Слабость плоти

      — Рад встретить вас, братья мои, и ещё радостней этот день из-за того факта, что нам удалось познакомиться в столь мирных и приятных для всех обстоятельствах. Конечно, мы все являемся великими вестниками священной войны и освобождения человечества от оков богопротивных ксеносов, однако не каждому ведь необходимо заниматься искусством клинка и пламени? Некоторым из нас должно быть свойственно как творить шедевры искусства, так и силой слова вести других в светлую эпоху невероятно яркого и долгожданного будущего. И пусть Хорус показался мне достойнейшим воителем, однако куда сильнее моё сердце горит, зная, что есть и другие братья, мечтающие о возвышения достижений человеческого разума, направленного в сторону исследования и созидания, а не разрушения, — с широкой улыбкой ответил великан, в котором было невозможно не узнать нашу родню.       Мы сейчас находились в одном из забавных замков рыцарей, недавно ставших частью Империума, а потому всё ещё имевших каменные стены и даже настоящие деревья внутри. И какое-то дерево, поставленное в честь примитивного праздника, удивительно подходило атмосфере нашей встречи.       Лорган Аврелиан, ещё один наш брат, больше всех схожий на отца своей платиновой кожей и глазами расплавленного золота, обладал просто удивительной говорливостью, сопровождаемой вполне ярким характером и даже некоторой природной харизмой. Не лидера вроде Хоруса или Сангвиния, а пророка и агитатора, зовущего народ вспыхнут пламенем революции и двинуться творить великие вещи одним кулаком.       Хотя его широкая и свободная ряса, будто бы снятая с какого-то архижреца примитивного мира, вместе с разнообразными символами, покрывшими его лицо, и немного смещали акцент с его речей на необычный внешний вид, который откровенно бесил Пертурабо и слегка забавлял Магнуса. Меня же он лишь заставлял глубоко о кое-чём задуматься. А именно об отношении Повелителя человечества к его собственным сынам, и нам в частности.       Наш поход с братьями на Терру уже начался, и сейчас мы прибывали на одной из относительно близких к Солу планет, чтобы объединить силы с ещё одним нашим братом, которого отец приставил к нам. Вообще удивительно, что он высказался насчёт нашего плана, полностью при этом одобрив, однако видя Лоргара, мне становилось понятно зачем Император это сделал.       Одним своим видом Аврелиан уже показывал, насколько он отличался от всех нас своим миролюбием и желанием склонять врагов словом, а не мечом. Далеко не самая плохая тактика, на самом деле, вполне достойная в некоторых случаях, если бы не одна очень немаленькая деталь — его обожествление нашего отца, слова почитания которого он умудрялся вставлять в практически каждое предложение.       Среди всех нас его «натуру» было проще всего выявить — проповедник и мастер слова, философ и теолог, который должен заниматься созданием пропаганды для всего человечества. Вполне логично, что отец пожелал создать кого-то вроде него, отчего «вшил» в него желания вникать во все мелочи дискуссий, любовь к демагогии и желание верить в какие-то яркие идеи всем своим сердцем.       Вот только что-то мне подсказывало, что наш отец несколько переборщил, когда его создавал, и сейчас, видимо, решил с помощью наших сил объяснить ему, как устроен Империум, чтобы предотвратить грядущие проблемы. А что-то мне подсказывало, что Лоргар точно станет их источником.       Сейчас нам как никогда не помешала бы помощь кого-нибудь из более харизматичных братьев, вот только нам так и не удалось взять с собой Вулкана, не говоря уже о ком-то другом. Резкая потеря уже трёх Примархов с поля боя галактической войны выглядит не лучшим образом, не говоря уже про четырёх — все понимали, что мы с Пертурабо, погрузившемся в улучшение нашей генетической кузни, и Магнусом, начавшем первые перспективы по развитию имперских псайкеров, являлись одними из наименее вовлечёнными в сам процесс завоеваний, а потому все закрывали глаза на наше отлучение.       Все всё равно знали, что мы не просто отпуск устроили, а решили собраться вместе ради объединения усилий в создании чего-то монументально великого. Моё понимание техники с металлом, мастерство Магнуса в работе с варпом и разносторонний гений Пертурабо не могли, работая вместе, не сотворить настоящее чудо. Один единственный артефакт или чертёж, но он точно выйдет невероятным. Проблема только в том, что приходилось думать ещё и о проблеме в лице Лоргара…       В наш стан «миролюбцем» ещё можно было отнести Дорна, продолжавшего свои вечные стройки крепостей с пустотными станциями, а также Робаута, продолжавшего развивать свою империю Ультрамара и решать всё её административные проблемы, вот только эти два любителя отчётов слишком оказались слишком погружены в собственную работу, не желая даже думать о каком-то совместном путешествии.       Да и не был из них никто настоящим лидером уровня Хоруса, Фулгрима или Сангвиния, которые могли сейчас нам помочь — они все предпочитали сидеть и играть в своих когитаторах, а не общаться и заводить связи с братьями.*       В теории, можно было бы ещё связаться с Альфарием и попросить совета у него, однако что-то мне не хотелось связывать этих двоих. Простая интуиция говорила, что галактика может не выдержать совместную работу Гидры и Несущего слово, если те найдут общую идею, что зажжёт обоих любителей работать с умами других. Вулкана же просто направили в дальний угол галактики разбираться с какими-то жукоподобными ксеносами, обладавшими удивительными способностями пожирать всю органику на планете и превращать её в новые образцы своей бесконечно биологической армии.       Пока их немного, то не отнесли к действительно серьёзной проблеме, и скорее всего вообще вычеркнут, как только Саламандры пройдутся по полям боя со своими огнемётами, однако из-за стремительного роста угрозы промедления были недопустимы. Он всем сердцем желал отправиться с нами, но долг оказался сильней.       И так как в настоящий момент Пертурабо являлся скорее жёстким балластом, что точно не поможет во время аккуратных разговоров, оставалось надеяться лишь на Магнуса, имевшего отличные академические знания и куда лучше меня разбирающегося в деталях работы человеческого разума. А разобраться в сознании нашего брата всё-таки придёться, так как в противном случае трудно даже представить последствия гнева отца, который-то и мои игры с Механикумом едва переносит, а уж за попытки создать новую религию в его честь может сотворить нечто действительно ужасное.       — …Согласитесь, действительно же велик наш Отец в своей вечной благодати и щедрости, что позволил нам заняться просвещением в столь мрачный час? Подобно великому божеству-покровителю, он защищает нас, ведёт в бой, и в то же время даёт возможность расти и творить. Моя душа поёт от осознания того, что нас с ним связывают столь крепкие нити родительской и духовной близости, — с самым настоящим придыханием, продолжил Лоргар, чем едва не вызвал у меня желание направить Гауссово оружие к виску, чтобы прекратить этот позор. Собственному или его — сейчас не имело разницы.       — Ты даже представить не можешь, как бы он выразился, если бы услышал тебя сейчас, — не скрывая мрачной усмешки, произнёс Пертурабо. Вот только прежде чем он продолжил, встретил мой раздражённый взгляд, заткнувший его на месте. К счастью, в дело сразу же вмешался мой другой брат.       — Видишь ли, я очень сомневаюсь, что ему понравилось бы такое сравнение, так как вся цель его жизни посвящена попыткам освободить сознание человека от желания полагаться на богов и небесных владык, а не на собственные силы, — очень мягко начал объяснять Магнус, положив руку на плечо Аврелиана. — Весь Империум основан на идеях трансгуманизма и атеизма, бесконечно далёких от примитивных принципов прошлого. Именно по этой причине он и запретил почитать всех богов, а также с максимальным усердием режет любые попытки поклоняться самому себе. Он считает, что человечество никогда не сможет раскрыть свой потенциал и стать сильными без его помощи, пока люди продолжают полагаться на кого-то другого, а не на себя. Лоргар с пониманием кивал, улыбаясь, вот только мне очень сильно не нравилась эта улыбка. Слишком уж она походила на знак какого-то фанатика, в чьих глазах горел огонь самой настоящей веры:       — Безусловно, я не слепец и вижу его поступки, однако мне кажется, что вы также недооцениваете его великий разум с возможностями, которые даже самый ярый мечтатель не может себе вообразить! — продолжая понимающе качать головой, стал «объяснять» Лоргар. — Наш отец вышел бесконечно далёко за пределы любых границ разумного и неразумного, а потому так ли трудно принять, что если бы он действительно желал скрыть свою божественную натуру, то не смог бы сделать это более тонко? Даже самые невыдающиеся из псайкеров могут менять свою внешность с аурой, чего уж говорить про Повелителя всего человечества? Почему, пытаясь вырезать любые верования, он принял образ высокого золотого титана, что превращал людей в истинно веровавших одним своим присутствием? Почему он назвал возвращение галактики под контроль человечество в честь былых религиозных войны — «великим крестовым походом»? Да как хотя бы тот факт, что он буквально создал жизнь, что поведёт человечество к светлому будущему, не говорит о его божественной натуре? Я верю, что все его слова — это испытание праведных. Маленькая хитрость, нужная, чтобы отделить желающих богатства и власти, поклоняясь ему, от достойнейших и праведных, что будут верить в его натуру до последнего вздоха, невзирая ни какие сомнения и преграды.       Поговорив с Логаром менее пяти минут, мне стало абсолютно точно известны две вещи. Первая — он вполне умён и довольно хорошо умел находить настоящие аргументы своим безумным речам, что заставляли о многом задуматься и усомниться в самых прописных и известных принципах. Что уж говорить — Магнус аж застыл, стараясь осмыслить его речи, пока Пертурабо прекратил даже смеяться, просто нахмурившись.       Но второе заключалось в том, что он действительно самый настоящий фанатик. Тот, кто искренне верит в свои речи и нашего отца, как в полноценного бога, отчего даже мне было не по себе. Я умел дозировать информацию и правильно её преподносить, отчего нигде в своих речах и посланиях не поднимал фигуру отца на божественный ранг. Наоборот, лишь сильнее отодвигал её и всё почитание в Машинного бога куда-то дальше от умов гражданских. А потому именно мне приходилось решать эту проблему, прежде чем она стала бы критической:       — Любопытная точка зрения, брат, однако в ней ты не учёл одну деталь. Нас самих, — резко произнёс я, чем привлёк внимание всех в комнате. Лоргар вопросительно поднял бровь, но ничего не сказал, позволив мне закончить мысль. — Если ты искренне считаешь, что наш отец желал через подобную проверку найти достойнейших среди смертных, то не считаешь ли любые свои слова, направленные в сторону его божественной сущности, ударом по его плану? Что столь открыто неся слово о его религии, ты как раз и приведешь недостойных, готовых исполнить любое желание Его сынов ради собственной выгоды? Ведь многие люди готовы сделать всё, лишь бы получить нашу милость, и почитание отца без капли веры может стать наименьшей нашей проблемой. Если бы наш отец действительно желал скрыть свою божественную сущность, зачем бы он создал кого-то вроде тебя — самого простую и явную угрозу своим планам?       Лоргар нахмурился и прекратил улыбаться, явно задумавшись над моими словами. Конечно, разум Примарха позволял в мгновение ока просчитать шаги оппонента наперёд, но когда в дело включался второй сын Императора, эта особенность станавилась не столь полезной:       — Он создал меня, чтобы намёками дать умным людям знать, куда следует двигаться…       — А разве твои слова похожи на намёки? — перебив его, начал я словесно атаковать брата. — Ты говоришь вполне открыто и чётко. Мы не хотим прямо сейчас бороться в теологии или пытаться заставить тебя поверить в нечто совершенно для тебя чуждое. Просто хотим показать, что, возможно, есть причины почему его не особо устроит твоё чрезмерно открытое поведение? Да просто задумайся над кое-чем — если речи Императора и одного из его сынов будут полностью противоположны, то принесёт ли это хоть какую-то пользу человечеству в долгосрочной перспективе? Или, что более вероятно, лишь добавит раздора и сомнений к каждому из наших и его слов?       Лоргар глубоко задумался над моими словами, но пока ничего не говорил. Как мне казалось, это уже было прекрасным знаком, что хотя бы на публике некоторое время с ним будет меньше проблем. Осталось лишь придумать, как ещё перенаправить его нескончаемый энтузиазм и веру, чтобы она не обернулась против нас и всего человечества.       Пара идей у меня была, но требовалось дать время одному демагогу, чтобы тот придумал новые контр-аргументы моим словам. И как раз после уничтожения последних уже можно будет великодушно вручить «младшему брату» ответ на все вопросы, что, надеюсь, предотвратит гибель множества, если он останется на своём пути. Ну или хотя бы заставит его молча работать ради общего блага — не лучший вариант, но удобоворимый.