lilith

«Сонет 24

В художника мой превратился глаз, Твой образ в сердце впечатлен правдиво. Он в раме тела моего сейчас, Но лучшее, что есть в нем - перспектива. Сквозь мастера глядишь на образ свой, Его в глуби ты видишь потаенной У сердца моего он в мастерской, Любимого глазами застекленной. О, как дружны глаза у нас - смотри: Мои - художник, а твои - оконца; Чтоб образ твой увидеть там, внутри, Сквозь них в меня заглядывает солнце. Но глаз рисует тело лишь одно Увидеть сердце глазу не дано.»

Уильям Шекспир.

Пол часа прошло с того момента, как Чона беспощадно вырубило, его рвало кровью сквозь отруб. У пилота железная выдержка, он старался не обращать внимания на тошнотворный запах внутри машины, затыкал нос пальцами, глаза все равно слезились. Но Чонгуку хуже, чем ему, он без сознания содрогался и его тело покрылось испариной. Иногда чаще дышал, иногда замирал, будто умер. Тэхен на нервах эти пол часа, он вбил в навигатор ближайший хостел, потому что в отель их такими точно не пустят. Еще и полицию вызовут. Они все измазаны грязью, а физик вообще весь покрылся гематомами и из его рта хлещет кровь. Скорость превышает все лимиты, из Рама выжимают всю его силу. Из Кима самого скоро все выжмут. Они подъезжают к очень подозрительному месту, называемому хостелом. Расположен он где-то на окраине, весь грязный, Тэхен ловит себя на мысли, которая вызывает усмешку. Когда Чонгук прийдет в себя, то завоет, потому что антисанитария тут кишит. Пилот тащит своего побитого пассажира на точку регистрации, если ее вообще можно так назвать. Внутри воняет травой, в этой ситуации Тэхен даже этому рад, потому что вопросов должно быть меньше. Надеется, что тут такому не удивляются. — Одну комнату на двоих, — быстро говорит Тэхен. Чонгук утыкается носом ему в шею, не подавая признаков прихода в сознание. Хостес долго смотрит на парочку, но все таки дает ключ, говоря, что оплату ждет позже, и Ким ей даже благодарен. Они буквально заваливаются в комнату, пилот кладет Чонгука на кровать, а сам идет в душ. Ему срочно нужно смыть с себя эти помои. Когда включается вода, то Тэхен практически закатывает глаза в наслаждении, он чувствует себя снова чистым. Проводит около двадцати минут, смывая с себя ошметки грязи, моет голову и чистит зубы, на которых противный вкус этого вечера. Он практически выходит из душа, когда слышит тяжелые шаги. Чонгук очнулся. Идет вяло и устало, подходит к дверцам душевой и открывает их, обнаруживая там Тэхена. В этой ситуации его уже ничего не удивляет, он смотрит на него своим привычным взглядом. Спокойным, сосредоточенным, немного раздраженным. Пилот пытается не заулыбаться на месте, потому что астрофизик очнулся и вдобавок нашел в себе силы подняться и помыться. Уже хочет выйти из душевой, чтобы уступить ее Чону, но тот хватает его за руку и заталкивает обратно. — Что ты творишь? — ударяясь головой об полку, где лежит мыло, практически скулит Тэхен. Не получает ответа, он уже начинает к этому привыкать. Только смотрит, как Чонгук полностью в одежде стоит под струей горячей воды. К телу прилипает ткань, выделяя мышцы. Пилот засматривается, поднимает взгляд, натыкаясь на чужой. Чонгук выше его практически на голову. Тот смотрит своими черными глазами прямо на него. Тэхен теряется, ему становится внезапно неловко, странно, непривычно. Они вдвоем в максимально тесной кабинке. Кислорода катастрофически мало. — Тебе тоже нужно согреться, — все таки отвечает физик после долгой паузы, запрокидывая голову к напору воды. — Стоило бы снять одежду, — в отличии от Чона - Тэхен полностью обнажен, но он не тот, кто будет смущаться из-за этого. Их недавно чуть не убили, а Ким и вовсе прострелил мужику ногу, чтобы сейчас стесняться своего вида. — Рука, — пару секунд пилот тупит, но быстро осознает, что у Чонгука ломит все тело и на руках уже начинают расцветать синяки. Он понимает и тянется длинными пальцами к низу чужой черной футболки. Поддевает ее и тянет выше. Чонгук стоит, не сопротивляясь. Тэхен снимает мокрую футболку через голову Чона и перекидывает через вверх кабинки. Проводит взглядом по подтянутому чужому телу, по которому стекают капли воды. Зрелище для ценителей. Тэхен считает себя таковым. Он слишком долго смотрит перед собой, когда наконец Чонгук опускает голову и бросает взгляд на пилотскую макушку. — Впервые вижу тебя таким покорным, — говорит тихо Тэхен, но не отворачивается. Его что-то держит. Он подцепляет чужой ремень на джинсах и растегивает его, отправляя в след за футболкой. Следом штаны, но на трусах все таки тормозит себя. Руки так и застывают. Наверное, это будет слишком. Вопросительно смотрит на Чона, который за этим всем наблюдает из под спущенных век. У него нет сил на отвращение. Вообще ни на что нет сил. Пускает все на самотек. Капля усталости поджигает адский котел. Тэхен не выдерживает и отворачивается, намереваясь выйти из душной тесной кабинки. Чонгук стоит у него прямо за спиной, Ким чувствует его горячие дыхание на своей шее. Закрывает глаза, нервно выдыхая. Это просто испытание. — У тебя член встал, — как бы невзначай информирует Чонгук, будто, блять, Тэхен не чувствует. Теперь его очередь игнорировать, он медленно выходит из душевой, закутываясь в полотенце. Молчит. В голове ни пойми что. Безумная каша. — Как закончишь - отработаем твои раны, — Чонгук впервые за этот вечер улыбается в ответ на чужие слова. Первая граница стерта. Их осталось еще слишком много, но возможно ли, что шаг на пути в пропасть уже сделан? Чонгук провожает взглядом, удаляющегося парня из ванной комнаты. Сам не понимает свои эмоции, что с ним творится? Видимо по голове ударили слишком сильно. Прислоняется лбом к стеклянной дверке, позволяя воде проникнуть на спину. Наслаждается теплой водой. Когда немного приходит в чувства стирает кровь с лица и раны начинают печь. В зеркале на него смотрит совершенно другой человек: разбитая бровь, потресканные губы из которых сочится кровь, немного припухшая правая щека и в добавку подбородок, от которого оторвался кусок кожи, оголяя мясо. Он словно вышел из современного боевика. Раны ужасно саднят, вызывая боль по всему лицу. Тяжело даже двигать бровями - хрупкая, еще не сформированная, кожица сразу же начинает трескаться, выпуская новую порцию капель крови. Чонгук смотрит на свое серое отражение в зеркале, видя множество темных следов на шее. — Ты закончил? — стучась спрашивает Тэхен. — А ты? Закончил? — не смог сдержаться от ироничного каламбура, бросая взгляд на его штаны. Открывает дверь, Ким стоит с маленькой аптечкой, которую таскает с собой в машине на всякий случай, пригодилась все таки. — Завали уже, — подходит вплотную к Чонгуку, хватая его за руку и ведет к небольшому креслу. Как ребенка сажает и грубым движением за волосы поднимает его голову. — Больно же! — практически шипит от боли. — Терпи, милый, — наигранно сопливо говорит Тэхен. Достает из коробочки антибактериальные средства и наносит на ватный диск. — Сейчас будет жечь, — предупрежден - значит вооружен. Но Чонгук не был готов, что жечь будет настолько сильно, у него кожа разодрана в мясо, а часть кожи, которая оторвалась висит чуть выше. Глаза резко начинают слезится, жжет неимоверно. Тэхен, видя это, начинает потихоньку дуть и минутное блаженство накрывает Чона с головой. — Нужно зашивать, — сообщает пилот, глядя на большой кусок кожи. — Нет, — широко распахивает глаза, начиная мотать головой в протесте. — Не веди себя, как маленький. Я умею зашивать раны, все живы и здоровы, — уверено говорит Тэхен. Правда из арсенала у него только швейный набор. — Будет больно, но ты не переживай, приедем в Лондон и сходишь к врачу. — Пиздец, — оптимистично. Чонгук осознает насколько будет тяжело в сознании терпеть эту процедуру. — Есть что-нибудь выпить? — Тэхен отходит и идет к маленькому холодильнику, где должны быть напитки. Находит там две миниатюры бейлиса. — Это наш максимум, одну тебе - вторую мне. — А тебе на кой черт? — Чонгука все больше одолевает чувство опасности. — Я тоже вообще-то в стрессе! — вручает физику его «обезболивающее» и сам открывает крышечку своего «успокоительного». Руки ужасно дрожат. Он придвигается в плотную к Чону и наблюдает за тем, как то залпом выпивает содержимое бутылочки. Тэхен подносит обычную тонкую иглу к его подбородку и у него начинает рябить в глазах. Он решает не отставать от своего пациента и выпивает свою порцию. Страх немного сходит на нет. Подносит иголку, делая отверстие продевая нить через кожу. Чонгук несчастно шипит от боли, прислоняя ко рту край чужой футболки. Кусает ее, чтобы не сильно дергаться. Картина слишком странная. Ситуация вынудила - они ее заложники. Пилот делает несколько швов, стараясь не смотреть на чужую агонию, он переодически дует на рану, пытаясь хоть как-нибудь смягчить эту пытку. Чтобы успокоиться начинает мычать себе под нос песню, которую пел в машине по дороге, когда еще не знал, что их ждет в недалеком будущем. Слышит мычания Чонгука ему в футболку, от этого по телу идет вибрация, он старается сосредоточиться и отпустить всю накатывающую панику. Делает последний шовчик и заливает все это хлорексидином. — Пытка кончилась, — в ответ тишина. Чонгук обессилено падает на чужое плечо, не в состоянии больше держать голову. Глаза слезятся от боли, обретая свойственный красный цвет. Тэхен пытается сообразить, что ему вообще сейчас делать. Кладет ладонь на чужую макушку и начинает медленно водить по волосам. Совершенно не соображая. Чон Чонгук сегодня совершенно не похож на себя. Он подставляет голову, словно кот, требующий ласки. Адреналин на пару с алкоголен, заправленные адской болью - совсем сломали все шаблоны обычного поведения физика. На пять минут галактика затихает. Все обретает ценность. Тэхен зарывает пальцы в его черные волосы, пропуская пряди через пальцы. Он чувствует, что Чонгук дрожит. Ему сейчас очень плохо. У него ломаются границы. — Знаешь, что странно, — очень тихо, словно вообще не хотел, чтобы Тэхен его услышал. Сокровенно. — Мне кажется, я сейчас вижу цвета. — Чего? — немного отодвигается пилот, думая, что Чона совсем накрыло. — Какого цвета твои глаза? — он тяжело выдыхает в чужую шею. Ким замирает, как же странно. — Темно-карие, а что? — Значит все такое же черно-белое, — пилот его не понимает. Быть честным - Чонгук сам себя не понимает. Он проснется с утра и снова не заговорит с Тэхеном, сделав вид, что того вообще не существует с ним в одной Вселенной. Не посмотрит ему в глаза, не примет из его рук кофе, будет спорить с ним, не сядет в его машину. И вообще вычеркнет его из своей жизни, потому что в повседневности Ким Тэхен его раздражает. Его внимательный изучающий взгляд, его язвительная улыбка, его неискренний смех, его холодные руки, его запах - все его фальшивое нутро. — Ты сейчас настоящий? — почему-то спрашивает Чонгук. Ему отчаянно хочется услышать две буквы в ответ. — Мы все ненастоящие, Господин Чон, — и это режет чужой слух. Чонгук отрывается от чужого плеча и садится обратно в кресло. Пять минут истекли. Словно кто-то поставил на таймер их спокойствие и комфорт по отношению к друг другу. Взгляд Чонгука меняется, он снова становится прежним: спокойным, отчасти грустным и уставшим. Берет в руки пачку сигарет, пододвигая жестяную пепельницу к себе, Тэхен чиркает зажигалкой, подполяя конец сигареты физика, тот делает глубокую затяжку. Выдыхает в сторону, чтобы не выпустить, режущий глаза дым, прямо в лицо пилота. Какая забота. Когда Ким сказал, что его глаза карие, то Чонгук готов был спорить об их цвете. Ему всего на секунду, будто включили цветное зрение. И то, что он увидел он запомнит на всю жизнь. Чужие глаза переливались от темно бордового к яркому янтарю. В них что-то блестело, возможно, надежда. Чонгук готов спорить до смерти, что пилот соврал ему о цвете своих глаз. Ведь иначе, физик не смог бы узнать как выглядит багрово-алый. Это смесь бесстрашия и импульсивности, безумия и наваждения. Это был Ким Тэхен, который без заминки выстрелил в бедро незнакомого мужчины, потому что тот был готов убить Чонгука. Ким Тэхен, который испачкал свои руки в крови не из-за Чонгука, а из-за своего безумия. Когда он спросил про дефект зрения, то Чон готов был поклясться, что у самого пилота дефектов гораздо больше. Просто психологических. Он никогда не признается, но Тэхен его безумно сильно пугает. Без страха не было бы революций. В черных глазах Чонгука, смотрящего в упор на отчего-то улыбающегося Тэхен - животный страх. Он, словно попал в чужую паутину, откуда не может выбрать. Ему необходима срочная помощь. Чувствует себя крохотной мухой в лапах гигантского паука. Вечно спокойный, серьезный, сосредоточенный Чонгук познал чувство страха. — Отвернись. — Почему? — словно оболочка Тэхена снова сковывает его. Взгляд резко меняется, больше не пугает астрофизика. — Ты жуткий, это напрягает, — после чего Чон сам от него отворачивается, делая затяжку. Он готов поклясться, что ночью Ким может воткнуть ему под ребро острый ребристый нож. — Откуда у тебя вообще пистолет? — из всех интересующих вопросов задает именно этот. — Я родился в Техасе. — Там это в порядке вещей? — Там рождаются со стволами в руках, — Чонгук усмехается в ответ. — У тебя даже рука не дрогнула. Не впервые раз? — «Стрелять в людей» - остается не озвученным. — Нет, — получает удивленный взгляд. — И даже не в десятый, — почему-то в этот раз страх не сковывает Чонгука, у него зудит подбородок, который ему только что зашил этот же человек иголкой из чертова швейного набора грязного хостела. — Отлично. Просто прекрасно. Чонгук не сдерживает сарказма, который в целом является обычной составляющей его речи. Надеется, что пушку пилот взял все таки с собой, и если на них нападет наркоман-сосед из противоположной комнату, то Тэхен снова, не думая прострелит тому что-нибудь. Главное, чтобы не Чону. Который уже ложится на двуспальную кровать, подминая больной рукой подушку. Вырубается слишком быстро. Через несколько минут пилот ложится рядом, не отворачиваясь от чужого лица: смотрит на собственноручно зашитый подбородок, на рассеченную бровь, на разбитую губу. Лицо Чонгука напоминает ему сейчас картину Эдварда Мунка «Отчаяние». Уставшее, сине-бордовое, все в завитках из гематом. Вытягивает длинные пальцы, касаясь чужого лба, где остается кусочек застывшей крови. Как же все странно. Безысходность, трагичность. Тэхен стирает кусочек чужой крови и подносит большой палец ко рту. Безумие. Он облизывает свой палец, причмокнув. Чужая кровь на вкус лучше всяких изысков. С улыбкой отворачивается от большего соблазна и переворачивается на другую сторону кровати, противоположную от Чона. Достаточно. Безумие не только губит, оно еще и заполняет все вокруг. Один и тот же сон, постоянно. Это должно становится привычнее, но каждый раз только страшнее. Чон Чонгук - взрослый человек, летавший в космос, видевший крах планеты - боится ложиться спать, потому что видит во снах своих родителей. Нет, не так. Он видит их смерть каждую ночь, снова проживая этот момент. Из ночи в ночь. — Не уходите, — бормочет сквозь сон, еле шевеля губами. Он тычется в подушку, ищет утешение. Ищет способ в ней задохнуться, чтобы больше не видеть эти кошмары. Шуршит одеялом, натягивая большую часть на себя, хочет спрятаться. Поток воды обрушивается на тела родителей, он дергается в страхе. Это напоминает пытку электрическим стулом, когда тебя трясет настолько, что готов отключиться замертво, чтобы только боль прекратилась. А боль - она не прекращается, она цветет яркими розами, вставляя свои шипы в сердце, обливая все багровой кровью. — Пожалуйста, — снова выдавливает из себя Чонгук. Шорохи, нервные вздохи, едва слышный шепот - Тэхен раскрывает глаза, прислушиваясь. Он аккуратно поворачивается к телу, из которого исходит жар. Прикладывает руку, подтверждая свои догадки. Чонгук и в правду горит, в своей личной каторге в аду. Его демоны пытают детской травмой, которая никуда не девается даже спустя много лет. — Чонгук? — Не уходи, — пилот понимает, что Чон обращается не к нему, а к кому-то из своего сна, но зачем-то все равно прикладывает руку к его щеке, дает глупое обещание. — Я не уйду, — и Чонгук затихает. Он не думает о Тэхене, совсем нет. Для него мужской голос раздался голосом отца. Эта иллюзия стала выходом из его кошмара, на время. Все чего ему так требовалось - услышать голос родителей. Ким подарил ему эту возможность, сам об этом не подозревая. Тихий жалобный шепот сменяется негромким сопением. — Зачем я вообще это делаю? — задает себе риторический вопрос Тэхен и накрывает ладонями лицо. Чонгук думал о том, что пилот может запросто зарезать его во сне, но вместо этого тот почему-то отгоняет его кошмары, спасая из личного ада. Ирония - всегда жестока. А дело в том, что где-то в другом измерении - он в Чонгука уже давно и сильно. Но это в другом измерении. В этом они друг друга не жалуют, но безумие кажется сильнее. Безумие оно всегда сильнее здравого смысла. Безумие - это повторение одного и того же действия раз за разом, надеясь на отличный от прежнего результат. Тэхен зачем-то делает шаг за шагом навстречу к пропасти, которая зовется Чон Чонгуком, надеясь, что та раскроет объятия навстречу.