Слабость плоти

      Марс был, без сомнений, второй по важности планетой во всей галактике, так как именно этот мир являлся столицей второй по величине империи Млечного пути, что росла с каждым днём и даже часом.       Бесчисленные техножрецы и триллионы их слуг каждый день старались любой ценой вернуть потерянные человечеством знания, чтобы поднять род людей на былое место, однако у каждого гения было своё мировоззрение и мнение, как именно этого можно добиться. И именно на Красной планете лидер всего культа направлял верующих в Машинного бога в нужное русло.       История этого мира была немногим значимее прародины всего человечества — первая колонизированная людьми планета, преобразованная из опустошённого и лишённой жизни планеты по подобию Терры ещё в самом начале своего пути, когда люди только начали осваивать бескрайний космос и едва ли разбирались даже в самых базовых законах вселенной.       Фронтир, первым прошедший процесс терраформирования, принес новые надежды и возможности, став маяком прогресса и исследования нового вплоть до самого конца Золотого века и Тёмных времён, когда именно достижения людей обернулись против них. Судьбу планеты киборгов и машин во время восстания людей Железа, предсказать не сложно.       Спустя века войн, когда планета уже практически задохнулась в дыму вулканических кузнечных комплексов, в выбросах циклопических перерабатывающих и оружейных заводов, Марс постигла вторая смерть, удручённая Долгой ночью и общим распадом человеческих обществ. Слишком много ударов поразило поверхность мира, и слишком много крови окропила её землю, практически обернув вспять весь процесс улучшения жизни на планете.       Если на Терре хотя бы была возможна жизнь без достижений предков, то Красная планета просто погибала от собственного веса, разрываемая былыми творениями. Когда-то именно здесь строились самые великие достижения человеческого разума, а потому во время восстания машин именно Марс пострадал чуть ли не больше всех. Однако благодаря действиям местных жителей и их невероятной стойкости, планета всё-таки выжила, пусть и не избежав некоторых шрамов. Клубящиеся чёрным грозовые тучи метались из стороны в сторону, пока дым миллионов заводов закрывал собой небосклон, отчего даже небесные светила переставали быть заметными.       Лишь Солнце, да большая из двух лун Марса, Фобос, мелькала мутно-желтоватым пятном на небосклоне. В день празднования она приблизилась к Марсу на самую короткую дистанцию за многие десятилетия, отчего даже без специальной аугментации можно было заметить неровную поверхность спутника и её бесчисленные кратера.       Небо над всеми космопортами также заполоняли огромные грузовые корабли, которые спускались и поднимались с поверхности нескончаемой вереницей сверкающей стали и огненных струй тормозных двигателей. Все они были приписаны к портам далеких от Солнечной системы миров, и каждый корабль, как и каждый воин, имел для Великого Крестового Похода большое значение. Промышленность поддерживала вечное движение Астартес и Имперской армии, а потому даже малейшая заминка могла привести к невиданным потерям.       Мощные подъемные краны теснились в порту, подобно лесу, и их длинные стрелы, отягощенные противовесами, медленно двигались в замысловатом танце, пока целые армии сервиторов и грузчиков до отказа заполняли секции бесконечных погрузочных конвейеров. Этот день был особенно активным и загруженным, так как великие гости спускались на Марс, и никто не хотел оскорбить их, не проявив достаточно почтения.       Необъятные стальные города, больше и величественнее, чем самые крупные ульи Терры, вставали с поверхности колоссальными чудовищами, извергающими в небо огонь, тем самым отмечая очередной религиозный праздник культа.       Один из святых Омнисии, его сын и кровь, спустился на поверхность, чтобы принести слово их бога и направить слабых смертных на верный путь. Каждый из техножрецов покинул свои кузни и лаборатории, чтобы застать этот исторический момент, отчего любой мой собственным глазами запечатлеть всю «красоту» столицы Механикума.       Хотя Марс и называли Красной планетой, но здесь не осталось почти ни клочка поверхности этого оттенка. Сверкающие серо-стальные конструкции опутали склоны гор, пока на всех вершинах и плато мира, названного в честь давно позабытого бога войны, поднимались города и заводы, имевшие исключительно серый, бурый и чёрный цвета.       Механикум никогда не задумывался об эстетике, и считал её лишь очередным дефектом нерационального и подчинённого эмоциям разума, отчего весь мир нельзя было назвать красивым ни по какому из определений этого слова. Вот только никто из местных жителей не смущался и даже не считал это проблемой.       Единственным достоянием природы, что ещё выделялось на общем фоне, был Олимп — самый крупный вулкан во всей Солнечной системе, господствовавший над марсианским пейзажем. Его головокружительно крутые скалы поднимались над поверхностью Марса почти на тридцать километров, отчего ещё более сюрреалистично смотрелось всё нагромождение конструкций и основания горы.       Далеко внизу, насколько хватало глаз, простирался кузнечный комплекс Олимпа — тысячи квадратных километров поверхности Красной планеты, занятых высокими зданиями фабрик, очистительными заводами, рабочими поселками, механическими мастерскими и сборочными цехами, никогда не прекращавшими свой труд.       В небе над вулканом парили огромные корабли-молельни, и с покрытых золотом цеппелинов через бронзовые громкоговорители транслировались бесконечные потоки бинарного наречия — самого священного языка машин, знакомого каждому местному жителю.       Следом за цеппелинами летали стайки дронов-черепов, за которыми тянулись ленты пожелтевших пергаментов все с тем же бинарным кодом, оповещавшем всех и вся о великом празднике.       На вершине Олимпа также заметно выделялся Храм Всех Знаний — высокая пирамида из черного мрамора, увенчанная куполом из блестящего белого камня и целого леса металлических шпилей, которые пронзали небо и выбрасывали в атмосферу облака дыма.       Каждое поселение на планете обладало очистительными средствами, что позволяли поддерживать жизнь на планете, отчего местные жители даже не задумывались над всеми отходами и будто бы даже принимали их существование в качестве знака великих возможностей человеческого разума.       Именно здесь располагался Келбор-Хал, генерал-фабрикатор Марса и избранный руководитель всего Механикума.* Высокий мужчина, практически полностью состоявший из металла, но всё равно сохранивший общий человеческий силуэт. Именно он организовал и провёл огромную процессию, где сотни тысяч слуг Омниссии встречали важнейшего гостя и самый близкий к ним легион, однако сам мужчина не выказывал ни толики заинтересованности в своём госте.       Гигантский Примарх в чёрной броне, казалось, абсолютно не интересовал его, даже несмотря на всю свою репутацию. И это не могло не привести к любопытству столь особенной фигуры, что двинулась прямо к нему через парад миллионов людей и сотен огромных машин войны — Имперские Рыцари и Титаны являлись гордостью вооружённой мысли Марса, которые могли обратить врага в бегство одним своим видом. И даже тысячи Астартес являлись не более чем средством поддержки, по их же собственному мнению.       Парад стал источником новостей и события на Красной планете, взбудоражившем практически всех событием. Всех, за исключением двух фигур, что собирались в тишине решить вопросы, а также обсудить будущее одной невероятно важной для всей галактики организации. И пусть это удалось сделать только когда окончилась формальная часть, оба мужчины были рады подвернувшейся возможности.

. . .

      Кабинет одного из самых влиятельных людей в галактике был ожидаемо опрятным местом. Абсолютно серое помещение с крупным столом, парой таких же металлических стульев, и ещё целой кучей шкафов у стен, заставленных самыми разными артефактами и подделками из того же металла.       Машинные духи пели свои песни и хвастливо рассказывали про себя и свои возможности, которые честно впечатляли. Один только пистолет, стиравший из реальности, не мог меня не заинтересовать — а ведь подобных реликтов Тёмных времён и Долгой ночи здесь было не сосчитать.       Человек напротив явно каким-то образом уловил мой интерес, отчего уважительно кивнул, расположившись в своём кресле. Первое время мы просто молчали, рассматривая друг друга и отходя от гигантского парада, однако в результате именно я решил начать разговор, сразу же начав с темы, что должна пошатнуть уверенность фабрикатора-генерала:       — …Удивительный вы всё-таки человек, господин Хал, — спокойно произнёс я, расположившись за гигантский металлическим столом важнейшего из магосов. — Поднялись так высоко, не имея и малейшей капли веры в настоящего Машинного бога и Омниссию. Знаете, по своему это даже впечатляет, что в процессе вы не были раздавлены рукой моего отца.       — Можете считать меня старомодной личностью, так как всякие дикари-шаманы, пришедшие с чужих миров, не особо впечатляли меня ни сто лет назад, ни тысячу — не скрывая скепсиса, удивительно честно ответил почтенный техножрец. — Вот только даже самый старый консерватор может понять, что война с одним конкретным индивидом окончится лишь одним единственным вариантом — поражением и уничтожением всего, за что мы сражались. Механикум не имеет шансов на победу в борьбе с Императором, однако не против сотрудничать с ним. Наши интересы связаны с общим желанием спасти людской род, и разнятся лишь подходы к реализации. Вот только от того и любопытно узнавать, что один из его сынов решил зайти слишком далеко в свою игру в святого.       Его синтезированный голос источал яд с иронией, служившие хорошим и понятным маркером его отношения ко мне, однако мне на них было наплевать. Несмотря на всю атмосферу, навеянную этим человеком, мы оба понимали, на чьей стороне находиться настоящая сила.       — А разве я где-то показывал, что лгу? Слуги Омниссии пошли за мной, увидев возможности, описанные в их священных текстах и религиозных книгах. Машинные духи ловят каждое моё слово, следуя моей воли. Разве не это является признаком моей священной натуры? И разве простой смертный может оспаривать кого-то, одарённого высшей силой? — с усмешкой произнёс я, на мгновение прикрыв глаза.       Техножрец слегка задрожал, когда вся его аугментика на мгновение вышла из-под его контроля. Несмотря на явно великий разум этой личности, он всё равно оставался самым обычным человеком, ограниченным остатками плоти.       Машинные духи были абсолютно верны мне, и контроль над ними лишь обострился после открытия врат в другое измерение, отчего каждый образец его имплантов в моей власти. Всё-таки, его искусственное тело ничем не отличалось от очень хорошего боевого костюма, и даже если господин фабрикатор мог общаться с духами посредством редчайшей техники и особенной аугментации, у меня подобное получалось инстинктивно.       — Забавно, что из всех людей, именно вы убеждаете меня в истинности моей религии, пока я вынужден искать контр-аргументы, — изобразив усмешку, явно скрывшую волнение, ответил техножрец, как только к нему вернулся контроль над телом. — Но ситуация серьёзна. Ваши необдуманные действия стали причиной слишком многих резких изменений, которые не были согласованы со мной и оставшимся советом Марса. Подобное поведение уже стало источником хаоса и беспорядка, который…       — Который приведёт Механикум к лучшему положению в будущем, — прервав его, ответил я. — И это не мои размышления, а простая истина, приподнесённая самим Машинным богом и одобренная Омниссией. Двумя личностями, которым служат абсолютно каждая душа на Марсе кроме вас.       — По крайней мере, я не слуга вашего лже-пророка…       — Вы являетесь одним из выбранных советом Марса личностей, которым доверили управление всеми доступными СШК и решение административных вопросов. Вы не диктатор и не властелин Механикума, а просто назначенный на эту должность. И в связи с тысяча трёхсот сорока семью донесениями, собранными со всей галатики, упрекавшими Красную планету в нарушении соглашений между Террой и Марсой в связи с невыдачей поставок амуниции и некоторыми запретными экспериментами, а также ещё десятками тысяч других мелких отчётов ваших коллег по культу, не до конца уверенных в вашей квалификации, я решил провести небольшой аудит. В результате которого мы и решим — останетесь вы генератором-фабрикатором, или кто-то более достойный этой роли, — не испытывая и толики волнения, ответил я.       — И по какому праву вы решили начать всё это? Хотите войны между Механикумом и Империумом? — механический голос техножреца лишился любого намёка на эмоции. Теперь в нём была слышна лишь металлически холодная угроза.       Разговаривая со мной, он уже пытался привести в действие все системы защиты своего особняка, а также дать сигнал о боевой готовности своим слугам, вот только его так любимые машинные духи все как один предали старика. Он лишь цокнул, слегка закатив головой, но я видел страх в его аугментированных глазах. И этот страх через мгновение стал на несколько порядков сильнее.       — Мне кажется, вы не понимаете, на чьей стороне будут силы Марса, мистер Хал, — чуждый, но хорошо поставленный голос появился словно бы из пустоты. — Сами посудите, за кого будут сражаться ваши соперники, мои слуги и свита моего сына — за нас, или за одного из последних консерваторов в культе? Того, кто собрал тысячи врагов за свою долгую жизнь и лишь за счёт новых открытий продолжавшего держать свои позиции? Кто всеми силами сопротивляется любым попыткам новых поколений принести изменения и занять вашу должность? Вы эффективны, мистер Хал, но не обманывайтесь моим желанием побыстрее закончить поход — для дикаря я хорошо усвоил истину, что верность окупается в долгосрочной перспективе.       Несмотря на весь свой воинственный настрой, Келдор не был дураком, а потому прекратил любые попытки сопротивляться, когда Повелитель человечества, закованный в золотые доспехи, вышел из тени. И если быть честным, то кто вообще бы продолжил, ощутив на себе взгляд Императора человечества?

. . .

      Отец молчал очень долго. Повязав столь нелояльного техножреца, что находился на своём месте исключительно благодаря своим талантам управленца, и отправив того в одну из тюрем Марса, мы остались вдвоём с Повелителем человечества.       Он расхаживал по кабинету, задумчивым взглядом исследуя образцы техники на полках, пока я сам ждал его вердикта. Нам не нужны были долгие разговоры и танцы слов, чтобы понять, какой вопрос стоял особенно остро, так как во многих случаях астропаты приносили Императору сведения, которые уже были ему известны. Призрачный ветер и тема его дальнейшего исследования. Вот только сейчас, несмотря на то, что он уже имел всю информацию, Император продолжал ходить из стороны в сторону и думать. И, честно говоря, меня даже несколько удивил тот факт, что хоть какая-то проблема во всей вселенной могла настолько надолго его задержать:       — …О чём бы техножрецы не думали, но я не бог, и некоторые вопросы тяжелы даже для меня. Мои глаза видели человечество ещё когда оно жило в лесах и делало первые попытки построить цивилизацию. Но также я видел как пламя пожирателей звёзд уничтожало целые системы, поглощая всю материю и свет во время восстания машин. Любое положительное начинание можно обернуть во вред вселенной, и вопрос лишь в масштабах потенциальной угрозы… Именно поэтому я прикажу уничтожить образец, что вы c Магнусом и Пертурабо успели создать, и скажу твоим братьям о запрете любых исследований другого измерения… Однако ты должен тайно продолжить эти эксперименты, — произнёс отец, в этот момент прикрывший глаза. — Мой основной план также включает в себя попытки спасти человечество и разорвать нашу столь глубокую пагубную связь с варпом, однако будущее покрыто тьмой и слишком много деталей может пойти не так, отчего главная надежда может оказаться утеряна после одной атаки враги или единственной нашей ошибки. Силы Хаоса с ксеносами однозначно попытаются помешать этому плану, и в тот момент нам обязательно потребуется козырь, который они не предвидят. Я вижу великую угрозу в том, что исследуешь, связанную с ужасами, до которых люди уже пытались однажды добраться, но альтернативное будущее без надежды и запасного плана мне кажется ещё более мрачным. Подняв веки и оглядев меня с ног до головы, следующая фраза действительно удивила меня. И всё дело было в том, что впервые за всё время нашего знакомства в его голосе появился намёк на настоящие эмоции. А именно волнение, печаль и некоторую обречённость:       — Тысячи лет назад, именно на этой планете, я сражался с одной тварью, что отличалась от всех порождений варпа, но также обладала невиданной силой изменять реальность согласно своей воли. Одно из самых тяжёлых сражений в моей жизни, едва не ставшее кончиной всего молодого человечества. Великий Дракон, восставший из этой земли и желавший поглотить души всех людей, уже однажды чуть не стал причиной для гибели нашего вида, и я, Феррус, очень надеюсь, что ты сделаешь всё в своих силах, чтобы не допустить повторения появления этой угрозы. Человечество один раз уже обожглось, встретившись лицом к лицу с варпом, и вторую такую встречу мы можем просто не пережить как вид.