Заключённый.

Антон сидит у себя в камере и думает. Думает над тем, что недавно ему говорил Дима. Шастун вспоминал отрывками их разговор и некоторые слова прям сильно так засели у него в голове. « — Да я знаю, что ничего он мне не сделает... но откуда у меня вообще эта мысль возникла, чтобы его поцеловать? А если он думает, что я в него влюбился?! — А ты влюбился? — удивленно спрашивает Дима. — Нет! Я не могу в него влюбиться, это полный бред. Да он меня ненавидит! — Нет, Антош, это ты его ненавидишь, а он... — резко замолчал Позов, не договорив. Шастун внимательно смотрел на Диму, чувствуя каким-то образом то, что от него скрывают что-то. — А он что? — Да ничего... собственно, — улыбается Поз, стряхивая со своей тюремной формы несуществующие катушки. — Просто как бы тебе это объяснить. Дело не в Попове, а в тебе.» Вспомнив этот отрывок, Шаст засомневался в том, что именно последнее предложение собирался сказать Позов. Такое чувство, будто тот быстро поменял тему и суть. Будто хотел сказать другое. И парню стало интересно, о чём же он подумал в начале. Но, к сожалению, он этого никогда не узнает. « — Поз, ты хочешь сказать что у меня... чувства к Попову?! — Тош, ну не мне тебя учить. Ты же уже не маленький мальчик и должен понимать такое. Если поцеловал, значит захотел и тут нет никакой другой причины.» Нет! Конечно же причина есть! Дело в том, что Антон идиот. Вот и всё. Он просто не понимал, что творит. И у него нет никаких чувств. Да это даже смешно. Он же не пятнадцатилетняя девочка, фанатеющая по взрослым плохим дяденькам. Да и что это за слово такое? Влюбился? Такое ни Антону, ни тем более Арсению незнакомо. Незнакомо ведь? « — Просто я хочу, чтобы ты понял свои чувства. Потому что Серёжа каждый день жалеет о том, что делал со мной. А Арсений так делать не будет. Никогда.» Конечно же Шастун это понимает. И если быть откровенным, он до сих пор в шоке с истории знакомства Поза и Матвиенко. У него в голове не укладывается то, как после изнасилования и таких побоев, что были между ними, Дима смог его полюбить. Это же невозможно. Конечно не Шасту судить, да и к тому же Позов уже взрослый и сам имеет право выбирать, с кем встречаться, но разве ему не страшно? Вдруг Серёже снова захочется с ним «повеселиться»?.. А что касается Попова, то тут и говорить нечего! Не любит Антон его! Да как его вообще можно любить?! Парень знает, что где-то там, на свободе, ходит его суженая. Молодая, красивая, милая девушка, которую он встретит в первый раз где-нибудь в уютной обстановке, а потом поделится с ней своей фамилией и они будут жить долго и счастливо. Да, банально, но именно так Шастун видит свою жизнь. Потому что скоро он выйдет из тюрьмы. Да, двадцать лет, это же так мало. Всего лишь пол жизни. Но ничего. Он подождёт. Подождёт и встретит свою девушку. А этого голубоглазого, противного, мерзкого убийцу оставит лишь страшным, чёрным воспоминанием. В этот момент, как-будто знает, что его тут вспоминают добрым словом, заходит Арсений. Мужчина был спокоен, даже не обращал внимание на парня, будто его вообще не было, хотя в камере кроме него-то никого реально больше не было. Попов подошёл к своей кровати и засунул руку под кровать, пытаясь там что-то отыскать. Антон за ним наблюдал, сам не знает зачем. Но его дико бесит то, что Попов такой спокойный. Его вообще сейчас ничего не волнует, в то время, когда у парня голова уже овальная от мыслей. От местей о нём. И это очень сильно злит Антона. А Попов тем временем просто достал свою личную пачку хороших сигарет и открыв её, вытащил одну, а за ней и зажигалку. Он просто захотел покурить. Хоть что-то в жизнь хорошее есть. Сигареты. На секунду помогают расслабиться. Он поджигает никотиновую палочку, зажимая ту губами, а затем через нос выдыхает вредный дым. Засовывает пачку обратно куда-то под свою кровать, скорее всего там есть какое-то местечко специально под сигареты, так как в самой тюрьме найти нормальные попросту невозможно, а затем зажимает пальцами её, снова выдыхая. Шаст за этим наблюдает не отрываясь, как будто пытаясь прожечь в нём дыру. Да, его до смерти бесит всё существование Арсения. Его лицо, манера, походка, характер, тело, харизма. И эти глаза. Эти бездонные, голубые, холодные глаза, в которые если посмотришь, ощутишь всю боль, страх, унижение, кровь, слабость и полное опустошение. Они как плохой магнит. Притягивают внимание в себе, а как только поведёшься, так тут же бьют по сердцу. В них нельзя смотреть. Утонешь быстро и даже не заметишь, как они, словно болото, день за днём уносят тебя на дно. Нет, Антон не собирается в них тонуть. Поэтому сейчас он сделает это в последний раз. Сейчас и больше никогда. Он должен понять, успели ли эти глаза потянуть его на дно или же у него есть шанс выбраться. Пока мужчина ещё не ушёл, Антон живо встаёт с кровати, и подбегая к нему, быстро хватает за плечи здоровой рукой, так как вторая забинтована, поворачивая к себе лицом. Описать выражение лица Арсения было сложно. Одновременно и удивлённое, и хмурое, и вопросительное. Но думать о его лице Шасту некогда, потому что прямо сейчас он хватает тлеющую сигарету, зажатую чужими губами, а затем тут же целует его. Если спросить Шастуна, зачем он снова это сделал. Он скажет, что для проверки. Да, он правда хочет проверить, есть у него что-то к Арсению. Может быть он и правда отбитый на всю голову и что-то внутри ёкнет от этого действия. Может быть его не вырвет от мерзкого прикосновения к чужим, сухим губам. И может быть ему понравится.. Но нет. Такого не происходило. Парень даже не шевелил своим губами. Лишь прикоснулся к чужим, чтобы почувствовать хоть что-то. Но ничего не было. Вообще. Никаких ощущений. Да, может быть его и не вырвало от этого, но и приятно не было. Вообще плевать. Почему так произошло, Антон подумает через секунду, потому что сейчас он быстро отрывается от чужих губ и хочет быстро свалить отсюда. Вот только ему не дают это сделать. Арсений резко схватил его за локоть, не дав даже выйти из камеры. — Зачем ты это сделал? — голос Арса прозвучал так резко, что Антон и не ожидал, хотя было очевидно, что он что-то скажет. Явно же остановил его не чтобы помолчать. — Не знаю, — всё, что смог выдавить из себя Шастун, потому что признаться зачем именно, он не мог. Попов выхватил из чужих пальцев свою сигарету, потушил её об край чужой кровати, а затем откинул в угол. Позже уберёт. — Антон, зачем ты меня поцеловал? — немного грубо снова спросил он, сильно сдавив чужую руку пальцами так, что на ней возможно останутся после красные отметены. Шаст видел, как тот напряжён и явно не в настроении, но он не обязан думать о его эмоциональном состоянии сейчас. — Уже говорил, я не знаю. Просто захотел наверное. Нашло что-то на меня, — несёт какой-то бред ему Антон, пытаяся вырваться, но хватка мужчины была сильнее. Арсений припечатывает парня к стене, не отпуская и не давая сбежать, как тот любит. — Знаешь, Шастун, меня до смерти заебало твоё это «просто». Ты реально не понимаешь, что творишь или прикидываешься идиотом? Или думаешь я тупой, не понимаю, зачем ты так делаешь? — смотрит в зелёные, наглые глаза и не может отвести взгляда, пытаясь считать там ответы на свои вопросы. Хотя знает, что это невозможно сделать. — Блять, отвали, я не понимаю точно, что делаю. Мне захотелось и я.. вообщем забей, — Антон начинает грубить, потому что ему не нравится находиться в такой опасной близости к нему, поэтому он пытается одной рукой как-то выбраться из цепкой хватки, но не получается. Сил не хватает этого сделать. — Да? Значит мне позволительно отвечать тебе тем же? — спрашивает Попов, на что Антон сильнее на него злится. Нет правда, слова Арсения лишь подливают масла в огонь, делая всю эту ситуация лишь ярче. — Слушай, тебе вообще ничего не позволительно делать со мной. Не перегибай, — Шастун оставил попытки убрать чужие руки от себя, уставившись в голубые напротив. — Ааа, ну да. Значит я перегибаю палку? То есть тебе можно, а мне нет. Ахуенно ты устроился конечно. Вот только я тебя удивлю, Шастун, не всегда будет так, как ты хочешь! Мир не крутится вокруг тебя! Никто не встанет на твою защиту, только потому, что ты перешёл черту! Я не собираюсь терпеть твои выебоны! Мне давно не пятнадцать, чтобы с таким мириться! Поэтому если сделаешь так ещё раз, я выкину тебя со второго этажа! — Запугивать меня не надо! Да и что ты можешь со мной сделать?! — Шаст резко хватает его за воротник и притягивает к себе. Не знает, что сейчас им движет, но он чувствует лишь раздражение и злобу. Вот только на кого именно - это уже другой вопрос. — Ты даже пальцем меня не тронешь! — парень собирался ещё что-то язвительное сказать, но рука Арсения быстро схватила чужое горло, больно сдавливая, немного лишая кислорода, от чего говорить дальше было тяжело. — Слушай, блять, внимательно! Я тебе не сопливая девка и бегать за тобой не собираюсь! У тебя одна проблема, а у меня сто одна и как думаешь, ты входишь в их число?! Самый первый! Ты здорово так подпортил мне жизнь своим ебучим мнением и характером! Не знаю, в какой момент я решил тебя пожалеть, но радуйся, потому что это был твой счастливый билет! Кирилл тоже был с характером и где он сейчас? Стал кормом для червей! Я тебя просто пожалел! Только благодаря мне ты всё ещё дышишь и у тебя органы на месте! Советую не проебать то, что имеешь! — с каждым новым словом, Антон чувствовал сжатие на горле всё сильнее, от чего и дышать уже стало проблематично, не то что говорить. — Да задушишь ты, сволочь, — кое-как прохрипел Шастун, пытаясь отдышаться и одновременно отпихнуть злобного мужчину от себя. — Я же ничего тебе ещё не сделал, а ты уже готов меня убить! — Шастун, ты заёбываешь меня! Клянусь, так заёбываешь, что мне хочется вырвать тебе гортань! Я ещё никогда так не держался ни с кем! Ты слишком дорого мне обходишься! — Ну давай, раз так. Попробуй задушить меня, я посмотрю, удастся ли тебе. — Думаешь, ты страшный? Или я тебя боюсь? Нет. Ты обычный, слабый, двадцатидвухлетний ребёнок. Ты не несёшь ответственность за то, что делаешь и этим подводишь себя. Тебя не раз уже избивали за твой язык, но ты до сих пор не понял, в чём виноват. Однажды настанет день, когда тебе уже никто не поможет и ты пожалеешь, но будет поздно. — Да что ты вообще знаешь обо мне?! — Поверь, если я захочу, я найду о тебе всё. Вплоть до родителей, братьев, сестёр, размера одежды, количества волос на голове и каждую царапинку на теле в любом возрасте! — Меня это не пугает! В моей жизни нет ничего такого, что нужно скрывать! А вот в твоей я бы покопался с интересом! — Ты всегда пытаешься быть спокойным, но эмоции тебя не отпускают, из-за чего ты бесишься и злишься на себя. Ты стараешься держать все под контролем, но в итоге лишь всё усложняешь. А ещё ты слишком доверчивый, глупый и не умеешь сдерживать агрессию. Даже удивительно, что ты смог дожить в тюрьме до этого дня. — Я умею сдерживать себя! Просто люди бесили меня всю жизнь, поэтому я злился на них и отвечал им тем же! — Антон злился на него, не понимая, потому что он прав. Мужчина анализирует так, будто знает всю его жизнь от и до. На самом деле это даже немного путает, когда тебя как книжку прочитывают. — Даже сейчас ты пытаешься меня заткнуть, потому что всё идёт не так, как ты этого хотел. Согласись, правда глаза колит? — Да заткнись блять! — Я знаю, что ты меня ненавидишь. И я не буду мириться с тем, что ты вымещаешь свою злость на мне. Но я жертвовал своими статусом и жизнью, чтобы спасти тебя. И сделал я так не потому что мне было тебя жалко. Не могу называть точную причину, к чему были такие жертвы, но уверен, за это я заслужил благодарности. Подумай над этим хотя бы раз без своей гордости, — на это парню не было, что ответить, поэтому Антон молчал и просто смотрел в голубые глаза. На самом деле он и сам это понимает. Но ему безумно некомфортно говорить «спасибо» этому человеку. Не знает почему. Может быть правда боится его. Или же просто не привык. — Да я никогда тебе за это не буду благодарен! Ты меня всю жизнь ненавидишь и я тебе тоже! Думаешь, мы станем друзьями?! — Шастун понятия не имеет, почему так говорит. Он хотел сказать другое. Правда. Но язык будто его не слушает. — Именно такой реакции я и ждал. Но раз на то пошло и ты такой самостоятельный, тогда может быть ты справишься со всеми своими проблемами сам? — этот вопрос заставил Шаста задуматься. Нет, конечно он не встанет сейчас на колени и будет умолять мужчину не оставлять его. Конечно же он справится без чьей-то помощи. Не маленький же уже. — Я прекрасно справлюсь без тебя! — Конечно. Ведь ты сам сделал так, что Денис от тебя отстал. И конечно он не ломал тебе руку. И конечно тебя не пытались изнасиловать трое людей от Стаса. И конечно ты сам со всеми справлялся, — Антон понимает, что мужчина над ним издевается, прекрасно зная, что было не так. Ну конечно же Антон всё помнит. Даже то, как Арс встал на колени перед жирным ради него. — Ещё раз повторяю, я прекрасно могу справиться со всеми сам! — Уверен? — поднимает бровь Попов, не веря ему. Антон зло смотрел на него, пытаясь успокоить свое эмоцианально возмущенное состояние от слов мужчины. Это «уверен?» прозвучало слишком оскорбительно, будто без Арсения, Шастун ничего не стоит. — Да! — резко шипит он, будто пытаясь кому-то что-то доказать. — Хорошо, — вдруг спокойно говорит Попов, а затем отходит от парня на два шага назад. — Теперь ты сам по себе. Я избавляю тебя от себя. Поздравляю, — говорит он, а затем просто выходит из камеры, оставляя Антона одного. Шастун смотрит на спину уходящего мужчины, а затем задумывается. Что значило его слова? Как понять «я избавляю тебя от себя»? Он что, не будет попадаться больше на глаза? Или же поменяет камеру? А может быть что-то другое? В любом случае, Шаст должен радоваться, ведь ненавистный мужчина сейчас лично избавил его от себя. Вот только почему-то радости ни капли. Наоборот, какое-то даже опустошение появилось. А с чего бы это? Странно. Очень странно.

***

Дима идёт в сторону телефонных будок, так как по громкоговорителю передали, что ему звонят. И он даже знает кто. Ну почти. Потому что либо это Максим, который в прошлый раз не всё сказал и решить скрасить день Поза своим голосом, либо же Катя, которая будет делать тоже самое. В любом случае, ни одной, ни другому он будет не рад. Однако же идёт к будке, берёт старый телефон и подносит его к уху. — Алло? — неприветливо говорит он, прислоняясь спиной к стене. — Это я, — не здороваясь в ответ, говорит, как оказалась Катя. Это было ожидаемо. Кроме них двоих больше ему никто бы не позвонил. — Катя, чё тебе надо? — устало спрашивает Позов, растирая глаза пальцами. Катя спокойно сидит дома на кухне. У неё на коленях дочка, которая заплетает косички своей кукле. А голос девушки звучал крайне холодно. — Нужно поговорить, — заявляет грубовато Екатерина, крепче держа дочку за пояс, чтобы та не упала. — Блять, как вы меня уже заебали со своими разговорами, — грубо отвечает Дима, сжимая телефон. Звук на телефоне был достаточно тихим, чтобы девочка не услышала мат и не запомнила плохое слово. Но если честно, Позову на это плевать. Он уже устал от разговоров. Сначала Максим, потом Катя. Сколько можно разговаривать? — Ну говори, — Катя грустно усмехается, спокойно поглаживания по волосикам девочки. Голос все так же холодный и серьезный, будто ей вообще плевать на всё. — Максим мне всё рассказал. — Да ну. Ещё б не рассказал. Чистая сплетница блять, — говорит Позов, злясь на этого Смоленского. Ведёт себя как трус. Ему повезло, что Поз добрый, всего лишь нос его один раз поранил. Серёжа бы вообще убил. Хотя зачем он сравнивает? — Он мне позвонил сразу после общения с тобой, — Катя тихо отвечает, продолжая спокойно гладить дочку по голове. — Зачем ты ему всё рассказал? — спрашивает девушка, чувствуя, как Савина ёрзает на её ногах, пытаясь спуститься на пол. Мать её отпускает и девочка тут же бежит к себе в комнату, закрывая дверь. — Я ему всё рассказал, потому что кое-кто бошкой не умеет думать! Ты вообще соображаешь кому что говоришь?! Какого хуя я узнаю, что он знает про мои отношения?! Это моё блять дело, ты не имела право рассказывать! — Катя резко меняется в лице, голос снова становится холодным, а на лице появляется недовольство. — Думаешь, я знала, что он побежит сразу к тебе? — Катя, ты чё блять ебанутая?! Я тебя ещё спрашиваю, какого хуя ты кому-то рассказываешь о моей личной жизни?! — Дима кричит на бывшую девушку, не понимая её вообще. Она как будто издевается над ним. Как можно было этого не предвидеть? — Я случайно упомянула, что у тебя теперь парень, когда мы разговаривали по телефону, — девушка нервно подняла ногу, пяткой упираясь в край стула, меняя позу, а затем хватается за стакан, куда недавно налила воды, выпивая содержимое, пытаясь успокоить нервы. — А да? Ой, прости пожалуйста. Я не думал, что у тебя такая важная причина есть. Ужас, — сделал виноватый тон Поз, — Думала я так отреагирую?! — резко перестаёт придуриваться он, злясь на неё сильнее. Катя недовольно смотрит в стену, закрывая глаза, а на лице уже отвращение. Но больше к себе, чем к мужчине. — А ты хотел, чтобы я держала это в секрете? Чтобы я вела себя, как предательница, а? — голос спокойный, глаза холодные, как и всё время было. — Ну тогда я тоже не хотел быть предателем в глазах Максима, поэтому рассказал ему, что ты всё ещё любишь меня, — Катя резко садится прямо, раздражаясь. Конечно она и до этого знала, что он рассказал всё Смоленскому, но то, как он сейчас это преподнёс, сильно её взбесило. — Ты сукин сын. Тебе лишь бы мне навредить, да? — девушка слишком громко и резко ставит пустой стакан на стол, что даже удивительно, что он не разбился от напора. — Честно? Мне срать на тебя и на твоего гнилого Максима. Если бы не дочь, я бы вас обоих послал. Ты виновата в том, что произошло. За язык тебя никто не тянул. Разбирай это говно теперь сама. — Ого, ещё и я виновата. А ты у нас белый и пушистый ангел. — Да, я тоже не подарок. Но я по крайней мере не рассказывал о тебе никому ничего, лишь бы прикрыть свою жопу, — Катя тихо ухмыляется, а голос становится злым и злорадным. — Ты такой правильный. Ты вообще всегда всё делаешь правильно, да? Гений, блять! — чуть ли не шипит она, начиная трясти ногой на стуле, нервничая ещё больше. Вообще, она никогда не матерится. Особенно после родов. Она не хочет, чтобы дочка в свои года уже знала такие слова. Но сейчас ей так херово, что стало похуй. — Ну и что я делаю не так? Или погоди, дай угадаю, ты сейчас мне будешь говорить, что подвергло тебя на измену. Что это я виноват, не уделял тебе нужного внимания и тут Максим, твой принц, прибежал и скрасил тебе вечер, — Катя зло смотрит в стену, глаза практически полны ярости. Если бы прямо сейчас Дима был бы перед ней, она б ему всю шею расцарапала, вместе с лицом. — Да, именно так. Сам догадался? Или подсказал кто? — Кароче блять. Что ты хочешь? Я устал от этого разговора, — громко вздыхает он, головой облокачиваясь на стену. — Ты всё испортил. Да. Всё испортил, убожество ты грёбанное. — Катя, ты сама все всём виновата. Ты сама мне изменила, ты сама родила дочку и скрывала её от меня четыре года. Ты сама врала Максиму. Ты сама решила мне признаться во всём. Ты блять сама! — А что мне было делать?! А?! Скажи мне?! Как нужно было поступить?! Скрывать от тебя её дальше?! — Дура блять, не надо было её вообще скрывать! Как только узнала, что беременна, сразу сказала бы мне! Я бы всё решил! Но ты всё решила сама! Скрыть её решила! И что теперь?! Ты счастлива?! — Заткнись! Ты!.. Ты просто сволочь мразотная! — Хорошо. Но тогда почему ты всё ещё эту сволочь мразотную любишь?! — Катя слышит вопрос Позова, в её взгляде читается злость, которая постеленно превращается в грусть. Голос уже не злой, а тихий, чуть хриплый от подступающих слёз. — Я даже не знаю. Почему я вообще тебя полюбила, мразь. — Савина хоть не рядом? А то нахватается от тебя всяких слов, — Катя чуть разворачивается, проверяя дверь в её комнату. — Она в своей комнате с закрытыми дверьми. Не слышит. — Как она? — голос Димы наполняется грустью. Он бы хотел сейчас с дочкой поиграть. Неважно во что. Просто провести время с ней. — Хорошо. Она уже умеет считать до пятидесяти. В последнее время всё больше интересуется рисованием. Она постоянно рисует что-то мелками или карандашами. — Умница, — говорит Позов, улыбаясь, гордясь своей девочкой. Что-что, а воспитание девушка даст ей хорошее. И детство, и воспитание, и любовь, и всё остальное. Катя спокойно обдумывает слова Димы, а затем её глаза мигом наполняются слезами, что катятся с глаз и щёк. Она старается быть тихой, чтобы мужчина в трубке не услышал. — Да, она умная, — отвечает ему Катя, закрывая глаза, выпуская больше слёз. Она сама не понимает, почему плачет. Что вызвало такую бурю эмоций? Может быть стресс. Может быть усталость от всего. — Слушай, я знаю, что проблемы сейчас и у тебя, и у меня. Но пожалуйста, давай наши личные ссоры не будут касаться Савины? — Хорошо. Мы больше не будем ссориться при ней, обещаю. — Ладно. Может быть... деньги нужны? На одежду там или игрушки? Я могу достать, — Катя чуть успокоилась, вытирая рукой дорожки от слёз. — Нет, спасибо. Мне сейчас хватает. Дома игрушек много уже. Даже слишком, — некоторое время стоит тишина. Катя молчит и Дима не знает, что сказать. — Ладно. Но если что говори, — решил добавить он после. Катя чуть надменно вздохнула, глаза всё ещё были заплаканными, но на лице проблескивает легкая слабая улыбка. — Хорошо. Спасибо. Если я тебе понадоблюсь хоть в чём-то, то тоже говори. — Хорошо. И скажи Максиму, чтобы не сувал свой разлюбезный нос в мои дела, — Катя чуть недовольно отвечает, глаза у неё усталые и красные. — Хорошо. Я скажу, — Позов хотел было что-то сказать, но девушка резко отключилась. Поз не понял, что с ней происходит. Он знает, что что-то не так. Что есть проблема. Но ведь она сама виновата. И за-за своей ошибки сейчас ей плохо.

***

Антон заходит в душевую, так как природа зовёт. Ему приспичило по маленькому и благо сейчас в этой комнате никого не было. Конечно, середина дня, а душ принимают утром. Даже как слишком тихо и хорошо. Хотя бы пописать можно в тишине. Шастун заходит в первую кабинку, даже не закрыв дверь тут же снимает штаны и начинает делать то, зачем пришёл в унитаз. Его даже сейчас не покидают мысли о том, что сказал Арсений. «Теперь ты сам по себе» - эта фраза прозвучала так, будто до этого у парня была семья, дети, друзья и близкие, а сейчас это всё забрали. Всего лишь пять слов заставляют его чувствовать себя не в своей тарелке. Будто лишили чего-то. Шаст не сможет объяснить это чувство. Как, например, когда в детстве родители тебе говорили «делай, как хочешь» - так и делать что-то пропало желание. Мама Антона часто так говорила сыну и парень довольно хорошо это запомнил. Вот только он не может понять, почему чувствует это и сейчас от слов Попова. Доделав свои дела, он одной рукой натянул штаны обратно, по краям натягивая на бёдра. Это не очень удобно делать, но забинтованная рука так и продолжает ныть при напряжении, поэтому парень ей практически не шевелит. Он уже выходит с кабинки и хочет выйти из душевой, но тут дверь с другой стороны распахивается и на пороге появляется три персоны. Шастун их сразу узнаёт. Друзья покойного Дениса. Как-будто почувствовала, больная рука вдруг начала поднывать. Шаст не знает, почему сейчас он отчётливо слышит стук своего сердца, но старается делать вид, что ему всё равно. Парень пытается обойти троих заключённых, но те, специально, не дают ему это сделать. Двое встали с краю двери, не давая парню выйти ни с левой, ни с правой стороны, а третий, что посередине, лишь так же стоит, внимательно рассматривая парня напротив. — Какого хуя вы делаете? — немного грубо спрашивает Антон, пытаясь казаться уверенным. Обычно увереннее он себя чувствует из-за высокого роста, потому что когда разговариваешь с оппонентом и смотришь на него сверху вниз, даётся как-будто фора. Но эти трое примерно его роста, возможно даже выше, что его очень удивляет. Особенно тот, что посередине, как раз таки он и катал на коляске Дениса при жизни, был где-то на сантиметра два выше Шастуна. — Знаешь, Антон, — вдруг заговорил этот же мужчина. — Когда Денис был жив, он неплохо платил, чтобы я его катал по тюрьме. Работка конечно не очень, но за такие деньги можно. Я не знал, что ему надо было кого-то избить. Он предупредил только в тот момент, когда ты остался один вместе с нами. И если бы твой друг тогда остановился вовремя и не убил его, к тебе претензий у нас не было бы. Но он его убил. И мы лишились денег. Понимаешь, к чему я? — заканчивает он, спокойно объясняя парню. Шаст немного в шоке от таких заявлений. — А я здесь при чём? Ваш Денис заёбывал меня долго, он заслужил то, что с ним случилось. Он подставил меня и оставил подарочек перед тем, как сдохнуть, — выставляет вперёд свою больную, забинтованную руку. — Поэтому если вы пришли ко мне сказать, чтобы я вам заплатил денег за него, то валите, потому что денег у меня нет. — Боюсь, ты не понял меня правильно. Нам не нужны твои деньги. Я же сказал, у меня претензий нет, — улыбается заключённый, а затем отходит немного назад, к входной двери. — А вот у них есть, — резко перестаёт улыбаться он, выходя наружу, а после закрывая дверь, оставляя двух мужчин наедине с парнем. Сказать, что Шаст в шоке, это ничего не сказать. Двое тут же к нему подлетели и начали хватать за руки, пытаясь обездвижить, но парень оказался быстрее и резко вырвался, хватаясь за ручку двери, но та не поддавалась. Скорее всего её подпёрли чем-то снаружи, не давая возможности выйти. Эти мужики ничего не говоря, лишь снова хватают Антона и тащат в сторону туалетных будок. — Блять, отпустите меня! Суки! Уёбки! — пытается кричать и вырываться, но всё без толку. Его бьёт чья-то коленка под дых и дышать в миг стало трудно. Дверь в кабинку, из которой Антон недавно вышел, открывается и Шастун готов поклясться, за секунду вся жизнь перед глазами пролетела. Он уже подумал, что сейчас его в собственной моче и искупают. Что окунут вниз голову и он задохнётся. Парень успел даже попрощаться с жизнью и подумать о том, что скоро встретится с мамой, но вот только его так и не окунули. Вместо этого подняли стульчак и схватив больно за светлые кудряшки, резко с ударили лбом об угол унитаза, от чего в глазах потемнело. Затем ещё и ещё, пока лоб не разбили до крови. Шастун не понял, как упал на бок и как тяжёлая голова прилипла к полу. Лоб горел огнём, но глаза уже не давали картинке сфокусироваться. Удары по телу ногами посыпались незаметно для лежащего тела. Антон не чувствовал его, лишь то, что оно от ударов дёргается. Всё произошло так быстро, будто за пять минут. Резко началось и так же резко закончилось. Парню даже показалось, что он на пару секунд отключился и не успел заметить уход двух заключённых. Всё так же лежа на боку в грязной кабинке он часто моргает и пытается словить чёткость в глазах. Смотрит куда-то в бочок унитаза, находясь одновременно и здесь, и где-то в пространстве. Спустя минуты две Антон почувствовал хоть что-то. А именно боль в голове от ударов. Еле подняв здоровую руку он прикоснулся кончиками пальцев ко лбу, а затем посмотрел на них. Как и ожидалось, тёплая кровь на них осталась. Схватившись за грязный унитаз, для опоры, он попытался встать. Но сил хватило лишь встать на четвереньки. Стоило ему лишь опустить голову немного вниз, как в глазах снова потемнело. Шастун закрыл глаза и поднял её повыше, тут же чувствуя, как из раны полилась струйками красная жидкость, доходя до глаза, а затем и щёк, некрасиво пачкая всё лицо. Поставив пятку на пол, парень попытался встать, но сил не было, поэтому вылезать из кабинки пришлось медленно и на коленках. Бинт на руке впитал в себя брызги крови с носа, лба и скорее всего рта, так как он чувствует привкус железа. Антон аккуратно ползёт к выходу, в какой-то момент сплюнув вязкие кровавые слюни. Добравшись до двери он снова попытался встать и ему даже удалось на секунду это сделать, дёрнув ручку, дверь наконец-то открылась, давая выйти на негнущихся ногах. Стоило сделать лишь пару шагов, как парень мигом упал на кого-то. Он уже думал, сейчас его отпихнут и он будет валяться под всеобщим обозрением на полу, но это не последовало. Ноги совсем перестали держать худое тело, поэтому он полностью облокотился на человека, который в свою очередь притянул его к себе, не боясь испачкаться в чужой крови. Голова прижата к чей-то груди и от этого лоб стал отдавать острой болью. Видимо сильно так приложили об унитаз, потому что глаза снова перестали что-либо видеть, потихоньку и вовсе закрываясь. Перед тем, как отключиться, парень смог разглядеть лишь руку, покрытую венами, которая держала его за плечи, не давая упасть.

***

Проснулся Антон на больничной койке. Голова гудит, тело болит, глаза заплывают. Шикарное трио. Он немного поднялся, опираясь на локти. Больная рука тут же заныла в таком положении от чего Шастун мигом лёг обратно, проверяя её. Абсолютно новый, чистый, белый бинт намотан профессионально, а это значит, что Станислав Владимирович постарался. Хороший мужик. Забинтованная рука немного помогла проснуться Шасту, после чего он повернулся в сторону, высматривая врача. Мужчина стоял рядом с рабочим столом, ковыряясь в медицинской сумочке, что-то там ища. Он так яро в ней рылся, что даже не заметил, как парень на кушетке проснулся. — Станислав Владимирович, — тихо говорит хриплым голосом Антон, после прокашливаясь. Врач тут же повернулся к нему, переставая искать что-то в сумке. — О, очнулся. Честно, ты скучаешь по мне, поэтому так часто попадаешь в мой кабинет? — пытается разрядить обстановку мужчина, подходя к нему, проверяя состояние. — Как голова? Болит? — рукой Шастун провёл по лбу, замечая медицинский пластырь, закрывающий свежую, ноющую рану. Так же пострадал немного нос в районе косточки, царапина неглубокая, поэтому её не стали заклеивать, ибо под пластырями раны заживают намного медленнее. Вроде лицо больше не пострадало, но лучше дойди до зеркала и перепроверить. — Немного болит. — Если рана, то это нормально. А если голова, то могу тебе обезболивающее уколоть. — Нет. Только рана, — коротко бросил он, всё ещё лежа. — Смотри, если прям сильно плохо, можешь полежать тут до вечера. Держать у себя заключённых мне конечно не разрешают. Но если необходимо, могу выделить для тебя пару часиков у Дарьи Вячеславовны, — Шаст хотел уже сказать, что не нужно так делать. Доктор и правда хороший и наверно единственный работающий в тюрьме имеет совесть и понимание. Всегда к заключённым с душой, как к детям. Наверно поэтому его тут так уважают. Ни разу парень не слышал, чтобы кто-то плохо о нём говорил. И он не хочет, чтобы мужчина из-за него подставлял себя. Но сказать «нет» он не успел, так как в кабинет кто-то зашёл. И этот кто-то до боли знакомый. — Здравствуйте, — улыбается Станиславу Арсений, заходя внутрь, привлекая к себе внимание. — Попов, что тебе? — немного недовольно спросил его мужчина, устало выдыхая. — Мне нужно больному сказать пару словечек, — заявил Арс, на что Антон удивился, поднимаясь на кровати и садясь, поджав ноги к себе. — Потом скажешь, как он выйдет отсюда, — пытается выгнать зашедшего врач, но Попов и не думает уходить. — Ну пожалуйста. Одна минута, — просил его он, после чего мужчина соглашается, не став больше спорить. — Ладно. Но смотри мне, я вернусь. Чтоб без глупостей, — предупредил, уже хватаясь за ручку двери, обходя Арсения, доктор. — Конечно. Никаких глупостей, — всё ещё улыбался Арс, видя то, как мужчина выходил и улыбка тут же исчезает. Он поворачивается в сторону сидевшего на кушетке Антона, подходя к нему ближе. — И что? Справился сам? — вставая напротив спинки, говорит Попов, внимательно рассматривая побитого парня. — Если ты пришёл попилить мне мозг, то лучше отвали. Я не в настроении, — кидает тому парень, на что мужчина, по мнению самого Антона, понимающе кивает. Но Арсений в свою очередь быстро хватается за края белой простыни, резко натягивая ту на себя, от чего Шастун, сидевшей на ней мигом оказывается слишком близко к нему. Рука мужчины падает ему на затылок и он смотрит удивлёнными зелёными на мужчину, который за секунду стал злым. — Говори, что хочешь! Делай, что хочешь, Антон! Мне похуй! Но если ещё раз скажешь, что справишься со всеми без меня, я лично тебя головой в унитаз окуну! Ты и дня не продержался! Эти суки могли раздробить тебе череп! Дурачком бы остался на всю жизнь! Стоит блять это твоей ебучей гордости?! — Отпу.. — пытается вставить слово Шастун, ну вторая рука мужчины ложится прям на рот парню, не давая говорить. — Заткнись нахуй, пока я тебя не прибил! — Попов чуть наклоняется, чтобы быть на одном уровне с парнем говоря тому в лицо. — Ты меня услышал! Спизданёшь такое ещё раз и я тебя уничтожу! — закончил мужчина, а затем отпихивает его на кровать, заставляя поставить локти сзади для опоры. Он уходит из кабинета, оставив парня одного. Попов понял, что может не сдержаться, поэтому и быстренько свалил, от греха подальше. Хотя когда грехи его останавливали? Прямо сейчас Антону стыдно признавать, что он немного боится. Таким злым мужчину он ещё не видел. А главное, почему он такой злой? Подумаешь немного лбом об унитаз побили. Чего бояться то? Всё заживёт. Однако реакция Арсения для Шаста не понятна. Почему его так волнует это? Зачем он так печётся о его состоянии и здоровье? Своих забот мало? В чём причина? Но к сожалению эти вопросы для парня остались без ответа.