Слабость плоти

      Великан в золотых доспехах, с белыми волосами и взглядом из настоящего адаманта, молча рассматривал меня, и я отвечал ему тем же. Мы находились в самой сердце «Молота Войны», завоёванной нами гигантской станции Вотанн, теперь названной на манер Империума, а также оснащённой всеми «необходимыми» декорациями из золота и серебра.        Всё это придавало особой атмосферы, от моей встречи с новым братом. Излишний пафос так и переполнял воздух, однако, удивительно, в этот раз я даже практически не сопротивлялся подобным изменениям — смена стилистики с нелюдской на Имперскую была действительно необходима.       Бывшее оружие изуверского интеллекта являлось слишком уж полезной машиной для растущего Империума, а потому его нельзя было бросать ни в коем случае. Пришлось заняться сменой бренда и добавить как можно больше любимых отцу золотых орлов с прочими побрякушками, чтобы ни у кого даже мысли не появлялось считать это творение чем-то, кроме одного из величайших кулаков Человечества.       Вот только судя по нахмурившемуся лицу моего брата, и тому, как он сжал кулаки, даже он понимал, насколько щекотлива вся наша ситуация. И чтобы хоть как-то подступиться к её решению, требовалось хотя начать с хоть чего-то:       — Имя мне Рогал из дома Дорн, и я выражаю радость тому, что мне удалось встретить ещё одного моего брата. Даже если мы встретились в подобных обстоятельствах, это всё равно великий праздник, — мой брат чеканил каждое слово, отчего его речь походила на забивание гвоздей. Чёткая, понятная и лишённая и намёка на вторичные интерпретации мне импонировала, а потому хотелось ответить тем же.       — Феррус, Владыка Схеналуса, но в официальных бумагах его почему-то недавно начали называть Медузой. Сейчас борюсь с этими умниками, посчитавшими название, данное недавно нашедшими систему, важнее древной истории. В любом случае не вижу проблемы — раз наш отец сказал своё слово, мы не можем ему противиться, — мой синтезированный голос не показывал и толики раздражения или иных негативных чувств.       Вот только весь персонал вокруг нас так и чувствовал одновременно историческое, и в то же время несколько странное событие — несмотря на то, что именно я со своими сынами и слугами нашёл, захватил и вернул в строй эту машину за рекордные несколько лет, Император приказал нам отдать станцию и передать под контроль самого недавно найденного своего сына.       Конечно, Дорну очень сильно повезло с местом, куда он приземлился, а потому он уже имел готовую звёздную империю и обладал, согласно отчётом техножрецов, уже успевших побывать на Инвите, просто непревзойдёнными стратегическими и тактическими навыками, которые также включали в себя мастерство пустотной войны. Он разбирался в тонкостях космических сражений, пока я всё ещё пытался поднять жителей мёртвых пустошей в космос, а потому имел куда больше опыта и умений.       Видя его перед собой, я ни мог не согласиться с отчётом — спокойное и рациональное отношение Рогала мне нравилось. С первого взгляда он походил на недвижимую гору, которая никогда не отойдёт от своего слова и долга. Человек действий, с которым будет очень приятно работать…       ...Дорн продолжал молча стоять и смотреть на меня, словно бы ожидая каких-то моих слов, однако я просто свёл в замок руки за спиной и рассматривал брата в ответ. Даже без моих сканеров было понятно, что он не особенно разговорчивый, или просто эмоционален, однако и меня, выросшего среди грозовых великанов, не назвать таким.       И пусть те же Хорус с Фулгримом привлекали своей харизмой, подобное молчание тоже привлекало. Позволяло очистить голову и о многом задуматься — в последнее время это всё, что от меня требовалось.       Мы стояли друг напротив друга ещё более сорока четырёх стандартных минут, за которые я уже почти успел закончить набросок экспериментальных протезов для Астартес. Несколько моих сынов потеряли конечности в ходе очистки этой станции, когда встретились с безумной яростью нелюдей и их подвижными разумными машинами, а потому требовалось как можно скорее создать нечто, способное вернуть их в строй.       Даже самые лучшие образцы техножрецов лишь сдерживали сверхчеловеческие тела космических десантников, а потому требовалось придумать нечто лучшее. Что-то, способное вывести за пределы возможного даже возможности космических десантников, подобно моей аугментации для связи. Плоть обладает своими преимуществами, однако металл куда более гибок.       — Как прошла зачистка станции? — видимо, лишь спустя этот срок в голову Рогала пришла идея, как можно попытаться культурно подступиться к очевидной проблеме. И я не стал ей противиться.       — Удалось отправится без серьёзных потерь, пусть и не без проблем. Сложности были лишь на первом этапе, до того как астропатам удалось доставить сообщения о нашей находке до остального Империума, и Механикуму в частности. Нелюди и их машины пытались всеми силами добраться до сердца своей станции, чтобы уничтожит тех "еретиков", что посмели убить их «бога». К счастью, их технологии незначительно отличаются от наших, а потому никаких сюрпризов не оказалось — любой сможет устроить оборону в закрытых коридорах. Но вот когда сюда прибыли представители Механикума, явно завлечённые моими словами про наличие СШК и прочих удивительных технологий, то и все проблемы мигом исчезли. Миллиарды скитариев, поддерживаемые мной и моими сынами*, способны очистить даже настолько злачное место. Теперь станция лишена любых враждебных нам разумных, отчего могу передать её в твоё полное управление, — сохраняя ледяное спокойствие, произнёс я, отчего мой брат нахмурился ещё сильнее.       — Почему наш отец так поступил? И, скажу честно, твоя реакция удивительно блекла для кого-то, столь сильно погрузившегося в проект работы над этим инженерным чудом. Даже мне было бы жаль отдавать подобное сокровище, тем более заработанное кровью твоих сынов, — оглядев помещение и приметив моих легионеров, ответил Дорн. Однако я же лишь покачал головой, прекрасно понимая смысл слов Рогала, но не соглашаясь с ними.       — Наша задача в том, чтобы защитить человечество от угроз извне, а также вернуть в строй все былые творения Тёмной эпохи, что когда-то и придали слову «человек» всю его силу. А потому мы сражаемся и гибнем не ради личной выгоды, а ради благополучия будущих поколений. И даже если мы ничего не получим за эту службу, так и оставшись невидимыми хранителями покоя обычных людей, то пусть так и будет. Жизни других стоят бесконечно больше нашей славы, — оглядев своих сынов и убедившись в их сто процентной поддержке моих слов, без запинки и намёка на ложь сказал я. — Да и не стоит забывать про сторону эффективного использования. Насколько верны мои данные, твой легион уже прославился умением вести пустотную войну? Да и ты сам, вроде как, уже строил космическую базу подобных размеров у своей родины, отчего идея доверить именно тебе подобную станцию кажется вполне логичной. Очевидно, что твоя роль в Крестовом походе — это побеждать в космических битвах и строить новые крепости, отчего именно ты сможешь раскрыть её потенциал. Моя же — это развитие и контроль технологий, а также обеспечение верной работы промышленности.        Дорн не стал ничего больше говорить, а потому просто кивнул, приняв объяснение. Уверен, он догадывался о втором дне, но сейчас не та ситуация, чтобы про него рассказывать. В любом случае, если наш отец решил, что лучше не допускать меня до оружия такого масштаба, то пусть так и будет. Моя идея пусть пока останется тайно для масс. 

. . .

      — Кому ты верен, солдат? Говори честно, и без прикрас, — спросил я, специально сохраняя абсолютное спокойствие, по которому нельзя угадать мою реакцию. Механический синтезированный голос мог напугать простых смертных, однако точно уж не Ангелов смерти.       — Вам, владыка, и только вам, — искренне произнёс двухметровый космический десантник, находившийся в удивительной форме, лицезреть которую могли очень немногие.       Астартес, только закончивший возвышение из обычного человека, сейчас находился без доспехов и оружия, всё ещё осваиваясь с новым могуществом. Психо-индоктринация уже решила вопрос знаний и, самое главное, верности, а потому осталось лишь забить остатки мышечной памяти, чтобы получить живое оружие войны.       Тридцать тысяч подобных ему сейчас стояли в шеренге напротив меня, следя за каждым моим словом, и эта картина ни могла не радовать меня. Очень долгоиграющий проект наконец-то принёс свои первые плоды — абсолютно верная мне армия мигом почти удвоила количество моих сынов, тем самым значительно увеличив мои людские ресурсы. И далеко не все из них займутся примитивной войной — разум и тело сверхчеловека имели потенциал к кое-чему куда большему.       Выращенные из камер клонирования и с самого детства проходящие процедуры закалки организма и идеологической обработки, простые люди показали просто поразительную выживаемость после становления — больше двух третий клонов стали Астартес без малейших признаков мутаций!             Конечно, чего ещё стоило ожидать от образцов, специально очищенных от всякого генетического мусора, однако потенциал не мог не радовать. Насколько верны отчёты техножрецов, это просто фантастический результат с выживаемостью в разы большей, чем при попытках возвышать простых смертных со своими слабостями и пороками.       А ведь учитывая все камеры клонирования и генетические кузни Вотанн, вывезенные со станции, у меня имелись технологии, способные ещё больше улучшить процесс, как и расширить общее число камер. Короткие нелюди, называемые Кинами, также выращивались в подобных вита-матках, однако некоторые модификации очень уж интересовали меня.        Отец создал строгий перечень ограничений работы над изменением генома человека, не говоря уже про космических десантников, однако способность Кинов сопротивляться варпу, замеченная во время их вскрытия, меня очень сильно заинтересовала. Чрезвычайно, даже.       Однако это вопросы будущего, а сейчас время красивых и вдохновляющих речей. Даже сверхлюдям, выращенным среди стальных коридоров Схеналуса и видевших остальной мир лишь на поверхности экранов, требовалась мотивация двигаться вперёд и выкладываться до последнего:       — Хочу сказать, чтобы все запомнили этот день, ибо он является первым ветром перемен, которые скоро изменят всю галактику, — выйдя вперёд и оглядев своих сыновей, со всей гордостью произнёс я. — Вы являетесь первым доказательством того, что человечество способно прорываться через любые преграды. Далеко не все из вас пойдут на поле боя, так как есть ещё целая мириада задач, с которыми лучше справится разум. Но каждая из них невероятная важна — будут то секретные миссии по проникновению к врагу или тихой ликвидации, помощь при сборе информации и её анализе, или простая разработка новых технологий, вашу роль нельзя недооценить. Мы все — клинок человечества, который создали, чтобы рассеять великую тьму. И что бы только не появилось на нашей пути — мы не сломился. Мы несём шторм перемен, и никто в галактике не сможет пройти мимо него!       Синхронные крики поддержки были ответом мне. Моя армия уже стала чем-то знаменательным, однако это ведь только начало. Тысячи детей и подростков, только готовящихся к будущему становлению ждали своего часа, а учитывая недавно внедрённые камеры Вотанн, скоро их число могло достичь и сотни тысяч. И если дать мне достаточно времени для поддержки такого темпа, в скором времени у меня могла появиться армия, куда более опасная, чем просто большая добывающая база…

. . .

      — В очень серьёзные игры ты залез, братец. Не думаешь, что однажды наш отец явится, чтобы покарать тебя за все твои вольности? Знаешь ведь, что твои игры с ксенотехом до добра не доведут, и точно уж не помогут от Его гнева. А ведь он точно не счастлив, следя за тобой. У хороших детей не забирают лучшие игрушки без причины, — усмехнувшись собственной шутке, Альфарий наконец-то передвинул фигуру на поле для регицида, тем самым окончив её. — Снова пат. Сыграем ещё раз?       Я спокойно вернул все фигуры на начальные позиции, параллельно объясняясь со своим самым приставучим братом. По какой-то насмешке судьбы, именно с ним мы виделись чаще всего — во многом благодаря удивительной схожести «мастера секретов» и «искателя истины», как он нас однажды описал. И почему-то мне даже понравилось подобное сравнение:       — Уверен, что наш отец обо всём прекрасно знает, и просто не желает вмешиваться. Мои работы с Механикумом гарантируют стабильную работу промышленности, а также продолжение прогресса без задержек на обсуждение всякой чепухи вроде теологии Машинного бога. Наоборот, первые мои вестники уже начали расходиться по галактике, привлекая всё больше техножрецов к мне и моим словам. Пусть это пока что и не особо заметно, но первые семена изменений уже посажены. Не сейчас, но спустя десятки, а то и сотни лет, но Механикум станет чем-то лучшим, — окончив расстановку, я переместил фигуру, после чего махнул рукой в его сторону — Теперь твой ход. И пока думаешь, что там с лидерами Дельты? Всё согласно плану?       — Твои «машины» очень помогли делу, — не скрывая улыбку, произнёс он. — Пару месяцев назад у них только закончилась небольшая гражданская война, связанная с каким-то там культом и восстанием машин, которые почти свергли правительство и лишь когда те попросили нас им помочь, полностью избавились от этой желчи. Эльдары покинули сектор после переговоров с Хорусом и       Фулгримом, а Русс с Вулканом оставили от друкхари лишь обгорелые останки. Без Вотанн появился вакуум власти, которым и воспользовались наши марионетки. Но ничего, большая часть из них сейчас уничтожена в качестве заговорщиков, собравших вокруг себя все нежелательные нам элементы, а остатки с радостью приняли наше предложение стать частью Империума. Ты оказался прав — подчинив какую-то сотню лидеров, нам удалось в кратчайший срок расправиться со столь опасным врагом, причём практически без потерь.       Альфарий быстро передвинул фигуру, после чего повернул голову в сторону и над чем-то задумался. Я не стал ему мешать и сам осмотрел доску, начав размышлять над следующим ходом. Столько возможностей, но в то же время почему-то всё не светит ничем хорошим в долгосрочной перспективе.       — Но что-то же всё-таки стало причиной того, что он отодвинул тебя от управления той станцией? Дорн показал себя превосходно при встрече отца, однако не может быть всё так просто. У каждого действия есть причина, какой-бы безумной или хаотичной она не была. Тем более, у нашего отца… — куда более тихо проговорил задумавшийся Примарх, быстро передвинувший фигуру и продолживший в то же время следить за моей реакцией. Однако у меня отсутствовало желание раскрывать свои мысли и прекращать страдания брата. Если такой умный, как любит про себя говорить, то сам догадается.       Передвинув фигуру, я с улыбкой взглянул на него, слегка покачав головой. Пусть может у нас и было мало общего, однако между каждым из моих братьев имелась какая-то невидимая связь. Казалось, мы воплощали части чего-то целого, а потому так хорошо сходились вместе.        И пусть имелись личности вроде Русса с Соларом, к которым у меня имелось специфическое отношение, однако каждый из них всё равно казался мне настоящей роднёй. Мы являлись очень странной, откровенно безумной, но всё равно настоящей семьёй.