chosen

Чайлд пялится в зеркало неприлично долго, но если быть честным, ему давно не выпадала возможность увидеть своё отражение. В глубине души он понимает, что немного схуднул, что у него мешки под глазами, но человек на грани смерти может выглядеть и хуже, думает он. Но это далеко не то, к чему приковано его внимание. Темно-красные, почти бордовые, следы украшают его горло и плечи. Маленькие ранки — словно его укололи булавкой — тянутся по его бокам как звёзды на ночном небе, и он проходится по ним взглядом от одной к другой, словно бы соединяя в созвездия, на тазовых косточках и на бедрах. Похоже, Чжун Ли не прочь оставить следы. Один уголок губ Чайлда дергается от фантомного ощущения когтей и зубов, проходящихся по его коже: он-то уж точно не против, чтобы Чжун Ли оставлял следы. В войне за внимание Чайлда эти следы соревнуются со всё ещё заживающими шрамами. Ещё одни следы Моракса, подмечает он с кислой усмешкой, хоть эти следы и было неприятно получать. Он тянется ладонью к руке, проводит вдоль одного из таких шрамов. Всё ещё чувствительные, но не болезненно, решает он, доходя до запястья. Хоть они всё ещё стягивают, когда он поворачивается и потягивается, но угрозы того, что они разойдутся в любой момент, уже нет. И только в этот момент Чайлд позволяет себе подумать о вчерашнем беспокойстве Чжун Ли: о том, беспокоят ли его эти метки. «Не то чтобы у меня есть выбор», — сказал он, и это всё ещё правда. Он мог бы изувечить свою кожу ещё больше, думает он, вырезать поверх бессмысленные узоры, которые точно не принадлежали бы Мораксу. Но в таком случае на выздоровление ушло бы намного больше времени, и меньше времени было бы… Меньше времени было бы в постели Чжун Ли, так как он бы точно настоял на том, чтобы Чайлд спокойно выздоравливал и отдыхал. Тот был бы в ужасе от действий Чайлда, если бы он решил взяться за нож с такими намерениями. В любом случае, Чайлд почти сразу же отбрасывает эту идею как бессмысленную и отчаянную — он едва ли может думать, каким образом эти шрамы стали частью его кожи, но он не может ничего с ними сделать и находит их невыносимыми. Он чуть поворачивает голову в сторону, вытягивает руку, в этот раз проходясь по линиям шрамов медленнее. Представляет, что это рука совсем не его, а Чжун Ли. Он сказал Чайлду, что того не беспокоят его собственные же символы, выгравированные на коже Чайлда. Чайлд раздумывает над правдивостью этого утверждения, зная каким грустным выглядел Чжун Ли, слушая о том, что случилось — о том, как появились шрамы — вид у него был такой, словно у него разбилось сердце. За ним приоткрывается дверь, и в зеркало он видит, как Чжун Ли заходит в ванную. Он никогда не чувствовал себя так тщеславно, как сейчас, когда Чжун Ли так смотрит на него. Он заставляет своё дыхание успокоится, пока опускает руку и пока Чжун Ли приближается медленными и аккуратными шагами. Он тоже ещё не оделся, и Чайлд позволяет своему взгляду зацепиться за похожие, но более красивые, отметины на его руках. Руках, которые обнимают Чайлда за талию и прижимают к груди Чжун Ли. Это теплый и нежный момент, и Чайлд одобрительно хмыкает, когда Чжун Ли наклоняет голову и целует его плечо. Чайлд сглатывает от увиденного в зеркале: руки Чжун Ли обхватывают его, все виды узоров с его рук выцарапаны на руках Чайлда. Золотой взгляд поднимается, чтобы встретиться со взглядом Чайлда через отражение, и из-за того, что посмотрел он, не поднимая головы, с этого ракурса на его глаза словно бы упала тень. Взгляд наполненный желанием, заявляющий на Чайлда права… — Уже витаешь в облаках? — говорит Чжун Ли ему в кожу, тихо и в хрипотцой из-за сна. Чайлд усмехается одним уголком губ, и его сердце начинает биться быстрее, когда рука Чжун Ли движется вниз, к тазовым косточкам. Полностью прижимается ладонью к коже, прижимая спиной к Чжун Ли. Чайлд откидывает голову назад, на плечо Чжун Ли. И да, его мысли витают где-то в облаках, уводя его от чего-либо отдаленно напоминающего трудности прямо в объятья Чжун Ли, в его постель или куда угодно, где тот пожелает увидеть Чайлда, но… Возможно, в желании узнать ответы виноват его всё ещё сонный мозг. В желании узнать всю правду, когда Чжун Ли проявил такую честность. Возможно не всю, но оставшуюся её часть, те части, которые ещё не встали на своё место, важные части. И, полагает он, те, что не важны тоже. — Ты сказал, что тебе всё равно на шрамы, — говорит он, выпрямляя голову, чтобы посмотреть на Чжун Ли через зеркало, и он знает, что Чжун Ли понимает, что он имеет ввиду, — Пока они не беспокоят меня. Тут он хмыкает, соглашаясь, и Чайлд чувствует тепло, растекающееся по щекам, предвосхищая слова, которые он хотел сказать. — Что ты думаешь о них на самом деле? «Моракс,» — мысленно ругается он. Он никогда еще не чувствовал себя таким самодовольным, настолько поглощенным своей внешностью. Чайлд никогда не был таким тщеславным, но сейчас его переполняет желание узнать, что именно думает Чжун Ли, когда смотрит на него. Его последний ответ вообще не был ответом, а Чайлд был слишком поглощен… ну, в общем, Чжун Ли, чтобы давить на него по этому поводу. Чжун Ли приподнимает голову, наклоняет её чуть в сторону. Его рука поднимается к груди Чайлда, проводя пальцами по созвездию Властелина Камня, выгравированного бквально над седцем Чайлда, — о, он мог бы посмеяться над тем, насколько сейчас этот знак отражает действительность. Его сердце действительно принадлежит Чжун Ли, в этом он не сомневается. Чжун Ли совсем ненамного отстраняется. Наклоняет голову позади Чайлда, и теплые губы прижимаются к знаку приношения на затылке. От этого по спине Чайлда проходятся мурашки, потому что его заживающая кожа очень чувствительная. И Чжун Ли наклоняется ниже, проходясь поцелуями по шраму. Руки Чжун Ли оказываются на талии Чайлда, потом на уровне тазовых косточек по мере того, как он опускается на колени. Его губы касаются самого нижнего края символа Моракса, вырезанного на спине Чайлда, и он использует свою хватку, чтобы развернуть Чайлда. Чайлд не совсем готов к золоту глаз, которые прикованы к нему, искренние и пылающие. Он сглатывает, чувствует как волна тепла проходится по всей его коже, ловит себя на неровном дыхании, когда руки Чжун Ли проходятся вниз по задней стороне его внезапно очень ослабевших ног. Чжун Ли тем временем наклоняется ещё ниже, поцелуем едва касается следов приношения чуть выше колена на каждой ноге. Чайлд хочет, чтобы у него было хоть что-нибудь, за что можно держаться, всё его тело грозится упасть под весом внимания Чжун Ли. Когда Чжун Ли проводит руками выше, мимо тазовых косточек и берет Чайлда за руки, Чайлд заставляет себя сделать вдох, он боится, что не выдержит и просто отключится, вероятно, пропустив всё, что хочет сделать дальше Чжун Ли. И это будет тот ещё позор, думает он, когда его легкие наконец наполняются воздухом. Чжун Ли легко проводит пальцем по тыльной стороне его ладоней, нежно касаясь символов бесконечности, затем переворачивает его ладони и держит их рядом друг с другом. Два символа приношения, и всё же тот, кто преклонил колено — это Чжун Ли, что, по мнению Чайлда, внезапно напоминает акт мольбы. Его губы теперь прижимаются к ладоням Чайлда, к одной за раз, потом он проводит большим пальцем по шрамам. От этого становится щекотно, и его пальцы инстинктивно сжимаются. Когда он переводит взгляд с них на Чжун Ли, то обнаруживает, что яркие золотые глаза уже смотрят на него в ответ. — Я думаю, — говорит он тихо, поднимаясь одним плавным движением, его руки не выпускают рук Чайлда, за которые тот цепляется равно как и за слова, — То, что они сделали с тобой неприемлемо. Непростительно. У Чайлда скручивает живот, когда Чжун Ли поворачивает его обратно, лицом к зеркалу, и возвращается на своё место позади Чайлда, держа свои руки около его тазовых косточек. — Я думаю, — его тон мрачнеет, — Что нет достаточно сурового наказания, чтобы утихомирить мой гнев на ту несправедливость, которую с тобой сотворили. Чайлд слышит это в этих словах — пламенный гнев бога войны, дракона. Возможно, сейчас не самое подходящее время для того, чтобы волна желания захлестнула его. Возможно, всё становится ещё хуже, когда его взгляд снова фокусируется на заострившихся зубах Чжун Ли, на когтях на кончикахе его пальцев. Его сердце пропустило удар, и Чжун Ли наклоняет голову, издаёт низкий едва слышный звук возле кожи. — Я думаю, — низко рычит он, — С моей стороны неправильно считать эти шрамы такими… — Он резко обрывает себя, и Чайлд сглатывает, прерывисто и разочарованно выдыхает, когда Чжун Ли не продолжает в тот же момент. Он внимательно наблюдает, нетерпеливо ждет. Золотистые глаза поднимаются и снова встречаются с глазами Чайлда. — Прости меня, — говорит он так, что не очень похоже на то, что он собирается умолять о прощении. Чжун Ли снова обхватывает его за талию рукой, прижимая к своей груди. Другая тянется вверх, рассеянно проводя когтями по его горлу. Чайлд дышит теперь слишком часто, легкие с каждым вдохом сжимаются и болят. — Видеть мои символы на твоём теле, как приношение мне… — его губы мажут по уху Чайлда, голос грубее от желания, которое заставляет Чайлда до покалывания под кожей хотеть прижаться к нему. — Ты не представляешь… — рокочет он, и звук превращается в рык возле горла Чайлда. — Как это мучительно… как опьяняюще… — его хватка на теле Чайлда усиливается, — Как отчаянно я жажду тебя. Чайлд откидывает голову на плечо Чжун Ли, тщетно ища, за что бы ухватиться, в то время как его пальцы так и норовят впиться в кожу Чжун Ли. Он вцепляется в его руки, обхватывая обеими руками оба запястья Чжун Ли, когда тот прижимается к нему, у него уже стоит. Что уж говорит о Чайлде, он хотел Чжун Ли с тех самых пор, как тот вошел в ванную, и из него вырывается гортанный стон, когда Чжун Ли рукой проводит от тазовой косточки вниз опасно близко к его члену. Он выгибается вперед, несмотря на то, что гнаться не за чем, но рука Чжун Ли хватает его за бедро и грубо притягивает обратно к себе. Сдавленный звук вырывается из его горла, и кожа становится горячей от отчаяния, от того же самого желания, о котором Чжун Ли только что заявил ему. Как много, туманно думает он, вопросов ещё осталось, на которые он надеялся получить ответы этим утром. Чжун Ли языком скользит по его шее, затем его острые зубы царапают кожу, впиваются с силой, недостаточной, чтобы пустить кровь. Чайлд наклоняет голову, прижимаясь к губам Чжун Ли. И это вознаграждается теплым дыханием на его коже от удивленного вздоха Чжун Ли, когда он отстраняется. Он все еще прижимает Чайлда к себе, проводит когтями по его горлу, по другим отметинам. Тем, причиной которых он действительно является. — Это, — произносит он вслух, издавая одобрительный звук, который проносится вибрацией по всему телу Чайлда, — Это я с радостью приму, — пауза, когда он приникает к Чайлду с другой стороны, чтобы прикоснуться языком, зубами и губами к горлу Чайлда. — И с удовольствием добавлю вам еще, — добавляет он, продолжая, и делает все в точности так, как обещал, оставляя свежие розовые следы, которые едва ли выделяются на фоне уже и так румяной кожи Чайлда. Чжун Ли почти неосознанно трется о него, попутно добавляя новые отметины к коллекции Чайлда, оставляя их от горла до плеча. Чайлд умирает от желания, отчаянно, сильно и нетерпеливо, и Чайлд опускает руку на собственный член из-за того, что Чжун Ли не уделяет ему должного внимания. Золотой взгляд наблюдает за ним в зеркало, но Чжун Ли не принуждает его остановиться, просто продолжает в своём неторопливом темпе, продолжает касаться зубами и языком кожи Чайлда. Рука Чжун Ли на его груди опускается ниже, пока он занят шеей, обхватывая талию Чайлда. Прижимая его к своим бедрам с каждым медленным толчком. Ради Моракса, Чайлд хотел бы, чтобы вместо этого он просто вошел в него, он слишком отчаянно этого хочет. Из него вырывается всхлип, когда Чжун ли замедляется в своих движениях и останавливается, когда он отстраняется от шеи Чайлда с хищной ухмылкой на губах. У него есть смутные подозрения, что ему не понравится то, что собирается сказать Чжун Ли. — Думаю, — начинает Чжун Ли, и прохладный воздух заполняет пространство между его грудью и спиной Чайлда, когда Чжун Ли отстраняется. Отходит на шаг, выпускает Чайлда из хватки. Чайлд вздрагивает от холода, стискивает зубы от дразнящего тона Чжун Ли, — Я хотел бы провести спарринг этим утром.