольких шагах дальше по коридору. Его плечи остаются напряжены, а Чайлд сжимает губы в тонкую линию. — Могу чем-то помочь? — спрашивает он, настолько безучастно, насколько может. Забавно, думает он, что он может помочь богу хоть чем-то. Он намеренно игнорирует тот спектр возможностей Чжун Ли, на который тот способен, но которые Чайлд не упоминал. Чжун Ли медленно вдыхает и так же медленно выдыхает. — Я не хотел… прерывать тебя, — говорит он, и его голос донельзя низок, и Чайлд оказывается даже и близко не готов к такому, учитывая то, что он только что делал. Теперь он с отчетливой ясностью задается вопросом, может ли Чжун Ли, будучи богом, каким-то образом читать его мысли. «Если можешь», — говорит он в своих мыслях, — «я сейчас же покину это место». Его мысли не вызывают абсолютно никакой реакции, и он медленно выдыхает. — Очевидно, что это должно быть что-то очень важное, из-за чего тебе понадобилось тут расхаживать, — говорит он, изгибая бровь, надеясь оттеснить разговор в сторону того, что хотел Чжун Ли, и подальше — намного подальше, — от того, чего жаждет Чайлд. Но Чжун Ли остаётся неподвижен, напряжен, стоя спиной, и Чайлд хмурится. Возможно, он поторопился предполагать, что это был какой-то незначительный случай какого-то странного поведения Чжун Ли. Он выходит в коридор и осторожно подходит к тому месту, где стоит Чжун Ли. Кладет руку ему на плечо. И его моментально прижимают к стене, Чжун Ли прижимает его своим телом и вполне возможно уже догадался о его так и не исчезнувшей проблеме. Он резко втягивает воздух и пристально смотрит на Чжун Ли… Его глаза. Зрачки-щелки, как у змеи, но не успевает он моргнуть, как они становятся нормальными. Он крепко сжимает челюсти и чуть отстраняется. Но не отступает далеко от Чайлда. — Что ж вот и ответ на вопрос, — бубнит себе под нос Чайлд. Думает, намеренно ли Чжун Ли прячет клыки и когти. Он слегка наклоняет голову, думая, что он может сделать, чтобы Чжун Ли показал ему. Или заставить того сорваться, если не захочет сделать это добровольно. — У тебя были вопросы? — спрашивает Чжун Ли, слегка нахмурившись. Из краткого наблюдения Чайлд не может заметить каких-либо длинных и острых зубов, и он разочарованно выдыхает. — Да, первый из которых… — он замолкает и рассеянно машет руками в воздухе рядом с собой, надеясь показать… ну, это: внезапное совсем-не-нападение Чжун Ли, его нежелание отойти, несмотря на то, что Чайлд предпочел бы притвориться, что у него уже не стоит, что он не жаждет почувствовать Чжун Ли… — А… — Чжун Ли действительно отстраняется, и Чайлд сразу же решает, что так ещё хуже. Тут уж никак не спрячешься от факта, что у него стоит, даже учитывая, что взгляд Чжун Ли не отрывается от его лица. Он удерживает этот взгляд, надеясь, что он больше никуда не посмотрит. — Приношу извинения, — осторожно говорит он, сжимает губы в линию, а затем добавляет, отходя, — Я не уверен, что на меня нашло. Я обещал оставить тебя наедине с собой. Чайлд не уверен, что им движет, когда он протягивает руку, хватает Чжун Ли за запястье, заставляя остановиться. — Чайлд, — имя звучит как предупреждение, и брови Чайлда приподнимаются. Тот даже не пытается высвободиться из хватки, — Если тебе нужно остаться наедине, то советую тебе отпустить меня. К сожалению, Чайлд не уверен, что ему это действительно так уж нужно. Только не сейчас, когда он возбужден, а Чжун Ли только что прижал его к стене, и, Моракс… ох, ему придется нелегко с этим. Но если Чжун Ли все еще хочет его… — Твоя драконья форма, она иногда проявляется даже в этой форме? — Чайлд позволяет себе довольную улыбку, глядя на то, как Чжун Ли наклоняет голову, еще больше довольный тем, что несколькими словами ответил на множество его вопросов. Чжун Ли медленно вдыхает, плечи при этом немного приподнимаются. — Ты хочешь узнать… — ох, его голос снова низкий. Как раз в этот момент раздается рычание, и у Чайлда учащается сердцебиение. По спине пробегает дрожь, когда Чжун Ли поворачивает голову и ловит взгляд Чайлда своими золотыми глазами, — Какие именно черты я сохраняю в этой форме? В этих словах обещание, Чайлд может это услышать, может почувствовать в том, как Чжун Ли поворачивается, оттесняя Чайлда обратно в комнату. Он идёт, не сопротивляясь, потому что он действительно очень сильно хочет узнать. — Я уверен, ты покажешь мне, — он говорит это без притворства, на его губах играет ухмылка, в то время как уголки губ Чжун Ли приподнимаются. Это не совсем усмешка, что-то более дикое, и у Чайлда перехватывает дыхание, когда замечает острый клык. Глаза Чжун Ли снова возвращаются к золотым змеиным зрачкам, которые он видел ранее. Он хватает Чайлда за бедра, использует это, чтобы подтолкнуть того к кровати, и Чайлд легко поддается, издавая тихий стон, когда пальцы Чжун Ли впиваются в него. Когда его хватка становится острой, дикая ухмылка Чайлда становится шире. — Что ты не можешь увидеть, — тихо говорит Чжун Ли на ухо Чайлду, толкая его на кровать, прижимается к Чайлду, пока тот не падает на матрац, приподнимаясь на локтях, пока Чжун Ли смотрит на него сверху вниз. — Я могу учуять. Кровь — первое, что приходит в голову Чайлду, и он думает, учуял ли Чжун Ли тот нечаянных укол кинжала на его пальце. Это ли заставило его бродить под дверью, беспокоился ли он. Он наклоняет голову, изгибая бровь, но во взгляде Чжун Ли не проскальзывает беспокойство. — Ты… — хмыкает Чжун Ли, заползает на кровать, садится верхом на бедра Чайлда и протягивает руку, чтобы схватить того за подбородок. Когти царапают его шею, не так сильно, чтобы порезать, но достаточно сильно, чтобы по телу побежали искры, — Ты пахнешь невероятно, когда так возбужден. Глаза Чайлда округляются… возбуждение?! Это — то, что он может учуять? Жар пробегает по венам, и Чайлд задумывается обо всех моментах, когда Чжун Ли… заметил. Ох, он заметил, когда Чайлд был один в той комнате в хижине, так ведь? Чжун Ли убирает руку с подбородка Чайлда и упирается ею в матрац рядом с его головой. Наклоняется ближе, и Чайлд дрожит из-за зубов, задевших кожу шеи — острые, но такие знакомые, и его тело жаждет выгнуться навстречу Чжун Ли. У него не получается, из-за зажатых ног, и Чжун Ли хмыкает, явно забавляясь его попыткой. — Знай я раньше, как повлияет на тебя то, что ты узнал и увидел, я бы рассказал что-то намного раньше, — рычит Чжун Ли ему на ухо, удовлетворенный собственным поддразниванием. Чайлд сглатывает. — Знай я раньше, мы бы могли пропустить все эти неприятные разговоры, — его голос хриплый, горло перехватывает, когда он пытается говорить, но он знает всю фальшивость своих слов. — О, я очень в этом сомневаюсь, — вслух говорит Чжун Ли, на момент посерьезнев. Чайлд стискивает зубы, отгоняет свои мысли как можно дальше от этого всего — потом. Они побеспокоятся об этом потом. Он отталкивается от кровати, садится и утыкается лицом в грудь Чжун Ли. Рукой Чжун Ли обхватывает его за спиной почти на инстинкте, держа его как можно ближе к себе, и Чайлд обвивает своей рукой шею Чжун Ли, тянет его вниз. Его губы с силой впиваются в губы Чайлда, поцелуй настолько неистовый, что тело Чайлда горит от жара. Руки Чжун Ли цепляются за пиджак Чайлда, внезапно этот предмет одежды становится настолько неважен, что кажется служит сейчас лишь для того, чтобы всё усложнить. Видимо, моментами позже Чжун Ли решает точно так же и расстегивает передние застёжки быстро и аккуратно. Заворачивает ленту за голову Чайлда и снимает с его плеч пиджак. Проводит когтистыми пальцами по телу, оставляя за собой жар, и Чайлд в крайнем нетерпении вжимается бедрами в Чжун Ли. Он понимает его без слов, отрывается от Чайлда, чтобы снять с него штаны. И, ох, как всё внутри сладко ноет от того, как Чжун Ли скользит по его телу взглядом. Ненасытным, диким, как будто он готов проглотить Чайлда целиком и наслаждаться каждой секундой. Чайлд садится прямее и тянется к пиджаку Чжун Ли. Чайлд не настолько точен и быстр, как Чжун Ли, но справляется с неприятной тканью в считанные мгновения. Затем он принимается за его брюки, до которых дотянуться гораздо легче, чем до самой верхней пуговицы на рубашке. А потом он несколько отвлекается. Он берет член Чжун Ли в руку и наклоняется к нему. Проводит по нему языком и точно может развалиться на части от того, как Чжун Ли вздрагивает. В другой раз, думает он со сладостной болью, пронзающей всё его тело. В другой раз, когда ему не будет сносить крышу от мысли о Чжун Ли внутри него, когда он сможет достаточно сфокусироваться. Что в общем-то к лучшему, потому что в следующее мгновение Чжун Ли прижимает его к кровати. Его рубашка всё ещё свисает с его плеч, с немалым разочарованием понимает Чайлд. И практически невозможно что-то сделать с пуговицами на рубашке Чжун Ли, когда тот отвлекает его чем только может, берет оба члена в руку и медленно поглаживает. Лениво, словно бы намеревается окончательно отвлечь Чайлда от и без того медленного избавления Чжун Ли от одежды. Когда Чайлд наконец-то справляется с пуговицами, Чжун Ли садится, отстраняясь от парня вне его досягаемости. — Чувствую, что обязан тебя предупредить, — говорит он осторожно, чуть более сосредоточенный, чем до этого. Чайлд хмурится. Чжун Ли протягивает к нему руку, легко проводит когтями вдоль бицепса Чайлда, который заставляет себя дышать ровнее, когда взгляд Чжун Ли встречается с его собственным. Чжун Ли снимает свою рубашку окончательно — и сперва Чайлд думает о том, что тот не сделал этого вчера. Хотя он и не просил об этом, Чайлд протягивает руку к Чжун Ли, повторяя его плавное движение вдоль руки. Его рука покрыта теми же знаками, которые выцарапаны на коже Чайлда, но эти — более утонченные. Золотистые, идеально четкие линии, которые выделяются на фоне темной, землянисто-коричневой кожи. Этот цвет блекнет ближе к его запястьям и плечам, и Чайлд тянет свою руку выше, затем большим пальцем проводя по ключице. — Поразительно, — говорит Чжун Ли, удивленно вздыхая, и Чайлд хмурится. — Тебя это не беспокоит? — А должно? Чжун Ли наклоняет голову, раздумывая, и Чайлд позволяет своей руке скользнуть ниже по груди Чжун Ли. — Я представлял себе, что увидев те же символы, что и на твоей коже, ты… расстроишься, — Чжун Ли бросает взгляд на руку Чайлда, следит за ней на пути вниз и ухмыляется. — Кажется, для тебя это не настолько отталкивающее зрелище, как я боялся. Рука Чайлда замирает. — Волнует ли тебя то, что ты видишь свои же символы вырезанные на мне? — Чжун Ли поджимает губы, и Чайлд наблюдает, как поднимается его грудь при вдохе. Проходит несколько медленных, неуверенных мгновений, и в ожидании у Чайлда сводит живот от напряжения. — Нет, пока это не беспокоит тебя, — говорит он, тоном очень ровным, очень нейтральным. Чайлд опускает руку. — Не то чтобы у меня есть выбор, — напоминает он, выгнув бровь, но от этого, кажется, выражение лица Чжун Ли становится только кислее. Его челюсть дрогнула в явном дискомфорте, и Чайлд уже поскорее хочет вернуть их к тому, с чего они начали, говоря о других вещах и не заостряя внимание на этой теме. — Если ты не против, — добавляет Чайлд, больше для себя, теперь, когда внимание переключилось на него. Чжун Ли поднимает взгляд на него, — Я бы предпочел сейчас об этом не говорить. — он демонстративно прижимается бедрами к Чжун Ли, и тот с хищной ухмылкой приковывает своё внимание к Чайлду. Он прижимается всем телом к Чайлду, посылая волну желания по позвоночнику, от чего перед глазами загораются звезды. Губы Чжун Ли легко проводят по челюсти Чайлда, что заставляет того отчаянно выгнуться навстречу ему ещё раз, а Чжун Ли лишь одобрительно хмыкает на это. — Полагаю, я смогу тебя отвлечь, — тихо и уверенно говорит он, и Чайлд опускает руки ниже вдоль боков Чжун Ли, переходя на его бедра. Чжун Ли трется о него, вызывая у Чайлда тихий стон, и хватка его становится только сильнее, что ногти впиваются в плоть. Чайлд надеется, что так сможет заставить его сделать так ещё раз. — Опять так сильно хочешь меня? — поддразнивает Чжун Ли, а в животе Чайлда уже разливается тепло, — А что если я захочу забрать тебя всего? — обещание, да, и такое манящее — Чайлд может слышать в его голосе искренний намек на вопрос. Он сглатывает, думает о виде Чжун Ли над ним, об ощущении Чжун Ли вокруг него. Чжун Ли чуть отодвигается от него достаточно, чтобы встретиться с Чайлдом взглядами, и золотые глаза, смотрящие на него, не полностью поглощены желанием. Они спокойные, расчетливые. Читающий его выражение лица в поисках любой нерешительности. — Получается, ты всё ещё думаешь, что я слишком хрупкий, чтобы выдержать тебя второй день подряд? — его оскорбление едва ли заслуживало какого-то комментария, но на этих словах выражение лица Чжун Ли многообещающе потемнело. Его губы растянулось в ухмылке, рожденной чистым желанием, когда он опять смотрит на грудь Чайлда. — Это кажется довольно милым, что ты веришь, что я не смогу сломать тебя, — говорит он, низким и тихим голосом. Его язык проскальзывает по кромке острых зубов, и Чайлд медленно выдыхает. Он хочет этот язык на своей коже, эти зубы на своей шее. Моракс, он хочет его, хочет… хочет, ну, Моракса. Хочет Чжун Ли, в каждом из смыслов. Хочет его, как хотел вчера, да, но он предполагает, что может получить это и когда-нибудь потом. Также хочет проверить, действительно ли Чжун Ли настолько смел, чтобы воплотить своё утверждение в жизнь… Оу, он ведь может, не так ли? Чжун Ли мог бы сломать Чайлда как его душе угодно, а Чайлд был бы и рад. С радостью бы молил его об этом. Он бы не сказал этого вслух, но на задворках своего сознания он знает правду. — Это что, вызов? — спрашивает Чайлд, нагло ухмыляясь. Чжун Ли хмыкает, и огонь расползается по телу Чайлда, когда это мычание становится ниже, превращаясь в рык, пока он наклоняется к Чайлду. Не так уж и нежно проводит по бокам Чайлда когтями, и дыхание у того становится прерывистым. — Такой дерзкий и уверенный, — говорит он возле горла Чайлда, царапая кожу зубами. Чжун Ли прижимается бедрами к Чайлду, из которого вырывается сдавленный звук и который выгибается ему навстречу для большего трения, — Как же мне нравится разбирать тебя на части… Его рука скользит вверх по груди Чайлда, ощущение когтей Чжун Ли заставляет Чайлда дрожать, когда они проходятся по его шее, затем зарываются в волосы и крепко сжимают их. — Как же я буду наслаждаться, ломая тебя, — низко рычит Чжун Ли возле его уха, после чего отстраняется. Встаёт с кровати, оставляя Чайлда изнывать в холоде. Он приподнимается на локтях, с напускным равнодушием смотрит, как Чжун Ли отыскивает бутылку, выливает что-то в руку. Он залезает обратно на кровать, устраивается напротив Чайлда, раздвинув ноги, и единственное предупреждение, которое Чайлд получает — это вспышка острозубой ухмылки, после чего Чжун Ли скользит пальцами внутрь себя самого. Дыхание Чайлда сбивается, пока он смотрит, и его бедра приподнимаются в такт каждому движению: он уже представляет Чжун Ли на себе, и его рука тянется к члену. — А, не надо, — голос Чжун Ли граничит с требованием, и Чайлд останавливается, — Я думал, ты хотел продержаться подольше, — добавляет он, тон его голоса наполнен в равной степени и желанием, и весельем, и Чайлд поднимает взгляд — что само по себе требует огромных усилий — чтобы взглянуть на Чжун Ли. — По крайней мере, дай мне стимул, — добавляет он, немного наклоняя голову. Его хищная ухмылка становится всё шире, пока Чайлд убирает свою руку на бедро. Не потому, что он поддается на требования Чжун Ли, но потому, что так будет лучше, решает он неохотно. Это только сильнее возбудит его, если Чайлд сдастся так быстро, даже если это сбросит напряжение, которое возникает при наблюдении, как пальцы Чжун Ли исчезают в нем самом. Даже если Чайлд до зуда под кожей хочет ощутить Чжун Ли вокруг себя, хочет ощутить, как тот потеряет самообладание — а он потеряет, — даже если сначала он сломает Чайлда. Даже если Чайлд уже представляет собой не более чем месиво из осколков, он будет как завороженный смотреть, как Чжун Ли… — Думаю, — Чжун Ли наклоняется ближе, его пальцы больше не пытаются свести Чайлда с ума окончательно, и Чжун Ли тянется к запястью Чайлда, где он вцепился в собственное бедро, — Это моя работа, — Чайлд легко ослабляет свою хватку, и Чжун Ли проводит когтями по коже, заставляя Чайлда дернуться от ощущений. Внезапно впивается острыми когтями, и Чайлд вздыхает от укола боли. Ухмылка Чжун Ли становится только шире. — Так легко, и ты всё ещё думаешь, что я не разорву тебя на части? — говорит он, когтями одной руки впиваясь в его бедро, пока другой без когтей, что он понимает очень смутно, обхватывает член Чайлда, медленно ласкает его. По ощущениям скользко: смазка, медленно доходит до Чайлда, у которого уже очень сильно помутилось в голове из-за Чжун Ли. Он чуть ли не падает обратно на спину, когда Чжун Ли забирается к нему на колени, опускается на Чайлда без особой претенциозности, и от этого ощущения у Чайлда вырывается из горла стон. Когти уже на его талии, цепляются с такой силой, что с легкостью бы повредили кожу. Не то чтобы Чайлд в принципе заметил бы такое. Присутствие Чжун Ли так рядом сейчас слишком сильно отвлекает от этого. Когда он начинает двигаться, бедра Чайлда дергаются вверх, преследуя ощущения. Горький, задушенный вздох вырывается из его горла, когда Чжун Ли отстраняется от него полностью, прижимает обеими руками его бедра, чтобы удержать на месте. — Лежи смирно, — рычит он, твердый взгляд прикован к Чайлду, и это так волнующе, когда он так заведен. Когда на коже чувствуется боль от когтей. Чайлд думает, а осознает ли Чжун Ли, как они впиваются в него, что ещё чуть-чуть и прольется кровь. Если он того хочет, то Чайлд и не против, думает он. Определенно не против, когда это означает, что он увидит Чжун Ли таким. Он опять хватает Чайлда и опускается на него, и Чайлд напрягается, прилагает все усилия, чтобы лежать смирно. Пока что. Чжун Ли одобрительно хмыкает, невесомо проводит когтями по груди Чайлда, посылая мурашки по его спине, руки Чайлда двигаются сами по себе, находя бедра Чжун Ли и цепляясь за них, чтобы держаться хоть за что-то. И как же он благодарен, что так сделал, когда Чжун Ли начинает двигаться, и его пальцы впиваются неожиданно свирепо. Чжун Ли действует медленно и мучительно продуманно, судя по тому, как его полуприкрытый взгляд прикован к Чайлду, и Чайлд прерывисто выдыхает, когда Чжун Ли опускается снова. Когда Чайлд довольно отважно сопротивляется желанию приподнять бедра вверх навстречу Чжун Ли. О, Чжун Ли определенно сломает его такими темпами, в этом он практически не сомневается. Его руки возвращаются на бока Чайлда, когтистые пальцы сжимаются и разжимаются, пока Чжун Ли опускается на Чайлда, пока он набирает скорость. Чайлд чувствует, как внизу живота у что-то сжимается, угрожая вот-вот довести его до края. Несмотря на все свои усилия — или, возможно, из какого-то вызывающего, мазохистского желания вызвать гнев Чжун Ли, — Чайлд двигает бедрами навстречу. И ох, это просто невероятное зрелище: в моменте он видит Чжун Ли застигнутым врасплох, заставляет того втянуть воздух с распахнутыми глазами и наклониться чуть сильнее вперед. И после его выражение лица меняется на что-то более яростное, он скалит острые зубы на Чайлда, даже если это выглядит как ухмылка, а не как гримаса. Его охватывает трепет, когда Чжун Ли падает вперед, скорее всего, намеренно. Одна его рука возле головы Чайлда, другая же крепко держит Чайлда за подбородок. Когти опять врезаются в кожу, острые, что вот-вот может пролиться кровь. Чайлд широко и дерзко улыбается. — Я говорил тебе… Чайлд приподнимается опять, намеренно толкаясь в Чжун Ли, и волна наслаждения растекается по его телу от того, как Чжун Ли заваливается на него, от того, как стон прорывается сквозь его слова, обрывая их, и заставляет Чайлда содрогнуться от этого звука: дикого, безудержного и грубого, — и Чайлд едва не кончает только от этого. Он шумно втягивает воздух, когда рука Чжун Ли смещается, когда он хватает ею его за горло, не настолько, чтобы перекрыть ему возможность дышать полностью, но достаточно, чтобы Чайлд понял, что он определенно совершил ошибку, пытаясь разозлить бога. Ошибка, которая заставляет его ухмыляться, которая заставляет его хотеть Чжун Ли ещё больше, когда тот поднимает голову с плеча Чайлда, когда он скалится на Чайлда и низко рычит. — Я говорил тебе лежать смирно, — выдавливает он, его голос низкий и опасный, такой, что Чайлду хочется услышать это еще раз. На мгновение он задумывается о том, чтобы снова толкнуться в Чжун Ли. Задается вопросом, что, возможно, ему не стоит так сильно наслаждаться ощущением руки Чжун Ли на своем горле. — А что, если я не буду? — говорит Чайлд хрипло, и взгляд Чжун Ли темнеет. Его губы чуть приподнимаются в уголках, превращаясь в дикую ухмылку, и Чжун Ли отпускает его горло, чтобы провести когтями вниз по шее, по его груди. Он склоняется ближе, и острые зубы едва касаются кожи Чайлда там, где до этого была рука. — Давай же, — рычит Чжун Ли тихо и дерзко, — Сопротивляйся. Те же слова, что он говорил на днях, и они разжигают огонь в груди Чайлда, когда он делает глубокий вдох — Чжун Ли, однако, двигается быстрее, впиваясь зубами в его кожу и сжимая руками его бока, когда он снова насаживается на Чайлда. Чжун Ли возобновляет тот же темп, что и раньше, так быстро возвращая Чайлда в то бессмысленное, одурманенное похотью состояние, и теперь его руки цепляются за спину Чжун Ли. Он хочет — правда, хочет, — вернуть тот краткий миг контроля, который у него был, чтобы толкнуться в Чжун Ли самому и вырвать из него тот низкий рык, но он едва ли соображает из-за того, как Чжун Ли двигается на нем, как его клыки колют его кожу, а когти впиваются в талию, как жар между ними, который плотно обвивается вокруг тела Чайлда. Довольно смутно он думает о том, чтобы просунуть руку между ними, найти член Чжун Ли и погладить его — это вознаграждается резким укусом, тихим стоном, и Чайлд отчаянно надеется, что Чжун Ли оставил следы. Тот не требует, чтобы Чайлд сейчас же остановился, и Чайлд сквозь этот дурман воспринимает это как победу. Теплое, слишком частое дыхание касается горла Чайлда, идеально отражая его собственное, когда Чжун ли снова насаживается на него, теперь быстрее и неглубоко, чем раньше. Ноги Чайлда сдвигаются, приподнимаются, чтобы проникнуть глубже, чтобы… — Чайлд… — низкое, сдавленное рычание, за которым не последовало никакого наказания, которого ожидал Чайлд. Вместо этого Чжун ли двигается быстрее и жестче, тяжело дыша в шею Чайлда, где его зубы едва касаются кожи. Это так же опьяняет, как и ощущение Чжун Ли внутри него, ощущение того, как тот вот так разваливается на нем. Опьяняет то, что Чайлд слышит каждый хриплый вздох, каждое низкое рычание и стон, чувствует, как его бедра покачиваются, пытаясь не отставать, как напрягаются его мышцы под рукой Чайлда, чувствует внезапный и пугающий скрежет его когтей, когда он поднимает руку, чтобы вцепиться Чайлду в волосы и крепко сжать их. Его собственные бедра выгибаются так сильно, как только могут, он уже дрожит от едва сдерживаемого оргазма, грозящего накатить на него при каждом прикосновении пальцев Чжун Ли, каждый раз, когда он снова насаживается на Чайлда. Конечно, он с самого начала знал, что Чжун Ли сломает его, разорвет на части, несмотря на все его смелые заявления. Но Чайлд чувствует, как близок Чжун Ли, как влажно он прижимается его грудью к нему, когда резко втягивает воздух, как его хватка на боку Чайлда ослабевает и усиливается с каждым движением бедер, как его дыхание превратилось во вздохи, хрипы, стоны. Как он рычит, когда Чайлду удается пошевелить бедрами, и выгибается навстречу ему в нужный момент. Он очень смутно осознает, что с его собственных губ слетают слова, молитвы и проклятия, но едва ли слышит их, потому что он так сфокусирован на Чжун Ли, так отчаянно хочет услышать звуки, которые вырываются из его горла. В этом затуманенном состоянии, близком к оргазму, Чайлд думает помолиться Мораксу, чтобы он победил в этой дуэли, чтобы Чжун Ли сорвался первым. Если бы он не зашел так далеко, он мог бы посмеяться над собственной нелепостью. — Это и есть поклонение? — выдыхает он, задыхаясь от смеха, в горле першит. Возможно, раньше он и не поклонялся Мораксу, но теперь… теперь он вполне может. Бедра Чжун Ли покачиваются, когда он поднимает голову ровно настолько, чтобы впиться в Чайлда сверкающим золотым змеиным взглядом. Отчаявшись, Чайлд, охваченный чистым желанием, понимает, что Чжун Ли также отчаянно хочет его. — Должно быть, — говорит Чжун Ли надломленным голосом, приникая к изгибу шеи Чайлда, — Потому что ты… — пауза, судорожный вздох, — Ты просто божественен. Чайлд, по крайней мере, признается себе, что он не совсем уверен, кто из них кончил первым. С одной стороны, одни лишь слова Чжун Ли подрывают остатки воли Чайлда, подводя его к краю и без предупреждения сбрасывая вниз. С другой он смутно, на задворках своего сознания понимает и чувствует, как Чжун Ли тоже распадается на части. Его сознание возвращается, словно рассеивается густой туман, когда он обнаруживает Чжун Ли, всё ещё лежащим на нем, тяжело дышащим ему в шею. Его руки всё ещё возле бока Чайлда и возле головы, но он больше не держит их так крепко как до этого. Ему слишком жарко, как и Чайлду, и из-за многих неприятных ощущений ему хочется пошевелиться, но… Но большой палец Чжун Ли нежно поглаживает участок кожи, к которому может легко дотянуться, под ребрами Чайлда, его дыхание у горла медленное и спокойное, и когда Чайлд кладет руку ему на спину, он едва ли не мурлычет от ленивого удовлетворения. Глаза Чайлда закрываются, и он чувствует, как волна усталости и удовлетворения захлестывает его, окутывая все тело. Тело требует сна, хотя рационально он понимает, что это, возможно, не самая лучшая идея. Лучше привести себя в порядок сейчас, чем просыпаться… — Останься, — говорит Чжун Ли, тихо и это едва ли похоже на команду, правда Чайлд подозревает, что это она и была. Словно прочитав мысли Чайлда — опять же, ему лучше не скрывать эту свою божественную способность, если она у него есть — Чжун Ли осторожно высвобождается из ослабленной хватки Чайлда, встает с кровати и направляется в смежную ванную. Возвращается он, уже приведя себя в порядок, и Чайлд позволяет ему привести в порядок и себя влажным полотенцем. С удовлетворением наблюдает за тем, как Чжун Ли смотрит на него, когда он снова отворачивается, позволяет своему взгляду лениво скользить по телу Чжун Ли, прежде чем тот снова исчезает за дверью. Когда он возвращается, то едва заметно ухмыляется и качает головой, и Чайлд внезапно вспоминает, что он может учуять… — Ты действительно такой ненасытный, не так ли? — говорит он, хотя в его голосе звучит только приятное удивление, когда он возвращается к Чайлду и притягивает его к себе, как прошлой ночью. — Вряд ли это моя вина, если ты… — Он делает паузу, неопределенно указывая на Чжун Ли, конечно, имея в виду его внешность, но также… и всё остальное. Чжун Ли просто выгибает бровь и медленно выдыхает. — Бог? — Ты он и есть, — говорит Чайлд, не задумываясь, а затем моргает, осознавая свои собственные слова. Да, он и раньше в какой-то степени копался в своих мыслях по этому поводу, но не так, как… сейчас. О, воистину, поклонение. — Но нет, — добавляет Чайлд после, возможно, слишком долгой паузы, чтобы его слова имели хоть какой-то смысл, — Это потому что ты… — всё ещё слова не даются ему, Чжун Ли приподнимается на локте, все еще подложив предплечье под голову Чайлда. Ярко-золотые глаза смотрят на него сверху вниз, брови изогнуты в вопросе и удивлении, и Чайлд вызывающе вздергивает подбородок. Вопреки чему, он понятия не имеет, но ему кажется, что это правильное решение, потому что это вызывает у Чжун Ли сдавленный смешок. — Хорошо, — говорит он, ложась обратно, притягивая Чайлда к себе ближе. Между повисает напряженная тишина, и Чайлд пялится в потолок несколько минут в ожидании. — Тебя не беспокоит… всё это? — тихо спрашивает Чжун Ли. Чайлд искоса смотрит на него, думает о том его вопросе про отметины, вырежанные на коже Чайлда. — Что именно? — Что я — Моракс? — и все же Чайлд испытывает волнение и благоговейный трепет при мысли о том, что бог может бояться его реакции. Реакции простого смертного, того, кто должен казаться не более чем пылинкой в грандиозном плане бессмертной жизни. Пожалуйста, не сомневайся в том, что я беспокоюсь за тебя. Эти слова всплывают в голове Чайлда непрошеным, горько-сладким напоминанием. Он сглатывает, медленно вдыхает. По крайней мере, он верит в беспокойство в голосе Чжун Ли — верит, что ему не все равно. Он считает, что это не тот факт, который его волнует. Однако то, что Чжун Ли именно бог … — Думаю, потребуется… какое-то время, чтобы… — краем глаза он замечает, что золотые глаза пристально смотрят на него, и во время паузы становится заметно, что Чжун Ли прерывисто дышит. Чайлд приподнимает уголок губ, — Чтобы осмыслить, — говорит он, — Хотя я не думаю, что это так сильно меня беспокоит. Тут Чжун Ли наклоняет голову, и на его лице мелькает искра замешательства. Чайлд делает глубокий вдох, запрокидывает голову назад, приковывая свой взгляд к богато украшенному потолку. — Ты бессмертное божество, которое много лет назад наслало разрушения на мою деревню в виде дракона, заключило сделку с моим народом, которая настолько исказилась, что я чуть не умер из-за этого, и теперь я живу в твоем огромном особняке посреди нигде и… Он обрывает себя на полуслове, горя щеками, и смотрит, как Чжун Ли лишь приподнял брови на его слова. — И трахаюсь с тобой, — он не уверен, почему произносить эти слова было до жути неловко. «И влюбился в тебя по уши», — добавляет его мозг, совершенно не помогая, заставляя его сердце биться быстрее — вот это было бы ещё хуже, если бы он это сказал. Рука Чжун Ли поднимется, скользит ниже по его боку. — Полагаю, что тут… много пищи для размышления, — пауза, и его рука останавливается на бедре Чайлда, чуть ниже талии, — Могу ли я… посодействовать тебе в этом каким-либо способом? И хотя вопрос кажется невинным, Чайлд ухмыляется. — Ты всегда можешь помочь любым способом, каким сочтешь нужным, — говорит он слишком быстро, и Чжун Ли удивленно вздыхает. Его рука поднимается, на этот раз оказывается прямо под подбородком Чайлда, и он поворачивает его в свою сторону. Никаких когтей, отмечает Чайлд. — Действительно, — говорит Чжун Ли искренность придаёт его словам более серьезный оттенок, — Если я что-то могу сделать, будь то ответы на вопросы, спарринг. Секс, — он ухмыляется, когда Чайлд шумно вздыхает, — Просто скажи. Я к твоим услугам. — Такой преданный в своём поклонении, — шутит Чайлд, и ухмылка Чжун Ли смягчается. Его взгляд скользит по губам Чайлда, и он наклоняется, держа того за подбородок. Запечатлевает на губах теплый, медленный поцелуй. — Ты даже не представляешь, — тихо говорит он, отстраняясь, и тепло от губ Чайлда разливается по всему его телу, огонь разливается по венам, когда Чжун Ли прижимает его к себе, — Сейчас тебе следует отдохнуть, — добавляет он, и Чайлд хмыкает, чувствуя, как волна усталости, которую он сдерживал, возвращается и захлестывает его.