lilith

«Если что-то может пойти не так, то оно обязательно пойдет не так»

Закон Мерфи.

2230 год. Великобритания, Лондон. Планета номер три. До момента катастрофы сорок пять лет. — Возможно ли то, что эта планета заставит нас покинуть ее, как две предыдущие? — Гарантий нет, природа из века в век выгоняет человека со своих земель, — отвечает юноше астрофизик. — И что нам делать, чтобы эти гарантии появились? — Лететь в космос, — сдержанно и емко, как обычно. — Разве криосон способен на такое количество времени запечатать человека? — Хочешь проверить? — а еще он очень любит сарказм. С Чон Чонгуком все разговоры заканчиваются быстро, он не любитель поговорить. Он творец своего дела, единственное о чем он грезил, это о космосе. Родился на третьей планете и вырос тут же, но всю жизнь думал о будущем, которого может не быть. Вселенная уже два раза показывала, что люди ничем не защищены и переезд на другие планеты - не вечен. Планет, на которых может существовать человек слишком мало. И еще пару таких фокусов судьбы и людям придется создать себе базу на орбите, где нет никакой растительности, следовательно этой жизни хватит на неделю. Чонгуку двадцать один фактически, но он провел достаточно времени в космосе, так что теоретически ему около тридцати. Это заметно в его речи, он строг ко всем, слишком серьезен в речах и терпеть не может наивных людей, грезящих о прекрасном будущем, когда человечество каждый раз на грани краха. Вообще терпеть не может людей. Он всегда в строгом костюме и любимом пальто, никогда не надевает перчатки в лабораториях, говоря, что его отпечатки не затруднят людям попытки спасти себя. Чонгук настроен к жизни очень скептически, он не может изменить ничего в природе, но может спасти людей, которые ему тоже не доставляют особого удовольствия. Это его долг и все. Без желания мало что можно сделать, но желание стать спасательным кругом для целой планеты у него есть. Люди, которые ему импонируют тоже, просто их мало. Один человек например, и это он сам. Довольно перспективно. — Господин Чон, но разве это безопасно? — спрашивает молодой парень, ему около девятнадцати, по предположениям Чонгука. Они практически ровесники. — А ты когда-нибудь слышал, чтобы полет на другую планету был безопасным? — Чонгуку этот разговор, который он заранее знает - зайдет никуда, уже изрядно начинает подбешивать. Сам он по натуре своей очень раздражительный, но еще и упрямый. А упрямство средство науки. — Но ведь у нас столько техники! — юнец никак не успокоится. — Слушай, — Чонгук резко останавливается и тот влетает ему чуть ли не в спину. — Когда найдешь технику, которая будет гарантировать тебе стопроцентную вероятность успеха, то продолжим этот разговор. — И почему такой еще не придумали? — Так придумай, стань первым, кто смог, — вроде и направил на путь истинный, а вроде и осек. Чонгук все также продолжает идти по бесконечному коридору сектора астрофизиков, натыкаясь на знакомые лица профессоров и таких же любознательных, как тот, который тащится за ним. Чон просто не поверит, что этому незнайке туда же, куда идет сам астрофизик. — Но Господин Чон! Дайте Чонгуку партию новых нервных клеток или он сейчас размажет голову этого чудесного наивного создания об бронированное стекло лаборатории. — Если ты не в силах понять простую истину, что не смогли люди еще получить информацию о космосе, изученную хотя бы на тридцать процентов, то что ты тут вообще забыл, парень? — юноша сразу же, как облитый ведром холодной воды замирает. У них совсем нет информации. — Как нам добраться до истины? — Спроси у лабораторных крыс, сидящих целыми днями в своих каморках, пока мы жертвуем годами собственной жизни, паря нигде, — Чонгука наконец-то заходит в нужную комнату и закрывает дверь прямо перед носом у любопытного. Он заходит в огромный зал, где установлено неисчислимое количество техники. За компьютерами сидят ученые, делающие расчеты космических данных. Чонгук здоровается только с теми, кого уважает, а уважает он здесь очень мало кого. Половина из кадров это такие же наивные и любопытные, как тот, которого Чонгук оставил за дверью. Он таких не любит, ведь нужно быть реалистом. — Чонгук, что за вопли в коридоре? — спрашивает кандидат наук Ким Намджун, он здесь ближе всех расположен к Чонгуку. — Без понятия о чем ты, — пожимает плечами. Очень информативно. — Отлично, — выдыхает Намджун и передает ему синюю папку. Открывает четвертую страницу с конца, взгляд Чона резко меняется: на ней изображение огромного корабля, который на половину скрывается в неизвестном объекте, похожем на черную дыру. Но это не она. Пальцы астрофизика касаются изображения и плавно спускаются до текста написанным под ним. «450. TL. 73. JD.», он долго изучающе, смотрит на текст. Вывод просится сам собой: — Это координаты? — вопросительно смотрит на кандидата наук. Тот расширяет глаза и молчит. — Мы не проверяли, — тушуется и отправляет информацию к специалисту. — Результаты будут через пару минут. — Как дела у Минги? — меняет тему. — Сидит дома с детьми. С каких пор тебя это интересует? — Намджуну никогда не понять цепочку, которая идет в голове Чонгука. — Это должно интересовать тебя, — получает вопросительный взгляд. — Ты видишь что-нибудь на моей шее? — Ким принимается осматривать чужую шею, отвечая на вызов. — Нет. — А я на твоей вижу, и это не Минги оставила - вы виделись слишком давно, чтобы это не прошло, — он кидает взгляд на темное пятно на чужой шее и Намджун сразу же закрывает его рукой. — Это не твое дело. — Это в интересах твоей «чудесной» семьи. Чонгука по меньшей мере ненавидят все. За прямоту; за бесящую усмешку, в которой ни капли искренности, он смотрит на всех с высока; за острый язык, который совершено не фильтрует его речь; за правоту, людей раздражает, когда человек думает, что во всем прав, тем более когда действительно оказывается прав; за взгляд, за эти его темные глаза, в которых пустота. Темно. Черно-белый фильм в котором застряла одна кассета. Ему нечего терять, поэтому он здесь. — И как его зовут? — спрашивает Чонгук. — Это тоже не твое дело. — Так значит все таки «он»? — и снова эта проклятая усмешка. — Я уволю тебя за вторжение в мою личную жизнь, — говорит Намджун, с особой злостью. Терпеть не может, когда кто-то, особенно кто-то кого зовут Чон Чонгук, лезет туда куда его не просили. — Без меня тут все пойдет прахом, — к сожалению, железно. Намджун открывает рот, чтобы что-то ответить, что-то под стать Чонгуку колкое, но его заслоняет чужой голос. Проверка закончилась. К ним подходит мужчина в белом халате и говорит что-то Намдужу на ухо. Он хмурит лицо, и это совершенно не нравится Чонгуку. — Это не координаты, такого места не существует, — оглашает ученый. — Верно, этого места не существует на ваших ресурсах, но оно есть. — У нас лучшие сервера в стране! — возмущается специалист, которого Чонгук будто бы сначала и вовсе не заметил. — Как тебя зовут? — снова меняет тему астрофизик, обращаясь к юноше в халате. — Пак Чимин. — Так вот, Пак Чимин, если вы не нашли что-то, то это не значит, что этого нет. Лаборант тушуется, смотрит недоверчиво на Чонгука, он кидает взгляд то на него, то на ученого. — Ищите лучше. Завтра я вернусь и хочу видеть результаты на своем столе. С местом на карте, красиво отмеченным красным крестиком, — и уходит. — Ненавижу его, — кидает в спину Чонгуку Намджун, он не переносит это высокомерие. Чимин смотрит на дверь, за которой только что скрылся астрофизик. И отмечает про себя, что кажется он тоже. Чонгук заходит домой, вещает свое черное пальто в гардероб и проходит на кухню, чтобы заварить себе такой же черный, как его пальто, кофе. К сожалению, для него вернуться домой не значит отдыхать. Он продолжит работать над изучением материала. Черный кофе на черном кожаном диване, на котором лежит черный ноутбук с черной папкой рядом. У Чонгука в жизни совершенно нет цветов. Или вкуса к жизни. Он надевает очки и касается пальцами страниц папки, начиная искать хоть какую-то зацепку. Если космический корабль исчезает в пространстве, то возможно на обратной стороне есть выход. Он пропадает в пустоте, за которой кроется «склад». Возможно… Ручка что-то записывает в блокноте, лежащем рядом. Он весь исписан догадками, которые было бы хорошо превратить в полноценную достоверную информацию. Но фактов слишком мало. Трет переносицу, устало закрывая глаза. Когда-нибудь это закончится и люди обретут покой на другой планете, которая не будет уничтожать их один за одним. Он смотрит на время - двенадцать часов ночи. Отлично, вставать через пять часов, можно еще немного посидеть. Но его прерывает звонок. Чонгук вскидывает брови, не понимая кто может его сейчас беспокоить. — Слушаю, — отвечает. — Не думал о том, что часть корабля, которую видно нам - это его начало. Его не засасывает в объект, он из него выходит. Что если это другая реальность? — неизвестный голос вещает ему то, о чем Чонгук еще не успел подумать. Он не прерывает этого человека, дает ему рассказать, сам же записывает все в блокнот. — «Нам»? — кому видно, если все, кто связан с Чонгуком и станцией сидят дома или видят десятый сон? — Подловил. Вам, — незнакомец подтверждает догадку Чонгука, это кто-то вне станции. — И откуда такие доводы? — не торопится узнавать с кем имеет честь говорить. — Подумал головой. Также Вы учили, Господин Чон? — в трубке слышится усмешка. Чонгуку впервые за долгое время интересно. — Мы знакомы? — Вы навряд ли сможете вспомнить меня. Но я знаю о вас все. — Тайно следишь за мной? — интерес Чонгука начинает угасать. За ним слишком много кто следит, фанатов и подражателей просто тьма тьмущая. — За Вами не нужно следить «тайно», чтобы Вы не увидели то, что у Вас под носом, Господин Чон. — Да ну? — интерес возобновляется с новой силой. Он откладывает папку и ноутбук и ложится на диван. Весь во внимании. — Например, знаете ли Вы, что татуировка, которая набита у Вас на ребрах - неправильная? — И что же в ней «неправильного»? — «En lid som blomstrer for alltid», слово «lid», означающее огонь, не сочетается с мыслью фразы, туда бы больше подошло «flamme». По эстетическим меркам, конечно. — А если я не эстет и предпочел «огонь», вместо «пламени»? — Бросьте, только эстеты подкупают себе все абсолютно черного цвета. Либо дальтоники. — Приписываешь мне диагноз? — Но Вы не опровергаете его, — незнакомец доволен собой. — Опровергаю, — не слишком ли самоуверенно, Чонгук? — Тогда, я окажусь очень глуп, — по голосу не слышится ни капли расстройства. — Наконец-то умная мысль. — Тогда почему ваша машина иссиня-черного цвета, а не просто черного? Вы видели, как красиво она переливается на солнце? — Туше. — Наконец-то умная мысль, — возвращает Чонгуку его же слова. — И все таки, как Вас взяли на станцию с дефектом зрения? — Они не знают. — Интересно. До свидания, Господин Чон. — Прощай, — Чонгук уже готов скинуть, но слышит усмешку. — До скорой встречи. Чонгук откладывает телефон на стол и смотрит в панорамное окно. Идет дождь, он стучит нервно по стеклам и раздражает. Устало прикрывает глаза, время прибавилось еще на час, для сна осталось всего четыре. Мягкая постель зазывает Чона, который покорно ложится и сразу же засыпает. Пять утра. Доброе утро, мир. У него в глазах черти пляшут, как же он ненавидит это все. Ранние подъемы, утренний завтрак, час в дороге, лицо Намджуна. Чонгук выезжает из гаража своего дома и направляется на «любимую» станцию. Он по дороге заезжает за кофе, берет себе как обычно американо. Сегодня пальто сменилось на все еще черную кожаную куртку. С утра не было никакого настроения собираться, поэтому волосы до сих пор мокрые, а лицо окутано бледностью. Мечта для фанатов готики. Он заезжает на станцию, которая надежно спрятана от глаз посторонних, показывает свой пропуск охране, которая недоброжелательно улыбается. Здесь все так: все устали, всем надоело. Попытки спасти самих себя уже порядком приелись. Все кажется таким пустяком. — Выглядишь ужасно, — комментирует Намджун внешний вид напарника. — Обойдусь сегодня без комплиментов. Диалог исчерпан. Чонгук садится за свой стол, где лежит уже папка с новыми пометками. Пожары, тайфуны, песчаные бури - все, что произошло с планетой за последнюю ночь. Природа выгоняет людей как может. Если бы только существовала новая галактика, где природа еще не успела устать от людей. Где еще чисто и свободно. — «Что если это другая реальность?» — в голове, словно лампочкой вспыхивают чужие слова. Чонгук достает свой блокнот, где записал монолог незнакомца. Бредовее идеи еще не слышал. Бредовая от того, что желанная. Желанная от того, что мало вероятная. Практически невозможная. Вероятность такого исхода около тысячной процента. К нему по спины подходит Намджун и еще какой-то парень. Чонгук видит его впервые и он ему уже не нравится. Ему вообще ничего не нравится. Кроме звезд, они ему импонируют. — Это что за черт? — Чонгук даже не смотрит на парня, обращаясь к Намджуну. — Черт здесь только один, Чонгук, и это ты, — кривит лицо ученый. После чего разворачивается лицом к незнакомцу и выдавливает улыбку. — Это Ким Тэхен, он пилот. Этот называемый Тэхен сверкает глазами и улыбается, он раздражает также, как дождь, который Чон не любит еще с детства. Есть в нем что-то высокомерное, что-то возвышенное, какая-то неземная красота. Слишком завораживающий, это так раздражает. Потому что глаз оторвать сложно. Слишком. — Здравствуйте, Господин Чон, — здоровается с ним пилот. Эффект дежавю. — И сколько он знает? — Чонгук все еще не проявляет никакого внимания по отношению к Тэхену. — Не больше остальных, я думаю. Узнай сам, у меня нет времени подрабатывать твои ассистентом, — Намджун хмурится, оглядывая пилота и уходит, салютируя. Чонгуку приходится переместить свой взгляд на него. Картинка из черно-белого фильма. Парень улыбается, как-то насмешливо, если присмотреться. У Чона нет времени копаться в голове этого чудика, у них времени вообще нет. — И сколько ты знаешь? — без особого интереса впитывает образ новенького. — Не больше остальных, как предполагает Намджун, — усмехается, переводит взгляд прямо в глаза Чонгуку. — Но точно больше Вашего, Господин Чон, — эффект дежавю, второй за пару минут. — И что же ты знаешь больше меня? — То, что Нептун - синевато-лазурного цвета. — Это общепризнанный факт, — утверждает астрофизик. — Но ведь Вы не знаете наверняка, — спорит, у Чонгука сейчас взорвется Хиросима в глазах от бешенства, которое медленно течет по жилам. — С чего ты взял? — Вы ведь не видели, — спокойно, словно очевидно. — Я летал в космос чаще, чем ходил в баню. Ты утверждаешь, что я не видел Нетпун, который находится в нашей Солнечной системе? — вроде как железно. — Нет, в том, что Вы видели Нептун - у меня сомнений нет, но в том, что Вы не знаете наверняка какого он цвета - очевидно да. — Откуда ты знаешь? — Ахроматопсия, — вид дальтонизма, при котором полностью отсутствует цветовосприятие. — Все как в черно-белом кино? — Хуже. — И как же? — надеется на откровение. — Представь, что если тебя начнет выводить из себя человек и ты разобьешь ему нос, то даже не увидишь цвета его крови. Своего рода откровение. Просто по меркам Чон Чонгука. — А Вы так желаете? — эта игра не имеет конца. — Я бы хотел сейчас увидеть цвет твоей крови. Это азарт. Брови Тэхена поднимаются в наигранном удивлении, а губы принимают оскал. Ему по душе такой ответ. Никакой банальщины. Ему по душе этот разговор. — Настолько раздражаю? — Безумно. — Прекрасно, — он отходит от Чонгука и приближается к черной папке, достает оттуда листок и показывает. — Это Марс, — Чон смотрит на него, как на дурака, конечно, он знает что это за планета. — Он красный из-за оксида железа, который преобладает в нем. — ты все еще не понимаешь, да, Чонгук? И все таки интерес тебя гложет. — Но это не тот оттенок, вот Большое красное пятно на Сатурне - это больше похоже на оттенок крови. Алый, насыщенный, цвет страсти. Тебе ведь знакома страсть? — лукавый взгляд захватывает Чонгука в свои сети. — Знакома. Сейчас ты чувствуешь ее, Чонгук, но делаешь вид, что это ярость. — Страсть - часть ярости в том числе, алая, сладкая. Так что в следующий раз, когда скажешь мне, что хочешь разбить мне нос, то я приму к сведению, что ты просто желаешь меня. — Твой промах в том, что я не имею понятия как выглядит алый. — Промах? — усмехается. Дьявол. — Тебе ведь необязательно знать, как выглядит алый, чтобы чувствовать страсть. Глаза Чонгука чернее ночи сейчас, этот пилот выводит его из себя, но в противовес все о чем он говорит - правда. Истина. — Работай, Тэхен, — встает с места и уходит. Время вышло - пытка кончилась. Терпение тоже. — До встречи, Господин Чон. Перестает «тыкать». Эффект дежавю. Третий раз. Всего за пару минут. Чонгук даже не оборачивается, а Тэхен долго смотрит ему в спину, рисуя на ней дыры. — Что же ты представляешь из себя, Господин Чон? — в воздух. Чонгук замирает на долю секунды, но это не уходит от чужих глаз. Зацепил? Хлопок двери. Нет. Тэхен улыбается. Зацепил.